О том, чего не было, и о том, что могло бы быть

Освоившись на Земле, Мюриэль очень полюбила рисовать. Она создает невероятно нежные картины пастелью и акварелью и везде таскает с собой скетчбук и цветные карандаши. Ужасно не любит рисовать одним только простым – после пресных пустых Небес ей особенно милы яркие земные краски в непостижимом многообразии всех их оттенков и полутонов. Азирафель со знанием дела подмечает детали: уникальные стилистические приемы, особенности штриховки, сочетания и смешения цветов, тонкости передачи света, тени и текстур. Мюриэль всякий раз приходит в восторг от его комментариев, ведь для нее, как для любого творца, так важно видеть, что она сумела передать желаемое, сумела перенести на холст чувство, образ, саму жизнь. Кроули обустраивает шикарную творческую студию – светлую, просторную, уютную, в совершенстве соответствующую эстетике Мюриэль и ее представлениям о красоте. И, конечно, дарит самый навороченный графический планшет. Последний, правда, лежит без дела: Мюриэль, как и Азирафель, не в ладах с технологиями и предпочитает живые краски – такие земные и настоящие, так по-человечески пачкающие пальцы и капающие куда не следует. Эрик восхищается каждым наброском. Он совсем ничего не понимает в живописи, и для него всё творчество Мюриэль укладывается в одно потрясенное «красиво...» – но он произносит это с таким искренним трепетным восторгом, что многостраничный хвалебный разбор едва ли смог бы воодушевить сильней.