15 осколков Персиваля Грейвса

Его воспоминания всё короче и отрывистее – Геллерт рассчитывал, что после определённой грани ему откроются все двери, и сопротивление сведётся к нулю, но вместо этого сознание, не привыкшее уступать, всё больше угасает. Грин-де-Вальд впервые изредка начинает бояться переусердствовать – если мракоборец умрёт в ближайшие дни, это будет раньше задуманного; ему ещё нужно это обличье, и допустить такой промашки он не может. Родительский дом. Ильверморни. Академия мракоборцев. МАКУСА. Все они сменяют друг друга в хаотичном калейдоскопе, лихорадочном круговороте – если поначалу его память казалась теми самыми аккуратными полочками, то теперь среди них словно гуляет штормовой ветер, разрывая ровные стопочки бумаг в клочья и нося обрывки по всему пространству, перемешивая и беспорядочно рассыпая по углам. Никакого порядка. Неправильно. Геллерт ещё не узнал всего, что ему нужно – копаться в призрачных отрывках времени и желания нет, поэтому он вливает в своего пленника какое-то зелье: сейчас Персиваль даже не различает, какое именно. Чувствует лишь, что облегчения оно не приносит – только возвращает разбитый дух в такое же разбитое тело, будто насильно затаскивает то, что уже не способно функционировать, обратно в рабочую среду: и всё-таки, волей или не волей, сознание вынужденно проясняется. Видя вокруг те же стены, Грейвс впервые позволяет себе мысль о том, что лучше бы ему дали умереть. – Каким заклинанием открывается левый ящик в твоём кабинете? Внутри, несмотря на всё пережитое и переживаемое унижение, всё же вспыхивает нотка довольства собой – конечно, он не может открыть. Никто не может, Персиваль сам разработал оба заклинания – и закрывающее, и открывающее. Он только закрывает глаза и не говорит ни слова – Геллерт натыкается на очередную запертую дверь, к которой точно так же не может подобрать заклинание: тёмному магу начинает казаться, что они ходят по кругу. Либо самые важные воспоминания тонут в небытии, либо у него достаточно сил, чтобы до них не допускать – результат один. Доступ по-прежнему невозможен.