***
Со стола тарелки упрыгали в раковину, а из нее, кем-то неудачливым в игре "цу-е-фа", уже отмытые, в шкафы и полки. Близился полдень, сгрызались любые упоминания угощений, уже не говоря о яблоках и клубничных карамельках; на солнце медленно горел снег, оставляя за собой трупную морозную воду на дорогах и умервщляя надежды на белую зиму. Первым ушел Хэ Сюань. Ему позвонили с почти приказом явиться к двоюродной тете, собрать свои пожитки и с ними в охапку уезжать на другой конец города к отцу. После пропал Му Цин, вспомнив про ужин и уборку – просьбу мамы перед вчерашним уходом на работу. Фэн Синь убежал за ним. Во-первых за компанию, во-вторых его отпросили только до часа тридцати. А в третьих все искали повод расствориться в воздухе от Хуа Чэна. Только Ши Цинсюань, будучи без ума от людей и разговоров, оставался до победного – до момента, пока всех не выгнали гулять на улицу. Только тогда наконец он принял судьбу и решил возвращаться домой. –Проводите меня до парка? - Ши Цинсюань улыбнулся. - Если все равно вас на улицу выгнали. Терять ведь нечего? Се Лянь вопросительно глянул на Хуа Чэна и уловил его согласный кивок. –Ладно.. - потянул Се Лянь, общупывая все карманы в поисках ключей. Растянув и так широкую улыбку от уха до уха, обмотанный шарфами Цинсюань продолжил путь вприрыжку. Было не понятно от кого светило ярче: от подростка с конфетой за щекой или земного светила над их головами. Но солнце очевидно слепило глаза, да так сильно, что хотелось выцарапать, избавить себя от мучений. К сожалению, оставалось только щуриться и хмуриться. На улицах среди людей таким не занимаются. Се Лянь, наконец нащупав ключи, по привычке и совсем чуть-чуть из мазохизма, начал царапать свою ладонь острым концом. Но в ту же минуту Хуа Чэн, словно хищник, медленно приблизился и опустил голову на уровень уха Се Ляня. И он, Се Лянь, почти перестал дышать, ощутив чужое горячее дыхание на своей коже. –Не вреди себе. Прошетал школьный полтергейст и скрылся. Буквально скрылся! (обошел цветущего Се Ляня справа) Как по волшебству, Се Лянь действительно мигом перестал совать руки в карманы, а тем более царапать бледные ладони. Даже если холодно. Хотя и холодно ему становится не успевало, расхититель сонных душ в ту же секунду брал его руки в свои и грел. А нужно сказать, что они у него были не менее ледяные, чем у Се Ляня! Вот только они все равно магическим образом его согревали.***
К середине января никто из друзей Се Ляня так и не полюбил Хуа Чэна и не стал питать к нему особых дружеских чувств (кроме солнечного Ши Цинсюаня, желающего общаться с каждым муравьем). То ли из-за его огненных взглядов, брошенных искоса за спиной Се Ляня (со слов заикающихся от возмущения Фэн Синя и Му Цина), то-ли все еще помнили, как он сдал их за списыванием контрольной по физике. А Хэ Сюань просто никогда не питал желания заводить новые знакомства и друзей, хотя очень часто ухмылялся с его проказ и язвительных шуток. Еще, быть может, потому, что все припоминали чудовищное пробуждение и отбитые конечности. А Се Лянь ни раз пытался откупаться брусничным печеньем и даже уговорил виновника извиниться, пообещать больше так не делать. Не помогло. Зато колличество наводнений квартиры дворнягами, бродягами и чудящими значительно сократилось, что не могло не радовать наличием еды в холодильнике. Сам Се Лянь общался с Хуа Чэном буквально каждую минуту и даже секунду своей быстро утекающей жизни. Уже знал всех его любимых исполнителей, разделял нелюбовь к микроволновкам, танцевал с ним на кухне под Элвиса Пресли, и это ощущалось таким правильным и будничным, что мир чернел после конца песни; раскрашивал пакеты из под молока гуашью и помог выучить имена всех звезд на стенах. И все еще не мог поверить, что с людьми можно знакомиться вот так. "Бессмыслица какая-то" - все крутилось и вертелось с тихим щелчком, как от DVD диска в дисководе. С тяжелым взгдядом Се Лянь сгорбился перед кабинетом Цзюнь У, как несущий огромную ношу, но в самом деле не имеющий ничего. Перед тем кабинетом, что был занят, но из него, Се Лянь готов поспорить на свою душу, никто не выйдет, кроме самого хозяина помещения – охотника за детскими сердцами и головами. Как всегда. Ледяные руки с дрожью держали пластиковый стакан с водой. Дрожь от холода или волнения? Се Лянь был без понятия. Но у него чесались глаза от желания вылить это кому-нибудь в лицо. Было бы хорошо Цзюнь У, конечно же. Но так думать нельзя. Это некрасиво. С появлением первых сугробов зимней куртки у Се Ляня так и не объявилось. Только постоянная простуда. Хуа Чэн неоднократно жаловался и заставлял бежать до дома и кутаться в одеяла и пледы, отпаивая горячим чаем с молоком. Поэтому Се Лянь в очередной раз шмыгнул носом и поежился, понимая, что проливает воду из стакана на пол вместе со звездами из глаз. И это всегда было у Се Ляня дома. К себе Хуа Чэн никогда не звал. Быть может, из-за родителей. Зато он пару раз приносил с собой своего серого кота Эмина. Раздосадованно вздохнув, Се Лянь понял, что опять вернулся к мыслям о Хуа Чэне. За что ударил себя по лбу и начал с силой его растирать, надеясь забыть. Забыть кого или что? Наконец раздался щелчок и на Се Ляня вылилась вся темнота и тяжесть кабинета, а по спине поползли жгучие искры от ласковой улыбки Цзюнь У. Юноша зажмурился, теряя последий блеск и звезды из глаз. –Добрый вечер, Се Лянь. Пойдем, сессия началась. Проигнорировав и даже не смотря на собеседника, подросток встал и медленно, вязко, как через болото, направился в кабинет, съеживаясь от прикосновения мужской руки на своей спине. Что-то потянуло в последний раз на следующие два часа с тоской и болью глянуть на свободу, на свет и больничные белые стены с желтым светом от мигающих ламп. И у двери на лестницу оказался человек. Человек, увешанный блестящим серебром везде, где только можно, в знакомой Се Ляню черной толстовке и всегда идеально лежащим маллетом. Это оказался Хуа Чэн. Внезапно замерший в испуге Хуа Чэн, тут же отмеревший и сбежавший вниз по лестнице от чужого прожигающего кожу и даже органы взгляда. А Се Лянь проспорил душу, осознавая чье разбитое вдребезги блюдо за стеклянной дверцей чудоковатого резного шкафа. После громкого хлопка дверью за спиной выяснилось, что это не только блюдо. Но и Се Лянь тоже. Внезапно.