***
Неделю назад Амен позвонил в больницу и попросил доктора Рэммао освободить его от работы на неделю. Ситуация складывалась форс-мажорная. Предстояло две встречи с инвесторами и презентация текущей видеоигры, релиз которой медленно, но верно подходил к завершению. Надо было организовать время таким образом, чтобы все прошло без проблем, в противном случае долгие месяцы работы могли пойти насмарку. Он не мог этого допустить — нужно полностью сосредоточиться на проекте, но вопреки всему, мысли о состоянии Эвы не давали ему покоя. Внезапно ворвавшись в его жизнь, она уже успела поселить в ней полнейший хаос. После того полупьяного разговора на кухне с Тизианом прошло три дня. Как Амен и предполагал, все к этому времени были в курсе того, что его гложет. Удивительно, что он не разболтал обо всём в тот же вечер. Всё же Амен был зол на него. Амен не привык особо делиться с кем-то проблемами, не хотел и чувствовать себя слабым. С подачи Тизиана Амен целый день ловил на себе разные взгляды: осуждающие и обеспокоенные Ерана, сочувствующий Рэймсса. Если же последний предпочитал не вмешиваться и спокойно заниматься своими делами, то к концу дня Еран высказал все, что думал по этому поводу. — По-скотски было с твоей стороны молчать всё это время, — возмутился он, когда они встретились в кафетерии. — Неужели мы бы не поняли? Теперь, когда все дела были улажены, а жизнь возвращалась в привычное русло, стало легче. За то время, что он не появлялся в больнице, Амен успел многое обдумать и осознать… Он шел по коридору психиатрического отделения в сторону нужной палаты и не знал, что его там ждёт. Прошла неделя после того, как Эва впала в агрессию и попыталась напасть на него. Вспоминая тот день, Амен чувствовал явное беспокойство. На его практике встречалось много буйных пациентов. Бывали случаи, когда одного человека, который весил еле-еле пятьдесят килограмм, не могли удержать трое здоровых санитаров. Он предполагал — Эва тоже способна впасть в буйство. Учитывая её диагноз, это было вполне ожидаемо. Но всё равно, Амен был уверен: она смогла прийти в себя… В мыслях навязчиво крутился их разговор с Ливием. Вечером, когда Ливий закончил смену, он решил встретить его у больницы. Припарковав машину неподалеку, Амен ожидал, когда тот выйдет. После случившегося он хотел с кем-то поговорить: впутывать в это остальных не стоило, у них своих проблем хватало. Хотя он прекрасно знал, что в любой момент мог набрать Тизиана или Ерана и поделиться переживаниями. Амен не сомневался ни на секунду — они поймут, дадут совет и предложат помощь, но так получилось, что Ливий был единственным, кто уже знал про Эву. Увидев его состояние, он удивился, но не подал виду. С невозмутимым лицом он прошел вслед за Аменом на парковку. Амен знал — Ливий не был тем, кто будет лезть с лишними вопросами. Потому его молчание на протяжении всей дороги домой не было чем-то диковинным. Тот просто терпеливо ожидал, когда он сам соберётся с мыслями, все ему расскажет. — Я сталкивался с ПРЛ лишь один раз. Впечатлений хватило на всю жизнь, — Ливий сидел на диване в гостиной и смотрел, как его друг обрабатывал перекисью оставленные Эвой в припадке бешенства царапины на шее и лице. — А ведь каких-то три дня назад она и встать-то с кровати не могла без чужой помощи. Что это было? — Все произошедшее шокировало его. — Психиатрия — страна чудес, — Амен нервно усмехнулся, — теперь он понимал Тизиана, что всегда шутил по поводу и без. Подобное поведение помогало справиться со стрессом. — Не знаю, — Амен смочил очередной ватный диск и прижал к красной полоске на подбородке, чуть поморщившись: царапины неприятно защипало, но он продолжал процедуру. — Видимо, очередной приступ гнева, который она не могла контролировать. В любом случае, это удалось остановить. — Так жалко её, — Ливий открыл вторую бутылку пива и сделал большой глоток, — Она не рассказывала, что с ней случилось? Почему она вдруг умом тронулась? — Не рассказывала. Да и я особо не устраивал допрос. Придет время, и она сама всё расскажет, если захочет… Открыв дверь палаты, Амен решительно зашел внутрь. Всё помещение было залито мягким солнечным светом, но было душно и нечем дышать. Окна в палатах редко открывались на проветривание. Эва сидела за столом к нему спиной и что-то рисовала. По комнате разносился тихий звук скрипки: это порадовало Амена. За время их недолгого знакомства он успел понять, что она слушала классику, когда ПРЛ ненадолго отступало. Значит, Эва снова приходила в норму. Подойдя чуть ближе, он поздоровался. Услышав его голос, Эва обернулась и посмотрела на него. Амен сразу заметил отсутствие фиксаторов. Она выглядела слегка уставшей: видимо, плохо спала последние несколько дней. — Привет, Амен, — голос её был ровный и тихий. Он поражался тому, насколько быстро Эва менялась. Сейчас она была спокойна и слабо улыбалась. — Я ждала тебя, — она пересела на кровать и протянула Амену руку. — Подойди, пожалуйста. Он взял Эву за руку и сел рядом. Она сразу же прижалась к нему, уткнувшись носом в шею. Он не пытался ее остановить или оттолкнуть, давая полное право на эту вольность. Амен не шевелился, прислушиваясь к ее тихому дыханию. Такая хрупкая, беззащитная, словно цветок, она тянулась к нему, отчаянно искала защиты. Разве он мог оставить ее одну? Амен успел понять, что их отношения менялись, давно переставая быть похожими на те, что обычно бывают между врачами и пациентами. Ее имя, ее лицо всплывало в голове чаще, чем следовало. Где-то на задворках мыслей он понимал, что это всё чертовски неправильно, что так не должно быть. Существовала профессиональная этика, и он должен был ее придерживаться. Должен был… — Прости меня, пожалуйста, — прошептала Эва. В голосе опять слышались слёзы, — Я ненавижу себя за то, что наговорила тебе и за то, что причинила тебе боль. — Всё хорошо, — Амен взял её лицо в широкие ладони и посмотрел в зеленые глаза. Она была измученной, уставшей, выбитой из сил, — Ты не виновата в том, что произошло. — Я так скучала по тебе, — она тёрлась щекой о его ладонь, — Мне столько нужно тебе сказать. — У нас впереди ещё много времени. Мы обязательно поговорим обо всём, — Амен смотрел на Эву и испытывал какое-то странное чувство, которое он не мог объяснить. Сердце учащенно стучало. Эву хотелось уберечь от бед и сделать все, чтобы она вновь почувствовала себя прежней.***
В перевязочной неприятно пахло медикаментами, и было холодно. Свет ламп отражался в только что обработанных и вычищенных до блеска хирургических инструментах. Эва не любила это место и каждый раз чувствовала дискомфорт. Сидя на высокой кушетке, она следила за тем, как Амен доставал из шкафчика все необходимые для перевязки предметы. Его лицо, такое красивое, сосредоточенное и порой суровое, стало родным за столь короткое время. Светлые глаза, на свету аквамариновые, а в тени совсем прозрачные, словно водная гладь, часто уставшие и красные от недосыпа. Такой высокий, мощный, непоколебимый, словно скала, он был олицетворением заботы и надежности. Эва опустила голову и больно сжала ладони в кулаки, впиваясь ногтями в кожу. Она ненавидела себя за то, что потеряла контроль и причинила ему боль. Он ведь столько для неё делал. — Прости меня ещё раз, — тихо произнесла она. Ей до сих пор было стыдно. Амен не заслужил такого отношения к себе. — Тебе не за что извиняться. Ты была в гневе и не понимала, что творишь, — Амен разложил предметы на небольшой столик возле кушетки. Сняв старые бинты, он внимательно осмотрел поврежденные руки девушки. Убедившись, что раны хорошо и быстро затягиваются, парень ещё раз обработал порезы. Подняв глаза, он посмотрел на нее. — Не жжёт? — Терпимо, — Эва слабо улыбнулась. — Тебе нужно на воздух, —Амен помог ей слезть с кушетки. — Мы можем прогуляться, если хочешь. — Хочу, — она направилась в сторону выхода. Остановившись у двери, Эва бросила взгляд на стол с разложенными в несколько рядов инструментами. — Даже не думай, — строго произнёс Амен, заметив это. Открыв дверь, он пропустил ее вперёд и закрыл кабинет на ключ. Утром обещали дождь, но прогноз не сбылся. Из-за туч проглядывало солнце, но его тепла было недостаточно, чтобы как следует нагреть воздух. Эва, обнимая руку Амена, медленно шла по аллее в сторону свободной скамейки и смотрела на пробивающийся сквозь листья деревьев солнечный свет. В последнее время ей нравилось смотреть на солнце, оно грело и успокаивало. Прогулки шли ей на пользу. Головная боль сразу проходила, дышалось легче и даже просыпался аппетит. — Я сегодня видела семью: женщина в возрасте и двое уже взрослых детей — Эва села на скамейку. — Она напомнила мне о моей прошлой нормальной жизни. Прошло столько времени, а больно до сих пор. — Расскажешь? — Амен сел рядом. Он взял Эву за руку и заправил выбившуюся тёмную прядь ей за ухо. — Ты действительно хочешь знать? — Да, — Уверенно и четко произнес Амен, сжав ее ладонь крепче, — Что с тобой произошло? … Свет холодного зимнего утра пробивался сквозь широкие окна гостиной. Всё здесь было как прежде: большой стол, за которым по вечерам ужинала большая семья, несколько картин на стенах, кресло-качалка у камина с тёплым полосатым пледом, раскрытая книга на журнальном столике. Эва стояла в дверях гостиной и не решалась войти. Это было выше её сил. Она чувствовала, как её сердце сжималось от боли и горя. Казалось, что время остановилось. Эва не могла поверить в то, что больше никогда не вернётся сюда. Больше не будет тихих семейных вечеров за чашечкой ароматного чая. Не будет веселых историй и звонкого маминого смеха. Папа больше не нарисует море и не повесит холст на стену. Жизнь покинула этот дом. — Нам пора, — тяжёлая рука Исмана опустилась на плечо девушки. Эва обернулась и молча уткнулась ему в грудь. Она с трудом надела пальто и вышла из дома. Ей помогли сесть в машину. Автомобиль медленно выехал на главную дорогу и поехал в сторону выезда из города. Эва смотрела на проносящиеся мимо голые деревья и молча плакала. Всё это было похоже на страшный сон. Нужно только открыть глаза и всё будет хорошо. Но, к сожалению, всё было более чем реально. Машина остановилась у высоких кованых ворот кладбища. Эва не хотела выходить из нее и идти туда, откуда веяло смертью и вечной скорбью. Исман, который всё это время ехал с ней, взял Эву за руку и медленно повёл за остальными людьми, которые приехали проводить их родителей в последний путь… — Сначала умерла мама, у неё был рак. Она никому ничего не говорила. Поэтому для нас это было страшным ударом. Через два дня умер папа, не смог это пережить. Он уснул и больше не проснулся, — Эва смотрела куда-то в сторону. Воспоминания давно минувших дней всплывали в памяти калейдоскопическим мельтешением событий. Она говорила странным приглушенным голосом. Каждое слово давалось с огромным трудом, но нужно было, наконец, отпустить прошлое хоть частично. Эва до сих пор отчетливо помнила то утро: вырытые могилы, медленно опускающиеся вниз гробы, тихий плач родственников и друзей семьи. Она смотрела на это и испытывала неописуемую боль. В своём странном и воспаленном состоянии ума она недоумевала, почему это случилось именно с её родными. В чём они виноваты? Почему все, кого она любила, покидали ее? Смутное осознание невосполнимой утраты, горя и страшной реальности вторглось в мозг. Эва кричала и убивалась над могилами родных. — Кроме Аарона, старшего брата мамы, дяди Исмана, у нас больше никого не осталось. Он был с нами это время, помогал организовать похороны, улаживал все юридические вопросы, связанные с наследством, и всячески поддерживал, хоть и самому было тяжело переживать смерть сестры. — Почему ты назвала его дядя Исмана? — склонив голову набок, поинтересовался Амен, — разве тебе он тоже не приходится родственником? — Не совсем — Эва нахмурилась, не зная, как правильно преподнести информацию более кратко, но все же решилась рассказать, как есть — Я приемная. Родители Исмана удочерили меня, когда мне исполнилось одиннадцать. Поэтому не уверенна, что могу назвать его дядей. Долгая история… — Эва поспешила перевести тему. Хотя Эва не была уже так уверенна в этом. После всего, что случилось Аарон ведь искренне пытался ей помочь. Поняв, что отвлеклась от темы разговора, погрузившись в собственные мысли, она продолжила свой рассказ. — Казалось, все начало приходить в норму. Но… в какой-то момент я начала ловить себя на мысли, что так больше продолжаться не может. После таких потрясений мало кому удаётся прийти в себя окончательно и не поехать крышей. Я много раз думала о том, чтобы в один прекрасный день наглотаться таблеток или вскрыться в ванной. Но как бы хреново ни было, я знала, что должна жить дальше. Разве я могла позволить брату лишиться еще одного близкого человека? Эва отчетливо помнила эти чертовски долгие и тяжелые пол года, но со временем становилось легче. За все это время они с Исманом стали настоящей опорой и поддержкой друг для друга. Именно Эва убедила его продолжить обучение и не оставлять мечту стать врачом. Вскоре он возобновил обучение и полностью погрузился в учебу. Она же старалась отвлечься от навязчивых мыслей и тоже заняться своей дальнейшей жизнью, планируя поступить в колледж искусств. Тогда Эва ознакомилась со всей информацией о поступлении на художественный факультет и подала документы. Теперь предстояло сдать экзамены по Мировой художественной культуре и Истории, а также подготовить портфолио — этим она занялась в первую очередь под четким руководством Исмана. Они объездили пол города в поиске самых живописных мест, которые Эва с усердием изображала на холсте, добавляя собственное видение. Но не всем планам суждено было сбыться. Многочисленные рисунки так и остались пылиться в ящике старого стола ее квартиры. Все… кроме одного. Портрет брата со знакомой улыбкой, которая казалось живой, висел на стене в овальной рамке. На самом видном месте… В тот день они встретились с Исманом в их любимом кафе. Он успешно сдал экзамены и планировал отправиться с друзьями в путешествие. Маршрут был уже построен: ночлег в горах Аппалачи и прогулка на лодках по озеру Онтарио. Стоило Эве услышать об этом, как по спине пробежал липкий неприятный холодок: она не могла объяснить этого, но какое-то странное предчувствие подсказывало, что эта поездка не закончится хорошо, и всячески пыталась отговорить Исмана, но он не послушал. — Когда через пару дней зазвонил телефон, я сразу почувствовала, что что-то не так. Если я подниму трубку, то услышу нечто страшное, но все-же сделала это. Мне сказали, что Исман пропал и ведутся его поиски, но это не утешало. — Он погиб? — приглушенно уточнил Амен. По выражению его лица Эва поняла: подобные вопросы ему тоже давались сложно, но он хотел знать все, чтобы помочь. Она лишь молча кивнула: — Уже потом в полиции мне показали, что это был несчастный случай, — Эва тяжело сглотнула, вспоминая, как каждое дальнейшее слово инспектора ножом полосовало сердце. — Лодка перевернулась. Течение было сильным. Ему и его сокурснику нельзя было помочь. Его тело нашли на другом берегу. — Я винила себя в том, что случилось. Почему не смогла его остановить? Почему позволила этому случиться? — В этом нет твоей вины, — Он слушал её внимательно, крепко обнимая, — Что произошло потом? — Я потеряла единственного родного человека, который у меня был, который понимал и защищал. Для меня это было страшнее смерти родителей. Именно он познакомил меня с родителями, а позже подтолкнул их к мысли об удочерении. Вместе с ним умерло и мое желание жить дальше. Жизнь потеряла всякий смысл. Все в одночасье рухнуло. Смерть брата стала для меня последней каплей, триггером. Я начала сходить с ума. С каждым днём ПРЛ проявлялось всё больше и больше. Меня кидало из стороны в сторону. Гнев, панические атаки, кошмары, депрессии… Дядя Аарон был рядом. Спрашивал о моем самочувствии и часто навещал, даже предлагал на время переехать к нему. Хотя до этого держался со мной отстраненно. Но после четырех моих попыток суицида он тоже не выдержал и привёз сюда. Теперь ты всё знаешь. Амен молча сидел и пытался сбросить с себя то глубокое впечатление, которое произвёл на него рассказ Эвы. За всё время работы в психиатрии он слышал разные истории от пациентов. Люди проходили через такие испытания, что даже страшно было представить, как они выжили. Теперь нет ничего удивительного в том, что Эва попала сюда. Даже в такой ситуации она думала о других, а не о себе. Ей было плохо, она потеряла всех, кто был ей дорог. Она не рассказывала, как попала в приют и что случилось с ее настоящими родственниками, но он был уверен, что это тоже сыграло свою роль. Эва осталась совсем одна. Во второй раз. Рядом не было никого, кто мог бы помочь ей и не дать сойти с ума. — Я завидую тебе, — Эва устало опустила голову ему на плечо. — У тебя есть семья, которая тебя любит и которую любишь ты. Ты счастливый человек, потому что у тебя есть друзья, готовые в любую секунду помочь и которые всегда рядом, что бы ни случилось. Ты свободен, потому что ты можешь вырваться из этих стен и вернуться в любимую квартиру или уехать куда-то далеко-далеко и дышать полной грудью. Амен слушал Эву и понимал, что она права. Он не считал себя сентиментальным, но ее слова заставили его задуматься. У него действительно есть любящие родители, которые всегда поддерживают его. Каждые выходные они ждут его на семейный ужин. Конечно, не всегда получается приехать, но Амен старался как можно чаще видеться с ними. У него есть студия. Он занимается любимым делом, разработка видео-игр — для него всё. У него есть верные друзья. Одним словом — есть всё, что нужно, чтобы жить и чувствовать себя по-настоящему счастливым. Он ничего не ответил, но в голове у него созрел четкий план, который Амен был обязан осуществить, чего бы ему это не стоило…