Кошки-мышки

      Граф Гермес Аркадьевич Аверин и сам не понял, как вечерняя тренировка превратилась в почти ночную. Днём было слишком много дел, и вырваться удалось только после ужина, а потом… Потом они откровенно увлеклись.       Зал был пуст, хотя в остальном здании Тренировочного Центра ещё хватало посетителей, и оттого создавалось ощущение двоякости, потенциального чужого присутствия.       Гермес Аркадьевич в очередной раз увернулся от своего дива в демонической его форме и еле сдержался от применения Плети – нет, нельзя, сегодня без оружия.       Это был уже второй раз, когда Кузя гонял своего хозяина, заставляя того уклоняться и убегать, поскольку практика показывала, что ситуация может сложиться по-разному, и колдун вполне может остаться без сил один на один с враждебным дивом. Конечно, рассчитывать на то, чтобы выжить в такой ситуации не приходилось, однако потянуть время до прибытия помощи было вполне реально.       Резкий шаг назад с разворотом… Перекатом уйти от выплюнутого пламени… Вскочить на ноги и рвануть за ближайшую колонну…       Граф Аверин почувствовал, что выдыхается. Надолго ли его ещё хватит? С одной стороны, рисковать не хотелось, но с другой, азарт заставлял прощупывать свои собственные пределы, да и Кузе он полностью доверял, зная, что тот вовремя остановится.              Сам див тренировку воспринимал скорее уж как игру, хотя и ему приходилось напрягаться, чтобы точно рассчитать силу и сделать атаки достаточно мощными, но безопасными для хозяина.       Кузя следил за графом завороженно, словно зачарованный пытался достать его огромной лапой, но тот снова и снова уворачивался. Коту происходящее всё больше и больше напоминало игру с мышкой, прежде чем её съесть – охотничьи азарт и инстинкты заявляли о себе и захлёстывали его целиком.       Такой обалденный… Желанный… Только его колдун. Хозяин. Гермес Аркадьевич. Такой сильный, решительный, обаятельный, властный и доверчивый…              Граф Аверин в очередной раз уклонился, понимая, что двигается уже слишком медленно: усталость давала о себе знать, мышцы тянуло, а колени подрагивали от продолжительной нагрузки. Граф завертел головой, поскольку Кузя пропал из его поля зрения, но в следующую секунду земля ушла у него из-под ног, и он понял, что лежит на полу, а сверху его придавил огромный демонический котяра.       – Ладно, закончили на сегодня.       Граф устало выдохнул, ожидая, когда див с него слезет, однако тот и не думал. Издав громогласный мяв, Кузя замурчал, словно огромный трактор, а затем и вовсе лёг на колдуна, обхватывая его передними лапами.       Поведение Кузи было не типичным и вызывало лёгкую досаду, но не раздражение – див всегда выбивался за любые рамки, и Аверин к этому уже привык. Да и мягкая тёплая шерсть была приятна на ощупь, так что грех было жаловаться.       Насторожился граф только когда Кузя ткнулся тёплым носом ему в висок, а затем шершавый, словно наждачка, розовый язык прошёлся по щеке и подбородку с губами.       – Ты что творишь?!       В ответ на это кот ещё громче замурчал и игриво тиранулся о мужское плечо пушистой щекой. А затем снова лизнул, на этот раз под челюсть, проходясь по чувствительной коже на шее. Это терпеть Аверин уже намерен не был – резко оттолкнул морду дива и, извернувшись, грубо пихнул его коленом в бок:       – Брысь! – это был жёсткий приказ, а потому кот нехотя приподнялся и попятился, садясь в ногах графа и начиная с невинным видом умываться. – Ты головой своей думай! У тебя язык жёсткий, не чета коже человека. Если покраснеет, как я завтра из дома выйду?       Под конец отповеди Гермес Аркадьевич уже успел несколько успокоиться, да и усталость давала о себе знать. Он сел, строго глядя на Кузю – осознал проступок или нет? В конце концов, глупо было бы запрещать всё подряд, лучше уж попытаться достучаться до понимания.              Кузя понятливо мякнул и задумался, наблюдая, как хозяин спокойно сидит и приводит дыхание в норму после тренировки. Странно, ему не нравится прикосновение языка демонической формы дива, а против формы обычного кота он ничего не имеет против… Интересно, а как насчёт…       Див сменил облик на человеческий и тряхнул головой. Этот маневр остался незамеченным, поскольку граф довольно удачно прикрыл глаза. Опустившись на колени и беззвучно перебрав руками по полу, Кузя осторожно приблизился к Гермесу Аркадьевичу, буквально нависая над ним. Колдун явно почувствовал, что что-то изменилось, однако его ресницы даже не успели дрогнуть – див был быстрее.       Кузя широко прошёлся языком по шее хозяина, тем самым заставляя его дёрнуться и распахнуть глаза.       Несколько секунд див и его хозяин не шевелясь смотрели друг на друга, и если Аверин испытывал удивление и некоторую настороженность, то Кузя – любопытство и восторг.       – Что ты задумал?       – У вас кожа соленая на вкус!       Это прозвучало одновременно, и между ними вновь повисла пауза, хоть и продлилась она совсем не долго.       Кузя хотел, было, уточнить, нравится ли Гермесу Аркадьевичу этот облик больше, чем демонический, однако вовремя передумал и решил не нарываться. Вместо слов он вновь приблизился и провёл языком по щеке колдуна от челюсти к виску, однако в следующий момент мир буквально перевернулся, и див обнаружил, что его лопатки упираются в холодный пол, а запястья перехвачены над головой.       – Обалдеть! А вы быстро... С этой позы начинаются любовные утехи? Я по телевизору видел! А сейчас они тоже у нас будут?!       Гермес Аркадиевич уже хотел ответить что-то явно ехидное, однако напрягся и метнул взгляд на дверь тренировочного зала: кто-то довольно неспешно прошёл мимо и даже приостановился, однако заглядывать никто не стал – шаги удалились в сторону выхода из комплекса. Было бы крайне неловко, обнаружь его кто-то прижимающим обнаженного мальчишку к полу...       – Кузя, – Аверин вернул своё внимание диву, – что всё это значит?       – Как что? – мальчишка недоуменно хлопнул ресницами. – А разве мы не собрались заняться...       – Кузя, притормози.       Голос Гермеса Аркадьевича приобрёл повелительные интонации, и мальчишка послушно замолк. Вздохнув, граф попробовал снова:       – Скажи мне, пожалуйста, Кузя, почему ты решил принять этот облик сейчас, когда у тебя нет одежды, да и ещё... распустил свой язык.       – Да как же?! Гермес Аркадиевич! Вам что, человеческий язык тоже не нравится? Я думал, только в демонической форме, потому что он жёсткий... – Кузя показушно насупился, однако Аверин не был склонен этому верить, больно уж шально и игриво блестели глаза дива. Однако именно эти глаза и натолкнули Аверина на обдумывание ситуации. Осознание ударило его, как обухом по голове: колдун всегда воспринимал Кузю как дива или человека, однако забывал, что истинная его форма – это кот, и она же определяет некоторые его повадки. Кошки-мышки, значит... Разыгрался, да? Животные инстинкты пошли?       Из мыслей Аверина выдернула самая настоящая диверсия: мягкий, тёплый и влажный язык прошёлся по его губам, и это было бы очень чувственно, если бы этот жест не вышел... собачьим.       Взгляд Аверина переменился с задумчивого на ироничный:       – Что ты вообще пытаешься сделать в конечном итоге?       – Ну, – Кузя на секунду задумался. – Люди же прикасаются друг к другу ртами и им это нравится. Или это как-то иначе?       – Совершенно иначе, Кузя, – колдун усмехнулся.       – А как? Вы меня научите, Гермес Аркадиевич? – энтузиазма мальчишке было не занимать, он аж заёрзал от нетерпения и любопытства.       – И с чего бы мне это делать?       Кузя восторженно проследил, как граф иронично выгнул бровь. Это было хорошим знаком: не обругал, не оттаскал за ошейник, не назначил наказание... Значит, и сам заинтересован, поддается моменту.       Это было интересно ещё и по другой причине: не далее нескольких минут назад Кузя охотился за графом, а теперь сам оказался «в ловушке». Конечно, при желании он мог освободиться и скинуть хозяина даже не напрягаясь, однако смысла не видел – зачем, если происходящее столь захватывающе?       – Если вы меня научите, то я смогу делать так, чтоб вам приятно было! – разноцветные глазищи выражали хищнический восторг. Див совершенно неожиданно перешёл на вкрадчивый почти что шёпот: – Гермес Аркадиевич, я же хочу вас порадовать, а не умею!       – Ты себя порадовать больше хочешь, – ироничное выражение так и не покинуло лицо колдуна, однако было видно, что он склоняется к какому-то решению.       Желая подстегнуть графа, Кузя вновь извернулся и дотянулся до его шеи: ткнулся носом, осторожно повёл им, потом осторожно прихватил кожу зубами… Это возымело действие.       Что однозначно нравилось диву в его колдуне, но о чём он предпочитал умалчивать – это здравомыслие и честность. Аверин никогда не отрицал очевидного, не совершал необдуманных поступков во имя дисциплины и дистанции, был готов пересмотреть собственные взгляды и правила, если видел свою неправоту. Это имело место и теперь: Аверин видел между собой и своим дивом напряжение определённого рода и осознавал, что рано или поздно они придут к логическому решению ситуации. Так зачем тянуть? Тем более, если див сам изъявляет желание.       Аверин опустился сверху, ложась на Кузю всем весом и невольно притираясь к обнаженной коже жестковатой тканью костюма. Впрочем, тот неудобств не испытывал, лишь как-то совершенно радостно мявкнул и выгнулся навстречу, прежде чем граф заткнул его поцелуем.       Губы у мальчишки оказались мягкие и тёплые, хоть и несколько шершавые. Целоваться он не умел от слова совсем – видимо, выкинул эти воспоминания сожранных людей как не важные, и только потом задался вопросом. Однако отсутствие навыка вполне компенсировалось энтузиазмом и быстрой обучаемостью: он даже попытался перехватить инициативу, вот только граф ему этого не позволил.       Гермес Аркадьевич упустил момент, когда запястья дива выскользнули из его рук, но это было даже хорошо. Мальчишка обнял его за шею и отпускать явно не желал, тогда как сам Аверин получил возможность огладить, изучить на ощупь своего дива. Что было удивительно, реакции у Кузи были по-настоящему человеческими: он подавался навстречу, поскуливал, задерживал дыхание, а его сердце… О Пустошь, оно ускорилось.       Рука графа в медленном и плотном прикосновении спустилась с рёбер мальчишки ниже, на его живот; кончики пальцев очертили подвздошную косточку, а затем ладонь скользнула по боку вниз, задевая ягодицу и останавливаясь только на бедре, ощутимо сжимая. Кузя понятливо согнул ногу в колене, а потом и вовсе подтянул её, пристраивая на поясе Аверина и таким образом прижимая графа к себе ещё плотнее.       Происходящее было одновременно и чувственно, и обжигающе-страстно, и Гермес Аркадьевич прекрасно ощущал не только своё, но и Кузино возбуждение, желание продолжить, пусть даже прямо на полу тренировочного за…       – Даниловна, бери с первого по пятый, а я остальные залы помою! – раздалось в коридоре.       Ручка на двери зала щёлкнула и провернулась.       Следующее, что помнил Аверин – это застывшего в пяти метрах от него гигантского кота, тогда как сам он уже стоял на одном колене с отведённой для атаки рукой. Именно это и увидела местная уборщица, когда распахнула дверь.       Граф и див переглянулись, и Аверин поднялся на ноги:       – Заходите, мы только что… закончили тренировку.       Тренировочный Центр они покинули в тишине, и в тишине же провели добрую половину дороги до дома, пока на одном из светофоров колдун, наконец, не рассмеялся: щелчок злополучной дверной ручки был первым, чего Аверин по-настоящему испугался за последние годы…       Кузя в ответ оглушительно замурчал: теперь упускать своё счастье он точно намерен не был.