Раскаленные в темноте

После тяжелой тренировки Виктор направился в раздевалку, все спортсмены уже ушли, оставив их с Яковом вдвоем. И так было всегда, «любимчик» дразнили его ребята по команде, потому что они с тренером оставались только вдвоем, и Яков действительно был другим наедине, не стеснялся в выражениях, но и радовался ярче, когда наконец-то всё было идеально, а после они могли засиживаться на трибунах рассуждая о жизни или в очередной раз тренер решил промыть мозги юному альфе. Маленький Витя первый из всей команды начал заниматься с Фелцманом, в те года Яков ещё не облысел и был женат на Бароновской, в подчинении у тренера была только парочка из парного катания и маленький Витя. Потом появился Гоша, с которым было уже веселее и только потом, когда парники закончили свою карьеру, взяли Милу и Юру. В раздевалке было пусто, только ярким пятном выделялась мастерка, одиноко лежащая на скамейке. Никифоров прошел мимо, цокая коньками, переобувался и глаза вновь упали на мастерку Форвард синего цвета. «Юрка что-ли забыл?!» - пронеслось у него в голове… «Юрка бы свою не оставил, любит её слишком…Мало ли кто ещё ходит в такой...Юниоры, например,» - вёл внутренний диалог сам с собой альфа, переодеваясь. Виктор надел пальто и взял сумку с формой, направляясь к выходу, последний раз взглянул на яркую ткань и вышел из раздевалки. «А если всё-таки Юркина, расстроиться ведь…» - мысли не покидали, и он развернулся направившись обратно, схватил несчастную ткань и поднёс к носу, быстро определяя запах благодаря обонянию альфы, феромоны ударили в нос, да так что в голова пошла кругом, этот аромат карамели он ни с чем не перепутает, мягки и ненавязчивый, отдающий сладостью во рту аромат омеги Юрия Плисецкого. - Витя, давай быстрее, мне ещё каток закрыть и на вахту ключи сдать нужно. – закричал Яков где-то за дверью раздевалки и Виктор поймал себя на том что уже несколько минут стоит с мастеркой в руках и жадно вдыхает аромат Юры. - Блять! – выругался спортсмен, закидывая злополучную вещь в свою сумку и быстро выходя из раздевалки, что бы Яков не ворчал и главное не заподозрил что-то. «Витя тебя жизнь ничему не учит?! Опять за старое?!» - кричит внутренний голос, и Витя душит его, засовывая обратно, туда куда совал его последний год. Этот чертов запах, аромат Юриных феромонов, да Виктор хорошо помнил, как впервые почувствовал его. Это были летние сборы в комплексе Олимпийского резерва в Сочи, Юре едва исполнилось тринадцать, жара стояла ужасная... - 10 километров вдоль берега, кто последний тот будет драить корпус перед отъездом. – замотивировал Яков и включил секундомер. – На старт. Внимание. Марш! Плисецкий сразу вырвался вперед и быстро скрылся с глаз, за ним Мила, и самые мудрые и старшие Гоша и Витя, даже не старались набирать скорость. - Интересно, они понимают что это не спринт забег? – хмыкнул Григорий, медленно и размеренно преодолевая дистанцию рядом с Виктором. - Догоним через пару километров и спросим. – улыбнулся Никифоров и подмигнул своему другу. Григорий Попович был бетой, очень эмоциональной бетой, его сильной частью в выступлениях была именно передача чувств, даже Яков советовался с ним во время постановок программ. Да и в целом он человек хороший, не смотря на то что он всегда был в тени своего звездного друга, он не разу не упрекнул и не разозлился на альфу, за что заслужил уважение Виктора и крепкую дружбу. Первой они нагнали Милу, которая умерила свой пыл и выдохшись ползла со скоростью черепахи. - Эй, мини-альфа, что-то ты задыхаешься. – Григорий мягко поддразнил юную фигуристку, которой было только шестнадцать, и она готовилась к своим первым взрослым соревнованиям. Будучи альфой, она была очень гордой и самоуверенной, поэтому лишь буркунула что-то в ответ и постаралась не отставать от парней. Виктор иронично закатил глаза и ускорился, оставляя позади Милу и Гришу. Ему было интересно как далеко удрал Плисецкий и благодаря азарту, он не замечал, как подрагивают мышцы ног и как начинают колоть легкие. Он застал Юрку через пятнадцать минут примерно на половине пути, тот сидел, сгорбившись на песке и кашлял. - Эй, щеночек, ты пробежал больше чем я думал. – Виктор остановился и внимательно посмотрел на мальчишку. – Юр, нельзя останавливаться, легким только хуже будет. Но Юра только качал головой, задыхаясь и вновь набирая воздух чтобы закашлять и выплюнуть вязкую слюну. Никифоров не думая схватил его за плечи и заставил сделать два шага. - Нужно расхаживаться, давай Юрчик, просто медленно иди. – мягко говорил альфа, придерживая самого младшего из команды за талию, закинув руку Плисецкого себе на плечо. Они сделали не более пяти шагов, когда у Виктора побежали мурашки по спине, он обернулся, поддаваясь инстинктам осматривая пляж, но кроме них, рядом не было никого. Начал принюхиваться пока не уткнулся носом в светловолосую макушку. - Витя, ты чё творишь? – хрипя произнес Плисецкий, когда Виктор начал нюхать его, у маленькой омеги сразу появился какой-то животный страх и он начал отталкивать альфу от себя. Они минуту смотрели друг на друга, прежде чем Виктор смог прийти в себя и начать громко смеяться. – Эй, что смешного?! Ты с ума сошёл? – всё ещё хрипел Плисецкий, но на душе как то стало спокойней. - Юра, поздравляю. Ты стал омегой. – сказал Виктор с легкой усмешкой. – Добро пожаловать во взрослую жизнь. Плисецкий прошел все стадии от горя, отрицания до принятия, эти слова тогда стали для него приговором, но со временем он привык. Принял себя, может быть не полностью, но в конце концов понял, что все, кто не знает его лично, всегда будут относиться к нему с пренебрежением, но это всё сыграло ему на руку. Ведь кто будет тренироваться усердно, если знает, что против него омега. Только вот они не учли, что эта омега была самой наглой и упорной, омега которая бросала вызов не только бетам и альфам, но и целому миру. Виктор заехал во двор, и с какой-то горькой ностальгией вспоминая те времена. Припарковал свой уже старенький черный Лексус, который купил лет пять назад, на деньги с олимпиады. Выгулял старого Маккачина, переоделся, закинул вещи с тренировки в стирку, крутя в руках мастерку, сопротивляясь с желанием понюхать её ещё раз. Конечно, Виктору нравилось, как пахли некоторые омеги, он находил их привлекательными, но этот чёртов запах карамели заставлял его чувствовать себя жалким подростком, нашедшим заначку отца с журналами для взрослых. Чтобы не поддаться инстинктом, альфа закинул мастерку со своими вещами в машинку и запустил стиральную машинку. Его вечера не отличались каким-то разнообразием, может раньше, когда он был моложе он был более социальным и мог себе позволить ходить по клубам и вечеринкам, а потом как ни в чём не бывало выйти на лёд с утра, но со временем Никифорову это надоело и он стал ценить время наедине с собой, хотя не исключал, что он просто истаскался и потерял вкус к жизни. Маккачин по привычке взобрался и устроился между ног хозяина на диване положив свою морду на живот Виктора, тяжело дыша от своего преклонного возраста. Альфа трепал его за ухом, уткнувшись в телефон, на фоне привычно говорил диктор с экрана телевизора, рассказывая новые достижения британских учёных в генной инженерии, но это скорее был фоновой шум, чтобы не слышать тишины вокруг. Виктор вновь получил несколько сообщений от Кацуки, и на самом деле всегда удивлялся почему он всё ещё пишет. Их расставание было не самым мягким, Юри попросил дальше тренировать его, получить золото, наверное, забыв, что сам Виктор тоже будет участником соревнований. Конечно Никифоров мог быть и тренером, и участником, но какой в этом смысл, он что похож на мать Терезу?! К тому же Виктор не мог себе представить, что Юри Кацуки будет путаться под ногами в его любимом ледовом дворце, поэтому грубо отверг его, сказав, что метка сотрется через месяц если её не обновлять и после соревнований собрал вещи и забрав Маккачина вернулся в Петербург, чтобы возобновить тренировки с Яковом в Российской сборной. Юри не спорил, хотя его губы дрожали от сдержанных чувств. Поставить метку и сбежать, иногда Никифоров чувствовал себя такой мразью, но если признаться, ему просто было скучно радом с японским покладистым омегой. Хотя было неплохо иметь пару во время гона и течек Юри, в этом Виктор убедился на практике, но кроме этого они были слишком разные. Альфа кратко ответил японцу о том, как прошли его тренировки и чиркнул Плисецкому: «Ничего не терял, щенок?» ухмыльнувшись, зная, как Юра не любил это прозвище, со стороны их общение с младшим фигуристом могло показаться очень трудным и даже враждебным, но это было только на первый взгляд, как бы они не цапались, каждый из них знал, что эти перепалки были чем-то особенным.  Утром была тренировка в балетном зале, за год без растяжек, тело альфы стало деревянным, и это давалось ему тяжелее всего. Утром в ледовом дворце было полно людей, юниоры наполняли раздевалку заставляя протискиваться к своему шкафчику, но вместо того чтобы маневрировать, Виктор предпочитал идти по прямой, заставляя всех прижиматься к своим шкафчикам с помощью своего статуса альфы и высокого роста. Юра Плисецкий сидел на лавочке спиной к нему, их шкафчики находились рядом, что-то что осталось неизменным после его отъезда в Японию. Альфа вытащил мастерку и накинул на узкие плечи подростка, заставив того вздрогнуть. -Не теряй больше. – мягко прошептал альфа на ухо младшего, не удержавшись и потрепав того по волосам. Юра фыркнул и принюхался, поворачивая голову. -Ты что её постирал? Воняет, твоим домом! – закатив глаза Юра повёл плечами, но мастерку не скинул. Плисецкий бы сказал, что она пахнет Витей, но в таких вещах лучше быть осторожнее, когда имеешь дело с альфами. -Не благодари. – Виктор пожал плечами и прошёл к шкафчику закидывая туда свои вещи и скидывая с себя повседневную одежду. Глаза Юры заскользили, по хорошо сложенному телу, по широкой спине и по аккуратным кубикам пресса, останавливаясь на бледной едва заметной чёрточке, похожей на татуировку, если бы не её бледность, на одном из рёбер с левой стороны. Юра поджал губы и отвернулся, вставая и уходя выглядя растерянным и немного задумчивым, Виктор не понял, что так смутило Плисецкого, стараясь не зацикливаться на этом, а сосредоточиться на такой нелюбимой для него растяжке в балетном зале.