Пепельная Тишь

"Какой дурак бы не стал запирать дверь после случившегося на все возможные замки, тем более, вновь отпирать ее?". Вновь рассмеявшись, Теодор дернул ручку. Через распахнутый дверной проем вылетел его растерянный до невозможного взгляд.       В замешательстве, он совершил абсолютно необдуманный рывок вперед. Позвать преподавателей, казалось неплохой идеей. Любопытство и одновременно гнетущая тревога переполняли его, и ровная походка быстро сменилась большими и грубыми шагами. Ему хотелось самому узнать, какой смельчак или глупец отправился на верную смерть. Ни для кого не секрет, что школу охраняли дементоры, и находиться на улице крайне опасно, особенно учитывая то, что патронус не каждому под силу. Он не собирался спасать Поттера, или Уизли, но утереть безответственному директору нос и превзойти его по фаворизму среди пожирателей очень хотелось. Если бы он самолично поймал избранного, он бы смог превзойти отца, обрести долю уважения. Не сказать, что его волновало мнение о нем других людей. Но видеть их ошеломленные лица при одной только мысли о том, что малолетка-раздолбай выполнил приказ Темного лорда - бесценное зрелище.       Теодор был сильным магом, и еще давно освоил патронус, потому сам себя старательно убеждал не сомневаться в своих силах. Он шел быстро, и нервно теребил в руке палочку. Кудри то и дело прикрывали глаза по велению ветра, но Нотт даже не обращал на это внимания. Вихрь поспешно сметал еле видимые в дали следы, пытаясь укрыть кого-то, но Теодор уже успел заметить на земле следы двух пар обуви.       Ему показалось (он очень хотел надеяться что ему только показалось), что следы соответствовали форме женских туфель. Судя по следам, две юные девушки отправились в объятья дементров. На верную смерть. Безмятежность и безрассудность авантюристок его пугала не меньше слоняющейся и пожирающей смех и радость тьмы, а самое худшее, что одной из девушек могла быть Гермиона. Тео еле себя сдерживал, чтобы не назвать ее сбрендившей. Впрочем, другие ему и не нравились - сдержанные и до безумия спокойные леди его мало интересовали. Как бы сильно девушка его не привлекала, он серьезно за нее беспокоился, особенно за импульсивность ее последних поступков. Могло произойти все что угодно, и пронося в мыслях каждый исход, дрожь окутывала его тело, и голова тяжелела так, будто была наполнена магловским свинцом.       Мрак падал ниц пред грозовыми тучами, впуская ночных смотрителей. Виднелся черный призрачный дым, сгущающийся вокруг стен школы. Теодор замер, и осмотрелся. Сомнений не оставалось - это дементоры. Юноша попятился, тревога и ужас застыли в воздухе. Стало тяжело дышать, и Тео прижал палочку к груди, радуясь что не зажег люмос - это бы привлекло много ненужного внимания. Дементоры в любом случае чувствуют человеческие души и страх, и Теодор не сразу понял, почему стоял в как будто невидимом защитном поле. Ни один из стражников его пока не трогал. Дозорные пролетали мимо, сквозь туман и разрезая холодом ветер.       Парящий балдахин опустился на одно из стоящих недалеко от Нотта дерева. Теодор вздрогнул, и поразился - там же никого не было! Но совсем скоро, оттуда раздался крик. Это был голос, Джинни? Нотт бросился к дереву. Из под дерева показалась Джинни, которая как и Теодор, ни чуть не медля достала палочку. Справа от нее стояла девушка, чью душу уже поглощал один из стоящих перед ней дементров. - Экспекто Патронум! - До Нотта донесся отчаянный и надрывный крик девушки. Голос дрожал, и было ясно что толку от заклинания не будет.       Теодор замер в нескольких метрах от девушек, не желая перенять на себя внимание. Сделал глубокий вдох, маг приосанился и встал в надлежащую боевую позу. Боковым зрением всего за долю секунды, он оценил обстановку и увидел приближающихся к нему дозорных. - Экспекто Патронум! - Четко и ясно произнес Теодор, проводя своей палочкой спираль. Казалось, что словно из серой пыли и ветра появился серебристый орел и пролетел вокруг Теодора отгоняя наступающих надзирателей, и только затем совершил крутую петлю вокруг дерева. Балдахин из отряда дементров вмиг разлетелся во все стороны, и Теодор услышал громкий удар о землю, и характерный хруст ветки.       Не опуская палочки, он наколдовал люмос, и подошел ближе. Суровый вид прятал за собой множество вопросов, беспокойство и предстоящий выговор. Гермиона Грейнджер лежала на земле, лицо подражало оттенкам луны. Ей шла бледность. Уголки губ Теодора дернулись в нервной улыбке, и только спустя мгновение упоения ее красотой он обратил внимание на то, что девушка была без сознания. Видимо она настолько ослабла, что не смогла выдержать даже короткого нападения. Над ней склонилась Джинни, и лихорадочно трясла девушку за плечи. Бесполезно.       Наблюдая за попытками Джинни разбудить подругу, Нотт думал что же им делать. В отличии от рыжей, ему было прекрасно известно, что после нападения дементров, люди просыпаются далеко не сразу. Учитывая, ослабленное состояние девушки, восстановление может затянуться. Поминая, что только что случилось он был рад что решился пойти, но не считал что о произошедшем стоит знать кому-либо еще. Тем более директору. Если бы это был Поттер - слава и почести были бы обеспечены. Но в данной ситуации никто не имеет никакой выгоды. Выходить за стены замка, да еще и глубокой ночью - немыслимая халатность и нарушение дисциплины. Гермионе грозило неминуемое исключение, а его чуть ли не пожизненные отработки и смещение с должности старосты, ни одного ни другого Теодор никак не хотел. И чего ей в медпункте не сиделось? Наконец, он опомнился от своих мыслей, и возмущенно посмотрел на раскачивающую бедную Гермиону рыжую. - Джинни, хватит. Перестань! - девушка испуганно посмотрела на него. Староста слизерина не предвещал ничего хорошего. Он с презрением окинул взглядом ее веснушки - ей бледность никак не шла. Рыжая лишь смятенно хлопала ресницами, и растерянно застыла, оставив руки на плечах Гермионы. - Надо, надо... Помоги! Надо отнести ее в медпункт! - Джинни решила отбросить все неприязни. Он не мог не помочь. Девушка смотрела на него круглыми глазами, полными слез и немой мольбы. - Нельзя, ее исключат. - огрызнулся Теодор. Он ненавидел безрассудные поступки малолеток, вроде Джинни. Вероятно, от изумления собственной безысходности, она отпустила Гермиону, которую тут же ловко ухватил Теодор. - Ее можно отнести в вашу спальню, только так, чтобы нас никто не заметил. Иначе, нас всех ждут серьезные последствия.       Джинни беспомощно стояла и молчала, настороженно наблюдая за тем, как слизеренец убрал палочку и сел на землю положив голову Гермионы себе на колени. Он решил все таки попытаться привести ее в чувства, слегка хлопая по щекам, и еще раз убедился в своей правоте - это было бесполезно. Девушке нужно было время чтобы прийти в себя. Наконец, все еще в недоумении от случившегося, мелкая Уизли заговорила: - Лаванда с Луной сейчас в спальне, они собирались там готовится к контрольной по, нумерологии... - Джинни переминалась с ноги на ногу, и пыталась придумать слова которые смогли бы убедить сидящего перед ней Нотта придумать любую другую альтернативу. - К черту подробности! Пусть прикроют ее, в чем проблема? - Терпение Теодора постепенно кончалось, дверь в замок в любой момент могла закрыться. - Гермионе туда нельзя, они обе... обе разболтают. - Лаванда бы растрепалась всем чисто из вредности, может и из-за былой зависти. А Луна... Джинни и сама не знала, какие мотивы движут загадочной подругой. Раньше она строила из себя малодушную чудачку, но с годами все заметнее очерчивались грани ее мудрости и знаний. Был ли ее нынешний альтруизм лишь кулисами ее истинной личности - никто не знал. - Есть один вариант, - задумчиво произнес Тео, бросив взгляд куда-то в небо - Можно отнести ее в башню старост. Там ее никто не увидит, да и по дороге мало кто заметит - там почти никто не ходит. Наверное, твой брат тебе говорил что в наши спальни ведет ничем не примечательная лестница, в дали от посторонних глаз. - Нотт положил ладонь Гермионе на плечо, и рассуждая равнодушно смотрел на Джинни. - Нет, не говорил. Это хорошая мысль. - Джинни не хотела рассказывать Нотту о мантии-невидимке, еще не известно, по каким причинам он решил им помочь. Было ли это обыкновенное нежелание попадать в неприятности из-за ночных прогулок, бескорыстие или любовь, может быть долг старосты - ее не сильно интересовало. Так или иначе он их все таки спас, даже будучи их врагом, слизеренцем, а это уже многое значило.       Теодор встал, осторожно поднял Гермиону и взял себе на руки. Джинни вознесла свою палочку, и наколдовала люмос. Она шла рядом с Ноттом, и опасливо поглядывала по сторонам. Дементров не было видно, и сквозь темноту пробирались скромные звездные лучи света. Колющий вихрь сопровождал их горькое молчание, и мученики лишь изредка посматривали друг на друга. Джинни старалась смотреть только на Гермиону, в надежде, что она вот-вот очнется, и ей не придется идти в башню. Кроме того что это рискованно, был еще один очень значимый нюанс. Ее брат был там. Или мог там быть - тяжело было сказать наверняка, так как они редко общались, и Джинни не могла знать о его расписании и планах.       Наконец, ветер ударился о стоящую перед ними дверь. Джинни суетливо прошла вперед, чтобы открыть ее. Они осторожно переступили порог, и двухзначно переглянулись. Рыжая чуть ли не выбежала в открытый коридор. Теодор резко вскинул брови, и в недоумении дернул ее за плечо, что было сделать крайне трудно с Гермионой на руках. Та резко остановилась, и с неким замешательством и нотками ярости вопросительно посмотрела на него. - Дверь нужно запечатать. - Теодор пристально посмотрел на девушку, и ловя ее растерянное молчание закатил глаза. Его посетил хороший вопрос, который мог бы лишить их страдания с подбором печатей - Или она была открытой? - Гермиона ее распечатала... - Девушка уставилась куда-то в пол, перебирая пальцы меж палочки. Слизеренец вспыхнул. Это конец. Что если их уже обнаружили? А если нет? Что он скажет директору? Дверь была открыта, он зашел, а кто открыл - неизвестно? Позор. Никто не мог покинуть стены Хогвартса, по крайней мере, не через защищенный школьный двор. - Какие там были руны? - Предвкушая предстоящие разъяснительные с директором лекции, недовольно выдавил Теодор, подавляя нависшую перед глазами злость. В этот момент он ощутил всю тяжесть в его руках, и к тому же, в голове зазвенело. Он кое-как обуздал смятение, и поборол желание повалится на землю. - Я не знаю... Она все делала так быстро, мы такое еще не учили... - Джинни было неловко признавать собственное незнание, отчего она говорила куда-то в сторону, раздраженным тоном который отнюдь не понравился ее собеседнику. Он не долго думая, усадил Гермиону на пол, и достал свою палочку. - Лигаре Сиджилиум! Теодор провел по середине двери небольшой круг, внутри которого нарисовал руну. Он не знал наизусть много рун, в Хогвартсе не было особой возможности изучать темные заклинания, но он старательно перечитал весь ветхий учебник по рунам для семикурсников. На миг он призадумался, и тут же очертил две другие руны по бокам круга. - Коннеусионем рунарум!       Руны заблестели ярко-желтым цветом, и после пары мгновений вспыхнули белым пламенем, и растворились в бирюзовом дыму. Юноша понимал, что очень маловероятно, что дверь была заперта именно на эту печать из возможных тысячи, и обреченно вздохнул. Окинув взглядом Джинни, он поднял Гермиону на руки, и пошел впереди ведя их к башне старост.       Пройдя по спрятанной заклинанием невзрачности лестнице нарушители школьных правил остались незамеченными. Они вступили в небольшую гостиную всего с пятью дверьми, что было особенно необычно видеть после десятков комнат и проходов в общежитии Гриффиндора. По середине комнаты стоял темно серый диван, и пара кресел. Напротив дивана находился кофейный столик из черного дерева палисандра, и фиолетовая ваза. Обстановка была довольно мрачноватой. Между дверьми в спальни располагались маленькие комоды, из того же, черного дерева, а на каждой из них стояли мраморные скульптуры каждого из факультетов. Как Джинни предположила, пятая дверь располагающаяся противоположно гостиной вела в хваленую ванную комнату старост.       Вздохнув, Теодор направился к двери спальни старосты слизерина. Ожидаемо. Джинни засмотрелась на мраморную статую змеи - снизу было несколько ее колец, давая скульптуре опору, вверх же она вытягивалась в атакующем жесте и хищно вытягивала язык. Глаза были зловещие. Как вообще можно ставить такие скульптуры в школе светлой магии? Вдруг змея дернулась, и громко зашипела на Джинни. Девушка отскочила, и поймала на себе недовольный взгляд слизеренца, что собирался назвать пароль. - Смерть Арлекино. - Легко и непринужденно сорвалось с его губ. Змея разочарованно вернулась на место, и с язвительным скрипом перед ними открылась дверь.       Слизеринец прошел к стоящему у двери диванчику, болотного цвета, и осторожно уложил туда девушку. Кровать, не такая роскошная и большая, как себе воображала Джинни, находилась в левой части спальни. Каркас кровати был также сделан из черного палисандра, как и мебель из гостиной, а постель была разумеется зеленого цвета. Изголовье кровати было подвержено готическому влиянию, и виднелись размером с две третьи стены колонны, украшенные серебряными пиками. Рядом с кроватью стояла тумбочка, на тонких, под стать стилю колонн ножках. На тумбочке лежали какие-то книги, но Джинни не решалась даже переступить порог спальни, подавляя в себе ноющее любопытство. Чуть дальше напротив дивана, в правой части комнаты, стояли стул и довольно большой письменный стол, заваленный пергаментами и учебниками. Похоже, порядок явно не был пристрастием Нотта. В дальнем углу стола было пару свечей, почти дотла сгоревших, и золотая чернильница, что поблескивая выделялась среди сплошной черноты и серости комнаты. Окно, которое должно было освещать комнату и само рабочее место, было занавешено плотными грязно-зелеными шторами, да так, что свет не попадал вообще.       Словно прочитав мысли девушки, Теодор одним взмахом палочки зажег свечи, которые, как оказалось, еще стояли на шкафу, и располагались на люстре. Затем староста отошел к шкафу, который был с правой стороны от дивана. Стоило ему открыть дверцу, как на него посыпалась груда пергаментов и пыли. Девушка не смогла не сдержать смешок, и воспользовавшись отвлеченным слизеренцем, прошла в комнату осторожно заперев дверь, и села к подруге. Нотт прокашлялся, и нагнулся к одной из нижних полок. Джинни пришлось вытянуться чтобы увидеть, что же такое искал Теодор. Полка была вся усыпана конфетами, шоколадом, печеньем, шипучками и прочими вкусностями. Тайник на черный день? Забавно. - Любишь сладкое? - С ехидной улыбкой спросила Джинни. Хандра в глазах девушки медленно угасала. - Нет. - Сухо ответил ей парень. Он нашарил плитку дорогого шоколада, и принялся запихивать пергаменты обратно. Неужели аристократов не учат бытовым заклинаниям? - Тогда зачем такие запасы? Вингардиум Левиоcа. - Произнесла уже спокойным тоном девушка, указывая палочкой на пергаменты. С раннего детства доведенное до автоматизма движение "разрезать воздух и взмахнуть" было произведено ее рукой с особой грацией. После, в ответ на недоумевающий взгляд аристократа, девушка с помощью Тергео убрала многолетнюю пыль с полок, и вернула свитки на место. - Мне постоянно дарят сладкое, деваться некуда уже. Думал на Рождество друзьям раздарить. - Джинни хмыкнула, прекрасно зная каким спросом пользуется слизеринский староста у девушек. Его раздраженный вид смягчился, очевидно он одобрил помощь в уборке, и видимо сам бы ни за что не стал ей заниматься.       Оставшееся время они просидели в гнетущем молчании. Теодор оставил шоколадку на диване, а сам сел за уроки, оставляя присмотр за пострадавшей "виновнице происшествия". Для Джинни, время пролетело не заметно и даже умиротворяющее. Зная, что здесь им ничего не грозит, и уверяя себя в том, что с Гермионой все будет в порядке, она сидела рядом и рассматривала тени на ее мятой рубашке.       Когда Гермиона наконец проснулась, девушка протянула ей дольку шоколада, как ей и приказал староста. Медленно присев на диване, Гермиона послушно съела пару кусочков, вспоминая как профессор Люпин тоже самое советовал сделать и Гарри когда они ехали в поезде. Мысль о Гарри заставила ее насупить брови. Теодор оторвался от письма, и вежливо поинтересовавшись ее самочувствием предложил воспользоваться ванной. Все еще слегка витающая в облаках, и не до конца осознавая произошедшее и происходящее, девушка охотно согласилась. Джинни помогла ей встать, хотя Грейнджер уверяла ее в полном отсутствии необходимости оказывать ей какую-либо помощь. Она не хотела выглядеть слабой. Тем более, при слизеринце. Подруга повела ее к выходу, и только тогда Гермиона поняла, где все это время находилась. Стыд перекрывал общее недоумение и злость за сложившуюся ситуацию, и подругу, которая позволила этому случиться. Она провела руками по лбу, успокаивая себя, и теша мыслью о том, что после всего произошедшего ее ждет теплая ванная.