А где-то падает снег

      Бездонные дни, прозрачные часы и совсем уж крохотные минуты. Вместо терапевтических посиделок за чашкой кофе с молоком (весь чай бежал сквозь полы и ковры, бросая косые взгляды), его втянули в очередную шумную потасовку. То ближе к ночи.       Фэн Синь убеждал, горячо обещал, что будет вкусный чай и настолки. Му Цин поклялся не закатывать глаза до следующего утра и наколдовать для всех чипсов из круглосуточного. Солнечный ребенок Ши Цинсюань сбивчиво начал плести планы, затих в своих коварных замыслах. Хэ Сюань согласился прийти.       Главное, чтобы Се Лянь приютил всех несчастных и самых радостных дворняжек к себе на вечер.       Почему он?       Родители Фэн Синя до ужаса строгие, очень молчаливые, в доме всегда глухая тишина и невозможная для чужих детей чистота. За все время там смог выжить только Му Цин. Хэ Сюань, не имеющий определенного места жительства, скачущий от одних родственников к другим, к родителям в разводе, поочередно, точно по расписанию к каждому, отсекался сразу. К Му Цину, если это не выходной, заходить никогда не стоило. Его мама, оставшись совсем одна со своим сыном, постоянно была в работе, бумажках и злых-презлых звонках на стационарный телефон.       Что насчет Ши Цинсюаня.. Сегодня его дом был занят. В гостиной затаился его собственный старший брат с нудными одиннадцатиклассниками. Подобное соседство никого не устраивало, в том числе и самого Ши Цинсюаня.       Остался Се Лянь, которому посчастливилось проживать этот месяц без двоюродного брата. И, несмотря на плаксивые серые шторы, заплаканные и затертые, дешевые, на обои, неизменно украшающие мрачные трещины в стенах, и даже отсутствие нормальной еды – все условились ночевать у него.       Разобрав и собрав все учебники отречения магии (по большей части физика), многочасовый мусор из фантиков и спрятавшихся в полках грязных кружек, почти-почти слившихся со стеной, молчаливую пыль и даже разноцветные носки по углам – Се Лянь сразил безобразие, воцарившееся в комнате за последние пару дней. Потому что в пятницу дом снова наводнило чужими детьми. Потому всего пару.       На кухне, как и ожидалось по прогнозу синоптиков с радио вкупе с первым снегом, грыз печенье Хэ Сюань, запивая горьким чаем. Наверняка это не все, на что он нахозяйничал в отсутствие хозяина квартиры, но ни один тайник никогда и не победил бы его талант “искать”.       Возвращаться домой, если таков действительно где-то существовал, было бессмысленно, почему и было решено отправить его сразу сюда. Се Лянь тактично промолчал в ответ такому договору. –Поможешь спустить матрас? - вздохнул Се Лянь, уже обдумывая, чем питаться его семье до следующей зарплаты.       Хэ Сюань, отвлекаясь от еды, но все еще продолжая жевать, пробормотал: –Откуда у тебя второй матрас?.. –Это Ци Жуна! Если не узнает – беситься не будет.       Хэ Сюань согласился. Наверное, просто из вредности к владельцу матраса.       Я ярких носках: один по-майски желтый, правый отчужденно зеленый в белую звездочку, Се Лянь стоял на втором этаже кровати, запретном месте, где определенно жили злые духи и жаждущие его падения демоны, очень медленно, с особой осторожностью спуская матрас к чужим рукам.       Свисая больше, чем на половину, чудом не падая вниз головой, подросток продолжал хвататься за тяжелый матрас. −Не урони, ладно!       Хэ Сюань скептично хмыкнул. −Ничего не обещаю. −Тебе же на нем спать.. −Значит не буду спать.       В этот раз скептично хмыкнул Се Лянь. Удивительно синхронно со стуком матраса о пол.       Наверное, все-таки нужно ценить само выполнение работы больше, чем ее качество. Иначе мир вокруг совсем обесточится и перекрасится в черно-белый.       Застелив подобие кровати подобием постельного белья (просто-напросто все было с разных наборов, пятнистое и разноцветное: одеяло в черный горошек, а наволочки в незабудках), собрав огромный слой пледов и покрывал на полу, служившее еще одним спальным местом, Се Лянь закончил вечернее безумие для ночных преступлений.       С коридора послышался скорбный скулеж дверного звонка. −Бегу!       В мгновение в проход высунулось три шапки, обсыпанные снегом, три краснющих носа и три пары детских блестящих глаз. А потом вся куча шарфов, курток и зимы ввалилась в коридор, унося с собой Се Ляня. −Холодно там до жути! −Не кричи мне в ухо, а, Ши Цинсюань!       Из низов кучи захрипело чудовище. –Вы раздавили мне все органы.. –Прости, Се Лянь!! –И мне в ухо кричать не надо! –Му Цин, слезь с меня и не ори!       Все захрипело, засопело и в конец развалилось по углам. Выглядывающий с кухни Хэ Сюань только покачал головой и скрылся в чужом (своем) хранилище еды.       Чудовища-дворняжки и чудовище, не любящее микроволновки, уже сидя за столом, каждый в шутку пуская пузыри в чай от смеха и непонятного веселья, развесив сушиться куртки, шарфы и шапки по дверям, дверцам шкафа, кто куда успел, кто как придумал, учудил, помогали опустошать хранилище еды, попутно разбирая школьные рюкзаки. Стол заполнился настольными бродилками, монополией, карточными играми всех цветов, пополнением в кухонную казну и тем, что не успеет попасть в увешанный магнитами холодильник.       Се Лянь удивленно оглядел притащенные вещи: –Столько, будто мы спать вообще не собираемся..       Фэн Синь сразу оживился, перестав бездвижно сверлить круассан с шоколадом: –А это хорошая идея.. Кто сегодня не уснет, тот!.. –Тоо-от?.. - мнимо протянул Му Цин.       Ши Цинсюань мигом сплел коварный план, злорадно усмехаясь. –Тот купит всем по пачке яблочных сухарей и сделает уборку! –Но мне не нравятся яблочные сухари. –Виноградный сок, Му Цин! –Пойдет.

***

      К трем часам ночи, по усеянному фантиками, стаканами клубничного молока и карточками от настольных игр полу мирно сопели подростки. В такт. Все одинаково. В животах, уже поочереди, бурлило сладкое. Точно не лишнее, но уже попавшее за шкалу "переедание".       А Се Лянь все еще не спал. Первым уснул Ши Цинсюань, за ним, почти одновременно, Му Цин и Хэ Сюань, лениво складывая цепь домино, Фэн Синь до последнего надеялся выиграть, но стучание ветвей старого вяза за окном несло в себе непомерно мощное колдовство. А Се Лянь все еще не спал, смотрел на переливающуюся разными цветами гирлянду, потом на мигающую разными цветами гирлянду, а еще позже на синюю.       Когда чудо-техники погасло, время совсем остановилось и считать секунды стало бесмысленным. Даже дыхание со стороны чудным образом утихло. Медленно, с особой бережностью переступая уснувших чайных чудовищ и дворняжек, Се Лянь, движимый чудом и магией, шел к свету уличных фонарей, далеко из квартиры, глубоко в зимнюю улицу.       Все еще в разных носках: один по-майски желтый, правый отчужденно зеленый в белую звездочку, без куртки, только с шарфом и изуродованными временем кроссовками, Се Лянь брел на единственный свет во дворе.       Снег начал идти еще с самого утра, так и не прекращаясь ни на секунду. Укрыл все крыши домов, к вечеру дороги, а к ночи старый вяз и скамью под ним. Холодно и правдо было до жути и, очевидно, шарф не спасал. Быть может, стоило погружаться в небытие дома, но покрасневшие уши, прикрытые ладонями, и нос, точно цвета брусничного варенья в печенье из киоска у школы, дали что-то незримое, но необходимое, важное.       Или хотя бы в куртке. Но она портила тактильный контакт со снежинками.       Старый уличный фонарь склонился над алтарем детства, где почти каждый живший в этом дворе производил выкуп самых красивых камней за самые большие кленовые листья, пробу конфет, которых еще никто и никогда прежде не видел.       Вот только единственным светом во дворе оказался совсем не уличный фонарь. –Привет.       Хуа Чэн, ни капли не пугаясь, но, очевидно, задремывая перед внезапной встречей, а после, к вселенскому счастью или бесконечному сожалению, проснулся, точь-в-точь по времени, указанному в реестре судьбы. –Привет. Почему ты без куртки? –А ты без шарфа и шапки.       Хуа Чэн поднял бровь. Забавно, но осуждающе, от чего смеяться не хотелось. –И ты ведь без шапки.       Се Лянь сел рядом на скамью, молча рассматривая падающий снег. –Ее украли. –Кто? –Такие же дворняжки, как ты. Давно здесь сидишь? –Не помню. Деревья постоянно сбивали со счета.       Се Лянь, тихо-тихо, волшбено, поймал его руки в свои собственные. Они оказались до жути, до боли в зубах холодными. Ледяными. –Долго.       Хуа Чэн, кажется, еле дышал. Наконец выдохнув, посмотрел в добрые глаза Се Ляня. Немного уставшие (чересчур). –Почему ты здесь? –Ноги сами меня сюда привели.       Се Лянь фыркнул, крепче сжимая холодные руки. Греет. –Нет. Почему ты здесь в такое время?       Хуа Чэн надолго замолчал. –Убежал от родителей. –Вот как.. Ясно.       Опустив голову, уже хмурый Се Лянь разжал одну из рук. –Ничего-ничего, я скоро вернусь обратно, не замерзну! - Хуа Чэн ненадолго прервался, вынимая свои руки из чужих. - Ты ведь здесь живешь? Иди домой, не волнуйся обо мне. Все..       Се Лянь резко вскочил со скамьи, пугая одноклассника, что тот вздрогнул. –Нет! –Что нет? - совсем побелел Хуа Чэн. –Идем тебя отогревать. Саньлан.       Тут же тепло улыбнувшись услышанному и совсем по-кошачьи щурясь, Хуа Чэн быстро кивнул.       Улыбаясь ему в ответ, Се Лянь поймал его руку в свою и, потянув за собой, побежал к своему подъезду.       Сейчас на Хуа Чэне не было и десятой доли всех украшений, что были на нем вчера. Быть может, все испарилось в воздухе, превратившись в искрящиеся хлопья снега. Нет. Наверняка его обокрали плаксивые дворняжки, забрав с собой и шапку – самый необходимый атрибут, за неимением которого ни одна мать не выпустит своих детей громить улицы зимой, да еще и страшно отругает. Или он просто-напросто все забыл. Как забываются старые телефонные номера и школьные дневники на уроки.       На маленькой, требующей ремонта кухне, не потерявшей при том своего уюта, вновь закипели чайники и заклокотали голоса. Тихо, опасаясь чайных чудовищ, что непременно загремели бы крышками от кастрюль и пакетами сладостей, наперебой ворча о плохом сне.       После завтрака Хуа Чэну была выдана чистая пижама, оказавшаяся слегка маловата в ногах из-за разницы в поедании каши и овощей в детстве. Се Лянь, очевидно, съел меньше.       Не без труда отыскав место для сна, бессонное чудище и чудовище, не любящее микроволновки, наколдовали добрых снов, сосчитали звезды-светяшки на стенах, постарались достать ногами до гирлянды и отгадать чужие сны (в этот раз никто не потерял свою душу в кошмарах). И затаились в одеялах, постепенно слившись с сопением вокруг.       Се Лянь всегда засыпал только после сотого подсчета всех звезд у себя в комнате и никогда не засыпал вовремя, быстро, как сегодня. Быть может, все потому, что одна из них затерялась в другом мире и светила с другой стороны, куда Се Лянь никогда не оглядывался. А теперь она решилась сама взглянуть на него.