Жаждущий свободы

— Как думаешь, почему ручная птица не может свободно летать в небе? Потому что у нее нет власти над птичьей клеткой.

      Солнце безжалостно опаляет землю своими лучами, что заставляют зелень терять насыщенный цвет, а животных прятаться в тенистых местах. Сокджину также хочется где-нибудь укрыться, чтобы никто не смог его потревожить. Да вот только всё это давно несбыточные мечты, которым омега иногда даёт власть над своим разумом. Подобным образом существовать в бренном мире становится немного легче.       — Господин, выпрямите спину, — невысокий слуга с приятной наружностью, но горделивым взглядом, потуже утягивает корсет на талии Сокджина.       Остатки воздуха моментально покидают лёгкие омеги, заставляя открыть рот в немом крике. Раздражающие капельки пота покрыли весь лоб, а некоторые неприятно скатываются по спине, вызывая щекотку. Брови Сокджина сводятся вместе, а пухлые губы сжимаются, показывая всё его недовольство. Корсет сжимает все внутренности, вызывая моментами болезненные ощущения.       — Можно немного ослабить? — голос Сокджина тихий, словно шелест осенней листвы под ногами. Он крепко зажмуривает веки, переводя дух.       — Вы уже достаточно взрослый. Не смейте капризничать, — твёрдо отчеканивает слуга, не обращая внимания на страдания своего Господина. — Ещё жакет необходим. Жарковато будет, но потерпите. Сегодня важный приём, хозяин просил тщательно Вас собрать.       На слова слуги Сокджин закатывает глаза, пытаясь унять раздражение, что разрастается в груди подобно сорнякам в огороде. Почему внешний вид важнее состояния омеги? Чёртова аристократия со своими правилами и всевозможной дребеденью. Напыщенные павлины, что пытаются строить из себя важных особ, а на деле бесполезные бездари. Услышал бы отец мысли Сокджина, второму точно не поздоровилось бы. Пятнадцать ударов плетью за подобное гарантированы.       Когда с одеждой покончено, Сокджин пытается настроиться на нужный лад перед встречей со всей семьёй и приезжими гостями, ради которых и устраивается торжество. Выходить из комнаты не хочется, но хлопочущий рядом слуга точно не позволит омеге своевольничать. А что вообще Сокджин способен сделать в данной ситуации? Ничего. Все его попытки уклониться от родительских указов будут нести за собой для омеги болезненные последствия. Сокджин знает, проходил через это и не раз.       — Почти закончили, — проговаривает слуга, укладывая тёмные локоны омеги. — Ой, не забудьте об этом.       В руках Сокджина оказывается тонкая полупрозрачная вуаль, которая предназначена для того, чтобы скрыть изуродованную часть его лица. Ладонь сама тянется к шраму, ощущение фантомной боли до сих пор преследует, будто всё случилось только вчера. Слуга помогает Сокджину завязать ленты, а затем, склонив голову, делает три шага назад.       — Вы готовы.       Омега ничего не говорит, он молча поворачивает голову к окошку в надежде насладиться видами гор, что расстилаются в далеке. Услышав кашель, Сокджин возвращается с небес на землю и, не говоря слов благодарности, покидает вместе со слугой комнату. Спускаясь, омега чувствует нагретый воздух, от которого дышать становится ещё труднее. Вскоре ступеньки заканчиваются, и Сокджину приходится столкнуться с грозным взглядом отца. Хмурые густые брови создают на лице Ким Джухёка недовольную гримасу, от которой так и сквозит неприкрытой злобой.       — Слишком долго, — заявляет он, смотря в глаза сына.       — Прошу прощения за задержку, — проговаривает Сокджин, сжимая руки в кулаки, но взгляд не опускает.       Отец омеги на извинения не обращает внимания, просто разворачивается и идёт к супругу, который что-то гневно пытается доказать одному из слуг. Вдох облегчения наполняет лёгкие, и Сокджин может оценить происходящую вокруг него обстановку. Особняк вычищен до блеска, глава дома не поскупился и приобрёл букеты живых цветов, что украшают сейчас помещение. Слуги бегают туда-сюда, дабы угодить своим хозяевам.       Папа Сокджина сегодня достал лучший наряд и украшения, что у него были. Голубые сапфиры завораживающе переливаются на солнце, приковывая к себе взгляды. Белокурые локоны зачёсаны назад, если присмотреться, можно заметить на них небольшие бусины, что служат дополнительным украшением. Белоснежная рубашка с рукавами фонариками и замысловатым воротником идеально сидит на стройной фигуре, подчёркивая тонкую талию и широковатые плечи. Сокджин непроизвольно застывает, не сводя глаз со своего родителя. Вот кто может похвастаться настоящей красотой и аристократичностью.       — Сокджин, ничего более праздничного в твоём шкафу не нашлось? — всё восхищение этим человеком в миг испаряется в голове у омеги. Как он мог забыть придирчивый характер родителя. — Этот жакет слишком тёмный, ты в нём напоминаешь грозовую тучу.       В груди Сокджина что-то болезненно сжимается, чувство горечи и обиды вновь просыпаются, затмевая собой всё в душе. Он вроде бы должен уже привыкнуть к словам и поведению родителя, но каждый раз неприятные ощущения иглой прокалывают сердце Сокджина. Наигранная улыбка появляется на лице омеги, а взгляд остаётся холодным.       — Не стоит обо мне беспокоиться, — Сокджин неуверенно поправляет выбившийся локон волос. — Думаю, никто не обратит на меня особого внимания. В следующий раз постараюсь соответствовать Вашим ожиданиям.       — Пойми, ты представляешь нашу семью. И я не желаю стать позором в глазах наших гостей, — Ким Сухёк делает несколько шагов ближе к сыну. Походка омеги лёгкая и плавная, словно он совсем не человек, а что-то воздушное.       Благодаря вуали, Сухёк не замечает поджатых губ сына. Тонкая рука изящно поправляет воротник Сокджина, а сладкий запах забивает ноздри. Омеге всегда тяжело переносить слишком приторные феромоны родителя, поэтому рядом с ним он старается реже дышать.       — Держи осанку, — шепчет возле уха Сухёк, мило улыбаясь. — Коль лицо уродливо, то хотя бы не смей падать ещё ниже.       Омега хлопает сына по плечам, а затем разворачивается и уходит, оставляя Сокджина наедине со своей ненавистью. Кажется, что все обращают внимание на беседу Сухёка и Сокджина, но стоит первому уйти, как все вновь возвращаются к работе.       В поместье вбегает мальчик-служка, оповещая хозяев о том, что карета гостей уже заезжает во двор. Все приготовления в мгновение завершаются, рабочие скрываются из виду.       — А где же Юнги? — встревоженно спрашивает Сухёк, бегая глазами по помещению.       — Не беспокойтесь, я уже здесь, — старший брат Сокджина спускается по лестнице с блаженной улыбкой. Чёрный камзол с золотыми вышивками подчеркивает тёмные глаза альфы, что смотрят на всех с долей высокомерия.       — Юнги, поторопись, — звучит голос главы дома.       Даже здесь Сокджин видит разницу в том, как родители относятся к нему, и как к брату. В сторону Юнги никто не посмеет слова плохого вымолвить, он главный наследник, имеет свои преимущества. Когда же альфа всё же спускается, вся семья Ким выходит на улицу поприветствовать гостей.       Шум голосов заполняет улицу, вспотевшие лошади дрожат от полученной нагрузки. Кучер слезает с кареты и помогает своим господам ступить на землю. Сокджин завороженно смотрит на светловолосого омегу, что аккуратно поправляет рукава рубашки. Его величественный стан поражает, а голубые глаза приманивают к себе. Рядом с такой особой Сокджин чувствует себя гадким утёнком.       — Джухёк, как я рад тебя видеть! — пузатенький альфа невысокого роста подходит к отцу Сокджина, расставив руки в стороны. — Иди же сюда!       Пока родители приветствуют чету Ли, к Сокджину подходит их сын. Мужчина красив, здесь не поспоришь: широкие плечи, крепкие руки и острый подбородок. Правда, никаких феромонов от него омега не чувствует, поэтому делает вывод, что перед ним бета. Сокджину протягивают ладонь, и омега, немного смутившись, кладёт в неё свою. Касание чужих тёплых губ заставляет Сокджина вздрогнуть, не привык он к подобному.       — Ли Сонхо, — представляется мужчина, отстранившись от омеги. Глаза его точно такие же, как и у родителя — светло-голубые.       — Ким Сокджин, приятно познакомиться, — омега аккуратно поправляет вуаль, боясь, что лёгкий ветерок может открыть чужому взору изъян его лица.       С Юнги Сонхо обменивается рукопожатием. Далее Ким Джухёк приглашает всех в своё поместье, дабы уже там всё обсудить и обговорить. Гости быстро соглашаются, следуя за отцом Сокджина. Сам же омега чуть отстаёт, желая стать для всех незамеченным. Только взор Сонхо постоянно обращается к нему, да и идти старается совсем рядышком.       — Извините за нескромный вопрос, но Вам вуаль не мешает дышать? Может лучше снимете? — рука Сокджина машинально касается лица. Он испуганными глазами смотрит на бету, напрягаясь всем телом.       — Ой, Сонхо, да у него там кошмар творится под ней, — небрежно бросает Юнги, возвращая внимание мужчины к себе. — Хочешь спокойно спать — не проси о подобном.       Сокджин гулко сглатывает, глаза непроизвольно становятся влажными, и он вынужден опустить голову. Омега ногтями впивается себе в кожу, в надежде, что боль отвлечёт от ненужных мыслей. Но слова брата продолжают эхом звучать в голове, разбивая душу Сокджина. А ведь это Юнги виноват в том, что уже девять лет омеге приходится скрывать своё лицо. Обидно ещё то, что Сонхо просто промолчал, продолжив вести беседу с альфой. Настроение Сокджина оказывается испорченным на весь день. Омега с тоской вновь смотрит на горы, думая, что сегодня ночью он обязательно выберется из поместья и отдохнёт душой на природе.       За трапезой разговор между Джухёком и отцом Сонхо не утихает. Сокджин от нечего делать прислушивается, пытаясь понять смысл диалога.       — Знаешь, Джухёк, ты последний, кто ещё не подписали документ, — тише говорит Господин Ли. — Я связался с другими аристократами, с которыми у меня хорошие отношения. Они согласны выступить против короны, так что соглашайся и ты.       — Ты уверен во всех? — по лицу Джухёка видно насколько он напряжён. — Я подпишу, но хочу быть уверен в личной безопасности.       — Джухёк, не беспокойся, они сами понимают, что с появлением новых налогов, что планирует ввести король, им не выжить. Половина аристократии станут нищими, а нищие, в свою очередь, воздвигнутся вверх. Тем более, твоя семья одна из богатейших. Боюсь, Джухёк, без твоей поддержки не справимся.       — Я подпишу, только потом. В кабинете.       На этом разговор переходит в совсем другое русло, и Сокджин перестаёт их слушать. Омега старается меньше есть, чтобы как можно реже поднимать вуаль. Желудок требует больше пищи, но недовольные взгляды Сухёка заставляют убрать это желание куда подальше.       — Сейчас с этими браками беда полнейшая, — невзначай начинает супруг Господина Ли. — Едва ли подобрал Сонхо подходящего кандидата. А у Вас как дела обстоят? Сколько Сокджину уже?       — Девятнадцать, — с горечью выдыхает Сухёк, бросая небрежный взгляд в сторону Сокджина. — Кто ж его такого возьмёт? Как только видели его лицо, сразу же бежали с последних ног.       За столом образуется минутное молчание, пытливые пары глаз устремляются в сторону Сокджина. Нос начинает предательски щипать, а глаза вновь становятся влажными. Сокджин готов совершить сделку с дьяволом, только бы исчезнуть из этого дома. Навсегда. Забыть всех, забыть всё.       — Ну не будьте столь критичны, на каждый товар найдётся свой покупатель.       Сказанная фраза окончательно добивает Сокджина, он встаёт из-за стола и убегает прочь. Плевать, что отец будет неимоверно зол, плевать, что ему грозит больше, чем пятнадцать ударов плетью. Никто за него не заступается, никто не обращает внимание на колкие замечания. Сокджин судорожно делает вдохи и выдохи, боясь, что свалится в обморок. Дрожащими руками он запирается в комнате, оставаясь в полнейшей тишине. Горькие слёзы скатываются по лицу. Сокджин не плачет, он рыдает, освобождая все обиды, всю ненависть, что копится в груди постоянно. Омега срывает с лица вуаль, являя миру своё уродливое лицо. Смотря через окошко в небо, Сокджин надеется, что после смерти он обязательно возродится в теле птицы и будет свободен.       Несколько раз слуги пытаются потревожить омегу, но тот категорически отказывается открывать дверь. Только не сейчас. Юнги также стучался, оповещая о том, что отец неимоверно зол, и что Сокджину лучше подготовиться к самому худшему.       Но, когда наступает ночь, в поместье становится тихо. Видимо, все устали и наказание омеги переносится на следующий день. Это единственная радость Сокджина за весь день, он медленно покидает комнату, боясь кого-то разбудить. Желудок неприятно урчит, напоминая своему хозяину, что тот не удовлетворил его потребности. Словно мышь, Сокджин пробирается на кухню, веря, что после гостей еды должно хватать. Он вынужден застыть на месте, когда видит молодого парня, который уплетает что-то за обе щеки. Быть незамеченным не получается, незнакомец оборачивается и широко раскрывает карие глаза в удивлении.       — Гос… Господин, — начинает кашлять парень, поперхнувшись едой. — Про… Кхм… Простите.       — Боже, пережуй сначала, — Сокджин подбегает и начинает стучать по спине, что содрогается от кашля. — Всё хорошо, не беспокойся. Ты чего не спишь? Всех слуг давно уже отправили отдыхать.       — Кушать захотел, — виновато произнёс парень.       — Тебя как хоть зовут? — шёпотом спрашивает Сокджин, продолжая массировать спину слуги. Внешность его приятна глазу, мягкие черты и добрые глаза с искрой жизни располагают к себе.       — Чонгук, — уже с улыбкой на лице отвечает парень. — Вы точно не расскажите Господину Ким Джухёку о том, что застали меня здесь?       — Обещаю, — со смешком произносит омега, умиляясь поведению слуги. — А ты должен молчать о том, что видел меня? Думаю, честный обмен.       — О, за это не переживайте. Я могила, — Чонгук демонстративно проводит рукой возле губ, якобы они закрыты на замок.       — Спасибо, — Сокджин хватает с тарелки слуги булочку и покидает его общество.       Выйдя через чёрный ход, омега с наслаждением упивается тёплыми порывами ветра. Хоть и обманчивая, но это всё свобода. Сокджин уходит в сторону от особняка, двигаясь к своему излюбленному месту возле реки. На душе спокойно и хорошо. Вокруг тишина, прерываемая звуками насекомых, названия которых Сокджин не знает. Звук воды мелодично ласкает слух, пока омега присаживается на берег, вглядываясь в самую даль.       Хочется навсегда остаться в этом моменте, но всему свойственно заканчиваться… Сокджин ещё не знает, что ждёт его впереди…