— Ты чëртов ублюдок, Ник! Думаешь, я не видела, как ты обжимался с этой сукой за барной стойкой?
Миловидный мальчик потряс в воздухе куклой Барби, изображая семейную ссору. Вторую куклу по имени Кен он держал в другой руке, точно так же заставляя двигаться, когда требовалось дать ответ «жене».
— Хватит орать на меня, Шерон, надоели уже твои сраные истерики! Сколько можно капать мне на мозги?
— Нельзя капать на то, чего нет! — завопила Барби писклявым мальчишеским голосом. — Получай, мразь!
В следующий миг голова Кена отлетела в сторону от удара кухонным ножом, и наблюдавшая за сценкой маленькая девочка весело похлопала в ладоши.
— Классно, Харли, здорово! Давай ещё поиграем.
Улыбнувшись, Харли запрыгнул на диван, посадил сестру к себе на колени и погладил пальцем её подбородок.
— Я бы играл с тобой весь день, Барри, но классуха оторвëт мне башку, если узнает, что я прогулял.
— Ненавижу твою школу, — фыркнула девочка, потрепав его за короткие светлые волосы. — Ты скоро придёшь?
— После уроков сразу прибегу к тебе.
Из кухни послышались шаги — в гостиную вошла Шерон, рыжая женщина в засаленном домашнем халате. Её лицо припухло, взгляд был словно затуманен; сделав из бокала глоток пива, она присела в кресло и включила телевизор.
— Ты почему не в школе? — вяло поинтересовалась Шерон, заметив в комнате сына.
— Уже иду. — Харли закинул рюкзак на плечо и на секунду остановился возле матери, указав на бокал. — Можно?
— Только не всё.
Отхлебнув половину, он наконец вышел из дома, но, перед тем как окончательно скрыться, привычно посмотрел в окно. Барри помахала ему рукой на прощание, и Харли послал воздушный поцелуй.
Несмотря на то, что дорога до школы занимала не более пятнадцати минут, мальчик всё равно постоянно опаздывал. Учителя прекрасно знали, что Харли живёт с матерью-алкоголичкой и преступником-отцом, которые практически не контролируют своих детей, однако назвать его «белой вороной» язык не поворачивался: одевался он прилично, имел широкий круг общения, а учился, на удивление, лучше всех. На сей раз Харли пришёл раньше преподавателя. Окно было распахнуто настежь, и лёгкий ветерок освежал воздух. Ученики засыпали за партами — поздняя весна отбивала всякое желание продолжать работу.
— Харлс, говорят, ты снова собираешься в летний лагерь? — спросил у него Фрэнки Мунис из компании популярных в классе ребят, собравшихся на втором ряду; все они были приятелями Харли, который заслужил их общество успехами в учёбе и спорте. — Думаю, я поеду с тобой.
— Потому что у дочки директора выросла грудь? — усмехнулся Харли, доставая из рюкзака учебник. Ему действительно больше нравилось проводить лето в лагере, чем дома, и только разлука с Барри заставляла его чувствовать себя немного виноватым за свой выбор.
— Ха-ха-ха, очень смешно! — фыркнул Фрэнки под общее хихиканье. — Не знал, что это называется грудью.
— А мой кузен говорил, что в прошлом году залез ей в трусы, — поделился другой мальчишка, понизив голос, — если он, конечно, не соврал.
— Наверное, соврал, — решил третий. — Погнали ко мне после уроков? Я недавно обновил плойку. Или ты опять сольëшься, Харлс?
Сердце Харли сделало пару усиленных толчков, прежде чем вернуться в нормальный ритм. Чтобы Барри не скучала в одиночестве, он всегда торопился домой и жертвовал собственными желаниями, но друзья нечасто предлагали собраться вместе за приставкой, которая была не по карману семье Квинзель. Предупредить сестру о задержке не представлялось возможным, поскольку родители не собирались покупать ей телефон до того, как она пойдёт в школу, и Харли решил, что позже обязательно извинится за нарушенное обещание.
— Шутишь? Я с вами.
Будто загипнотизированная, Барри смотрела на настенные часы, ожидая возвращения старшего брата. Теперь её единственным товарищем был прижатый к груди плюшевый котёнок; будучи тихим и робким ребёнком, она не умела найти общий язык с живущими по соседству детьми, а те относились к ней с опаской, ведь мамы и папы велели им «держаться подальше от Квинзелей».
— Мама, — Барри похлопала по плечу уснувшую в кресле Шерон. — Мам, Харли почему-то долго нет. Можно мне сходить за ним?
Однако женщина лишь склонила голову набок, продолжая спать. Ни звуки телевизора, ни слова на неё не подействовали, и дочь, придя к выводу, что разрешение не требуется, покинула дом.
Путь до школы Барри знала хорошо: Харли брал её с собой, если среди учеников проводились соревнования по лёгкой атлетике. Девочка наблюдала за его выступлениями, как преданный болельщик, и каждый раз повторяла, что он справился лучше всех, даже когда тот терпел поражение. Иногда она просила брата позволить ей встречать его после уроков, но Харли упрямо не соглашался и твердил, что она ещё мала для прогулок по городу в одиночку. «Сегодня он увидит, какой я стала самостоятельной, — думала Барри, шагая по шумной улице. Мимо неё туда-сюда мелькали силуэты прохожих, не обращавших внимания на ребёнка. — Он поймёт, что я уже взрослая».
У пешеходного перехода собралась толпа людей — на другой стороне улице два светофора показывали одинаково красные сигналы. Протиснувшись вперёд, Барри встала у самого края дороги, чтобы перейти её раньше остальных. Больше всего ей хотелось поскорее увидеть удивление на лице Харли, вызванное её смелым поступком.
Один из светофоров наконец-то переключился на зелёный свет. Барри радостно побежала, уверенная, что движущиеся автомобили вот-вот остановятся и пропустят её.
— Куда ты?! Стой! — крикнул кто-то из толпы, но она уже не слышала ничего вокруг.
Харли не сразу заметил, что засиделся в гостях. Игра увлекла его, затянула в тот промежуток времени, когда часы тянутся бесконечно, не сменяя друг друга. Однако в какой-то момент он всё же по случайности посмотрел на циферблат и понял, что, хочется ему того или нет, необходимо идти, иначе Барри не будет общаться с ним неделю.
— Да куда ты торопишься? — удивился Фрэнки. — Ты же всю домашку делаешь на переменах.
— Сорян, ребят, я обещал отцу помочь кое в чëм.
— А-а-а, — одновременно протянули мальчишки, заговорщически переглянувшись. «“Помочь” — значит сгонять за дозой или бутылкой», — говорили их взгляды.
На улице Харли бросился бежать со всех ног, параллельно сочиняя в мыслях наилучшее оправдание своих действий. Чтобы сократить путь, он выбрал дорогу через дворы, и уже спустя несколько минут вдали показался родной дом.
— Барри! — Чуть отдышавшись у порога, Харли позвал сестру деланно беззаботным тоном, но ответа не последовало. — Барри, ты чего, обиделась? Ну прости, мне пришлось задержаться... Зато завтра я весь день буду с тобой.
Из спальни, тяжело перебирая ногами, вышел Ник, полноватый брюнет в очках и застиранной домашней одежде. Его широкое лицо, искажëнное ранними морщинами, казалось ещё старее, чем обычно.
— Харлс, мой бедный мальчик... — Он неожиданно стиснул сына в объятиях так крепко, что тот едва не задохнулся от запаха спирта, которым веяло от мужчины. — Ты зовёшь Барри?.. Наша Барри больше не придёт.
— Что ты несёшь? Где ты снова был двое суток? Иди проспись. — Харли оттолкнул его от себя, но отец продолжил, утирая кулаком пьяные слëзы:
— Мне позвонили из больницы... Барри сбила машина. Она ушла одна, никого не предупредила...
— Заткнись ты нахрен! Барри! Барри, где ты?
Ворвавшись в детскую комнату, Харли обнаружил там лишь разбросанные по полу детали конструктора; на них ему часто приходилось наступать по неосторожности, из-за чего между братом и сестрой вспыхивали ссоры. На кухне, в спальне и туалете Барри тоже не было. Только в гостиной, найдя возле кресла плюшевого котёнка, Харли наконец осознал, что отец не обманывает: если бы девочка захотела просто погулять во дворе, она обязательно прихватила бы любимую игрушку.
— Кто тебе сказал? — холодно произнёс он, едва удерживаясь на ногах от волнения. — С чего ты взял, что она больше не придёт? Ты совсем идиот? Если она в больнице, вовсе не значит...
— Она умерла в палате, — всхлипнул Ник. — Я не знаю, как жить дальше...
— Тогда почему ты здесь?! Почему не с ней?! Врать ты не умеешь: будь Барри мертва, ты поехал бы в больницу!
— Я не могу ехать сейчас... в таком состоянии. Врачи сразу всё поймут, а копы ведь тоже в деле... Если б я знал, я бы ни за что...
— Ты должен убить эту скотину! — Харли резко ухватил Ника за футболку; ясные голубые глаза сверкнули искрами гнева. — Кто этот ублюдок?! Кто был за рулём?! Убей его, папа!
— Чего ты от меня хочешь? Барри внезапно выскочила под колёса, когда светофор для пешеходов был красным. Все считают, что она перепутала его с зелёным светофором для другой дороги... Ты ведь сам водил её по тем улицам? И ничего ей не объяснил.
— В какой она больнице?!
— Тебе нельзя идти. Ты и так не в себе, я должен присмотреть за тобой... Мама, бабушка и дедушка обо всём позаботятся, а тебе пока не стоит видеть её тело.
— Отстань от меня!!! — Харли упал на диван и заткнул уши, сорвавшись на крик. — Барри умерла из-за вас, вы оставили её одну! И ты так спокойно говоришь о её смерти!!!
— Ты должен был следить за ней, Харлс! — рявнул Ник сквозь собственные рыдания. — Тебе уже двенадцать — в таком возрасте пора бы понимать, что сестра важнее твоих личных дел! Если меня и мамы нет рядом, то ты должен быть за старшего! Мы никогда ни о чём тебя не просили, кроме как приглядывать за ней!
Давясь слезами, мальчик стиснул в руках игрушку, пропитавшуюся запахом волос маленькой Барри. «Куда ты ушёл? Зачем бросил её?
Почему ты позволил ей умереть?» — отчётливо слышал он вопросы котёнка, который, конечно же, всего лишь молчал.
***
— Следующим прыгаю я... Никак не могу сосредоточиться: стоит мне только подумать, что сегодня может случиться моя первая крупная победа... Да, да, да, чëрт побери! Скажи, а, пап?
Ник изобразил на губах натянутую улыбку, но Харли даже не заметил фальши: он оглядывался по сторонам, видя перед собой заполненные зрителями трибуны и счастливое будущее. Первое место в финале могло стать его путёвкой в профессиональный спорт, и талантливый юноша уже надеялся однажды выиграть золото по лёгкой атлетике на Олимпийских играх.
— Послушай, сынок, — Ник осторожно потрепал сына по плечу, — я хотел тебя попросить... Не мог бы ты поддаться Фрэнки Мунису?
— Чт... что?.. — Оцепенев от неожиданности, Харли уставился на него в полнейшем недоумении.
— Понимаешь, его отец — влиятельный человек — пообещал мне помочь закрыть карточные долги. Я задолжал столько, что в жизни не расплатиться... Я поставил на кон пальцы рук и проиграл их! — Он стыдливо прикрылся ладонями. — Мунис — единственное спасение, ведь никто больше не соглашается давать мне взаймы; я ужасный человек и ужасный родитель. А ты и Фрэнки с детства в одном классе, вы ведь друзья, тебе не жалко будет...
— Ты с ума сошёл, пап? Ты предлагаешь мне отказаться от мечты из-за твоих проблем?
— Харлс, ты молод, у тебя будет много других стремлений... А в данный момент решается моя судьба. Фрэнки легко может занять первое место, и все знают, что, помимо тебя, он никому не уступает в мастерстве. Все знают, что ты легко его переплюнешь, и я тоже знаю, ну зачем это ещё кому-то доказывать?
— Последний участник — Харли Фрэнсис Квинзель, семнадцать лет, — объявил комментатор. — Баллы, набранные им на отборочном испытании и предыдущих двух этапах, действительно впечатляют количеством. Пожелаем ему удачи!
Судорожно сглотнув, Харли направился вперёд.
— Я не собираюсь проигрывать.
На стартовой линии он глубоко вздохнул, чтобы унять дрожь в теле, убедить себя в правильности принятого решения.
— Харлс! Харлс, прошу тебя! — изо всех сил закричал Ник и в качестве последнего аргумента поднял вверх большие пальцы. Зрители, подумавшие, что отец желает поддержать сына перед прыжком, начали аплодировать.
Харли рванул с места, на ходу соображая, как лучше поступить. Опëршись на шест, он прыгнул в высоту и, прежде чем осознал причину своих действий, взмахнул ногой так, чтобы слегка задеть планку, после чего упал на матрасы.
— Эх, немного не хватило до победы! — воскликнул комментатор. — Тем не менее, если брать во внимание результаты предыдущих участников, Квинзель вполне может претендовать на второе или третье место, а идеальным выступлением, похоже, остаётся выступление Фрэнки Муниса! С нетерпением ждём подведения итогов!
Поднявшись на ноги, Харли с безразличным видом побрëл в сторону раздевалки. Ник догнал его на полпути и радостно хлопнул по спине.
— Спасибо, сынок, спасибо... Ты всегда придёшь папе на помощь!
— Уйди, — тихо велел Харли, но того уже не было рядом.
В раздевалке он присел на деревянную скамью, прикрыл веки и закинул голову назад, стукнувшись затылком о дверь кабинки. При воспоминании о том, что Барри мечтала увидеть его чемпионом, ему хотелось рыдать от бессилия, однако спортсмен не мог позволить себе раскиснуть.
— Харлс, поздравляю! Тут сейчас пробежал слушок, что тебе собираются отдать второе место.
Вошедший в помещение Фрэнки весело взъерошил ему волосы и сделал несколько глотков из бутылки с водой.
— Да... Может, в будущем году получится победить.
— Ясное дело. Ты настоящий друг, правда. — Он с лукавой улыбкой присел возле него. — Отец мне всё рассказал. Ты ведь специально напортачил, из-за меня?
Харли вмиг изменился в лице. Его вялый взгляд стал непроницаемо ледяным.
— Про сделку ты тоже в курсе?
— Конечно! Ты молодец, не каждый способен пожертвовать своими желаниями ради семьи. Харлс, я хотел бы быть похожим на те...
Фрэнки не успел закончить предложение — товарищ резко швырнул его на пол и замахнулся кулаком с явным намерением разбить нос.
— Стой! — Напуганный парень вцепился в его запястье. — Вообще сдурел?! Я же не издеваться пришёл, а наоборот!
— Ты знал про долги и позволил мне уступить — это предательство, мерзкий ты подонок!
— Прекрати! Если о драке станет известно, нас могут неверно понять: хочешь, чтоб все подумали, будто ты мне завидуешь?
Харли вдруг истерично расхохотался, отчего Фрэнки стало не по себе. Холодный пот стекал у него по лбу, и он понятия не имел, что творится в мыслях старого друга.
— А ты ведь всегда был таким жалким куском дерьма, — наконец произнёс Харли, вставая с колен. — Да, оно того стоило, иначе я, наверное, никогда бы понял... Говоришь, здорово быть похожим на меня? У нас с тобой больше нет ничего общего.
— Разумеется, особенно после твоего поступка, — обиженно ответил Фрэнки, но его вновь передëрнуло, когда Харли, уже собираясь уходить, брезгливо посмотрел на него напоследок.
— Гореть тебе в аду, — процедил он сквозь зубы и хлопнул дверью.
***
— Вот и наступил день, которого мы все ждали долгие годы. Дорогие мои преподаватели, одноклассники и друзья! Сегодня я от всей души хотел бы сказать «спасибо»... — Усмехнувшись, Харли развёл руками в стороны. — ...ни-ко-му!
Толпа изумлëнно ахнула — волна шёпота пробежала по ней вперемешку с хихиканьем и осуждающими замечаниями. На праздничных мероприятиях часто происходили неприятные инциденты, но впервые ученик, получивший высший балл за экзамены, осмелился выразить неуважение к учебному заведению, стоя прямо у микрофона, где выпускники обычно говорили трогательные прощальные слова. Директор школы нервно потоптался с ноги на ногу, не решаясь прервать выступление, поскольку вмешательство однозначно превратило бы его в объект насмешек.
— Да-да, никому, — довольно повторил Харли. — Ни так называемым приятелям, которые улыбались мне в глаза, а затем обсуждали меня за спиной; ни учителям, которые срать на меня хотели, ведь я не сдавал деньги на ремонт в классе; ни шлюхе Джессике Сарнер, которая изменяла мне с моим другом и думала, что я не пойму; надеюсь, Джошуа, тебе она тоже разрешала трахать её на парте. В общем, пошли вы все в жопу, тупые ублюдки, всем пока! — И он показал публике два средних пальца.
От спортивной карьеры парень отказался окончательно: случай с Фрэнки Мунисом заставил его взглянуть на эту область иначе и понять, что там всегда найдётся место для нечестной игры. Пережитые события убили в нём прежнего Харли Квинзеля, а скопившийся на душе груз не давал ему покоя. «Но если мне сейчас плохо, значит, кому-то гораздо хуже, — рассуждал он. — Я должен уяснить, что все мои проблемы сделали из меня того человека, которым я являюсь теперь. Нужно лишь разобраться в людях получше, посмотреть, каков их внутренний мир, — вот моя настоящая мечта. Тогда и пойму, кто я на самом деле».
Настала пора нового Харли — возродившегося из пепла сгоревших дотла надежд.
