История одного кинжала. Псевдодетектив

Тем временем Глеб с отцом пытался соединить всё то, что им было известно, и восстановить события прошедшей ночи. - Всё это не слишком вяжется друг с другом, - рассуждал Глеб, расхаживая по кабинету. – Матвей Степанович приехал с желанием остаться, не зная о кинжале, при этом, когда увидел его у тебя, то пожелал приобрести. Утром же он даже будто не отпирался от твоих обвинений (ты же заметил, папа, как спокойно и покорно он вёл себя в начале завтрака?). Но потом он стал защищаться. К тому же открыть тайник он не смог бы. Зато мама знает код, но не знает ещё ничего о кинжале. Ночью она режет ладонь, а утром упоминает подробности внешнего вида пропажи, которую она, по её словам, никогда не видела… - Ложь. Неужели ты всё ещё не убедился, что это её рук дело? – голос Василия теперь уже звучал спокойно. Мужчина пришёл в себя. - Но подумай сам – зачем маме кинжал? Ладно, Матвей Степанович, у него хотя бы есть мотив. Ты отказался продать, он решил украсть. Это можно объяснить. Но мама… - А откуда тогда этот порез? - Эх, отец, зачем ты так сильно напугал её. Я уверен, она бы нам рассказала всё, если бы ты не был в тот момент таким яростным. Василий Петрович, казалось, только из необходимости слушал сейчас сына. Разум его уже был окончательно убеждён в виновности жены. - Итак, нам нужно узнать, где были остальные члены семьи этой ночью и до конца поговорить с мамой. Тогда, быть может, у нас получится сделать какие-то выводы. «Узнать бы только, зачем маме этот кинжал?» - с этими мыслями Глеб попросил отца остаться возле двери и слушать разговор, а сам спустился на кухню, где за столом его уже ждала мать. Несколько минут они молча смотрели друг на друга, не понимая, с чего следует им начать. - Сынок, - наконец робко произнесла женщина, - скажи ты мне уже что-нибудь, не то я с ума сойду. Глеб постучал пальцами по столу. - Мама, когда и как ты порезала руку? - На кухне ночью. Я проснулась от того, что хотела пить. Мой стакан был пуст и пришлось спуститься на кухню. Не хотелось никого будить, поэтому я не включила свет и потому в темноте наткнулась на нож. Но я даже не обратила на это внимание и поднялась в спальню. Там я сразу уснула и проспала до утра. - Видел ли тебя кто-нибудь ночью? - Да, - теперь Ольга отвечала спокойно и уверенно, - когда я уходила из кухни, то встретила в коридоре Татьяну. Я сказала, что мне ничего не нужно и поднялась по лестнице. Наверху все спали. - В котором часу ты спустилась на кухню? - Я не знаю, но должно быть, около четырёх утра. - Как долго ты была на кухне? - Не более пяти минут, ведь я почти спала. - Так, хорошо, теперь ты можешь уйти. А мне следует поговорить с Татьяной. Через минуту она была здесь. Женщина выглядела взволнованно. Она то и дело сгибала и разгибала пальцы и ежеминутно поправляла волосы. - Глеб Васильевич, неужто ваш отец и меня подозревает? – начала она не дожидаясь. – Я ведь и не слышала, и не видела ничего. Я ведь простая горничная, живу у вас хорошо, а большего мне и не нужно… - Никто ни в чём вас пока и не подозревает, успокойтесь и присядьте. Мне бы хотелось поговорить с вами вот о чём: что вы делали сегодня ночью? Горничная присела на стул и растерянно взглянула на молодого парня, как бы соображая, что именно следует ему ответить. - Я спала, да, спала, конечно. - Всю ночь? - А чего же ещё делать, Глеб Васильевич… - Мама сказала, что встретила вас в коридоре ночью, когда возвращалась в свою комнату. Или это были не вы? Женщина всполошилась. - Как не я? Кому же там ещё быть, что вы. А я думала, что мне это приснилось. А нет, значит правда была я. Конечно я. Эти ответы казались Глебу подозрительными, и он насторожился. - А в котором часу вы встретились? - Это было очень рано, я только начала засыпать, - она остановилась, будто вспоминая, - да-да, немного задремала, тут слышу шаги в коридоре. Решила проверить, а там ваша мама. Ну, это меня успокоило, и я вернулась в свою комнату. И больше уже не вставала до утра. - А как же нож? – Глеб задумал таким неожиданным вопросом сбить с толку горничную. - Какой нож? – женщина невольно вздрогнула, что не ускользнуло от внимания парня. - Да тот самый, который лежал на столе и о который порезалась моя мама ночью на кухне. Нож, на котором должны были остаться следы крови. Упоминание «крови» не на шутку напугало Татьяну. - Что вы, Глеб Васильевич, какой нож, какая кровь? Ничего такого не знаю. - Как же, утром вы должны были вернуться на кухню, а на столе лежал нож. Ну, вспоминайте. Или, быть может, это вам тоже приснилось, как моя мама? Это окончательно запутало несчастную. - Может и приснилось, - она бегло обвела взглядом помещение. – Да только утром на кухне в самом деле не было никакого ножа. - Тогда ответьте ещё на некоторые вопросы: хорошо ли вам здесь платят? - Грех жаловаться, Глеб Васильевич… - А есть ли у вас семья, родственники? - У меня сын, как вы, 22 года… Теперь голос её звучал совсем виновато, голова опустилась вниз, а пальцы нервно теребили ткань одежды. Но в этот момент двери распахнулись и в кухню вошла Яна. Увидев, в каком состоянии находится горничная и прочитав на лице брата самодовольное ликование, она решительными шагами направилась прямо к столу. - Что это ты здесь насоображал?! –она задала вопрос Глебу, глядя ему прямо в лицо. – До чего ты довёл нашу Татьяну, она вся бледная! - Сестрица, эта женщина, вероятнее всего, и есть причина всей утренней суматохи! Все её ответы запутаны и будто придуманы наспех. А кроме того, у неё есть мотив: это сын, это нужда в деньгах. Он молод и наверняка, это он и подговорил мать на кражу! - Дурень! В твоей схеме есть огромная дыра: как горничная открыла бы тайник в родительской спальне – раз, а два – что бы она там искала, если про кинжал вечером знали только отец и Матвей Степанович! Яна почти кричала. На шум сбежались остальные. - Мало ли способов найдёт человек, проработавший бог знает сколько времени в этом доме. Все лазейки, все закоулочки, все каморочки. А о кинжале она могла подслушать, а после ночью провернуть своё дело. - Да веришь ли ты сам своим словам?! - Это ты совсем ничего не понимаешь! Знаешь, сколько лжи было в её словах! Но Татьяна не выдержала и крикнула. - Хватит, я всё расскажу! Я знаю, кто украл кинжал… Тут споры прекратились и все глаза устремились на несчастную женщину за столом. - Я не хотела говорить, потому что боялась, что мне никто не поверит. Я виновата перед вами, Василий Петрович, простите, но к вашему кинжалу я не прикасалась. - А кто же тогда его украл? – спросил хозяин дома, впиваясь в присутствующих нетерпеливым и недоверчивым взглядом. - Это они, - проговорила женщина, указывая на Матвея Степановича и Ольгу. - Я соврала вам, Глеб Васильевич. Сегодня ночью я совсем не спала. И встречу с вашей мамой на лестнице я хорошо помню, только это было позже, уже под утро. А первый раз был другой. В два часа, проверив, чтобы все спали, я вышла на улицу, а вернувшись через пятнадцать минут, услышала на кухне разговор. Мне было очень страшно, но я подошла к дверям и подслушала: там они и сидели. Матвей Степанович говорил про кинжал, который увидел у Василия Петровича вечером, рассказал, как он выглядел. Ольга Марковна ответила ему, что не следует переживать, и что вы наиграетесь этой безделушкой и захотите вскоре её продать. Я испугалась тогда, что меня заметят и ушла к себе, тихо-тихо. И так просидела в комнате до пяти утра. Потом слышала какой-то шум, но разговоры не прекращались. А время уже какое. Тогда я аккуратно вышла из комнаты, прошла по коридору и открыла дверь так, чтобы было слышно. Тогда на кухне заспешили, и так я столкнулась в коридоре с вашей матерью, Глеб Васильевич. Вот как это случилось… И Татьяна зарыдала, закрыв руками лицо. - Ба, - Василий Петрович не знал, что и сказать на это, - так вот какой пазл сложился. Вот кто наши загадочные ночные воры! - Погодите, - но Глебу в этой истории было понятно не всё, - а почему же вы, Татьяна, не легли спать, к чему эти уличные походы? Тут Яна хотела одёрнуть брата, но было поздно, горничная, влажными от слёз руками указала на девушку со словами: «Это она!» - Так-так, стало быть, появился и третий сообщник! – Василия распирало от злости и негодования. - Нет, Василий Петрович! Дело в том, что ваша дочь полюбила моего сына и заставляла меня ночью проводить его через калитку в дом. Но приехал гость, и я уговаривала её подождать до другого раза, но она не хотела ничего слышать. А я твердила, что сегодня затея добром не кончится. Но Яна Васильевна заставила меня провести его в дом и сегодня, я только за тем и выходила из комнаты, чтобы открыть и закрыть… Простите меня, Василий Петрович, я боялась, что вы уволите меня, если узнаете об этом. Но Яна пригрозила, что нажалуется на меня вам, если я не стану ей помогать. Простите… И она снова заплакала, но на этот раз тихо, будто сдерживая себя. Яна только и успела процедить сквозь зубы «Дура» и отступила в сторону. - Вот так картинка вырисовывается, потрясающе, - начал Василий Петрович, потирая руки. - Дочь по ночам позорит семью, мать – прекрасный пример – в сговоре с другом мужа открывает тайник и крадёт драгоценный экспонат. Великолепная семья! Ну, что вы оба на это скажете теперь, как будете отпираться? – и он с негодованием посмотрел на Ольгу и Матвея Степановича. Последний закрыл собою женщину и посмотрел прямо в глаза обвинителю. - Да, всё это так, мы действительно говорили на кухне ночью, и про кинжал Оля узнала от меня. И потом, услышав дверной шум под утро, мы разошлись каждый в свои комнаты. Но только это не доказывает ничего, потому что мы не воры. - Не воры они, ха! Заговорщики, предатели, отступники! Слов на вас не перечислить! - Мы любовники, Вася! – крикнула Ольга, высовываясь из-за фигуры Матвея Степановича. – Прости… Голос её дрожал, но выносить это более она не могла. Василий Петрович был застигнут врасплох. Он переводил взгляд с метущейся жены на спокойное и невозмутимое лицо Матвея. Последний, замечая растерянность отца семейства, уверенно кивнул головой. - Да, это правда. Ты, кажется, спрашивал, зачем я остался на ночь… Так вот, остался потому, что люблю твою жену. Василий упал на стул. Его будто облили холодной водой. - Вася, я не могу так больше жить, мне плохо рядом с тобой! - Ольга кричала, уже совсем не сдерживаясь. - И от того, что нужно скрываться, тоже плохо. Но ты же не замечаешь ничего вокруг! Этой ночью я…я хотела покончить со всем, я взяла нож, обычный…кухонный…Господи, я правда хотела! Матвей остановил меня, он пришел, хотя мы не договаривались о встрече ночью. Он успокоил меня и промыл рану. Мы долго разговаривали о нас, о тебе, потом он рассказал и про этот кинжал дурацкий, черт бы его побрал. Когда мы разошлись под утро из-за шума Татьяны, я заглянула в футляр, мне было интересно, но…кинжала там уже не было. Его действительно кто-то украл. Но только это не мы… – добавила после всего Ольга, прижимаясь к Матвею Степановичу. - Но кто же тогда его украл? – Глеб не ожидал, что эта история зайдёт так далеко. Тут из тени снова вышла Яна, гордо подняв лицо. Глазки её горели желанием мести. - А украл его ты, братец! И знаешь – почему? Я вспомнила, ведь это ты первым рассказал мне про кинжал. Ещё утром, когда отец только привёз его. Сначала ты подслушал разговор и узнал, что именно папа собирается приобрести. Ты ведь всегда интересовался такими штуками. А потом ты попросил меня разузнать всё у отца. После ужина я встретила его у спальни. В руках он как раз держал тот самый футляр. Но мне ничего не удалось узнать от него, несмотря на то, что проговорили мы долго. Тогда ты ночью решил выкрасть его, он ведь стоит баснословных денег. То, что нужно, когда хочешь отделаться от семьи и зажить своей жизнью. Не так ли, братец? И девушка с ехидной усмешкой посмотрела на Глеба. Тот был бледен. - Откуда ты знаешь, что я хотел уехать? - Татьяна каждый день убирает наши комнаты и периодически находит в них всякое интересное. А еще ты часто болтаешь по телефону при ней, думая, что она не слышит или не понимает, глупый. А я бы и молчала, да ты сам вывел её на мою тайну. А я вывела тебя на твою. И она обвела его самодовольным взглядом. - О чёрт, этого ещё не хватало! – то был новый удар для бедного Василия Петровича. - Папа, не слушай её! Она не права, - заумолял Глеб, кидаясь к отцу. – Да, пусть я хотел сбежать из дома, пускай это правда, но я не крал кинжал. Я, я… я не был дома этой ночью… - Это ещё что за новости? – Василий закрыл глаза, не зная, чего ещё следует ожидать теперь. - Я уезжал к своей девушке. Она из небогатой семьи, но мы любим друг друга. И я хочу провести с ней всю жизнь, но не путём кражи… Нет. Но я надеялся, что ты подаришь мне его, я хотел, чтобы всё случилось именно так… Прости меня, папа… И Глеб со стыдом отошёл в сторону. - И никто не виноват, по-вашему, никто ничего не брал, а он сам испарился. К чёрту вас всех с вашими интригами, с вашими тайнами. В этом доме только две трезвых головы, на которые можно положиться: моя и Сакса. И он поднялся с места, посвистывая и зовя своего лохматого старого питомца. Домашние двинулись за ним, наперебой прося прощения, но он словно их не замечал и звал себе: - Сакс, Сакс, где ты, мой дружок… Такой толпой они приблизились к уголку пса, который устало лежал и смотрел в стену. Василий присмотрелся. Между лап у собаки виднелось лезвие того самого кинжала. - Как же он тут оказался? – удивленно проговорил хозяин, вытаскивая пропажу. Сакс не обращал никакого внимания на происходящее и лишь продолжал смотреть куда-то сквозь. - Что-то он сам на себя не похож, - произнесла Ольга. – Что с ним? - Ты болен, дружище? – Яна потрепала макушку его головы, но пса это не обрадовало. - Ты голоден? – предположил Глеб. Пёс поднял на него уставшие глаза, которые словно кричали: «Да!» - Татьяна, принесите же Саксу еды! Он в самом деле был голоден. Накормив собаку, толпа вернулась на кухню. Все с отвращением смотрели на вещь, причинившую им столько вреда этим утром. И только Василий никак не мог смириться со случившимся. Минуту они так и сидели молча и лишь потом обладатель кинжала воскликнул: - Чёрт возьми, какой же я дурак! Ведь я сам вчера оставил его на столе здесь, на кухне. Оставил потому, что услышал Сакса. И забыл. Футляр забрал, а кинжал забыл. Это было после ужина, когда я спускался во второй раз, за бутербродом. Какой же я глупец. После у двери я так разговорился с Яной, а при жене проверять футляр не стал. Глеб подхватил: - А Сакс вероятно забежал на кухню и схватил нож за рукоять… Но зачем? - Это моя вина, - продолжила Татьяна. – Из-за всех этих ночных тревог я совсем забывала покормить бедняжку. А ведь на столе пахло едой… - И он утащил кинжал к себе, - закончила Ольга. Яна поднялась с места. - Ну, знаете ли! Хотите сказать, что всё это безумие, всё, что мы пережили утром, случилось из-за того, что у одного плохая память, а другой был голоден! Теперь, папа, в этом доме не осталось ни одной здоровой головы! Сумасшедшие, все! И девушка вышла из комнаты. Остальные тоже разошлись. Сил на дальнейшие разговоры уже ни у кого не осталось. А на столе остался лежать теперь уже никому не нужный кинжал, история которого принесла этим утром немало проблем.