Антарес Блэк и ящик Пандоры

Антарес аккуратно толкнул узкую деревянную створку. Сэллоу, замерший за его правым плечом, машинально накинул на себя заклинание невидимости, явно готовый ретироваться из опасной зоны в любой момент. Защитные чары молчали. Себастиан облегченно выдохнул. Блэк улыбнулся и шагнул вперед. – Работает… Кто бы мог подумать, – пробормотал он. – Ага. Еще один наглядный пример, что любая проблема имеет свое решение – и иногда оно проще, чем нам кажется, – назидательно заметил Сэллоу. – Спасибо, о император очевидных истин, король банальн… – Ой, заткнись, – закатил глаза Себаситиан, – Твой средний умишко просто не в состоянии осознать глубину моей мудрости.  Антарес тихо хмыкнул, не желая ввязываться в пустую пикировку. – Давай лучше посмотрим, наконец, ради чего было столько мучений… Идея обойти магию запрета, просто подсмотрев, как контур реагирует на тех, у кого уже есть дозволение входить внутрь, и правда оказалась на диво удачной. Хотя пришлось немного повозиться с имитацией диагностических рунных кругов, а также с их маскировкой от обнаружения – но Антарес пока не хотел демонстрировать всем и каждому собственную чувствительность к магии. Особенно Гонту, например… Оминис, надо сказать, очень неплохо помог с наблюдением и расчетами. Однако от дальнейшего участия в авантюре самоустранился, посчитав свой долг на том законченным. Помещение, предназначавшееся для содержания особо опасных для неокрепших умов знаний, оказалось меньше основного зала библиотеки, но все равно поражало воображение. Высокие – почти до потолка – стеллажи вдоль стен, оснащенные специально двигающимися лестницами. Яркие язычки негаснущего пламени магических свечей в старинных шандалах по углам и трепещущие в их свете тени, отбрасываемые лосиными рогами. На мгновение Антаресу показалось, что те похожи на щупальца извечной тьмы из сказок о злых чернокнижниках. Еще больше достоверности собирательному образу добавляли пюпитры для отдельных книг, удостоившихся особой чести храниться отдельно от своих пергаментных товарок. Одна из них, похоже, даже специально была примотана к подставке толстыми, явно зачарованными цепями.  Блэк почувствовал себя книззлом, пробравшимся в доверху набитый деликатесами погреб. Главное – не оставить улик в виде вымазанных в сметане усов. И вовремя избавиться от аромата копченой колбасы, пропитавшего шерсть… Он медленно прошелся вдоль полок, с трудом давя в себе желание коснуться корешков, ощутить под пальцами шероховатую фактуру переплетов. Некоторые экземпляры определенно были прокляты – ядовитые отголоски старой магии отдавали горечью на вкус. Сколько тайн скрывает каждый такой том? Жутких, неудобных, полезных или давным-давно утративших смысл тайн?  – Смотри, какая прелесть!  Антарес обернулся. Сэллоу, отошедший в другой конец зала, уткнул взгляд в какую-то тонкую книжку, судя по виду, рукописную: –  Найдите дюжину самых поелику возможно хворых и старых крыс. Свяжите их хвостами и поите лунной водой тринадцать ночей, а более ничего не давайте. Воду ту смешайте с кровью тринадцати магглов, умерших накануне. На четырнадцатую ночь умертвите создание, в результате сего действа выросшее, а после отварите в молоке со змеином ядом, заклиная необходимыми чарами…  здесь какие-то формулы… не важно, – юноша перевернул страницу, – Как чумной эликсир настоится и готов будет, потчуйте им недругов своих и всех, кто не люб вам, и жен их, и детей их, и… – И скотину, и любимых борзых их? – закончил Антарес. –  Автора, случайно, не Септимус Кентерберрийский зовут? Себастиан повертел книжку в руках, вглядываясь в имя на обложке. – Случайно да. А что? – Насколько я знаю, этот интересный во всех отношениях человек в конце концов окончил свой славный путь в компании дементоров. Как-то по его вине мор скосил как минимум десяток деревень. Подчистую, – пояснил Блэк. –  Но упрятали за решетку его не за это, в те времена магглов действительно никто не считал. А за эксперименты с магией душ – в частности, он очень глубоко исследовал порицаемые ныне Непростительные в попытке изобрести защиту от Авады Кедавры. Тогда они еще не были запрещены, кстати, но Септимус зашел слишком далеко в своей жажде познания. Себастиан бегло пролистал сочинение опального мага и фыркнул: – О, тут и правда об этом есть. Больше половины этой писанины все-таки не про крыс, слава Мерлину.  Знаешь, запрещенные, разрешенные… как по мне – не более, чем лицемерная условность. С тех пор, кажется, волшебники вовсе не стали убивать друг друга реже. Антарес вспомнил гоблина, потерявшего голову от одного-единственного Диффиндо. О да. Действительно. Он усмехнулся: – Иронично, но, если подумать, Авада Кедавра – самое гуманное убийственное проклятие.  Смерть от него легка, чиста и безболезненна. Весь страх перед ним лишь оттого, что гибель неизбежна. Это не может не забавлять. – Для того существует продвинутая боевая трансфигурация, – буркнул Сэллоу. А еще моралистам из Министерства, скорее всего, не дает покоя тот факт, что для успешного применения подобных чар одним из необходимых условий является расчетливая и непреклонная уверенность в собственном праве нести смерть.  Антарес, однако, был убежден, что коль он действительно захочет кого-то убить, то так или иначе сделает это совершенно сознательно, вне зависимости от способа.  Блэк вытащил палочку и сотворил заклинание поиска – стандартное, для начала. В конце концов он пришел сюда с конкретной целью. Хотя книги на полках манили ненадолго отложить насущные вопросы, и он не был уверен, что не поддастся искушению. – Никогда не задумывался, что даже Непростительные можно обратить как во зло, так и во благо? Империус легко спасет самоубийцу от рокового шага в пропасть. Авада Кедавра – принесет милосердное забытье безнадежно больному… – Или за один удар свалит агрессивного горного тролля, в то время как остальные проклятья будут ковырять его шкуру целую вечность, – подхватил Себастиан. –  И пока ты будешь этим заниматься, он успеет три раза расплющить тебя в крайне неаппетитную лепешку. А как же Круцио, кстати? – А ты как думаешь? – Антарес сощурился, вперив в собеседника изучающий взгляд. – Понятия не имею.  – Благо и правда из него извлечь было бы сложно, – Блэк, наконец определившись с подбором литературы на сегодня, плюхнул увесистую стопку на широкий стол в центре зала, – но мало кто обычно задумывается, что это превосходное боевое заклинание, а не просто еще один способ пытки. Заклинание, игнорирующее чужую защиту, какой бы она ни была, и при том не летальное. Неплохо, а? – Пожалуй, я не буду убирать это далеко, – хмыкнул Сэллоу, захлопывая книгу.   – Кто знает, когда в жизни могут пригодиться такие полезные знания…  – Антарес лукаво ухмыльнулся, согласно кивнув. – Я не собираюсь никого убивать, – помотал головой Себастиан, – И пытать. Но… – Но бывают ситуации, когда иного выбора нет? – закончил Блэк очевидную мысль. Ох, Сэллоу. Путь во тьму начинается с первого шага. И я с удовольствием помогу тебе его сделать, чтобы после наблюдать за твоим падением. Это будет весело, правда?.. – Если придется защищать собственную жизнь… Или жизни тех, кто мне дорог, – добавил Себастиан и на мгновение замолчал, вперив взгляд в острые язычки пламени свечей, – я бы предпочел быть во всеоружии. – В некоторых случаях результат гораздо важнее способа, которым ты его добился, – задумчиво протянул Антарес. – Быть праведником в белом плаще легко, пока ты не оказываешься перед выбором между плохим… и очень плохим исходом. Сэллоу не ответил ничего. Но Блэку совсем и не требовался ответ, произнесенный вслух. Вопреки расхожим стереотипам, детей древнейшего и благороднейшего семейства вовсе не тренировали использовать Непростительные с пеленок. И Самые Жуткие Темные Проклятия тоже. Нет, разумеется, отношение к подобным вещам было куда более лояльным, но все же… Вручать неразумному ребенку запрещенное оружие – не самая лучшая идея. Да, кое-каким основам Антареса, разумеется, обучили. Кое-что он нашел сам – в конце концов, с его любознательностью в этом не было ничего удивительного. Но, к сожалению, дома он имел доступ лишь к библиотеке Энтони и Элладоры, что никогда не была по-настоящему большой. Даже о Септимусе Кентерберрийском он знал лишь по отсылкам, случайно встретившимся в иных работах. Родовая коллекция знаний находилась в основном в ведении Финеаса и, частично, Сириуса. А здесь, в Хогвартсе… Теперь у него было гораздо больше. От мысли об этом захватывало дух. Если же говорить о только что упомянутой «темной триаде», как ее еще называли, благодаря слишком близкому знакомству с Круциатусом он знал достаточно только лишь о нем. И то пришлось достраивать формулу самостоятельно, пользуясь обрывками найденных знаний. Любопытно было бы сравнить собственные выкладки с оригиналом… Впрочем, это лишь малая, и далеко не самая удивительная часть из того, что можно здесь отыскать. Подобранная литература вновь оказалась почти бесполезной. Антарес уже готов был буквально взвыть и испепелить очередной том с бессмысленными витиеватыми рассуждениями, но с трудом остановил собственный безрассудный порыв. Когда он дошел до четвертой по счету работы – среднего формата, похожей скорее на дневник, чем на полноценное издание – то не ожидал уже больше ничего, готовый пролистать не слишком большое количество страниц по диагонали и перейти к следующей. На изумрудно-зеленой сафьяновой обложке золотым тиснением было начертано лишь имя: Исидора Морганак – и более ничего. Блэк внезапно поежился. Откуда он его знал? Где-то слышал? Возможно. Книжка как книжка.  Все изменилось, стоило открыть первую страницу. Что-то екнуло в груди, Антарес невольно вцепился дрожащими пальцами в старый пергамент. Холод знакомой магии разлился по телу, встал комом в горле. Слова собрались из аккуратных букв, выведенных будто так и не высохшими чернилами. Приветствую, дорогой потомок. Нет-нет, не удивляйся. Ты можешь быть совсем иной крови, но, уверена, нас связывает нечто гораздо большее. Иначе ты просто не смог бы открыть мои записи. Древняя магия? Ну конечно, она об этом. Разумеется, я о древней магии. Антарес вздрогнул и едва не выронил книгу на пол. Ему показалось, или чертова дрянь читает мысли? Блэк автоматически усилил окклюментные щиты. Старый пергамент не отреагировал на его действия… никак. Лишь разродился новыми строками. Уверена, у тебя есть множество вопросов. На часть из них у меня есть ответы. До других тебе придется дойти самому. Но для начала, в качестве импровизированного предисловия, если можно так выразиться, я должна сказать тебе несколько самых важных вещей. Прежде всего – и самое главное. К добру или к худу, у тебя есть возможность легко обращаться к силе, до которой иным волшебникам дотянуться куда сложнее. Но запомни одно: никогда не обещай ей того, что не готов отдать. Ты знаешь, о чем я, полагаю. А если нет – узнаешь вскоре. Во всепоглощающем горе, в отчаянии, на пороге смерти, в бреду – следи за своими словами, мыслями и желаниями. Она может подарить многое, но заберет куда больше. Как это, черт возьми, работает?! Блэк не был уверен, относится ли его вопрос к принципу функционирования странной книжки или, тем более, древней магии. Почему, спросишь ты? Позволь мне немного забежать вперед, ибо без осознания некоторых основополагающих вещей наше дальнейшее взаимодействие не приведет ни к чему хорошему. Ну же, хватит ходить вокруг да около. Если ты задумаешься о том, чтобы пойти моим путем, рано или поздно ты и сам дойдешь до понимания сути. Для обретения могущества – такого, о коем грезит добрая половина одаренных – всегда потребен ритуал жертвы. Подобный образ действий – сценарий, естественный для всех времен и народов. Он имеет свой вес, едва ли больший, чем добрая половина колдовских практик. Но если попытаться заглянуть глубже… О, увы, тем, кто пожелает поставить сию магию себе на службу, потребуется так или иначе претерпеть лишения – дабы найти достаточно места для нее. Чтобы сформировать прочную связь, чтобы стать ее частью. Чтобы она стала частью волшебника. Ты не можешь долить воды в уже и так полную чашку. Избавление от пары капель ничего не решит, нужно вычерпывать ложками. Именно поэтому жертва – это обычно что-то очень значимое и весомое. Любовь, разум, жизнь, и почти никогда – какой-либо предмет. И чем дальше решишься ты зайти, тем меньше от тебя останется. Потому заклинаю, неведомый потомок – будь осторожен и трижды подумай, действительно ли есть необходимость в том, чтобы связать свою жизнь с подобной магией? А если еще более детально? Нет? И последнее: все это – лишь несколько вступительных слов о главном. Кое-какие подробности ты сможешь прочесть здесь, в моем дневнике. Но если захочешь большего – найди меня. Где? Не знаю, о чем ты, загадочная женщина, но было бы неплохо получить точные координаты. Антарес до сих пор не мог понять, читает ли книга его мысли или все-таки просто виртуозно подбирает нужные слова. Магия, тяжелая и чуждая, туманила мозг, с каждой строкой все ярче обозначая собственное присутствие. Найди меня. Найди… в Фе…  Фел… Строчки спутались, наезжая одна на другую. Антарес подавил желание закатить глаза. Действительно, разве могло бы быть все так просто? Интересно, знает ли она что-нибудь о некоем старике и его Гринготтском хранилище древней магии? Он внезапно почувствовал смутный отзвук чужой злобы, горячий, словно тлеющие угли, спрятанные в золе. Судя по всему, знает… И она действительно забралась в мою голову. Дерьмо.  Кто ты, Мордред подери? Кто я? Тень. Мираж. Отголосок былого. Я та, кого когда-то звали И… Ис… Буквы окончательно перестали быть разборчивыми, превратившись в невнятные каракули.  Чернила тонкими струйками протекли сквозь пергамент, заливая страницу все сильнее.  Кто ты, Исидора Морганак? Ему не ответили. Лишь голос, полный муки, звучал в где-то на краю сознания. Сэллоу, уткнувшись в какой-то огромный талмуд, лениво переворачивал ветхие листы. Пятна гари зачернили уголки дневника, расползаясь дальше, ближе к центру. Блэк машинально захлопнул книгу. Сафьяновая обложка была все такой же идеально-зеленой, срезы со всех сторон остались чисты. В последний момент Антарес почувствовал, что чужая боль, пробирающая до корней волос, была будто… не здесь. Как далекое эхо. Вовсе не внутри книги, готовой вспыхнуть у него в руках и осыпаться пеплом в муках, а там. За пределами Хогвартса. Что бы это могло быть? От разговора с распределяющей шляпой остались совершенно иные впечатления. Та выглядела по-настоящему живой, а вот книжка, несмотря на эмоциональные реакции… Казалось, как будто это действительно был отпечаток. Яркий, наполненный древней силой… но всего лишь отпечаток. Не магия душ? Но что тогда?  Еще любопытнее, что в закрытом состоянии в неожиданной находке и вовсе не чувствовалось никакой магии, словно она была самой обычной. Интересно, можно ли снять проклятие, очевидно, тяготеющее над ней, чтобы добраться до ответов? Или просто не стоит спрашивать у странной женщины ничего личного? Блэк достал перчатки из драконьей кожи, теперь всегда носимые им с собой. Он решил попробовать еще раз. На секунду прикрыл глаза в попытке охватить сознанием собственную магию, запереть ее, отрезая себя от мира. Это было непросто и весьма неприятно – в конце концов, для волшебника подобное состояние абсолютно неестественно, буквально противно природе. Но Антарес после стольких лет борьбы с собственным недугом так или иначе кое-чему все же научился. Вынужденно. Первая страница была девственна чиста. Ни приветственных строк, ни повреждений. Юноша выгнул бровь. Любопытно. Значит вещь и правда чует магию и реагирует именно на нее? Он повертел в руках тонкий томик, машинально раскрыл на первом попавшемся месте. Стоп. Листы, исписанные убористым почерком. Какие-то схемы. Рассуждения. И никаких признаков присутствия условно-живого собеседника.  Блэк вновь захлопнул труд неизвестной Исидоры Морганак, отложил подальше и облегченно выдохнул, отпуская собственную магию на волю. Его подташнивало. Он вытащил из кармана носовой платок, увеличил его чарами, покопался в сумке в поисках чернильницы. Ах, вот она… Наскоро начертил на распластанной белой ткани комплекс стандартных защитных рун. На всякий случай.Аккуратно завернул в полотно странную книжку и спрятал ту за пазуху, в безразмерный карман мантии. С этой штукой, определенно, необходимо будет разобраться. Пока сложно было сказать, насколько хорош сегодняшний улов. С одной стороны, он явно нашел нечто, что сможет приблизить его к раскрытию тайны. С другой… Кажется, все стало только запутанней. Конечно, он рано или поздно придумает, что с этим делать. Наверное. Но теперь стоит все же по-быстрому закончить с остальными книгами. Вдруг это еще не все сюрпризы на сегодня? Антарес потянулся к предпоследнему тому в стопке, но раскрыть его не успел. Полусонный Сэллоу, сидящий напротив, внезапно выругался и застонал. Блэк, ничего не понимая, резко обернулся, проследив за его взглядом. А после сам едва удержался от грязной тирады.  Прямо у входа, перевернувшись вверх ногами и болтая в воздухе огромными зелеными ботинками, висел маленький человечек в разноцветной одежде. Пакостно ухмыльнувшись, он снял атласный цилиндр и издевательски отсалютовал им двум слизеринцам, застигнутым на месте преступления. – Смотрю, я не вовремя, мои маленькие нарушители? – Пивз, а это, несомненно, был он, сделал сальто и прижал шляпу к груди – так нежно, будто та была единственным и самым важным его сокровищем. Ах ты призрачная дрянь… – Похоже, мы просчитались, – пробурчал Сэллоу, – в проделанную нами брешь пробрались крысы. Антарес, аккуратно спрятав руки под стол, попытался незаметно достать палочку. – Кажется, именно крысы прогрызают дыры в стенах, а? – смех у Пивза оказался неприятный, какой-то карикатурно-надсадный. – Как же рад будет декан, ох, дорогуша Шарп, как рад! А уж наш всеми любимый директор, ооо!.. Нелепый человечек прокрутился несколько раз вокруг своей оси от избытка чувств и закудахтал, словно пораженная безумием курица. Сработают ли на тебе чары изгнания? Может быть. А может быть и нет. Они не простые…. Но даже если получится – будет слишком много вопросов. Ты же у нас местная достопримечательность. И такое колдовство всегда оставляет слишком заметный след.  Ну-ка, Блэк, напряги свою хваленую память. Что ты знаешь о полтергейстах? – Возможно что-либо, – осторожно начал Себастиан, – сможет заставить тебя передумать и оставить профессора Шарпа и директора Блэка в печали?  – Ох, даже не знаю… – Пивз демонстративно задумался, склонив голову на бок и подперев ее ладонью, – Хм, хм… пожалуй… пожалуй не… Договорить он не успел. Скороговоркой произнесенное заклинание сорвалось с палочки Антареса, поразив неудобного свидетеля точно в лоб. Полтергейст подавился собственными словами и отлетел к стене, невнятно заверещав от неожиданности. – Заткнись, – бросил Блэк. Пивз замолчал столь внезапно, словно в его луженую глотку и правда затолкнули огромную винную пробку. – Заткнись и слушай, – повторил Антарес, заложив руки за спину. – Очевидно, ты осознаешь всю неприятность собственного положения, не так ли? Полтергейст злобно зыркнул на него, сощурив маленькие черные глазки, но ничего не ответил.  – Полагаю, осознаешь. Думаю, не менее очевидно и то, что я от тебя потребую. Молчание, Пивз. Мне нужно твое молчание. И поверь, ты не захочешь испытать на себе мое недовольство. Я ясно выражаюсь? – Ясно-то ясно… – через силу пробулькал полтергейст. Лицо его от досады налилось красным цветом, точно спелое яблоко. – Ты приказываешь – я подчиняюсь. Тут и дураку будет понятно. Да только чары твои не вечны, мальчишка. Что помешает мне заговорить, когда я освобожусь, слизеринский дурень? Ты не можешь стереть мне память, как волшебнику. Ты не можешь доставить мне настоящей человеческой боли. А уж твое недовольство я как-нибудь переживу. Пивз приосанился, будто даже на секунду позабыв о некоторых неудобствах от заклятия призрачного поводка, очевидно, им испытываемых.  В движениях его вновь проскользнула тень той вальяжности, с какой он всего минуту назад общался с застигнутыми на месте преступления студентами. Глядя на его гипертрофированные ужимки, Блэк не выдержал и разразился смехом. Он внезапно почувствовал какую-то небывалую легкость в теле. Ну, право слово, проблема и выеденного яйца не стоит, верно? – Ты так думаешь? – Антарес машинально прокрутил палочку в пальцах. Поддавшись абсолютно спонтанному желанию, он вытряхнул сигарету из пачки и прикурил, не заботясь о подобающих приличиях. Ему кажется, или она стала тоньше? Впрочем, неважно… – Спорим, ты забудешь собственную призрачную мамашу и свое имя, если мне того захочется? – Блэк… – простонал Сэллоу, спешно наколдовывая чары очистки воздуха, – серьезно, ты не мог подождать, пока мы отсюда выйдем? – Нет, – он пакостно ухмыльнулся, задрав голову вверх и не удостоив собеседника взглядом. В голове было странно пусто, мысли путались. Интересно, почему вообще волшебники ходят исключительно ногами вниз? Как какие-то банальные магглы? Магия же дает столько возможностей, столько разнообразия… – Пока я слышу лишь пустые угрозы, маленький глупый слизеринец, – отозвался полтергейст. – Ох, меня обещали придушить, утопить, четвертовать, изгнать… Скукота. Антарес, не удержавшись, все же произнес заклинание паучьих ног. Действительно, почему он его вспомнил, но ни разу так и не попробовал применить? Разве это похоже на Антареса Блэка? – Тогда тебе точно должно понравиться, – заявил он, неспешно делая шаг вверх, на деревянную панель на стене. Мир перевернулся. А так и правда забавней… Он прошелся дальше и остановился рядом длинным и тяжелым подвесным светильником. – Думаю, мы с тобой определенно хорошо повеселимся сегодня. Блэк выпустил очередное облачко дыма и шевельнул палочкой. Блестящие конфетти, сотворенные детскими чарами, разноцветным дождем осыпались вниз, ярким ковром покрывая пол, стеллажи и безмерно удивленного (а также крайне раздосадованного) Себастиана.  Пара книг на пюпитрах недовольно зашелестела страницами. Та, что была прикована цепями к подставке, задергалась, разразившись громогласным хохотом, и попыталась захлопнуть собственную обложку. Тщетно. Судя по всему, ей было невыносимо щекотно.  Сэллоу стряхнул мелкие кусочки бумаги с лица и раздраженно прошипел сквозь зубы: – Антарес, мать твою, что ты творишь?! Мозги совсем отсохли от твоего курева? И какого черта ты полез наверх? – он машинально наложил заглушающие чары на помещение, задрал голову и гневно воззрился на товарища. – Вношу немного ярких красок в наши серые будни, разве не видишь? – с мнимой серьезностью ответил тот. – И мне просто нравится смотреть на ваши удивленные рожи сверху вниз. По-моему, это достаточный повод. Пивз мерзко захихикал: – Да, вот это мне определенно по душе! Однако на угрозу все еще не очень похоже. Я бы на твоем месте постарался получше. Антарес, проигнорировав его выпад, обернулся к Сэллоу: – Понимаешь ли, Себастиан… – Блэк широко улыбнулся, не в силах держать в себе то бесшабашное веселье, что будто распирало его изнутри. – полтергейсты народец забавный. Они создания хаоса, им абсолютно чужда какая-либо упорядоченность и дисциплина. Их от этого буквально выворачивает. Он обошел люстру, ступил на шкаф и внезапно для самого себя спрыгнул, совершенно не думая о том, как далеко лететь вниз. Приземление, однако, вышло мягким, точно в теле вдруг стало в несколько раз меньше веса. Сэллоу лишь скептически выгнул бровь, никак не прокомментировав сей акробатический этюд. Однако на лице его отчетливо читалось замешательство. – Потому мне подумалось, – Антарес повысил голос, ибо хохот несчастной скованной книги стал совсем уж безумным, – что моя просьба рассортировать этот прекрасный беспорядок по цветам, формам и размерам, разложив, например, в отдельные ровные кучки на равном расстоянии, станет для нашего дорогого Пивза настоящим испытанием. Настоящей пыткой, я бы сказал. Полтергейст подавился воздухом и закашлялся. Всю его веселую самоуверенность точно ветром сдуло. Блэк почувствовал, как конкретное указание к действию натянуло невидимый поводок, заставляя содрогнуться призрачную сущность одного несговорчивого поганца.  – И не забудь пересчитать точное количество каждого цвета! – злорадно добавил Антарес. Пивз застонал, но противиться усиливающемуся давлению не смог. Не прекращая и причитать, он рухнул на колени и зарылся пальцами в гору конфетти. Судя по всему, этот приказ и правда оказался для него по-настоящему отвратителен. Стенания полтергейста вкупе с то ли плачем, то ли абсолютно истеричным смехом книги в цепях слились в невообразимую какофонию. Сэллоу попытался успокоить библиотечную страдалицу еще одними заглушающими чарами, но потерпел сокрушительное фиаско. Результат оказался нулевым – даже, скорее, отрицательным. Он с силой провел ладонью по лицу и шумно выдохнул. – Господи, Блэк, сделай уже что-то с этой дрянью. С ними обоими. Честное слово, моя голова сейчас лопнет… У меня создается ощущение, что создание хаоса здесь на самом деле именно ты. Антарес медленно подошел к обмотанному цепями пюпитру и склонил голову на бок, с интересом разглядывая давящееся хохотом лицо, проступившее сквозь обсыпанные конфетти страницы. – Как ни странно, ты не далек от истины, Себастиан. Видишь ли, мое заклинание, временно нейтрализовавшее Пивза – это достаточно любопытные чары, основанные на связи двух существ. И связь эта не совсем односторонняя. Моя воля заставляет его выполнять приказы, но и его – также влияет на меня. Его суть и мировосприятие…. Столь забавны, – он хихикнул, затянулся и выдохнул дым точно в искаженный смехом пергаментный лик. Книга закашлялась и негодующе взвыла еще громче. Сегодня что, день орущих книг? – Ну вот, теперь стало еще хуже, – буркнул Сэллоу, скрестив руки на груди. – И надеюсь, ты не пойдешь сейчас подкладывать навозные бомбы под дверь гриффиндорской спальни?  Антарес сделал вид, что задумался. Нет. На секунду он и правда задумался.  Бомбы стоило бы начинить чем-нибудь поинтереснее навоза. Чем-нибудь, что окрасит стены Хогвартса в кроваво-красный. Цвет благородного Годрика… было бы символично. Вопли, паника, неразбериха… Страх. Звучит и правда заманчиво. – Мордред, это была шутка, Блэк! – досадливо бросил Себастиан, слишком поздно осознав свою ошибку. – Да, – несколько заторможенно ответил тот, – отличная выйдет шутка… И определенно запомнится надолго. Парой гриффиндорцев больше, парой меньше… – Блэк! – Сэллоу, поняв, что происходит что-то неладное, вскинул палочку, спешно бормоча заклинание. Антарес, совершенно не ожидавший удара в спину, пошатнулся и схватился за край столешницы, почти завалившись на нее. Внутренности скрутило в узел, желудок взбунтовался, попытавшись исторгнуть из себя остатки ужина. На лбу выступила испарина. С трудом взяв под контроль непокорное тело, юноша сглотнул ком в горле и заставил себя принять вертикальное положение. Он тяжело задышал, пытаясь прогнать вновь подступившую тошноту. – Прости, – Себастиан на всякий случай отступил подальше, вскидывая руки в извиняющемся жесте. – Вытрезвляющее заклинание – единственное, что пришло мне в голову. – Спасибо, – буркнул Блэк. Сознание и правда прояснилось. Он обернулся к излишне экспрессивной книге, снизившей, к счастью, накал драмы в собственных завываниях, но все еще не желающей завершать концерт. Очевидно, у нее не было голосовых связок, которые можно было бы перенапрячь. Почему-то она перестала казаться ему забавной, и теперь вызывала лишь раздражение. От воплей его мутило. – Если ты не прекратишь, – серьезно заявил Антарес, поднося остатки почти истлевшей сигареты к зачарованному пергаменту так, чтобы огонек оказался от того на расстоянии меньше половины дюйма, – то я просто спалю тебя к чертям собачим. Ты будешь орать столько, сколько захочешь… Минуты две, я думаю. Книга задрожала и задергалась в панике, но благоразумно замолчала. Безглазое лицо, проступившее сквозь страницы, повернулось к нему, и Антарес мог бы поклясться, что почувствовал ее взгляд. Полный ненависти и желания убивать… Он улыбнулся. Да, так гораздо лучше. Невыносимо захотелось исполнить собственную угрозу. Просто так. Просто… Блэк тряхнул головой, с трудом отгоняя навязчивую мысль. Сигарета, оставленная без внимания, окончательно погасла. – Не могу в очередной раз не отметить эффективность твоих варварских методов, – Себастиан фыркнул и покачал головой. – Но, все-таки, что делать с… – Пивзом? – понятливо закончил Антарес, обернувшись к полтергейсту, все еще занятому неблагодарным трудом. – Ага. Насколько я понял, твое заклятие – это временная мера. – Увы. Полтергейсты – слишком ветреные создания. Как ты уже заметил, договориться с ними почти невозможно. Подчинить, напугать, заставить – получается, но ненадолго. Память у них как у аквариумной рыбки. – А клятвы? Если сейчас ты можешь приказать ему что угодно… – Большинство не сработают или сработают плохо – опять же, из-за его природы, – поджал губы Блэк, – Возможно, есть те, что подошли бы, но я таких не знаю. – Звучит не очень обнадеживающе… – Сэллоу устало плюхнулся на стул, предварительно смахнув с него конфетти. – Есть еще один временный способ, – Блэк, подхватив небольшой золоченый подсвечник, задул огонек вставленной в него свечи и уселся за столом напротив, – И он Пивзу точно не понравится… Антарес вновь вытащил палочку, творя специализированное заклинание для черчения рун на металле. Маггловские сказки о джиннах – вовсе не сказки. Почти любую призрачную и даже полуматериальную сущность можно заключить в предмет. Способы, в зависимости от случая, разные, а сложность их сильно варьируется… Но, в конце концов, когда речь всего лишь о школьной занозе в заднице – это не должно быть сильно трудно, так? Конечно, тут есть и свои подводные камни. В отличии от того же джинна, полтергейст не будет сидеть в подсвечнике веками – его хаотичная природа разрушит заклятия гораздо быстрее. И, разумеется, с выполнением трех любых желаний он не справится. Но в таком случае появится хотя бы возможность придумать что с ним делать дальше… И как извлечь из этого пользу. На зачарование ушло не меньше пары часов – первый подсвечник, почерневший и покрывшийся чем-то липким, пришлось утилизировать. Пивз, в какой-то момент осознавший неладное, принялся страстно увещевать слизеринцев в надежности собственного слова, но у Блэка были слишком большие сомнения в его искренности, потому он просто вновь приказал ему заткнуться. В конце концов, отставив готовое изделие, Антарес пару секунд полюбовался на творение рук своих и обернулся к полтергейсту: – Полезай. Тот, злобно зыркнув на него, панически замотал головой. Блэк почувствовал, как связь зазвенела натянутой струной, улыбнулся и потянул ее. Пивза скрутило, он задрыгался, подскочив, словно мячик, а после согнулся, будто сворачиваясь сам в себя, сминаясь, как лист бумаги. И в мгновение ока исчез, буквально втянувшись в пресловутый подсвечник. Себастиан, до того дремавший над какой-то книгой, окончательно проснулся. Встряхнулся и потянулся к зачарованному предмету, небрежно повертел его в руках.  – А неприличные слова – это тоже часть формулы? – он удивленно вскинул бровь и хмыкнул. – Неа. Я не сдержался. Твое вытрезвляющее заклинание в какой-то момент перестало работать. – Его не хватятся вообще? Пока он будет тут сидеть? – Сэллоу постучал ногтем по золоченой латуни, исцарапанной символами. – Можно периодически выпускать. Он обретет свободу, если зажечь эту свечу – таково условие. Правда, поводок придется накидывать каждый раз заново… Нужно придумать, как переделать его под рунный круг. Я не хочу регулярно соревноваться с Пивзом в скорости реакции. Себастиан обреченно вздохнул, осознав, что контроль над созданием хаоса по имени Антарес Блэк в таком случае явно ляжет на его плечи. Тот не стал его разубеждать. За прошедшие часы он понял, что навыки окклюменции все же помогали более-менее приспособиться к измененному состоянию сознания, но, к сожалению, не до конца. – Мне вот интересно – зачем вообще было это все, – Сэллоу махнул рукой, широким жестом указуя на ковер из конфетти, стараниями полтергейста поредевший, но все еще устилающий часть запретной секции, – если ты с самого начала мог посадить Пивза в… куда-нибудь? – Ни за чем, – Антарес пожал плечами. – Просто мне нравилось смотреть, как он страдает. Блэк шевельнул палочкой, отменяя собственные чары. Кусочки разноцветной бумаги исчезли, послушные его воле – в конце концов, они никогда не были настоящими. За окном светало.