Просто держать тебя

Первой пришла боль. Следом за ней пришло осознание: если есть боль, значит, есть и жизнь. Боль концентрировалась в спине и груди, жизнь постепенно расширялась до ног и рук, ужасно слабых (он попытался сжать пальцы в кулак и поразился, каким сложным это простое действие оказалось), до кружащейся тьмы перед глазами и пересохшего от жажды горла. — Танис! — услышал он негромкое и вспомнил, что да, его зовут Танис. — Очнулся, наконец. Слава Нуитари! Голос говорившего был ему знаком, и Танис попытался открыть глаза, тут же зажмурившись от ударившего по ним света, заплясавшего перед сомкнутыми веками разноцветными кругами. Блаженное небытие, в котором покоилось его сознание, отступило окончательно. Слишком отчётливо он услышал шелест ткани совсем рядом с собой и тут же ощутил прикосновение мягкого бархата к щеке. Сильная рука приподняла его за плечи, спина отдалась тягучей, затапливающей болью, а губ коснулся прохладный край кубка. Так уже было!.. Почти так. — Выпей! — прозвучало настойчиво, перекрывая боль, и Танис сделал глоток. Жидкость прокатилась по языку приятным холодком, смывая сухость и оставляя послевкусие каких-то трав. Несколько глотков спустя кубок убрали, с тихим стуком поставив куда-то рядом, а Таниса опустили обратно на подушки. Выходит, он не на поле боя. И он жив. В памяти всплывали картинки недавнего прошлого. Как остался в Башне Верховного Жреца, хоть и понимал, что им не выиграть этот бой. Как перед боем увидел во сне Стурма и как исполнил данное ему обещание защитить его сына. Как вновь увидел лицо давно погибшего друга сквозь марево пронзившей спину боли. Почему-то лицо Стурма вдруг перетекло в памяти в другое: в обрамлении чёрных волос утончённо-изящное, с бронзовой кожей, с упрямым взглядом, с которым прозвучало «Возвращайся домой, к жене». Танис вновь попытался открыть глаза, на этот раз упрямо проморгавшись и осознав, что свет не был таким уж ярким. День уже клонился к вечеру, и свет падал через не закрытые тяжёлыми шторами окна наискось, не доставая до стоящей поодаль от окон кровати. Беглого взгляда Танису хватило, чтобы узнать комнату, в которой он находился: личные покои Даламара в Палантасской Башне Высшего Волшебства. Впрочем, увиденное сходилось с его предположениями, когда он опознал голос. Сам хозяин комнаты и постели, которую занимал Танис, обнаружился рядом. Полуэльф попытался было приподняться, но тут же был остановлен узкой сильной ладонью Даламара. — Не шевелись, а то рана снова откроется. Её не так просто оказалось залечить. Вопреки собственным словам, маг помог Танису занять более удобное положение, вновь приподняв того за плечи и подложив пару подушек. Поправил тонкое покрывало, сползшее и открывшее взгляду добротно замотанный бинтами торс полуэльфа. И тут же принялся колдовать, проводя руками над покрывалом, но не касаясь его. Что это было за заклинание, Танис не знал, но по облегчённому выдоху, с которым Даламар опустился, наконец, в стоящее около кровати кресло, можно было предположить какие-то диагностические чары. Видимо, проверял, не открылась ли упомянутая рана. И Танис прекрасно осознавал причину беспокойства. — Я ведь умер, так? — Собственный голос показался ему чужим, скрипучим, словно разучился им пользоваться. — Удар был смертельным, я знаю. Даламар замер на миг, словно собираясь с мыслями, потом медленно выдохнул. — Да, был. Но мне пока ещё есть что противопоставить смерти. — Значит, я живой мертвец? Предположение звучало глупо, это Танис и так понимал. Вряд ли мертвец будет чувствовать боль в теле — это не душевная боль от ошибок прошлого и не заставляющие держаться за призрачную жизнь незавершённые дела. И всё же этим глупым вопросом он добился желаемого — по губам Даламара скользнула улыбка, а на щеках, слишком бледных по сравнению с обычным мягким оттенком бронзового загара, появился лёгкий румянец. — Нет, просто живой. И я надеюсь, проживёшь ещё долго. — Как тебе это удалось? Мягкая улыбка на губах Даламара застыла, превратилась в больную усмешку. Казалось, он против воли вернулся к неприятным воспоминаниям. Что он вспомнил? Какой момент всколыхнул в глубине его глаз боль и страх? — Когда умирает человек, есть пять минут, чтобы успеть вернуть его, вновь заставить сердце биться. У достаточно могущественного мага или жреца может хватить на это сил. Я успел. Просто я успел. — Сколько я был мёртв? — немного помолчав, спросил Танис. Он видел, что послевкусие его почти шутки развеялось, и Даламару сложно говорить о произошедшем, но знать казалось важным. Узнать сейчас и не ворошить больше, не вытягивать информацию тогда, когда уже можно будет отмахнуться, что всё в прошлом. — Четыре минуты и тридцать пять секунд. Хорошо, что я успел найти тебя в гуще боя до того, как тебе нанесли удар. Даламар в сражении не участвовал, это Танис знал точно. Маг вернулся в свою башню, прежде терпеливо дождавшись отказа уйти с ним и вернуться домой. Туда, где Таниса никто уже не ждал. Танис не думал, что кто-то вообще будет ещё ждать его живым из этого боя. Даже Даламар. Тем более Даламар, прекрасно понимавший, чем завершится штурм Башни. — Выходит, ты вернулся? — За тобой. Не мог позволить тебе умереть, а сражение было безнадёжным. Мы оба это знали. И всё же я тянул слишком долго. Я должен был прийти раньше и не позволить убить тебя, дружище. — Если бы я был эльфом больше, чем наполовину, наверное, тебе было бы проще с лечением. — По губам полуэльфа скользнула виноватая усмешка. Его двойственная природа вновь могла доставить дополнительные трудности. — Нет. — Даламар помрачнел на мгновение, но тут же усилием воли прогнал тень с лица. — Тогда у меня не было бы ни шанса. Эльфа невозможно вернуть из-за Грани. Это одна из причин, почему эльфы так ценят жизнь в любом проявлении. Мне повезло, что ты оказался слишком человеком. И снова тишина, нарушаемая лишь дыханием. Танису нужно было осознать всё это. Даламар, казалось, боролся с собственными тяжёлыми воспоминаниями — о борьбе ли за жизнь одного упрямого полуэльфа или о чём-то более давнем, оставалось лишь гадать. Но вряд ли мысли тёмного эльфа были радостными, слишком много боли было в его миндалевидных глазах, а губы сжались в упрямую тонкую линию. — Я видел Стурма. Он унёс меня с поля боя, — наконец нарушил гнетущую тишину Танис. — Не совсем он. — Даламар покачал головой, поднимая взгляд. — Унёс тебя я. Но, возможно, Стурма видели и другие — я накинул на себя иллюзию, когда спускался со стены. — Он говорил со мной. — Может быть. — Маг кивнул. — Ведь ты был мёртв. — Я видел его ещё раз. Его и Флинта. Мы… прощались с другими. Я видел Таса и Палина… И Рейстлина. — Так они всё же нашли шалафи! — Даламар вдруг оживился, его взгляд посветлел на мгновение, но тут же вновь стал тревожным. — Мы уже думали, они… слишком много времени прошло. — Они были живы, — поспешил успокоить его Танис. При всех попытках быть сдержанным и холодным чёрным магом, Даламар всегда казался ему слишком эмоциональным и чувствительным. И у него никогда не получалось полностью скрыть свои чувства от полуэльфа. — А вот я… — Я трижды выдёргивал тебя из-за Грани. Думаю, это было в третий раз. Трёх с лишним минут тебе явно хватило бы на это. Время в Бездне идёт не так, как у нас — то быстрее, то медленнее. Значит, четыре дня назад они ещё были живы. — Четыре дня? И они ещё не вернулись? Сколько же прошло со сражения? — Три недели. Около трёх. Не так просто, знаешь ли, было вернуть тебя. Слишком уж сильно ты вцепился в Грань. Много, слишком много времени он пропустил. И сколько ещё пройдёт впустую, пока другие сражаются и погибают в очередной войне добра и зла. Погибают люди чести с обеих сторон, уж об этом он мог судить, немного пообщавшись со Стилом. Сколько ещё таких парней, живущих по чести, обманом Владычицы Тьмы встали не на ту сторону? А может, и вовсе Свет и Тьма способны жить бок о бок? Ведь почему-то заботился о нём один из великих чёрных магов их времени, и Танису это вовсе не казалось неуместным или неприятным. — А ты вцепился в меня? — Танис позволил себе слабую, несколько нервную усмешку. — Да, и рад, что оказался сильнее. Это была бы на редкость несправедливая и бессмысленная смерть. Впрочем, для большинства это действительно так. — О чём ты? — Я задержался со спасением ещё и потому, что создавал иллюзию твоего тела на ближайшем трупе. Хотел перестраховаться. Ты всё же важная фигура, Герой Войны. Должен был быть уверен, что тебе дадут выздороветь, а не начнут осаждать Рощу в надежде утащить тебя на новые подвиги. Знал бы, насколько тяжёлым окажется твоё состояние, не тратил бы время на это… Даламар зажмурился и сжал кулаки так сильно, что костяшки побелели. Он чувствует себя виноватым в случившемся, понял Танис. Возможно, Даламар считал, что должен был не спрашивать, а попросту увести друга перед боем — обманом ли, силой ли. Танису остро захотелось коснуться ладонью судорожно стиснутых пальцев, разжать их и прогнать сомнения своим теплом. Ведь если кто и был виноват, то, скорее, он сам и никак не Даламар. Но тот и сам уже справился с собой, продолжив говорить и отвечать на вопросы полуэльфа, заданные и молчаливые. — Никто не знает, что ты здесь. Даже Йенну я не посвятил, хотя она могла быть полезна. — Считаешь, что моё внезапное появление может переломить ход войны? — Танис не был уверен, хорошо ли, что никто не знает. Наверняка Лорана расстроится, когда её известят. Нет, расстроилась, ведь столько времени уже прошло, она должна была уже узнать. Но их столь многое теперь разделяло, и сил бороться с обстоятельствами у Таниса совершенно не было. — Пока я просто хочу, чтобы ты выжил. И не намерен подпускать к тебе никого, кому я не доверяю, как себе. — Даламар смотрел внимательно, словно тоже пытался прочесть мысли и чувства полуэльфа, не решаясь задать вопрос напрямую. Почему-то это всегда было в их общении: молчание о чём-то важном, попытки угадать по выражению глаз, по словам между строк, по касаниям, от которых иногда невозможно было удержаться — так нужны они становились. — То есть просто никого не подпустишь? — Ты хорошо меня знаешь. После Даламар поил его отварами трав, снова колдовал, изучая тяжело заживающую рану, помогал устроиться поудобнее. Уже когда маг собрался было уйти, оставив Таниса отдыхать, тот решился задать мучивший его почти всё время вопрос. — Как долго мне здесь лежать? Думаю, друзьям моя помощь не помешает. — Не стоит торопиться, — уклончиво ответил маг. — Тебе сильно досталось, не думай, что я отпущу тебя, не долечив. Ты… Мне не всё равно, что с тобой, ты же понимаешь. А там, снаружи, мир никак не может определиться, кто всё же наши враги. Что-то грядёт… Но ты об этом не думай, твоё дело выздоравливать. Даламар встряхнулся, вновь позволив себе лёгкую улыбку. Взгляд его потеплел, обратившись к Танису, а узкая сильная ладонь сжала пальцы, и это прикосновение в один миг прогнало тревожные тени. Полуэльф опустил взгляд на их сплетённые в пожатии руки и лишь сейчас заметил на собственном пальце перстень с красным камнем, которого не видел никогда прежде. Очередной магический артефакт? — Оно не давало тебе истечь кровью в моё отсутствие. — Даламар проследил его взгляд и ответил прежде, чем прозвучал вопрос. — Главное, не забывать обновлять запас энергии. В памяти пронеслось «Поблагодаришь, когда вернёшься живым» и тяжесть серебряного браслета с чёрными камнями — двадцать пять лет назад, когда они ещё были друг другу совершенно никем. Или уже не были? Танис не смог бы сказать точно.