Отголосок прошлого

13 лет назад. Неделя дождей продолжалась. Каждый день были слышны громкие стуки по крыше и раскаты грома. До лета оставалось каких-то пару недель, но обыденная летняя жара никак не хотела появляться сквозь эти черные тучи. Хезер пошла в школу на следующий день, после обыска большей части дома. Кстати, об этом. Ее мама ничего не заподозрила, похоже, она и вовсе не задумывалась, что ее дочь может что-то скрывать. Прошло примерно дней пять после изучения черной папки и остального. Хезер так и не нашла время позвонить, на этот злосчастный номер. Все дни она пыталась уловить момент, когда путь к телефону будет свободен, но этого не происходило, особенно после того, как сама же девочка соврала маме о плохом самочувствие. Кени в прямом и переносном смысле, начала холить и лелеять свою дочь. Но несмотря на все, Хезер немного расслабилась, видя, что мама совсем не замечает пропажи своих же вещей. Но все это продолжалось до тех пор, пока мама не ворвалась к ней в комнату с криками. Хезер сидела за своим столом, стараиел вычерчивая какие-то линии в тетрадке. Резко открывающая дверь, заставила Хезер дернуться на стуле и медленно обернуть голову. — Мама! Ты чего так пугаешь? — Хезер повернулась к Кени всем телом и посмотрела на ее лицо. Мама была зла, нет, она была в ярости. — Хезер Твинк, ты взяла мой нож? — от ее тона у девочки пошли муражки по коже, а сердце упало в пятки. Она прекрасно знала, что рано или поздно это произойдет, но явно не была к этому готовы. Хезер пришло в голову, что совершенно не знает, что ответить маме. Зачем ей понадобился нож? Любые мысли которые приходили в голову, казались абсолютным брендом, в которые мама уж точно не поверит. Чтобы не выглядеть как главный убийца, в каком-нибудь книжном детективе, Хезер старалась как можно меньше молчать и уходить в свои мысли. Сначала она всплеснула руками, выражая непонимание. Потом задала определенные вопросы, по типу «о чем ты?», «что за нож?» и прочее. Но Кени не повелась на это, она выжидательно смотрела на свою дочь и видела все измены на ее лице. — Не смей врать мне, я все знаю! — после ее слов я медленно встала. — Да, это я его взяла, — мама сразу же открыла рот, но я ее остановила. — Прежде чем ты начнешь злиться, давай я тебе обьясню. Я просто заправляли у тебя кровать и случайно нашла его. Растерявшись, я не нашла ничего лучше чем забрать ее. А тебе было страшно говорить. Она выдала самую правдоподобную ложь, что только пришла на ум. Кени непонимающе склонила голову на бок и сощурилась, глядя в глаза Хезер, чтобы понять, ложь это или правда. Девочки же сделала самое уверенное лицо, на которое только способна. Они молча смотрели друг на друга, пока мама не выставила ладонь вперед и не сказала: — Верни мне его, Хез. Вернуть. Да уж правда. Просто вернуть? Нет, для Хезер нужна сначала правда, а уже потом что угодно. Как бы выудить признание от мамы до девочки не сразу дошло. Сначала она уже была готова отдать нож, но потом остановила себя и подняла руку, как бы привлекая внимание. — Вернуть тебе его? Мама, я нашла у тебя нож под матрасом и ты простишь просто вернуть? Нет. — Что значит «нет»? Так, не устраивай тут сцены, дорогая дочь. Возвращай, пока я сама его не нашла, — Кени прошла дальше по комнате, разглядывая всевозможные места для того чтобы спрятать нож. Хезер поубавила свой пыл и уже более спокойным голос ответила: — Стой, я..я верну его тебе. Только ты мне расскажешь правду, — после слов Хезер Кени остановилась и очень странно посмотрела на нее. Она явно не ожидала таких заявлений от своей одиннадцатилетней дочери. Девочка выжидающе смотрела на маму, скрестив руки на груди. Кени колебалась, не зная, во благо ли пойдет частично правдивый рассказ. — Неси нож, — сдавшись сказала женщина и ушла на кухню. Когда дверь тихонько прикрылась, Хезер с облегчением выдохнула и достала нож из пола. Они сидели за кухонным столом, друг напротив друга. Посредине лежал нож. Каждый не осмеливался сказать хоть слово. Они боялись. Одна часть Хизер уже давно хочет знать хоть часть правды, вторая же боялась слышать ее. А Кени было страшно рассказывать, она не знала реакции дочери. Вдруг ее дочь сбежит? И молчали они так несколько минут, даже не глядя друг на друга. Каждый вел свой монолог у себя в мыслях. Часы, висящие на стене тикали, придавая этому немому диалогу больше напряжения. Кени думала, как можно утаить главные «новости». Как бы не сказать лишнего, чего знать ее дочери еще не надо. Да и вообще, что можно ей было говорить, чтобы Хезер была удовлетворена ответом? И продолжалось это до тех, пока девочка не выдержала. — Рассказывай. Говори, зачем тебе нож под матрасом и почему ты скрывала это? — Этот нож для обороны, Хез. — Серьезно? Чем тебе обычные ножи не нравится? — Он необычный. — Необычный? Типа, волшебный что-ли? Ты правда ведьма? — задала сразу три вопросв Хезер. — Хезер, какая ведьма? Он необычный потому что выглядит так и подарил мне его особенный человек. — И кто этот особенный? — Человек. Тебе хватит этой информации. Хезер скривилась от того, что мама продолжает скрывать даже то, о чем они буквально говорят в данный момент. — Допустим. И от кого ты собираешься обороняться? От обычных бандитов? — От того, кто желает нам с тобой зла. Хотя, скорее мне, — на выдохе сказала Кени. Хезер тряхнула головой, чтобы понять о кем она говорит. — И не спрашивай кто он. Он нас уже не побеспокоит. Хезер почему-то на эти слова пришла лишь одна мысль. Это наверное плохо, думать такое о маме. Но мало ли, что еще ожидать можно? Ей и так хватило того, что им оказывается раньше уже что-то угрожало. — Ты убила его? — Что? Нет, Хезер! Как ты можешь так думать? — на это Хезер лишь пожала плечами и поджала губы. Со стороны девочка была похожа на один большой знак вопроса. Кени видела, что дочь половину информации просто не уяснила. — Хорошо, я вижу, что ты ничего не поняла. Я повторю все то, что уже сказала и попытайся понять это. В прошлом был человек, который угрожал мне и в том числе тебе. И мне было страшно, что он вернется. Поэтому я храню нож от особенного человек там где никто кроме меня не знает. До недавних пор. Все поняла? Нет. Кивнула. Хезер думала. Долго. Сначала она думала о том, не врет ли мама. Но вся эта история настолько хорошо складывалась между собой, что обвинять ее во лжи просто неразумно. Потом она думала над тем, кто же этот плохой человек. В общем, запутано все это. — И ты взяла и рассказала мне правду спустя столькие годы? — спросила Хезер, стуча пальцами по столу. — Ты нашла нож, потребовала рассказ. Мне ничего не оставалось, кроме как сказать тебе. — И я должна тебе поверить? — А у тебя есть выбор? А выбора у нее и правда особо не было. Как и другой правды, в которую можно было поверить. Хезер кивнула, в знак согласия и больше ничего не говорила. Вопросов, который она могла задать считать, со стопроцентной уверенностью на ответ. Сейчас ей надо было разложить все по полочкам. — Я все понимаю, мама. Но мне надо все переварить, я пойду прогуляюсь, — она молча встала и вышла из дома, оставляя маму нервировать все больше и больше. Хезер вышла на улицу и пошла на ближайшие качели. Она уже далеко и надолго была в своих мыслях. Нужно было взвесить всё. Дочь не злилась на маму за скрытие. Она ее понимала. Понимала, что Кени всего-лишь хотела ее защитить. Но вот от кого? Что же они имели? Какой-то злой человек существовал в жизни мамы, но, что с ним сейчас — неизвестно. Ещё был особенный человек, про него тоже нет информации. То есть, вообще ничего нет, за что можно зацепиться. Но опускать руки нельзя было. Если рассуждать логически, то особенный человек точно из далекого прошлого мамы. Какой есть выбор из знакомых Хезер? Отец, родители Кени, родители отца. Ни одно человека она лично не знала. Начнем с отца. Кто он, где он — неизвестно. По той фотографии можно было понять, что у них с мамой были хорошие отношения. И факт того, что нож был от него, звучал правдивее всего. Родители Кени. То есть бабушка с дедушкой по маминой линии. Хезер знала их только по голосу, ведь они созванивались. И были они достаточно хорошими и приличными людьми. И из-за этого не верилось, что собственный родители подарят своей дочери нож. Поэтому этот вариант отпал. Родители отца. О них было даже меньше информации, чем о самом отце. Хезер полным счетом не знала о них ничего. Поэтому и говорит про них было нечего. Больше людей не было. Людей которых знает Хезер. Поэтому перейдем к плохому человеку. Варианты те же самые, но первых двух она убрала. Остались родители отца. Если это правда они, что маловероятно, то какие у них были мотивы желать маме зла? Ушла от папы? Изменила? Они считают ее плохим вариантом для будущего своего сына? Считают, что она ведьма? Разбила их сервис? Прокляла? Отравила? Ограбила? Что она сделала? Убила папу? Хезер этого не узнает. Несомненно, может быть есть и другие людей, но Хезер понятие не имеют, существует ли они. А даже если и да, то кто? Внебрачный сын или дочь? Ребенок от другого человека? Брат или сестра мамы? Бабка из автобуса, которой не уступили место? Этого она тоже не знает. В ближайшее время точно. Больше тем для рассуждения не было. Про папку и имена она уже все обдумала и не пришла к точному ответу. Расставить все точки над «i» поможет ей только мама. Но даже если Хезер подойдет к ней со словами «я всё знаю», Кени ей ничего не скажет. Значит надо ждать. Дождаться определенного момента. А когда он будет — неизвестно. Конечно, что же ещё? Буквально на каждый возникший вопрос, ответ был только один: Неизвестно. И вроде было все, пока Хезер резко не вспомнила про номер. После такого признания, надо было позвонить на него. Срочно. Может быть именно он ответит на все? Она не узнает, пока не проверит. И конечно же, варианты: чей может быть этот номер? Были такие же самые. Потому что других людей она не знала. И когда уже на все сто процентов не было того, над чем можно ещё подумать, Хезер вернулась домой. Девочка застала маму, за нервной готовкой обеда. Она сказала ей, что понимает ее и не обижается. Что поможет справиться с каждой проблемой. И рада, что мама ей хоть что-то рассказала. Кени облегченно выдохнула и обняла дочь. Она сидела все это время, только ради того, чтобы услышать эти слова от дочери. Теперь все будет хорошо, думала Кени. Но Хезер явно так не считала…