***
Около хирургического корпуса что-то происходило. Что-то, от чего жилы на конечностях напрягались, не давая уставшим мышцам отдохнуть после долгой физической нагрузки. Шести часовая операция — это ещё не много. Что-то спрятаться от солнечного света и тепла двое вышли через чёрный ход медкорпуса. Стояли под бетонным козырьком, упираясь в стену спинами и игнорируя все горизонтальные сводные поверхности. Дерьмовый день всегда начинается с дерьмового утра. Исайя снимает марлевую маску пальцами одной руки с правого уха, пока второй выуживает из кармана брюк сигареты и только. Поджигать не планировал — он уже выкурил за это утро одну треть всего запаса. Ленивым движением выуживает одну из пачки, цепляет край зубами. Знает, что Клэр не питает большой любви к курению, но всё равно предлагает из вежливости. Никотин помогает ему расслабиться, когда становится совсем тяжко на душе, а в голове бардак. Горький дым подобен ведру ледяной воды. Он занимается когда-нибудь бросить это дело, потому что знает, что его будет ждать в старости от такой привычки, но каждый раз даёт отсрочку на лучшие времена. Когда ему не придется накрывать своих знакомых белой простыней, записывая время с электронных часов на стене. Филосовский вопрос нашел сам себя. Что тебя заберёт в пустоту — шальной снаряд или рак лёгких? Клэр понимает жестикуляцию товарища и мягко качает головой в отказе. Дым её не спасёт от мерзкой тресины мыслительных цепочек. Чем больше думает — тем больше неприятных догадок проникают в светлый ум. Она убирает руки, которые недавно были в крови, за спину, прячет в рукова халата, смотрит куда-то под ноги. Из головы не выходит картина исполосованной кожи. Все те струпья, гнилые раны присыпанные песком, ожоги, бесконечные гематомы. Что же пришлось пережить этому парню и как он смог уйти? Он явно откуда-то бежал, раз его нашли у границы. Ужасно осознавать, что ты проделал такой путь, но так и не смог вовремя получить необходимую помощь. Столько времени потрачено и всё в пустую. Столько ресурсов: переливание, остановка кровотечения, препараты. Он даже ещё дышал, когда его доставили. — Розин расстроиться, — бубнит Иззи, разглядывая идеальную чистую синюю гладь над головой. Было время, когда Дюран в свободные часы по долгу заседал вместе с этим парнем из второй эскадрильи на полосе препятствий или просто страдали чем-нибудь по мелочам как какие-то подростки. Они даже потертую гитару откуда-то взяли. Иногда можно было поймать их горланевших с другими морпехами в тихие вечера под спокойное пение струн. Крепко сдружились парни за два месяца. Зря. Здесь никто не застрахован от внезапной одиночной пули в затылок. Об этом знают все, но когда этот момент наступает и костлявая забирает твоего знакомого, трудно оставаться бесстрастным. Девушка всё так же смотрела куда-то под ноги, в поисках ответов в трещинах асфальта. — О чём ты думаешь сейчас? — спрашивает она. — Не о чём, — отвечает мужчина, пожевывая мятную кнопку в фильтре. — А ты? Она наконец поднимает голову. — Пытаюсь вспомнить как его звали, — в следствии небольшого мозгового штурма, она понимает, что действительно не может вспомнить имя того парня. То есть уже трупа. Иззи протяжно хмыкает, пока мозги пытаются перезагрузиться. Перед глазами всё ещё было месиво, на месте которого раньше была татуировка. Татуировка, там вроде какая-то рыба была. — Брим, — его немного коробит от того, что он помнит только позывной. Он пару раз и сам разговаривал с ним. Приветлтвый был сержант. Был. Чей-то друг, чей-то сержант, чей-то сын. — Нужно будет сказать ему, — подводит к сути девушка. Она понимает, Розин не тот кого можно легко прогнуть, но он довольно молод и горяч. Его эмоции чисты. От этого его проще прочитать, но не успокоить. В какой-то степени хорошо, что именно его отправили с Зимой на инструктаж. Отсрочил ужасную весть. — Хочешь взять на себя ответственность? — Иззи переминается с ноги на ногу, отходит от стены и разминает плечи. По ногам ползет неприятный холод, даже прогретый солнцем воздух не спасает. — Хочу перевалить её на тебя. Карие глаза прищуриваются, а практически не тронутая сигарета возвращается в пачку. — Я тебя понял. — Спасибо, — искренне благодарит Клэр. Чувство трусости бегло настигает, но не придаёт сил для борьбы с самой собой. Она не из робких. На её памяти много кто умирал, но она ещё ни разу не говорила такое своим знакомым. Да и у Исайи лучше получается найти подход в таких случаях. Перекур стремиться к завершению и вскоре за воротами показались знакомые силуэты. Морган сразу показал жестом, чтобы та оставалась на месте. Стоило отделению воссоединиться и по брататься, он сразу отводит Дюрана в сторону, ненавязчиво подталкивая его в плечо. Клэр увидев, что Марс тянется в след за ними, грубо хватает того за руку. Зима с Марсом переглядываются в не понятках и явно ждут объяснений. Клэр лишь опускает на них тяжёлый взгляд, качая головой. Краем глаза она уже заметила резкую смену настроения в лице Розина. Парень смотрит округлёнными глазами на говорящего лейтенанта. — Что с утренним? — спрашивает Елена, заходя в дверь чёрного хода. Марс заходит следующим, занося сумки с инвентарём. — Двухсотых, — роняет Клэр, прикрывая дверь за собой. Она уже не смотрит на два поникших силуэта. Время на отдых исчерпано, пора работать.***
Кëниг не может понять ожевленность на улице. Обычно у медчасти мало людей, а сейчас они снуют туда сюда. В коридорах медики тоже вели себя не по обычному. Персонал младшего состава неспокойно шептались, а старшие ходили мрачнее тучи. Что за суета? — Может умер кто, — слышится рядом, будто его мысли были услышаны. МакТавиш тоже время от времени поглядывает в окно, пока раздает карты. Это кажется сквозящим чёрным юмором, но когда австриец встречается взглядом с шотландцем ни видит не намека на усмешку. Джон практически констатирует. Кëниг не жалеет, что согласился заглянуть в палату к Джону, когда тот отправил сообщение. Уж лучше по сидеть тут, чем киснуть в четырёх стенах в одиночестве. В конце концов, он мог всегда спокойно уйти, спасаясь от переизбытка общения. — Ходить будешь? — спрашивает Соуп, разглядывая свои карты и думая о чём-то своём. За предоставленную колоду отдельное спасибо Газу. А Кëниг ещё даже не притронулся к своим. Он усаживается по удобнее, поправляя пёстрый жестокий плед под согнутой ногой. Точно такой же узор, как у того, что торчал из коробки. В голове всплывает тот злосчастный термос.***