Ты его сын?!

После этих новостей об уезде Эрика, Рыжий несколько дней не обращал ни на кого внимания. Ни на Кузнечика, который бывало приходил к нему, ни на Рыжую, которую он считал чуть ли не сестрой. Видя состояние ребёнка, Янус прекрасно понимал, что продолжаться так не может, а потому решил позвать Ральфа, дабы тот поговорил с ним. В один из вечеров, тот и вправду пришёл к парню и, присев рядом на кровать, без единого слова привлёк его внимание. Парень повернул голову и увидев кто же пришёл к нему, глаза парня за зелёными очками расширились. Ральф же, заметив данный аксессуар на лице парня, как-то грустно усмехнулся. — А ты всё-таки надел его подарок. Когда он просил меня купить тебе эти очки, то я думал, что ты откажешься. А он наоборот говорил, что они тебе будут нужны… Никогда не понимал, что у этого ребёнка в голове, — губы мужчины расплылись в грустной улыбке. Рыжий в это время, равнодушно глядя на мужчину, спросил. — Почему вы его увезли? Где он теперь? — Ральф, понимающе посмотрев на мальчишку, сказал: — Того требовали обстоятельства… Органы опеки каким-то образом узнали, что он находится у меня и забрали его. Мне же теперь запрещено даже пытаться встретиться с ним, если я не хочу в тюрьму, конечно. — Что с ним будет? Его отправят в детский дом? — Насколько я знаю, у него есть родной отец, они будут пытаться найти его, а потом уже, если всё получится, отдадут ему, — Рыжий лишь кивнул, сдерживая слёзы. Ральф с неким сожалением смотрел на парня, прекрасно понимая, что он сейчас чувствует. Сам всё это время ведь на нервах находится. А про то, как он чувствовал себя в ту ночь, когда забрали его, пусть и не родного, ребёнка… Даже упоминать об этом не стоит. Ничего более не говоря, Ральф вышел из комнаты. После этого разговора Рыжему легче ничуть не стало, тот стал лишь винить себя в том, что не может помочь другу. Но буквально на следующий же день к нему пришёл Череп. Парень с удивлением смотрел на старшего, в то время как Череп лишь молча приближался к нему. Не проронив ни слова, Рыжий дождался пока тот подойдёт к нему и скажет хоть что то. Сев рядом с младшим Череп вздохнув сказал. — Мда, херово, конечно, что Эрика тут больше нет… Прикольный был малый. Вы ведь друзьями были вроде как, да? — Рыжий молча кивнул. Череп усмехнулся, после чего продолжил: — Я понять одного не могу: почему Ральф его увёз? У них ведь хорошие отношения были, да, я видел пару раз, что он был к нему строг, но это ведь Ральф, он со всеми так, — Рыжий хмыкнул, чем привлёк внимание Черепа. Старший, выгнув бровь, вопросительно посмотрел на него. — Это не он его увёз, а люди из опеки, Ральф же не являлся его отцом, — от подобного заявления у Черепа отвисла челюсть. — Так, погодь, мелкий, с чего ты это взял? Как это так он не является его отцом? — В ночь перед тем, когда его увезли, он пришёл ко мне весь в слезах и сказал, что услышал разговор Януса и Ральфа, в котором наш дорогой воспитатель говорил о том, что не является его — Эрика, — отцом, даже по документам, — Рыжий наблюдал за тем, как Череп пытался переосмыслить всю информацию. — Хаа… Вот оно что… Но как опека могла узнать о его местонахождении? — на этот вопрос ребёнок молча пожал плечами. Парни просидели в тишине ещё некоторое время, после чего Череп вновь заговорил первым: — Знаешь, я никогда не понимал, что твориться в голове у этого ребёнка… Вот например, перед тем как его забрали, он пришёл ко мне, хотя знал, что может получить по башке от Ральфа, сказал мол, что этот выпуск будет неким переломным моментом в законах Дома, и молча ушёл. Всю ночь потом просидел думая, об этом. Так и не понял, что же это будет за переломный момент. Хотя Седой, после этих слов, кажется, поседел ещё больше… Странный всё-таки он, этот Эрик, но не смотря на это к нему легко привязаться. Ладно уж, пойду я, а то заболтался чёт с тобой. А по поводу малого не переживай ты, понимаю, вы хорошо дружили, раз уж он каждую ночь к тебе приходил, и даже не спрашивай откуда я это знаю, нормально с ним всё будет, он пацан сильный, в случае чего и отпор дать сможет, не ссы, не пропадёт он. — Череп потрепал того по волосам, после чего, развернувшись, молча ушёл.