Вода камень точит

Когда-то давно, когда он только вступил в ряды Фатуи, Девятый Предвестник случайно забрёл в одну из многочисленных подземных лабораторий Дотторе, спутав её с пыточной камерой, куда недавно должны были доставить одного очень упрямого должника. Тогда Панталоне впервые застал своего коллегу в относительно неформальной обстановке, в заляпанном халате, с растрёпанными волосами, поедающего какой-то салат из столовой для сотрудников, и, что самое главное, с полностью открытым лицом. Витиеватые шрамы, оплетающие аристократические черты, исказились в неловкой гримасе удивления, как только доктор встретился взглядом с незваным гостем. Банкир бессознательно отзеркалил его удивление, но тут же спохватился и натянул одну из самых вежливых улыбок. — Добрый вечер, господин Иль Дотторе, и приятного вам аппетита, — вкрадчиво произнёс Регратор, поправляя свои очки. — Не подскажете, пожалуйста, где здесь содержат заключённого заёмщика? — Добрый... вечер, Лоне... — отозвался хриплым голосом мужчина, осоловело моргая. Он что, только что проснулся? — Вам следует пройти дальше по коридору, третья дверь с конца, с правой стороны. — вытерев остатки пищи со рта тыльной стороной руки, лениво поведал Дотторе. Он что, каждый день встаёт в семь вечера и завтракает селёдкой под шубой под аккомпанемент из криков покалеченных людей? — С-спасибо. — стараясь скрыть своё замешательство, поблагодарил его Панталоне и поспешил удалиться прочь. Так Девятый впервые познакомился с той уязвимой, мягкой, одомашненной стороной безумного гения, которую откроет для себя вновь, через пару лет, когда вступит с ним в отношения. А в отношениях с доктором Панталоне узнает, что тот действительно зачастую встаёт только ближе к вечеру и ложится спать с восходом солнца, полностью игнорируя адекватный режим сна и отдыха. Ест Дотторе в основном жирную и тяжёлую пищу, сдобренную особо острыми специями. Во время раздумий часто грызёт свои письменные принадлежности или ногти, если руки не одеты в перчатки. Губы у него находились совсем в ужасном состоянии, вечно потрескавшиеся и кровящие. В общем, Второй Предвестник, по исчерпывающим наблюдениям Регратора, совершенно не умел о себе позаботиться, несмотря на его учёный ум. Поэтому Панталоне закономерно решил, что заботиться о комфорте своего партнёра — одна из приоритетных для него задач. И, спустя множество лет и попыток наладить взаимопонимание, мнение Лоне на этот счёт не изменилось. Каким бы трудным Дотторе не пытался казаться, он будет дарить ему свои тепло и участие. Как и сейчас, когда первые лучи солнца проникают через неплотно прикрытые шторы и касаются сомкнутых глаз Девятого Предвестника, пробуждая того от глубокого сна. Банкир невольно морщится от слепящего света, но, повернувшись на другой бок, сразу меняется в лице, как только видит перед собой спящего доктора. Дотторе, тихо сопя, пускал слюни на дорогую шёлковую наволочку и что-то едва слышно бормотал. Лоне подавил вздох умиления и, вытащив руку из-под одеяла, прикоснулся подушечками пальцев к выбившейся прядке лазурных волос любовника, заправляя её обратно ему за ухо. К сожалению, вечно любоваться на своё спящее сокровище Панталоне не мог. Грустно вздохнув, Регратор убрал руку от лица Предвестника и откинул закрывающую Дотторе часть одеяла в сторону. Приподнявшись на локтях, банкир наклонился над любовником, аккуратно подцепил пальцами резинку голубых пижамных штанов доктора и медленно стянул их до колен. На это действие Второй Предвестник лишь нахмурился и что-то недовольно проворчал, но всё же не проснулся. Лоне оперативно просунул одну руку под бёдра доктора, уже выученным движением ощупывая надетые на него пелёнки. Сырые и холодные. Значит, нужно незамедлительно их поменять. — Дотторе, родной, просыпайся. — шепчет ему Панталоне, нежными движениями сминая мягкие бока мужчины. — Мне нужно тебя переодеть. На эти незатейливые ласки Дотторе лишь раздражённо ведёт плечом и переворачивается на живот, подальше от назойливых рук партнёра. — Дотторе... — уже более твёрдо произносит банкир и треплет Предвестника за руку. — Отстань... Лоне... дай поспать. — сонно канючит доктор и одёргивает руку. — Дорогой, мне нужно поменять твои пелёнки, иначе у тебя там всё запреет и будет болеть. — строгим тоном объяснил Регратор, уже с силой сжимая предплечье партнёра. И тут же расслабил хватку, когда почувствовал учащающийся пульс под тонкой кожей и увидел, как розовеют кончики ушей его любовника. Сердце Панталоне болезненно сжалось при виде такой реакции, хоть она и повторялась уже в который раз. — Малыш... — Не смей меня так называть! — вдруг резко поднявшись, рявкнул Дотторе, краснея пуще прежнего. Девятый Предвестник лукаво улыбнулся. — Ну хоть что-то смогло тебя разбудить. — тяжело вздохнул он и похлопал мужчину по бедру. — Давай, мой хороший, переворачивайся на спинку, у нас ещё целый день впереди. Немного поворчав, Дотторе всё же повиновался, перевернувшись обратно лицом к банкиру и сложив руки на груди. — Вот умница, — намеренно слащаво похвалил его Регратор. — Сейчас наберём тебе ванну с пеной, да? — не удержался от сюсюканья мужчина, оглаживая живот партнёра. — Блять, Панталоне, ещё хоть слово и я... Ай! Сука! — коротко вскрикнул доктор, потирая ушибленную пятую точку. — Не будь такой врединой, драгоценный, я всего лишь пошутил. — и Лоне примирительно поцеловал Второго Предвестника в нахмуренный лоб. — Я был бы очень признателен, если бы ты так больше не шутил. — обиженно произнёс учёный, смущённо прикусив нижнюю губу и натянув обратно до сих пор приспущенные штаны. — Хорошо, мой золотой, больше не буду, — говорит банкир, поднимаясь с кровати и подходя к стороне, на которой лежит Дотторе. — Пойдём купаться. И подаёт партнёру руку. Тот охотно её принимает и поднимается на ноги, сонно потягиваясь. Они проходят в совмещённую со спальней ванную комнату, где Панталоне снимает свой пижамный костюм и принимается помогать доктору раздеться. Конечно, Дотторе и сам в состоянии всё это сделать, но учёный всё же позволяет пышащему гиперопекой мужчине поучаствовать в этом нехитром занятии. Затем банкир расстёгивает и аккуратно снимает с любовника грязные пелёнки, выкидывая их в мусорку рядом с унитазом. Регратор нагибается к доктору на уровне бёдер, критически осматривая нежную кожу партнёра на наличие каких-либо покраснений. Не найдя оных, Девятый облегчённо выдыхает, включает бойлер, набирает в ванную едва горячую воду и, локтём проверив температуру, первым залезает в чугунную купальню, кивая Дотторе, чтобы тот присоединился. Второй Предвестник не заставляет себя долго ждать и тоже окунается в воду, расслабленно опуская плечи и смешно морща кончик носа от удовольствия. Так они сидят какое-то время, слушая мерное дыхание друг друга с полуприкрытыми глазами. А потом начинается часть, где Панталоне, миллиметр за миллиметром, постепенно намыливает всё тело доктора пахнущим сумерскими травами мылом, особое внимание уделяя промежности и ложбинке между ягодицами. Дотторе млеет под чуткими прикосновениями партнёра и чуть ли не урчит, когда банкир начинает массировать его намыленную спину между лопаток. После этого Панталоне берёт черпак, лежащий на полке над ванной, и смывает всю мыльную пену с тела любовника. Затем Регратор позволяет доктору поухаживать за собой, внимательно наблюдая, как Дотторе тщательно намыливает каждый участок его тела. Учёный также смывает остатки мыла, а потом вытаскивает пробку из сливного отверстия, спуская воду. Мужчины вылезают из ванны и обтирают друг друга махровыми полотенцами, после чего надевают висящие на крючке около ванны халаты и выходят обратно в спальню. Доктор ложится на кровать, нервно поглядывая в сторону Панталоне, который в этот момент доставал из шкафчиков у противоположной стены чистые пелёнки, лосьон для тела и присыпку. — Приподними халатик, мой родной. — попросил его банкир, подходя к любовнику со всем необходимым в руках. На это Второй лишь невнятно угукнул и задрал свой халат повыше, оголяя низ. — Спасибо, мой хороший. — одобрительно кивнул Регратор, складывая все принадлежности на прикроватную тумбочку. С Лидией всё было иначе. Она делала свою работу быстро, без лишних слов и заигрываний. Контакту с кожей Предвестника препятствовал слой нейлоновых перчаток, а контакту с измученным эго доктора препятствовали их чисто деловые взаимоотношения. Панталоне же, наоборот, действовал нарочито медленно, сдабривая всё это ненужной похвалой и чрезмерно распаляющими нутро доктора прикосновениями. Иногда Дотторе даже был рад своей импотенции, потому что, если бы не она, то у него уже давно бы крепко стояло от одного только елейного тона своего партнёра. Как и сейчас, когда Лоне одной рукой берёт его за щиколотки, поднимая вверх, и подстилает расправленные пелёнки ему под зад, словно он немощный безмозглый младенец. И Дотторе, к его великому стыду, это нравится. Нравится, как банкир втирает лосьон в его бледную кожу, сминая упругие ягодицы, массируя одними подушечками пальцев его яички, а большим пальцем надавливая на анус, немного проникая внутрь. Нравится, когда Регратор проходится пуховкой с тальком по его вялому члену, щекоча чувствительную крайнюю плоть. Нравится видеть умиление в глазах Панталоне, когда он, разморённый его ухаживаниями, сладко потягивается и сонно трёт глаза. — Не спи, золотой, я уже почти закончил, — говорит ему Лоне и плотно застёгивает липучки на бёдрах любовника. — Вот так. — приговаривает он, похлопывая мужчину по бедру. — Не туго? — Н-нет, всё хорошо... — осипшим от возбуждения голосом мямлит Дотторе. Девятый Предвестник удаляется вглубь комнаты, чтобы вернуть все вещи на свои места, а когда возвращается, то видит уже практически полностью одетого в свои повседневные одежды доктора, застёгивающего высокие сапоги. — Ты прав, Лоне, у нас действительно много дел сегодня. — между прочим говорит ему Дотторе, поднимаясь с кресла, в котором возился с обувью. — Даже не позавтракаешь вместе со мной? — с сожалением спрашивает его банкир. — Перехвачу что-нибудь по дороге. — пожимает плечами учёный и подходит к своему партнёру вплотную. И увлекает его в нежный поцелуй, аккуратно обхватив Лоне руками за талию, прижавшись как можно ближе. Девятый Предвестник блаженственно прикрывает глаза, прихватывая губами нижнюю губу любовника и тихо стонет. У Дотторе холодное лицо и руки, что сейчас ухватились за точёную талию, но тепла Панталоне им хватает на двоих. Рот Второго Предвестника — умелое орудие не только в ментальных пытках, но и в физических ласках. Во время близости с Лоне он ведёт в поцелуях, Регратор же во всём остальном. Они неохотно отрываются друг от друга, не прекращая не менее чувственные объятия. Панталоне опускает голову на плечо доктора, утыкаясь кончиком носа ему в шею и щекоча её своим прерывистым дыханием. — Я очень тобой дорожу, родной, ты даже не знаешь, насколько. — едва слышно проговаривает своё признание банкир. Внутри Дотторе что-то сжимается в болезненной судороге, не давая спокойно выдохнуть. — Я... я впервые в жизни почувствовал спокойствие рядом с тобой. Предвестник приникает головой к изгибу шеи Регратора и целует оголённую кожу, чувствуя как загнанно бьётся жилка под его прикосновениями. Дотторе улыбается. — Мы же увидимся уже вечером, к чему такие проводы? — резонно подмечает он, поднимая внимательный взгляд на своего партнёра. — Я сегодня уезжаю в командировку. — печально отзывается Панталоне. — Вот оно как, хм... — задумчиво тянет мужчина, вдыхая сладкий аромат чистой кожи, а потом усмехается. — Лидии это не понравится. — Будешь сам себя обслуживать, уже большой мальчик. — строго произносит Лоне, в довершение крепко сжимая бок доктора. — А что же ты тогда меня тетешкал всё это время, м? — ехидно осведомляется Дотторе. — Чтобы ты понял, как это — любить и лелеять безусловно. — честно отвечает ему Панталоне. На этом моменте Второй Предвестник вздрагивает, с шумом втягивая в лёгкие воздух. От этих слов ему и хорошо, и ужасно одновременно.