Нелли знает, что с возвращением Вовы многое изменилось. Маратик всё чаще стал заглядывать в её квартиру в поисках старшего брата, который ввиду двухлетнего отсутствия в жизни сына пытался наверстать упущенное. Но больше всего... Больше всего ей не хватало Кащея, глупых шуток, жестов, от которых Ванька смеялся. Да, конечно, она уже слышала о их делёжке территории и очень надеялась, что осколки их дружбы не заденут её и сына.
Отношения не складывались, глупо было надеяться, что между ними снова вспыхнет бушующее пламя чувств. Нелли принимала его как отца своего ребёнка, но в остальном... В остальном все было сложнее.
– ...никто не ставит.
Дверь противно скрипит, и в помещение, в их сугубо мужскую компанию, вливается Неля. Девушка удивлённо хлопает глазами, а Вова мрачнеет ещё больше.
– Какого? – кратко интересуется Суворов.
Чараева с красными от мороза щеками протискивается внутрь, не плотно прикрыв за собой дверь, оставляя быстрый шанс уйти быстро. Обращается она к Кащею.
– Я за варежками.
– Ты её подвел, – сигарета в руках мужчины указывает на вошедшую девушку, – а теперь хочешь за улицу вписаться?
– Не трогай мою женщину и моего сына, _ рычит Вова.
Адидас словно вернулся, чтобы забрать его жизнь. Кащею было плевать на звание старшего, хер он забил на их уличные разборки, но Вова пытался прибрать к своим рукам и Нельку с Ванькой. Мозг отказывался принимать тот факт, что Ванька — сын Суворова. Он их бросил. «
Ты их бросил» – хотелось орать в это напыщенное лицо, – «
они мои, сука, мои!»
– Твоя женщина и твой сын? — Кащей захохотал. – Тебе напомнить, Володя, как я, сука, я, вытаскивал её из подвала, когда она на аборт собралась, мм? Только потому, что ты наигрался и в армию собрался.
– Заткнись, — тихо произнес Адидас.
Марат слушал и переводил взгляд с одного на другого, об этой части истории все умалчивали.
– Я был с ней рядом, пока ты скакал по горам!
Он готов был принять всё, даже ребенка от чужого мужчины. Кащей был наслышан о самопальных абортах, о последствиях и статистике, которая была совсем не утешительная. «
Если не успею», — решает Кащей,
«сам грохну Адидаса, если его в Афгане не завалят». Успел, прижимая к себе рыдающую Нельку, пообещал быть рядом, пообещал и исполнил.
Он смотрит в глаза Адидаса. От былого дружелюбия не остаётся следа, только злость и жгучая ненависть, которую никак нельзя побороть.
– Ты нагнетаешь тень не только на себя, Вова, – зловеще произносит Кащей.
Неля отступает, робко кладёт руку на его плечо, за своими мыслями он совсем не слышит её тихого «
пожалуйста».
Марат не понимающе переводит взгляд с брата на Кощея, воздух между ними электризуется и взрыв становится неизбежным последствием.
– Кащей, — просит Неля, – не надо.
– Нет. Пусть он послушает!
Девушка виновато смотрит в сторону Маратика. Для него Вова царь и Бог, а теперь хрустальный образ разбивается о тяжёлую реальность. Она натягивает рукава свитера, пытаясь скрыть дрожащие пальцы. Кащей говорит её словами об её боли, то, что она никогда себе не позволяла, а он вот так легко вылил всё Вове на голову.
«Нелли сидела на стуле, сердце больно сжималось, наблюдая, как грузная женщина готовит инструменты. Рука сжалась на животе, словно пыталась защитить сгусток клеток.
– Ну, чего сидишь? – в грубоватой манере обратилась к ней женщина. Девушка встала, её тошнило от запаха водки, что подпольная повитуха использовала для дезинфекции, духота давила на виски. Она сделала неровный шаг в сторону стола, когда дверь в комнату слетела с петель в буквальном смысле.
– Это чего такое? — возмутилась женщина, бледнея от того, что её почти поймали на месте преступления. – Она сама пришла!
– Спокойно, мать, не мусора, – раздался знакомый голос.
– Кащей, – с облегчением выдохнула девушка, уткнувшись в его грудь, она не заметила, как мужские глаза скользят по комнате в поисках преступления, но белая ткань позволила ему перевести дух. Пальцы неуклюже коснулись её плеча.
– Успел.
– Успел, — Нелли кивула, цепляет его за одежду.
Пришёл Кащей, а не Адидас, который должен был прийти по закону жанра. Но Вова в Афгане в героя играет, а Кащей здесь, пришёл, чтобы спасти её от самой себя, от собственной глупости.
– Так, я не поняла. Ты, папаша, передумал? – произнесла женщина, наконец-то, вернув себе твёрдость голоса.
– Передумал, – соглашается Кащей, крепко прижимая к себе девушку. Никто из них не возмущается из-за ошибки.
– А платить-то, кто будет? У меня вообще-то очередь, – деловито произнесла повитуха.
Кащей сунул одну руку в карман и кинул пару смятых купюр на стол, а потом подтолкнул Нелли в сторону выхода.
– Эй, мало.
– Хватит мать, – хмыкнул Кащей. – Я-то тебя легко нашел, может ещё кто в гости заглянет по доброй наводке.
Женщина побледнела и отступила, сжимая купюры в руках.
Кащей усадил её в машину, слепо пошарил рукой на заднем сидении, а потом уронил ей на колени жёлтую связку.
– Бананы? – тихо произнесла Нелли, поднимая глаза.
Кащей шмыгнул носом, стараясь несильно смущаться под взглядом девушки.
– Тебе витамины нужны.
Нелли пререхватила его руку, которая уже уверенно прокручивала ключ.
– Спасибо, – тихо благодарит его девушка, и слёзы побежали по её лицу.
– Эй, ну давай, сырость не разводи, – он притянул Нелли к себе, всё его бурчание были добрыми. – Воспитаем, слышишь?
Она кивнула. Так они просидели какое-то время. Кащей пообещал сам себе, что этот ребёнок не вырастит таким, как Адидас, да и таким как он, тоже.
Кащея всё чаще можно было найти в квартире Чараевой.
Вове о своем решении писать не стала. Мать тяжело вздохнула, в глубине души эта ситуация лишь подтвердила сомнения, которые родились, когда этот Адидас стал ошиваться у их дома. От бабушки осталось квартирка, совсем крошечная, раньше Нелли считала её чем-то вроде зарубежного кукольного домика. Она была единственной внучкой, после смерти отца все надежды упёрлись в Нельку, сейчас, прикусив губу, она была рада, что бабушка не застала этого позора.
– Жить можно, – оценил Кащей, похлопав рукой по обоям с цветочками. Чараева улыбнулась, запахивая кофту на ещё плоском животе. В нежилой квартире было прохладно.
– Пригоню скорлупу, – он поправил шапку на голове,– наведут порядок.
– Спасибо, – кивнула Неля, она не знала, чем заслужила такую доброту. Кащей хмыкнул и протянул ей руку.
– Пошли, нечего будущей матери пылью дышать.
Отец Вова появился на пороге с наступлением весны, когда штаны уже не сходились на округлившимся животе девушки. Нелли считала, что рано, Кащей ржал и ласково называл её глобусом. Теперь Неля ходила в платьях, перебирая край ткани, она робко предложила Суворову чай.
– Чего сама не сказала? – тихо спрашивает Кирилл, Неля все время забывает его отчество. – И этот тоже хорош, конспираторы.
Чараева опустила голову. Обо всём рассказал Маратик, краем уха услышав разговор Кащея о детской кроватке. Он решил, что это Вова попросил старого друга о такой услуге.
– Ладно, вы люди взрослые, – мужчина встал, кладя деньги на стол.
– Не надо, – запротестовала Чараева, больше всего ей не хотелось, чтобы отец Вовы думал, что все из-за денег. – Я…
– Ты – молодец. Купишь что-нибудь ребёнку. Дед я, или как? — Суворов улыбнулся девушке. – Ты говори, если что нужно, хорошо?
Неля кивнула.
– Спасибо.
Через пару недель Маратик принёс ей письмо от Вовы. Тот писал, что рад её решению оставить ребёнка, писал, что они обязательно поженятся, когда он вернётся, а пока его отец и Маратик буду ей помогать. Марат наблюдал за девушкой, прихлебывая чай и грыз пряник.
– Ну ты если что…
– Обязательно, – она улыбнулась мальчику на прощание. – Спасибо, Марат.
Когда Суворов-младший покинул её квартиру, она отправила письмо в мусор. Чем таким Вове пригрозил отец, что тот так легко раздавал такие обещания?
Больше от Вовы писем не было.
Ванька родился в последний день июня. Неля радовалась тому, что успела сдать все экзамены и, получив пухлого малыша на руки, она выдыхает – закончилось, все закончилось.
– Богатырь, – смеётся акушерка.
Девушка хотела бы согласиться, но лишь кивает, наблюдая, как малыш причмокивает губами, и едва слышно шепчет:
– Ну, привет, богатырь.
Кащей, Турбо и Марат склонились над спящим мальчиком. Родители шумели на кухне, Нелли с любопытством наблюдала, как три мужских, на деле мальчишеских, взгляда, скользят по лицу её сына
– Ну какой Тимур? – возмущался Кащей, – Ты глянь на него.
– А то я не смотрю, – обижено отозвался Марат.
Турбо, который просто помогал в транспортировке кроватки, молчал и не участвовал в почти семейной дискуссии.
– О, а может Вова? Ну, Владимир Владимирович, – воодушевился Марат, за что получил лёгкий подзатыльник.
– Ваня, – раздался Нелькин голос. Мальчик неожиданно открыл глаза и недовольно закряхтел. Девушка погнала их на кухню, собираясь покормить сына.
– Значит, Иван-царевич? – поинтересовался мужчина, последним покидая комнату.
– Ага, – Нелли подхватила кряхтящего малыша и улыбнулась. – И Кащей бессмертный.
Он улыбнулся, тихо закрыв за собой дверь. Кащей вернулся позже, когда квартира опустела, Чараева выдохнула, вытягивая ноги на кровати, просто полежать в тишине уже было удивительно хорошо и приятно. Девушка ушла в душ, в надежде смыть себя больничный дух. Кащей остался с мальчиком, тот на удивление не спал, а своими большими глазами следил за ним.
– Ну что, Ванька, – он коснулся пальцами пухлой щеки. – Дружить будем?
– А не потому ли ты за неё так впрягаешься, что сам хочешь трахнуть? – бросает Вова, за его словами следует тишина, обжигающая нутро. Нелли разжимает пальцы на плече Кащея и отступает назад.
– Нелли, я... – начинает Суворов, но девушка уже уходит, натягивая шапку, за ней спешит Марат
– Придурок ты, Адидас, – сплёвывает Кащей.
Они оба знают: если бы захотел – трахнул, и ничто ему не помешало, ни сама Нелька, ни былая дружба с Вовой.
Девушка быстро шагала по улице, минуя редкие витрины и тусклые фонари.
– Нель! – Раздался громкий мальчишеский голос. – Нелли! Да подожди ты!
– Чего тебе? – Она повернулась, когда цепкие пальцы схватили её за плечо.
Марат заглянул в её заплаканное лицо. Сейчас она казалась ему такой маленькой, хрупкой, что парнишка не сдержался и притянул Нелли к себе, крепко обнимая. Девушка всхлипнула, пару раз попыталась вырваться, а потом сдалась, сжимая пальцами синюю куртку. Затихла.
– Сестреныш, – тихо произнёс Марат. Он стал звать её так сразу, как Вова представил Чараеву семье в официальном статусе.
– Кащей никогда меня не трогал, – тихо произнесла девушка.
– Знаю.
Марат чувствовал: каким бы козлом не был Кащей, к Нельке и Ваньке он относился с несвойственной ему нежностью. Раньше он считал, что виной такому поведению дружба с Вовой. Когда они встречали Нелю с роддома, он громко назвал себя дядькой, принимая голубой свёрток. Но после всех слов, сказанных в подвале, не трудно было понять его истинные чувства.
– Надо Ваньку забрать, – тихо произнесла Неля, и Суворов-младший выпустил её из своих объятий. Чараева не привыкла быть слабой, а теперь все маски слетели прочь, обнажая чувства девушки.
До квартиры они добрались в тишине. Родители играли с внуком, Диляра была совсем не против звания бабушки.
– Мам! – Громко позвала Марат, когда они переступили порог.
– Здравствуйте, – Нелли улыбнулась, оставалось только надеяться, что её лицо не выдавало душевных смятений.
– Мама! – Радостно закричал мальчишка, вырываясь из рук дедушки.
– Вы вовремя, сейчас ужинать будем, – Диляра улыбнулась.
Но Чараева покачала головой и потянулась за вещами сына. Вова мог вернуться в любой момент, и встречаться с ним ей хотелось меньше всего.
– Нам пора, да, Ванюш? – она ласково коснулась щеки сына. Кирилл поднял взгляд на Марата, но тот лишь покачал головой.
– Маат , – улыбнулся Ваня, заметив парнишку.
– Я провожу, – заявил Марат, когда девушка натянула на сына шапку. Спорить Нелли не стала.
Ночью она не спала. Лежала на кровати, вслушиваясь в тихое сопение сына. За окном слышались скрипучие шаги, сквозь пелену тюля Неля видела Вову. Суворов курил, нервно истаптывая дорожку перед домом. Девушка вернулась на кровать и тихо заплакала. В нем не осталось ничего от человека, которого она когда-то любила.
Утро встретило её тёплыми ладонями сына. Ванька перебрался к матери, перетащив за собой жёлтого зайца. Этого зайца притащил Кащей, вместе с какими-то продуктами. Впереди маячил Новый год, а у Нелли в холодильнике был только хлеб и молоко, не было сил просто дойти до магазина. Ванька был жутко неспокойным младенцем, мать Нельки говорила, что это он в неё. Кащей давал ей передышку: поесть, принять душ, просто поспать. А потом принёс жёлтого зайца, Ваня перестал плакать, изучая игрушку, а потом улыбнулся.
– Привет, – Нелли улыбнулась, мальчик засмеялся, забираясь на живот девушки.
– Кашу, – потребовал мальчик.
За приготовлением каши девушка прикидывала, что ей делать дальше? Единственным логическим вариантом было уехать. Например, к тётке в Екатеринбург. Сбежать, от себя? От Вовы? От Кащея? Ответа ни на один из вопросов Чараева не нашла. Покормив сына, Нелли натянула на себя и на сына зимние одежды, и вышла на улицу. Надо дойти до вокзала, взять билеты, остальное придумать походу.
– Привет! – Марат сидел на скамейке, вертя в руках незажжённую сигарету. Неля инстинктивно прижала мальчика к себе.
– Привет, — девушка постаралась сохранить в голосе хоть каик-то нотки спокойствия.
– Гулять? – Марату улыбнулся, Ванька смешно щурил глаза, ища на небе солнце.
– В магазин, – казалось, не своим голосом ответила Чараева. Марат кивнул и подозвал кого-то из малышни. – Диктуй, доставят в лучшем виде.
Нелли назвала список продуктов, потянулась за деньгами. Суворов-младший покачал головой, выдавая наличку из своего кармана. Девушка пошла с сыном в сторону детской площадки, парнишка пошёл следом.
– А ты чего тут? – поинтересовалась Чараева, опуская сына на землю. Мальчишка со счастливым смехом бахнулся снег.
– Мимо проходил.
В переводе на человеческий это значило:
«Вова просил за тобой присмотреть, чтобы ты не натворила глупостей». Глупостей в жизни Нелли хватало.
– Вова попросил, – начал Марат, но Неля скривилась, не собирясь говорить о его брате. Парень замолчал.
Чараева вернулась в квартиру, Марат помог поднять продукты.
– Если, что…
– Да, я знаю, спасибо, Маратик, – улыбнулась девушка, закрывает дверь.
Уложив сына на дневной сон, Нелли уселась перед телефоном. Наизусть она знала только один номер.
– Да? – рявкнул пьяный голос.
– Кащей, – робко произнесла девушка. Телефонной трубке раздался звон и тихая ругань.
– Нелька?
Мужчина заявился этим же вечером, свежевыбритый и благоухающий импортным одеколоном.
– Решила уехать? – подвел её к итогу Кащей, когда Неля вылила на него свои переживания.
Чараева рассеянно кивнула, помешивая в чашке сахар.
– Я знаю, что не имею права лишать Ваньку отца, но всё зашло слишком далеко.
– Я тебя умоляю, — скривился Кащей. – Какой из Адидаса отец? Говорят, он колготки дефицитные достал, что-то я на тебе их не наблюдаю.
Девушка неловко опустила руки на потертые джинсы, меньше всего её волновали передвижения Суворова.
– Или он медичке своей таскает?
– Меня это мало интересует, — Неля выпрямилась. – Ты можешь помочь или нет?
– Чего-нибудь придумаем, — обещает ей мужчина.
Следующим утром один из братков Кащея, неуклюже озираясь по сторонам, принес пакет, переданный по велению главного, с двумя парами колготок.
***
Ванька тихо сидел на коленях матери, пока товарищи милиционеры изучали их квартиру. Неля медленно покачивалась из стороны в сторону, успокаивая себя и сына. С каждым днем это становится все тяжелее, смотря на происходящее вокруг, она жутко боится, больше за сына, на себя у Чараевой времени не остается.
– Я ещё раз вам повторяю, товарищ капитан…
– Майор, – перебивает её мужчина.
– Извините, – она кинула взгляд на погоны. – Не разбираюсь в звёздочках. Вовы здесь нет.
– Когда вы видели его в последний раз?
Нелли закрыла глаза, готовясь расплакаться от бессилия, сколько раз ей надо будет это повторить?
– Пару дней назад, на дне рождения его отца, – повторяет девушка как заученную мантру.
Нелли кидает свои художественные принадлежности в сумку, Ванька сидит на ковре и стучит барабанными палочками по кубикам.
– Баба, баба – ба.
Она тихо смеётся, мальчик начал свою игру с тех пор, как Неля сказала ему, что они идут к бабушке. Звонок в дверь настораживает, Ваня прекращает свою игру и поднимает глаза на маму
– Баба?
– Не знаю, Ванюш.
Нелли идёт к двери, да, её мама вполне может зайти за внуком, чтобы дать дочери больше времени, но за дверью Вова. Девушка борется желанием захлопнуть её сразу же.
– Привет, – Адидас миролюбиво протягивает коробку конфет.
– Чего тебе? – Неля скрещивает руки на груди, игнорируя сладкий дар.
Вова тупит взгляд, не зная, как действовать в такой ситуации – пацаны не извиняются, это ему вдолбили в голову прочно.
– У отца юбилей, – начинает Вова, его не приглашают в квартиру, он не настаивает. За спиной слышит голос Вани, и Неля вынуждена отступить, пропуская Адидаса.
Мальчик уверенно идёт к Чараевой, привлечённой мужским голосом, и радуется знакомому лицу.
– Привет, – Вова улыбается, присаживаясь перед сыном, ему немного грустно, что Ваня не называет его папой.
– У твоего отца юбилей, – недовольно напоминает Нелли, пока мальчик забирается на руки Суворова.
– Да, – Адидас смеётся, когда Ваня дёргает его усы. – Они ведь уже пригласили тебя в кафе? – Нелли кивает, родители Вовы хорошо к ней относятся, да и к Ваньке тоже, несмотря на напряжённые отношения между Чараевой и их сыном. – Ну вот, а завтра чисто в семейном кругу посидим.
– А я здесь причём?
Их глаза встречаются, Вова цепляется пальцами за тельце смеющегося сына, вот оно – их связующее звено.
– Ты тоже часть семьи.
Вова появился у дверей к четырём часам, Неля честно думает над тем, чтобы остаться дома, но достает из шкафа свое парадное платье и с каким-то мстительным выражением лица разрывает упаковку колготок, что достал Кащей. Она проводит рукой по краю платья. Как давно она никуда не ходила. Конечно, если не считать училища, последнее курс даётся ей легче, чем первый год после рождения Вани. В дверь раздается робкий стук, мальчик отрывается от кубиков, ему вся ситуация тоже в новинку. Чараева открывает дверь, и Вова застывает.
– Привет
– Привет, – она отступает и идёт к сыну, который совсем не хочет оставлять игрушки. – Мы почти готовы. Нет, Ванюш, кубики мы с собой не возьмём.
Мальчик цепляется за жёлтого зайца, Нелли передает Адидасу сына и натягивает пальто.
«Красивая, – думает Вова. – Какая она красивая».
Ему бы хотелось, чтобы всё между ними сложилось по-другому. Чтобы Нелька смотрела на него как раньше, чтобы Ванька звал его папой, чтобы они жили вместе, как настоящая семья, а не вот это не пойми что. Но Суворов слишком хорошо знал, что виноват в этом только он сам. Брошенные им слова тогда, два года назад, привели их в эту точку. «Нельзя жалеть ушедшее безвозвратно» – Адидас знает эту истину, но протягивая Чараевой руку, искренне надеется, что это картинка счастливой семьи что-то изменит.
– Товарищ майор, – раздался довольный и знакомый голос.
Девушка выдохнула, Ванька радостно вскрикнул и протянул руки к мужчине.
– Кащей.
Нет у Нельки подруг, да и друзей тоже, у неё только Кащей. Кащей, который приходил и словно волшебник из доброй сказки решал все их проблемы: с сантехникой, с деньгами, с учёбой, и вот теперь с милицией.
– Что он натворил? – тихо спросила Нелли, обхватывает себя за плечи. Квартира опустела, милиционеры ушли, оставив после себя хаос. Кащей играл с Ванькой, который был рад такому долгожданному гостю.
– Заигрался мальчик, – мужчина с улыбкой смотрел на Ваню. – А о последствиях не подумал.
Утонять что-то он не стал, и Чараева решила, что подробности не для её ушей. Кащей ушёл с притихшим мальчиком в спальню. Нелька отошла от окна, пытаясь успокоить дрожь в руках. Если Адидас влез во что-то страшное, бумеранг повернёт в сторону. Если…
– Они вас не тронут, – раздался мужской голос, как напоминание, что ещё нужно дышать. – Я тебе обещаю.
– Спасибо, – тихо произнесла Нелли. Они смотрели друг на друга. Хотелось обнять его, прижаться грудью, которая так часто защищала её от видимых и невидимых угроз. – Ужинать будешь? — едва слышно спросила девушка. Предложение остаться. Кащей кивает и садится за стол.
– Буду.
Адидас был её проклятьем. Когда-то в порыве девичьих чувств она его любила безумно и, казалось, навсегда. Потом всё остыло, потом они вроде как разошлись, а потом Нелли узнала, что ждёт ребёнка.
Тогда разговор с Вовой ничего не дал, да и что уже было решать? Суворов собирался в армию, грезил об Афганистане, в его будущем не было слов «жена» и «ребёнок». Тогда Вова бросил её одну разбираться с проблемами. Прошло два года, Вова снова бросил, и разбираться с проблемами, и как тогда на помощь пришел Кащей.
– Он...
– Мы с ним ничего друг другу не обещали, — Чараева отходит к плите. – Я не жалею о том, что было между нами, но если бы у меня была возможность что-то исправить, я бы не пошла тогда на дискотеку.
– А если бы на его месте был я? — Кащей сидит за столом, водя пальцем по коробке с конфетами.
– А чем ты лучше? — она улыбается, склонив голову на бок.
– Я тебя никогда не бросал.
Неля смотрит на Кащея, привкус недосказанности ощущается кожей. Они оба знают, Адидас не даст им быть вместе, чисто из принципа. Кащей никогда её не бросал, всегда был рядом, не смотря на тот пиздец, что творился вокруг него самого. Кащей был лучшим в пределах Нелькиного мира, и могла ли она ломать ему жизнь своим решением?
Натягивая на ночную сорочку халат, Чараева спешит к двери. Ночью хороших новостей не приносят. Но по ту сторону Кащей, открыть ему можно и нужно. Они смотрят друг на друга, и прежде, чем Нелька успевает открыть рот, мужчина произносит:
– Его убили.
Девушка закрывает глаза, прислоняя голову к дверному косяку, прекрасно понимая, кого он имеет ввиду.
– Зачем ты мне это говоришь?
– Потому что ты теперь свободна, — Кащей сделал шаг, но всё ещё оставался за порогом. –Слышишь?
Она кивнула, всхлипывая.
Адидас был её любовью.
Адидас был её проклятием.
Но он был, а Кащей есть.
Он перешагнул через порог, через осколки проклятия, что рассыпались после сказанных слов. Мужчина заключил Чараеву в объятия. Говорят, за свою жизнь мы встречаем только три типа любви. Прижимаясь к груди Кащея, Неля надеялась, что вот он – правильный и последний тип. От Кащея пахнет водкой и мандаринами, Неля цепляется за его одежду, как за единственный спасательный круг.
–
Па-па – раздается Ваньке голос, и он бодрым шагом, не смотря на потревоженный сон, добирается до мужчины и цепляется за его штанину. Кащей улыбается, подхватив малыша.
– Привет, сынок.
***
