***
Пока я завязываю этот дурацкий бант на шее, все желание выходить на улицу улетучивается, и я устало бью руками по туалетному столику, замечая в отражении Сяо, который стоит в дверном проёме, опираясь о косяк плечом. — Тебе помочь? Он подходит со спины, а мне ничего не остаётся как развернутся, вздернув подбородок, показывая ему, что он может хоть петлю завязать. Через неделю мне исполняется семнадцать, пока я об этом думаю, Сяо аккуратно завязывает мне бант на шее, не сильно стягивая, задевая мою кожу своими ногтями, из-за чего тихо бурчит извинения, да сглаживает кожу на этих местах. А я всё смотрел на него и улыбался. Мы оба знаем, что мне далеко не шестнадцать. — О, прекрасный Адепт, — я наклонился к нему, поближе разглядывая красивые черты. — вот были бы Вы чуть по…как бы это так обозвать…непослушным, ха-ха, я бы в Вас души не чаял. Сяо закатил глаза, похлопав меня по ключице. — Пойдем или ты хочешь обо мне ещё поговорить? — Я готов о тебе хоть серенады сочинять.***
Я разглядываю здания, пробегая глазами от некрасивых козырьков, до искусно выписанных окон или дверей. Вечно играющая музыка становится громче, а значит мы все ближе к Большому базару. Я смотрю на него, утягивая в сторону входа. На небольшой деревянной сцене прекрасная танцовщица Нилу выполняла очередной танец Цветочной правительницы. Она, нежно улыбаясь, одаривала небольшое количество зрителей теплым взглядом, застопорившись на нас. Я, сощурившись, покосился вновь на Сяо, желая посмеяться над его заворожённый лицом от восхитительных танцев красивой девушки, но в итоге встретился с ним взглядом. Он все время смотрел на меня и на мои эмоции. Ого… Ощутив что-то странное между смущением и непониманием, я, отведя за него взгляд, заметил, как некоторые начали танцевать вместе и спонтанно выкрикнул: — Сяо, давай тоже! Я сбивчиво вздернул руками, красиво оттопырив пальцы, повторяя за движениями танцовщицы. Сяо, смутившись, отступил: — Я…не умею. — Подумаешь, я тоже…– я закатил глаза, косо улыбнувшись, и подступил к нему. Изображая танец, уводя ногу в сторону и наклоняясь, плавно двигая руками, я протянул ему ладонь, не заставляя его соглашаться. Сяо, чуть потупив, смотрит глазами по сторонам, опасаясь, но никто не обращает на нас внимание — все увлечены друг другом. Он мягко прикасается до меня, уводя взгляд куда-то в сторону, опираясь на мою ладонь. Я же знаю, что нравлюсь ему. (Это может мне сыграть на руку.) — Боже мой, остановись! Посмеявшись ему на ухо, я притягиваю его чуть ближе за талию, чтобы он не упал, увидев, что он споткнулся о собственную ногу. — Я же говорил, что не умею… Прошипел Сяо, смотря на ноги, все сильнее цепляясь за меня. Его растрёпанные волосы падали мне на ключицу, щекоча шею, от чего я дёрнул плечом, подумав о том, что хотел бы быть ещё чуть выше его. — Я вижу… — прошептал я с улыбкой в никуда. Он покрепче вцепился в мое плечо стараясь прижаться ближе, и я уже хотел едко прокомментировать этот жест, но почувствовал, как он начал падать, тянув меня за собой. Расцепив наши руки, я притягиваю его вплотную, сжимая спину, не желая упасть в ближайшую лужу. Кто вообще делает театр на базаре? Он, выдохнув, что мы не оказались в грязной воде, поднял голову и столкнулся кончиком носа о мой. Интересная картина: я стою, как можно ближе прижимаю его к себе, обвивая его талию и спину руками, буквально чувствую, как вибрация его сердцебиения отдает в живот, который оказался вплотную к моему и наши лица непозволительно близко, а его худые руки вцепились мне в плечи, болезненно сжимая. Все внутри перевернулось. Я хотел увести взгляд, да не могу. Я чувствую как бьётся его сердце и как его обычный угрюмый вид превращается перед мной во что-то…нежное? — Ха-ха-ха! Ха-ха-ха! Сяо ведь тоже мужчина…как и… я, как и Чжун Ли! Ха-ха-ха! Я не знаю что делать — мне так плохо от этого. Сяо стоит, не смея вздохнуть. Я чуть отстранил голову, передвигая руки ему на плечи, чтобы отстраниться без резких толчков, раскидав друг друга, как я слышу звук щелчка фотоаппарата. Сяо дернулся, и я, все ещё его держа, вздрогнул, подвернув ногу, вместе с ним, и, в конце концов, мы упали в эту несчастную лужу. — Ой! Прошу прощения! — какая-то маленькая девочка прикрыла рот и подбежала к нам. Я поднялся первый, — так как я упал на него, — подавая руку Сяо, который в итоге сам вскакивает, собираясь, как обычно поступает, идти разбираться с этими людьми, но я выставляю перед ним ладонь, останавливая: — Сяо, это ребенок. Он мгновенно остыл, посмотрев на меня, но все равно его складка между темными бровями осталась. — Мне так стыдно! — миловидная девочка достала из кармашка салфетку, начиная ею вытирать Сяо, так как ему ущерба было принесено больше, чем мне, — Вы просто так мило выглядите, я просто решила…я просто хотела вас сфотографировать и вам дать фотографию…прошу прощения! У вас очень красивая дама! Она нервно, истерично тараторила, размазывая ещё сильнее пятна у сердитого Сяо, а я решил никак не реагировать на то, что меня назвали девушкой…думаю, это лучший исход. — Запомните, — он схватил ее руку, показывая, что больше не стоит насиловать его любимую рубашку. — если захотите кого-то сфотографировать, сначала спросите разрешения. Я стоял рядом и наблюдал, как девочка извинилась перед нами уже сотый раз, пока Сяо осматривает на себе испачканную одежду… ….» Тогда она и отдала там ту фотографию, которая, как я помню, всегда была у меня. Неужели, кто-то копался в моих вещах? От этой мысли меня покидают силы и вновь появилось желание уснуть. Но и в этот раз у меня не получается этого сделать, и слышу из палатки сзади себя тяжёлые хрипы и учащённое громкое дыхание. Я оглянулся по сторонам: никого нет рядом, только в пределах десятка метров стоит Даниил с ружьём. И мне стоит его оповестить об этом, но я опять какого-то черта беру ответственность на себя. Медленно подступив, я стараюсь не издавать лишнего шума, приоткрываю палатку и аккуратно заглядываю в неё. Обессилевшее тело, которые на взгляд вот-вот расплавится, лежит под одеялом, подёргиваясь. На лице образовался слой пота, а ко лбу прилипли волосы. Его ресницы дёргаются, и видно, как под закрытыми веками бегают глаза. Сам юноша что-то бормочет себе под нос, хрипло дыша. Не надо делать поцелуй в лоб, чтоб понять, что у него температура. Неужели, все настолько плохо, что аж зелье не помогает? Я бегло осматриваю еле живое тело и невероятно сильно начинаю напрягаться от своих мыслей:Он должен жить.
Это все набожные наставления Барбары, я уверен. Быстро сев рядом с имитированной постелью, спускаю с плеча рюкзак, надеясь там что-то полезное найти. Достав какую-никакую аптечку, я решаюсь нарушить все нормы приличия и чужого пространства, и стягиваю с юноши одеяло, медленно убирая окровавленные бинты, дабы осмотреть ранение. Прошу, хоть бы сейчас никто не зашёл сюда, иначе все слухи обо мне подтвердятся. От увиденного, у меня просто побежали …нет, не побежали, просто цунами пронеслось мурашками по спине. На секунду я закрыл глаза, чтобы перевести дух, и меня не стошнило. Гниющая рана в брюшной полости сквозила чем-то мерзким и тяжёлым. Темная слизь, перемешанная с густой кровью, вытекала из нее, пачкая мне руки. А сама его рана оказалось больше, чем мне казалось, будто она увеличилась. Ещё одно неверное движение и его внутренности точно выпадут. Боже, а я его нес на спине… У него в ране яд что ли? Как это произошло? Не из-за меня же, не из-за того, что я ему дал выпить то зелье? Нет, точно нет, это же зелье лечебное, оно обычно тоже применяется при ранениях…но это не имеет значения! Прямо сейчас надо что-то делать, по крайней мере пытаться. Выбежав на улицу, я тут же ринулся в воду, доставая льдину; не важно, что я прямо сейчас по колено в ледяной воде, в своей единственной, относительно тёплой, одежде. Обжигающий холод ломает пальцы, а все мысли заполнены его спасением. Почему я-то этим занимаюсь? И как назло, все будто пропали; вообще никого нет вокруг, даже в палатках нет света. Мокрый и взъерошенный, я возвращаюсь в теплую палатку, мысленно ударив себя по лбу, что не замочил тряпку той крепкой водкой…или как они ее называют — огненной водой, что стоит у его ног. Ледяными руками обматывая лёд тряпкой, я стараюсь времени не терять. Сняв с себя пальто, аккуратно кладу на его живот лёд, чтобы создать компресс. Что Бай Чжу мне ещё делал-то? Скованными движениями подползая к своему брошенному пальто, я пытаюсь его сложить, но меня совсем не слушаются обмороженные руки и выходит какой-то комок, который я кладу ему под полусогнутые колени, аккуратно разводя ноги в стороны. А что дальше? Ему срочно нужна помощь: медицинская или того, кто владеет восстановительными силами. Я больше ничего не могу сделать. Безнадёжно выдохнув и плюхнувшись рядом с ним, сев, я просто нахмурил брови. Это от слова совсем мне незнакомый человек, так почему я так беспокоюсь о нем? Может …потому что я не смог помочь сестре? Или я сам не дождался должного утешения? Это неважно, нельзя никак себя сейчас приписывать, я сам виноват в своих бедах. Я схватился за его предплечье и опустил голову, из-за чего мне на худое лицо упали волосы. Кажется, его пульс замедляется. Я думаю стоит пойти оповестить всех, если они там появились. Неосознанно, я схватил его руку сильнее, будто прося прощения у давнего друга, а не у абсолютно мне незнакомого человека, который хотел меня прирезать. С огромной скоростью меня пробивает на разъедающую боль в животе, и я тут же за него хватаюсь, корчась. Что это такое? Просто невыносимо, что происходит? Пульсирующая боль подступает к горлу быстро, и, по ощущениям, сжигая все на своем пути. Я поднимаюсь, и, шатаясь, побрёл к входу. В глазах темнеет, а ко рту все подступает тошнота, которую невозможно сдержать, будто она сама желает выбраться наружу, чтобы уже тут уничтожать все вокруг. Уже не в силах как-то стоять на ногах, я падаю на колени, на холодную твердую землю, но не чувствую опоры под собой. Мутная, невероятно мерзкая субстанция чёрно-фиолетового цвета вываливается из моего рта, прилипая к губам и, оставляя после себя следы на подбородке в виде нити из слюны и «этого». Она смешалась с …чем-то, что было частью моего организма, из-за чего во рту смешались вкус этой субстанции и моей… скорее всего, крови. Попав на землю, она тут же впиталась, оставив после себя прожжённый след, будто после костра. Сев на пятки, я хватаюсь за горло и даже не пытаюсь стереть остатки этой мерзости, а все попытки позвать на помощь были провальными, как и вообще издать звук. Почувствовав, как силы потихоньку вернулись, я ринулся обратно внутрь, к нему, надеясь, что он жив. В глазах темнеет, а боль в шеи и груди нарастала. Я подполз к парню, из последних сил обратив внимания на кровавый кусок льда, который почти растаял, а потом и на его живот. На моих глазах рана начала срастаться, а от парня шло небольшое свечение зелёного цвета. Гной пропал. Рана оставила после себя лишь шрам. Вытерев белой рубашкой, на которой все ещё нет верхних пуговиц, подбородок, я начинаю терять сознание. Где мои силы? Опять сырой коридор. Опять серый стены и сумрачные помещения. Опять. Я привык чувствовать страх и отсутствие какой-либо опоры. Сделаю шаг вперед или назад — упаду в бездонную темную яму. Но что в этом плохого? Разве может уже быть хуже? Страшные, уродливые шрамы по всему телу, которые будут изо дня в день напоминать мне о этом месте, распластались по всему моему телу — нельзя просто так взять и забыть или принять, сделав вывод, это больше, чем период, это то, что «заложило» меня. — Итэр, — кто-то мягко произносит мое имя, прося поднять взгляд с пола. — у вас все хорошо? Я обращаю внимание на стоящего впереди меня парня, удивляясь. — Сяо...? — почему-то спрашиваю я, будто вижу его впервые за долгое время; хотелось подбежать к нему, возможно, даже обняв, но я остался на месте. — Я вижу…вам совсем нездоровится…– он подавленно опускает веки и опечалено сводит брови. — Я постараюсь вас сегодня освободить от… всего… В какой-то момент, я начал за всем наблюдать со стороны. Я только сейчас заметил, как же Сяо за меня…волновался? Как уставал он в первую очередь из-за меня, как пытался относится ко мне с нежностью, которая казалась мне самой настоящей жалостью. Только, в данном воспоминании, я совсем этого не вижу. И лишь раздражённо фыркаю на его слова, а он горько выдыхает. Тогда мне казалось, что он над мной смеётся или издевается, показывая свое превосходство. А ведь в тот день я и правда никуда не пошел и пробыл в медпункте весь день, только вот у Сяо был новый синяк на лице, который сходил особенно долго. Открыв глаза, я ещё долго втыкаю в «потолок», пытаясь прийти в себя. Теплое тяжёлое одеяло, которое было ночью на юноше, теперь на мне с головой — будто кто-то меня укутал, не желая, чтоб я замёрз. Мои вещи лежат сложенные, около головы, которые я поторопился надеть, стараясь не думать, что с меня их сняли. Кстати, где тот юноша? Над ответом на вопрос не пришлось долго думать: я просто повернул голову на звук, идущий снаружи палатки, и через образовавшуюся щель между тканями замечаю людей. Этот парень, который ещё несколько часов назад, или может больше, лежал при смерти, сейчас за что-то отчитывает, как я понимаю, своих подчинённых. — За работу! — он грубо отрезает, а солдаты быстро кланяются и разбегаются по сторонам. Предвестник гневно сводит брови и зачесывает пятерней волосы. А я, наблюдая за ним, заметил достаточно широкие плечи и вновь удивляюсь своей физической силе, ибо он не только выше меня на пол головы, но ещё и шире, а то, что весит в раза два больше — это точно. Почувствовав на себе пристальный взгляд, парень обращает на меня внимание через плечо, и от его холодного взгляда я немного дёргаюсь, и у меня появляется мысль притворится спящим, но он уже меня заметил. — О! Ты уже проснулся, дружище! — его злое, рассерженное лицо сменилось лёгкой улыбкой, и я не могу понять: искренняя она или нет. В палатку входит юноша, с накинутым на плечи плащом, явно не для попытки согреться, а просто для вида, ведь он даже не просунул руки в рукава. На нем серый костюм, как и в прошлый раз, когда я его видел, и все та же тёмно-красная рубашка с таким же шарфом. Он так и не научился застёгиваться, поэтому четко видно его новый шрам на накаченном прессе, который его, по всей видимости, ничуть не смущает, а скорее даже наоборот… — Да…доброе утро, …эм…как себя чувствуешь? — я почесал загривок, вытянув губы, выдохнув через них. — Доброе! Прекрасно! Уже готов к бою, хоть сейчас идти в схватку ха-ха! — он поставил руки по бокам, будто и правда предлагает прямо сейчас сцепиться в дуэли. Я пытаюсь встать с удивления удобной «кровати», созданной из нескольких спальных мешков, но он садится рядом со мной раньше, чем я успел это сделать. — Мы с тобой, если я не ошибаюсь, уже знакомы. — его звонкий голос, внушает что сейчас все в порядке, поэтому я спокойно выдыхаю, заправив волосы за уши. — …Но я всё равно представлюсь: Я — номер одиннадцать из Предвестников Фатуи, Чайльд Тарталья. А ты, я смотрю…– он сделал паузу, сдержав лёгкую насмешку, — Ха, ты тот, кто притягивает неприятности!.. Его слова меня задели. Мог бы не знаю, хотя бы потактичнее? Я тебя спас вообще-то! Всё-таки надо было тебя там бросить! Я хочу выразить все свое негодование в словах, но он не закончил свою мысль, поэтому я жду своей очереди. –…Я люблю таких! — юноша скрестил руки на груди и улыбнулся мне, оголив дены. — Думаю, мы поладим, да? Он наклонил голову в бок и задорно подмигнул, и его серёжка в правом ухе дернулась, вызвав негромкий звон драгоценного камня о железо. — Ещё как… — я пытаюсь проглотить все оскорбления, которые придумал за несколько секунд и при этом не казаться подозрительно. — …раз ты знаешь, как меня зовут, то можно мне не представляться? Так? Он почему-то удивлен. Только чем, я не могу понять. Его эмоции меняются со скоростью света, поэтому я не успеваю подстроиться и предугадать реакцию. — Что-то не так? — я решил не искушать судьбу и всё-таки просто представится как-никак, — Ли Итэр, второй наследник поста управления Ли Юэ …бывший наследник ха-ах-ах… по совместительству главный архитектор Ли Юэ. И последний факт по сей день действует, и это забавно. Я раздраженно посмотрел на собеседника, который разглядывает мой «глаз бога». — Не поделишься? — он смотрит на меня исподлобья, своими мутными глазами, которые обременены не менее темными кругами, на ярко-белой, даже скорее сероватой коже, которая почему-то была обсыпана веснушками. Он их сам что ли рисует? — Как ты, имея анемо глаз бога, владеешь ещё и гео, и гидро элементами? М? — а он кота за хвост не оттягивает. — Я не знаю. — я неискренне улыбнулся ему, сощурившись, точно так же как и он. — Хорошо, тогда как ты вывел яд из моего организма? Я чётко помню, как ты использовал гидро…интересный способ, однако я такой стараюсь избегать. — Тарталья приставил палец к подбородку, наигранно показывая замешательство, но налегать он не стал. Остановился после моих слов непонимания. — Отсасывать яд опасно, тем более таким способом…в любом случае, спасибо тебе, дружок. Тарталья встаёт с «кровати», протягивая мне руку, за которую я без сомнений берусь. На его запястье я заметил небольшие, но до боли в сердце дорогие, наручные часы, которые когда-то были и у меня, и пытаюсь вновь разобрать где какая стрелка. Он, это замечая, ждёт, когда я отпущу его руку, но сдаюсь, и поднимаю умоляющий взгляд на Чайльда. Однажды я разберусь где какая стрелка. — Который сейчас час? — без единого смущения или тому подобной эмоции, я нагло его наклоняю к себе. — Пол седьмого утра. — юноша повёл бровью и взглянул на меня, смеясь одним лишь взглядом. — Тогда прошу меня простить. — я быстро отпускаю его руку, отряхивая ее, как от грязи, да начиная собираться. — Мне пора идти, спасибо, что позволили переночевать. Он кивает и подает в руки уже мужское пальто. Оно почти никак не отличается, лишь размером, и кушак находится ниже, во всем остальном тоже самое. — Не хочешь к нам в Фатуи? — его вопрос был таким внезапным и очень удобным… Ладно, не зря я его спас. — Я бы только «за», — я натягиваю на плечи одежду, поправляя шарф. — но мне лечиться надо. Но на мои слова он только звонко рассмеялся, схватившись за живот: — Нам всем там лечиться надо, ха-ха-ха! — Парень провел пальцем под глазом, будто смахивает слезу, но все равно продолжает хохотать. — Так что ты у нас будешь вписывается как никто другой! — Ни секунды в этом не сомневаюсь. — я закатил глаза и застегнул последнюю пуговицу. — Мне пора. — Ну, как знаешь. — паренек пожал плечами и вышел из палатки вместе со мной. Чайльд проводил меня до конца лагеря, пару раз махнув рукой на прощание, когда я уже начал удалятся. Он мне улыбался до последнего, что даже как-то не по себе. — Будь осторожен! — прокричал рыжеволосый парень мне в спину, прежде, чем я скрылся с его поля зрения. Скорее всего, он уже хочет со мной сразится. Похоже, мне не только высушили вещи, но и вернули зелье, которое я отдал ему: в кармане лежали пару бутылочек, среди которых и то самое, которое я и пожертвовал.***
Обходя древние руины по заснеженной дороге, я отдаю должное всем людям, которые здесь проходят, потому что я почти добрался до места назначения, а не прошло и полдня. Всё-таки, мой врач — знаменитый по всему Тейвату алхимик, и как он стал врачом для меня загадка, но это уже как-то не имеет значения. Я перевел взгляд куда-то вглубь леса, услышав странное…это, наверное, пение, и разглядел в дали танцующих хиличурлов. Изящную тишину Горного Хребта нарушают все те же непонятные звуки, похожие на пение, хотя нет, это похоже на заговор. До потемнения в глазах раздражающий звук. В ста метрах от меня стоит молодой человек и что-то с самым настоящим удовольствием вырисовывает на совсем холсте, но этот мечтатель видимо так сильно ушёл в рефлексию, что не заметил лагерь хиличурлов в пятнадцати метрах от себя. Руки невероятно ломит, я не могу как-то спокойно смотреть на это, и дело не в спасении жизни…наоборот.Они должны умереть.
Я медленно иду к человеку и вдруг стало так тихо, что было слышно как он по холсту водит грифелем. Все птицы затихли, даже ветер исчез, а мой шаг легче пера. Опять ноющая боль в левом запястье и резкая яркая вспышка, которая оглушила меня. Я сильнее сжимаю рукоятку меча, делая один взмах. — Стой! — тот юноша хватает меня за руки, сжимая сухожилие, заставляя ослабить хватку. Я перевожу туманный взгляд на светловолосого парня и отпускаю меч. Он выпадет из руки, не долетая до белоснежной земли, золотыми частицами распадаясь и разлетаясь по воздуху. — Ох…ну вот…они все разбежались…– расстроено протянул молодой человек и отпустил мою руку, на которой остались следы. — Я их рисовал… Мечтатель подошёл обратно к мольберту и небрежно бросил кисточку в стакан, а потом вновь обратился ко мне. — Вы кто такой и почему меня потревож-…— он остановился на полуслове и повнимательнее меня рассмотрел, — Люмин? Его голос стал мягче и нежнее, и стыдно признавать, но так нежно ко мне обращался лишь Сяо, поэтому я в изумлении приоткрыл рот и отступил назад: — Итэр. Я пробежался по внешнему виду юноши: одет он в белое пальто, на котором есть вставки в виде цепей и других странных украшений, тёмно-синяя рубашка и иссиние шорты, под которыми виднеется тёмно-серое термобелье, ну или это попросту колготки, и высокие, доходящие до бедер, сапоги… Честно, я не удивлен, что Люмин была знакома с таким человеком, её всегда тянуло на… — я снова сверху вниз осмотрел юношу — экстравагантные вещи. — Итэр?! — художник знатно растерялся и поперхнулся воздухом. — Ты…ты…– парень сначало испуганно и растерянно чуть сгорбился, бегая глазами по снегу, но потом быстро взял в руки мольберт и стремительно направился куда-то вперёд, — Сейчас ты разложишь вещи, а вечером можно уже и начинать работать. Я не сдвинулся и с места. Это что вообще было? — Если я не ошибаюсь, ты не представился. Снежинки начали падать, грациозно ложась на мою макушку. Впереди стоящий юноша лишь повернул голову в мою сторону через плечо и, не торопясь, перевел взгляд следом. Его ярко голубые глаза не изображали жизни будто передо мной стоит вовсе и не человек. На лице, цвета белого мела, не было видно ни одной эмоции, лишь лёгкая, глупая, неровная улыбка, которая больше походила на инсульт. — Я — Альбедо, главный алхимик Ордо Фавониус, и по совместительству твой лечащий врач. Ну конечно.***
Альбедо молча ведёт меня, а тем временем снегопад усилился, поэтому я старался не отставать, а по возможности вообще идти наравне. Холодный ветер даёт мне сильную пощечину, безжалостно гоняя снежинки и льдинки по разряженному воздуху. Мне приходится натягивать платок на голову, дабы прикрыть уши и хоть как-то открыть глаза, пока Альбедо все так же идёт на распашку, да даже его рубашка не до конца застегнута и на его шее с … (это такая татуировка?) уже видны покраснения, но он все также спокойно идёт, иногда смаргивая снег с ресниц. — Мы сначала зайдём ко мне в лабораторию, потом уже домой, ты же не против? — алхимик посмотрел на меня через плечо, мягко улыбнувшись. — Делай что хочешь. — все ещё стараясь нормально натянуть шарф, я щурюсь от сильного ветра, раздражённо цокая. Я с подозрением перевёл взгляд на Альбедо и, он почувствовав этэ, решил прервать молчание: — Вот так буря, да? — беловолосый парень спокойно сказал куда-то вперёд, из-за чего было сложно его расслышать. — Все никак не доходят руки решить эту проблему… Я вздернул бровь, хмыкнув: Как он решит природный катаклизм, тем более…рукодельно? Я пустил смешок от собственного наигениальнейшего, просто высокоинтеллектуального каламбура, от чего заметил на себе подозрительный, пристальный взгляд: — Да, забавно.