Песчаная Лисица.

      Гертруда всегда мечтала жить в мире, где не было бы Богов. Она верила в науку, которая объясняла существование всего окружающего, а также в то, что этот мир мог быть живым, а не являться лишь искусственной оболочкой и жизнью души в хрупком теле.       Она хотела верить, что Свет — просто поток фотонов, а Тьма — отсутствие света. В этом мире наука развивалась с большой скоростью, и учёные могли изучить всё, что выглядит нереальным и неизвестным. Не всё состоит из чуда и творения Селестии — Боги лишь запустили механизм эволюции.       Изучив множество явлений и вещей, она понимала, из чего состоит воздух и почему человеку он так необходим; что содержит в себе почва и почему трава растёт именно в ней; что такое чувства и эмоции на уровне химии — почему люди могут их испытывать.       Вот только ни один учёный не мог объяснить истину искусственного неба, магии, которую даруют артерии земли…       …и Богов, что правят этим миром «гуманным» способом.       «Один из путей познания Бога — его отрицание…»       Много кто девушке говорил, что просто не настал её момент, когда она сможет понять, почему Боги не нужны этому миру. И также немало людей она встречала, кто твердил обратное.       Гертруда же всегда придерживалась собственного мнения, но при этом держала строгую середину — наблюдала и изучала.       Настал ли тот момент, когда она поняла, чьей стороны же ей придерживаться? Да. Есть ли сомнения в действиях и в выборе? Нет.       Даже если неприязнь лисы всё так же сохранилась — она всё равно готова, впервые за всю свою жизнь, добровольно склонить голову перед высшими существами этого мира. Сейчас, когда Гертруда сама стала Владычицей алых песков, она намерена сделать так, чтобы смертные не прикасались с Небесному порядку, и любого, кто полезет со своими правилами и законами, будет ждать смерть.       Деревья, кусты, травы и прочие виды экзотических растений мелькали беспорядочно перед глазами, сменяясь разными красками и пейзажами. Лес Авидья богат тонким творением художника по имени природа. Помимо царства растений здесь можно обнаружить большое количество разных видов животных, мистических существ, насекомых и птиц — всё это в лесу является дыханием природы, жизнью, что бьёт ключом, куда ни глянь.       И всё это нужно было защитить, не позволить этой жизни остановиться, оставить после себя лишь пустое место, непригодное ни для чего, что и произошло с землями других регионов, где проходила зачистка.       Место, в которое стремительно направляется Гертруда, хорошо ей знакомо, как и дорога туда. Дальше по извилистой тропе заканчивается зелёная палитра, сменяясь на песок и пустошь. Среди пустыни находится бывшая гробница Короля Дешрета, и глубоко под землёй есть скрытый храм — место, в котором спрятана священная реликвия, существование которой началось задолго до появления самого Тэйвата. Фундамент, опора, как только их не назови — эти реликвии способны изменить всё.       Воздух сменялся постепенно из тропического, прохладного и свежего, в пустынный — тяжёлый, сухой и горячий. Местность сканируется лисой на уровне чувств и ощущений. Любое действие обителей пустыни не проходит мимо неё так же, как и движение самого песка. Чтобы привыкнуть к новым ощущениям, необходимо намного больше времени, чем каких-то полчаса. Как бы не потребовались месяцы, а то и годы.       Мысли лихорадочно сменяются с одной на другую, и в основном ощущается лишь негодование, страх и паника.       Никто не верит в нового Бога. Страх принадлежит людям, которые до этого молились о перерождении своего Владыки, но сейчас разочарованы в реальности происходящего. И для Гертруды это не имеет значения ровно до того момента, пока это не сказывается на ней самой. С этими чувствами она ощущает, как слабеет. Божественные силы очень плотно связаны с верой обычных смертных, и придётся с этим фактом лишь смириться.       Ступив ногами, облачёнными в тонкие сапожки, на раскалённые пески, Гертруда с надеждой обернулась. Получится ли сделать задуманное, или новая Богиня закончит свою историю очень быстро, канув в битве с единственным выжившим представителем расы фей?       А ведь копейщица совсем ничего не знала о своём противнике, что и играло против самой Гертруды. Всё, что было известно, так это Коломбина, как и другие двое первых Предвестников, вызывала страх у любого знающего их жителя Тэйвата, даже у большинства Архонтов. Что именно вызывало этот страх — знают лишь только те, кто пал от их рук и больше не имеют возможности говорить…       — Гертруда, что ты собираешься делать? — голос в голове острым лезвием обрубил все мысли. На душе зацвёл оазис, испускающий запах счастья.       Странник жив.       — Скара, с тобой всё в порядке? — девушка прикрыла глаза, чтобы попытаться увидеть силуэт парня в собственном сознании. Улыбка зацвела на её лице сразу, как только Странник предстал перед ней в своём обычном образе — со шляпой на голове, от которой слышится лёгкое звучание сякудзе, и в традиционном инадзумовском наряде.       — Нашла, о чём беспокоиться… — недовольно фыркнул он, сложил руки и пронзительно упёрся взглядом. В его глазах читалось недовольство, и почему-то появилось ощущение, что сейчас лису начнут отчитывать за её действия, как в далёкие детские годы, когда приходилось выслушивать нотации наставницы. — Ты зачем пошла туда? Ты с жизнью решила распрощаться?       — Мне надо остановить их, — очевидная вещь настолько была проста, что Гертруде даже захотелось посмеяться. Глупые вопросы не были в его стиле, на что появились опасения и некое подозрение.       — Дура, ты даже со мной не посовещалась! Не участвует она больше в этом проекте!       Взгляд и лицо девушки сменились, и она заметно сильно напряглась. Такого рода информация не была известна ей, а если это было чистой правдой, то тогда лиса просто шла в лапы зверя, который в один прекрасный момент захлопнет свою пасть. Её просто ведут за нос.       — Рассказывай всё, что тебе известно.       — После твоего ухода они изменили план, и ни один из Предвестников больше не участвует в главных ролях по активации реликвий — они используют для этого выпускников из «Дома Очага». А ещё мы в очень неприятном положении, которое вынуждает нас отступить и дать Фатуи дорогу для реализации запланированного.       — О чём ты? — её глаза расширились от удивления и ощущения, будто их всех сейчас загнали в угол и даже шанса не дают что-либо сделать, чтобы спастись.       — Ирминсул в опасности — Дотторе проник в него. Если мы хоть что-то сделаем — он просто уничтожит его. Они поймали нас за слабость, и, к сожалению, здесь мы не можем рисковать, — парень подошёл ближе и взял девушку за плечи, пытаясь привлечь всё её внимание к себе. Он знал, что сейчас лису могут накрыть эмоции, вот только через секунду его брови задумчиво изогнулись.       Гертруда выглядит спокойной, задумчивой, но не более. Это удивляло, потому что такой он видел её последний раз очень давно — ещё когда их дороги не успели разойтись. Гертруда стала эмоциональной со временем, как только покинула Снежную. Нет, она всегда была эмоциональной, но именно с этого момента она перестала как-либо держать всё в себе.       — Так просто прогони его. Ты же можешь это сделать, — проговаривает спокойно, вглядываясь в слишком молодо выглядящее лицо перед собой.       — Это невозможно. Битва в пространстве Ирминсула приведёт к хаосу.       Почему-то именно в этот момент Гертруда расслабляется, напоминая себе, что теперь она не одна, и сейчас у них есть целая команда. Она обнимает себя, кладёт свои руки поверх его, что всё ещё держат её за плечи.       — Что ты предлагаешь тогда делать? Просто вернуться к вам?       — Да. Мы придумаем что-нибудь вместе, — бросая какой-то нечитаемый, странный взгляд на её руки, отпускает чужие плечи и отходит на пару шагов назад, возвращая прежнюю дистанцию. Появилось ощущение, будто она сделала какую-то глупость, допустила ошибку.       На самом деле, копейщица никогда не задумывалась, насколько со Странником они могут быть близки и какая именно химия проявляется между ними. В меру своего характера и недоступности, а также незаинтересованности в лисе, это стало причиной, по которой она тянулась к нему в детстве. Он был единственным, кто не пытался использовать девочку в своих целях, да и, как таковых, у него их и не было. Получить свой гнозис и стать Богом было вопросом времени, в котором никак лиса не повлияла бы. К тому же, они оба были на одной волне — оба должны были стать божествами для уничтожения более верховных.       Это объединяло их, и поэтому Гертруда старалась держаться рядом, даже когда тот продолжал отталкивать от себя. Сейчас же они оба по другую сторону баррикад и снова с единой задачей и целью.       — Перенеси меня в Ирминсуль, я просто сотру их всех с этого древа, и тем самым мы покончим со всем, — и почему они только ранее не подумали об этом? Именно так они смогут дистанционно убрать всех врагов.       — Ты свихнулась? — прыснул в негодовании, разводя руки в стороны. — Этого нельзя делать ни в коем случае! Всё вокруг перевернётся вверх ногами, учитывая, что каждый из Предвестников оставил большие следы в истории Тэйвата.       — Да что может случиться, если их просто изначально никогда бы и не было?       Странник повернулся боком к лисе и обречённо вздохнул, прикрывая глаза. Гертруда сложила руки на груди, недовольно дёрнув ухом. Было ощущение, будто здесь что-то не так, но что именно — совсем не подавалось возможности понимания.       — О, Архонты… Интересно, в Академии есть учёные, способные выращивать мозги? Я обязательно сделаю заказ для тебя… — он снова переводит внимание на невозмутимо следящую за ним девушку. — Если даже ты сотрёшь одну Коломбину, то что будет с расой фей? Подумай, пожалуйста. По её причине всех фей уничтожили, но что будет, если Коломбины никогда бы и не существовало? — он взял играющую по нервам паузу, следя за сменяющимися эмоциями на чужом лице. Ответ был очевидным. — Стирать кого-то из древа — последнее, к чему мы можем прийти и чем воспользоваться. Иначе этот мир будет изменён до неузнаваемости и без шанса на возвращение в исходное состояние. Мы не можем ничего переписать, лишь только удалять.       — Ты же стёр себя! Так расскажи мне, было ли что-то серьёзное в изменениях? Ты никогда не рассказывал мне о себе и своём прошлом, — настал момент уже прыснуть ей самой. Прекрасная идея, шикарное оружие, и почему-то верить в то, что это ошибочное решение, не хотелось. Возможно, Странник одумается, потому что вспомнит свой личный опыт.       После поставленного вопроса бывший Предвестник изменился. Растерялся и даже засомневался, и на это встал большой акцент Гертруды.       — Я… Я лишь просто пятно, которое сотрёшь, и не поменяется ничего, потому что… — он запнулся, поджимая губы, а девушка презрительно сощурила глаза. До неё дошло, что именно здесь не так.       Как уже Гертруда и сказала, она не знала, через что именно пришлось пройти Страннику за всю свою жизнь, так как тот совсем никому никогда не рассказывал ничего. А что именно изменилось после того, как он стёр себя — и подавно даже догадаться не могла. Но знала она одно точно: обычным пятном тот никогда не был. Такие, как он, не могут быть просто чьей-то тенью, исчезновение которой не изменит ничего, и никто этого не заметит.       — Ты обычный человек, который не влиял на важные события в Тэйвате… — помогает она, на что тот еле заметно кивает, а глаза девушки озадаченно прикрываются. Она расценила происходящее сейчас и с уверенностью даже могла сказать, что происходит в данный момент, но как сейчас ей действовать — было пока размытым пониманием.       — Просто вернись ко всем. Нахида назначила сбор в Ли Юэ, в деревне, что находится неподалёку от разлома. К нам присоединятся Адепты, поэтому у нас больше шансов, если мы сможем сначала всё обдумать, — говорит он, а Гертруда уверенно шагает вперёд. Она приближается с лёгкой улыбкой, после чего кладёт руку на грудь парня. Там, где у обычного человека должно биться сердце.       — Тогда сначала нужно забрать Тигнари… Ах да, он сейчас с моим двойником, — виновато проговаривает последние слова она, смотря в глаза друга, а сама борется с желанием нервно сглотнуть ком, вставший поперёк горла.       — Так пусть твой клон и отправит его на место сбора.       Улыбка Гертруды растаяла, и её лицо сменилось на глубокую печаль. Под дрожащими пальцами, что всё ещё покоились на груди парня, не было стука сердца, как и хотя бы какого-то намёка на существование этого органа. При этом перед ней вовсе не Странник.       Это не её Скарамучча.       Она выставила руку в сторону, и у ног материализовались песчаные змеи.       — Кто бы мог подумать, что Коломбина окажется сошедшей?

***

      Столица без жителей кажется совсем мёртвым городом. Сам по себе Сумеру шумный город, и это, пожалуй, была единственная причина, из-за которой Тигнари её особо и не любил, предпочитая больше Гандхарву или же Пардис-Дхьяи. Именно в этих местах царит природа, тишина и покой, за который и борются сами стражи леса.       Именно в этот момент ощущается тоска, сочувствие и обида. Несмотря на то, что город всё такой же родной, те же здания и улицы, где ещё утром царила жизнь, столица стала совершенно другой всего за считанные часы — безжизненной, пустой и обречённой. Разбросанные вещи, продукты и песок создавали атмосферу давно заброшенной местности.       Тигнари старался не зацикливаться на том, что этому месту потребовался всего один день, и как здесь можно с лёгкостью провести параллель с девушкой, что потеряла свою невинность под действиями ужасных людей.       Это место стало запятнанным под действиями Богов.       Лесной дозорный знал всю историю Сумеру так же, как и то, что стражи охраняют не только природу леса, но и местность всего своего региона. И он с горечью признаёт то, что не справился с этой задачей, хоть и понимал, что ничем иначе закончиться это не могло. Стражи в нынешние дни не имеют такого величия и мощи, позволяющее им когда-то вставать против самих же Архонтов.       Сейчас же есть более важный вопрос, на котором стоит зациклиться.       Стекло артефакта с элементом песка приятно холодит, лёгким потоком энергии передаваясь в пальцы даже через тонкую ткань перчаток. Если отдать глаз Бога Сайно — вернётся ли его рассудок и память? Сможет ли Тигнари снова увидеть своего друга прежним, поиграть в карты или даже поговорить по душам? Почему-то появился страх, что у них может и не быть возможности сделать откат.       Перед Тигнари показался дом генерала, и только у самих дверей фенек смог опомниться и вылезти из своих размышлений, остановившись всего лишь в метре от препятствия, которое скрывалось за собой неизвестность, на разгадку которой ушло много времени.       Для начала Тигнари попробовал просто толкнуть дверь и удивился, когда та оказалась заперта на ключ. Вопрос о том, как мог попасть сюда клон, когда дверь всё так же была закрыта, всплыл мгновенно, ибо ключ он забрал с собой. Правильнее будет спросить об этом саму Гертруду.       Открыв ключом дверной замок, он осторожно проходит внутрь, вслушиваясь в каждый шорох. Предчувствие требовало необоснованной осторожности, несмотря на то, что он знал, кто сейчас в доме находится ещё. Страж не был кем-то из тех, кто параноит и остерегается всего, но, всё же, взял лук, зарядив его элементальной стрелой, что нежно освещала зелёным оттенком тень в коридоре.       В доме звенящая тишина, и только в самой комнате он обнаружил знакомый бездвижный силуэт, сидящий спиной ко входу на полу в позе лотоса. Он замер, а лисьи уши девушки дёрнулись и развернулись по разные стороны, чтобы уловить любой шорох пришедшего. Она не спешила вставать или даже оборачиваться, а на душе фенека образовалась чёрная дыра, высасывающая все положительные эмоции и уверенность в нём.       Сможет ли он увидеть настоящую Гертруду ещё раз, или же клон останется последним воспоминанием? Даже зная, что та обрела божественную силу, он не был уверен в том, что та сможет справиться с Фатуи, хоть и очень сильно на это надеялся и верил. Всё же, зная из историй о Гертруде, она была обученным воином, который должен был противостоять самим Богам. Фатуи далеки от сравнения с такими высшими существами, но всё же, и не обычные люди.       — Гертруда сказала, что ты… — не успел он договорить, как силуэт перед ним резко вскочил на ноги и обернулся. На лице лисы издевательская усмешка, будто та что-то затеяла и эта идея приносит ей пьянящее удовольствие, вот только фенек никак не хотел разделять этого наслаждения вместе с ней.       При этом продолжить говорить он не решился. Нутром чувствовалось то, что перед ним совсем не его лиса, которую он обнимал минутами ранее у развалин Академии. Эта будто излучает тёмную ауру, что вызывает тревогу и желание быстрее покинуть это место, пока тварь не оголила свои клыки и не вцепилась ими.       — Чувствуешь? — раздался голос, жутко напомнивший ему момент, когда Эфир впервые очнулась в деревне после комы. Такой же охрипший, тихий, но звонкий. Воспоминание очень быстро всплыли в голове, ведь какая ирония в том, что на тот момент он точно так же был осторожен с незнакомой на тот момент девушкой.       Вот только различие сейчас в том, что Эфир и сама тогда боялась, а клон ведёт себя невыносимо уверенно, к тому же, её поведение совсем не является чем-то схожим даже с Гертрудой. Она даже стоит не так, как знакомая ему лисица. Гертруда никогда не держала настолько неестественно ровную осанку, настолько высоко задранный нос и уверенные, устремлённые взгляды, словно охотник, подсекающий свою жертву.       Клон лисицы поднял голову к потолку, принюхиваясь к запахам в помещении, и та развела руки по разные стороны, задаваясь немым вопросом, а-ля, как такое можно было сразу не заметить?       Поджав губы, Тигнари попробовал понять, о чём говорит девушка, и начал принюхиваться, втягивая застоявшийся в помещении воздух. Запах книг, раскалённого песка и тёмного дерева, возможно, даже орехов. Ему неизвестно, почему он должен сейчас это делать. Именно так и пах всегда сам Сайно, и сейчас, анализируя этот запах и стоя здесь, становилось только сложнее. Появилось ощущение, что друг стоит где-то рядом. Тигнари потряс головой, мысленно требуя себе прекратить, и задумчиво нахмурился, приложив руку к лицу.       Нюх Гертруды в разы острее и чувствительнее, поэтому она способна уловить то, что невозможно для обычного человеческого носа, но что это может быть? Знал ли Сайно, что именно Эфир будет искать то, что он спрятал, или же…       — Не получается так, значит положись на то, что тебе ближе и с чем работаешь каждый день, — с подсказкой она разочарованно опустила руки и сделала несколько шагов в сторону фенека, что успел напрячься, но решил остаться на месте, стискивая пальцами второй руки лук и стрелу. Лиса нежно касается чужого слегка покатого плеча, снимая с ткани его ветровки налипшую пыль. — Ты должен был сам догадаться, это же очевидно, — мурлычет она, и на самом деле, Тигнари готов был признаться, что такая лиса была слишком отталкивающая. Эфир, которую он помнит в мельчайших деталях, была на вес золота, поведение и действия которой наоборот располагали.       Было ли это страхом, что Гертруда и на самом деле такой является, какая сейчас стоит перед ним? Но ведь они виделись вот только что, и та не вела себя хоть как-то схоже с клоном, что стоит перед ним.       — Ты не то время подобрала, чтобы в игры играть, — недовольно ворчит Тигнари и отводит взгляд в сторону, с целью осмотреть помещение. И когда его глаза упали на цветок, стоящий на подоконнике, тут же затаил дыхание. — Декабристы…       — Оу, класс! Вот только это слишком туго для гения, каким тебя кличат. Что только Гертруда нашла в тебе? — Тигнари грозно глянул на девушку, а после на его лице проявилось недопонимание. Почему она говорит так, будто совсем никак не относится к истинному обличию?       — Разве ты и не есть Гертруда? В плане, ты же её клон.       Лиса громко рассмеялась, будто ей сейчас рассказали какую-то весёлую и незамысловатую шутку, вот только парень не понял сам, где здесь могло показаться хоть что-то смешным.       — Да хоть её отрезанная нога, какая разница? Я — отдельная личность, — она замерла с улыбкой и медленно приблизилась к лицу стража, переходя на шёпот. — И ты мне не нравишься.       Лезвие кинжала сверкнуло прямо перед носом Тигнари, но тот успел ударить в руку и отклониться от атаки. Из-под деревянного пола пробились лианы, дробя аккуратное покрытие, и резким рывком вцепились в ноги клона, из-за чего девушка упала. Звук падения кинжала о дерево раздался в помещении достаточно громко, сигнализируя, что оружие сделано из тяжёлых и массивных металлов.       — Если честно, то ты мне тоже не нравишься. Прям раздражаешь, — удовлетворённо выдаёт он и уже готов был направиться к окну, чтобы забрать то, зачем пришёл сюда, как его останавливает нежданный гость.       Дверь открылась, ударившись громким хлопком о стену. Тигнари испуганно обернулся, полностью не ожидая, что кто-то может сюда явиться ещё, тем более, что город в данное время совершенно пуст. Незванцем оказался Странник. Тот злобно зашипел, как только осознал, что именно сейчас происходит, презрительно смотря на девушку, связанную на полу.       — Гертруда из ума выжила, что клонов выпускать на волю стала? — обращённый вопрос был больше риторическим, чем адресованным кому-либо из присутствующих. Парень показался очень раздражительным, готовым своими же словами и взглядом зарезать, уничтожить и испепелить.       — Смотрите кто пришёл, — раздался радостный крик, похожий на детский, и лиса засияла от восторга. — Милый, я даже подумать не могла, что увижусь с тобой вновь. Наша последняя встреча была достаточно горячей, не желаешь повторить?       — Не пытайся залезть в мою голову. Нашей встречи никогда не было в этом мире. Тебе пора в бездну, тварь, — хватая с пола кинжал, Странник лишь одним резким движением направляет остриё к шее…       — Нет, стой! — громко срывается Тигнари, и магические растения испаряются ежесекундно. По руке Странника производится удар, от чего направление удара сменяется и не попадает в цель, но задуматься об этом он даже не успел, не то чтобы даже удивиться. Почти сразу, как только лиса отразила удар руки, она поджала ноги к груди и тут же нанесла ими удар, оттолкнув от себя парня. Удар настолько был сильным, что тот даже отлетел на несколько метров, оказавшись вновь в прихожей.       Странник опешил, пока до него не дошло происходящее — Тигнари не позволил убить клона, дав той возможность защитить себя и даже не понимая, что тем самым допускает ошибку. В то же время Тигнари можно понять, потому что он живёт с этой целью — защищать любого, уже долгие годы и никогда не позволит, чтобы кто-то пытался отнять чужую жизнь, не имея на это прав. И у Странника как раз нет прав, да вот только и клон не является «жизнью»…       Не говоря ничего товарищу, но успев мысленно уничтожить того за вмешательство, Странник вскакивает на ноги. Воздух в помещении сжался в плотную субстанцию — парень выходит на отрицательные эмоции, которые не всегда ему удаётся сдерживать. Получить удар от клона было опущением собственнического эго и гордыни, чем парень дорожил больше всего.       Девушка ехидно улыбнулась, поднимаясь на ноги. Предварительно, перед тем, как выровняться, она провела ноготками по деревянному покрытию пола. Характерный скрежет напомнил Страннику момент, когда настоящая Гертруда лежала у него в ногах, скребя от боли пол и прося о смерти.       Клоны питают чужие эмоции, что берут из чужих воспоминаний, потому что скверна живёт благодаря этому. Кара и сама является воплощением эмоций, что остаются после смерти. И сейчас лиса пользовалась этим, заставляла вспомнить, пережить вновь то, что хотелось забыть больше всего на свете.       Перед Странником образовался небольшой тёмный шар, циркулирующий ветровым потоком. В помещении стало ветрено и беспокойно и пока здесь не произошёл погром, Тигнари решается на то, что не сделал бы никогда в жизни.       Натянув тетиву, он выпускает стрелу и попадает ровно в грудь не ожидавшего такого поворота клона. Девушка замерла, смотря сначала на поражённое место, а после медленно переведя взгляд на фенека. Её тело начало осыпаться в песок, а в карих глазах появились слёзы.       Тигнари хотелось сорваться с места, смотря на то, как образ лисы теряет своё очертание, и проклинал, что эта девушка идентичная копия Гертруды. Только глаза были такими же, как у истинной до получения божественного титула. И в то же время, она — отдельная личность, организм, который получил шанс на жизнь, а сейчас его просто отобрали.       Тигнари смотрит на смерть под другим углом. Он интерпретирует её, как свободу. Словно птица, рождённая в неволе, улетает в небытие. А также прекрасный механизм, позволяющий всему обновляться, давать возможность развиваться, а развитие — это что-то новое. Старое должно уступать место новому — так было и будет всегда.       Небольшая горка песка — всё, что осталось от организма, и по взгляду Странника фенек смог понять, что сейчас придаёт слишком большое значение этой ситуации.       — Любое физическое ранение уничтожает клонов, даже если это царапина. Необязательно было стрелу в сердце спускать, если тебе так плохо, потому что кажется, что всадил её в сердце самой Гертруды, — спустя минуту тишины проговорил Странник и сложил руки на груди.       — Я не знал об этом.       — Держись подальше от клонов, что создаёт Гертруда — они подпитаны сознанием осквернённых Богов. И не смей придавать им большое значение. Это просто куклы, марионетки, не умеющие ничего чувствовать, кроме как голода по людским эмоциям. Клон лишь копирует твоё подсознание, испивает твои воспоминания и всячески пытается сломить тебя, чтобы в будущем убить. Я не знаю, чем думала Гертруда, когда прислала сюда её, — Странник снял шляпу и попытался стряхнуть налипшую пыль и грязь. Сякудзе позвякивал от движений парня, и Тигнари невольно подёргивал ушами, но не от того, что звук был ему как-то неприятен. Возможно, это вообще было своеобразным нервным тиком.       — Она сама меня отправила сюда. Клон был здесь изначально, чтобы показать то, что нам нужно.       Тигнари медленно опустился на колено, разочарованно осматривая повреждения в полу, что остались, как только магические растения исчезли. Ему придётся оплатить ремонт дома, когда всё решится.       — Она явно из ума выжила, либо очень сильно верит в тебя, раз сделала это.       — Где Коллеи? Как себя чувствуешь? — не смотря на товарища, фенек встаёт и в несколько широких шагов преодолевает расстояние до окна, зациклив своё внимание на растении в горшке. И почему он только не решил проверить его сразу, как только заподозрил что-то неладное…       — Коллеи молодец, справилась очень быстро. Чувствую себя прекрасно. Не забывай, что я не человек, поэтому в моём случае иначе работает истощение… Что ты делаешь? — озадаченно оборвал себя Странник, следя за движениями лесного стража.       Тигнари мысленно проклял себя за то, что не подумал о печати, которая стоит здесь, ведь теперь он чувствовал, что цветок и правда не пахнет. Сайно специализируется на руинах, печатях и заклинаниях, а поэтому о такой возможности скрыть всё нужно было подумать в первую же очередь.       — Позже расскажу всё, — сосредоточив свой взор на цветке, фенек вспоминает руины, которые способны убрать любую иллюзию — Сайно лично обучил его этому, когда оба учились ещё в академии.       Сняв с рук перчатки, Тигнари берёт в руку кинжал, что ранее использовал клон. Кинжал принадлежал Сайно, он сразу узнал его по изгибу лезвия с тонкой гравировкой и искусной рукояти, обёрнутой в слепленный узор из золота. Этим своеобразным подарком наградили генерала в академии после успешного завершения очень сложного дела, в котором были замешаны более двадцати учёных. Фенек не знает в деталях, что именно там происходило, всегда предпочитая не углубляться в дела академии, да и его друг, в основном, никогда не пытался в обыденность выносить всё из работы, держа чёткую границу между всем этим.       В шкафу на кухне страж ранее заметил алкогольный напиток, зовущийся как огненная вода из Снежной, поэтому он направился за этой бутылкой. Несмотря на то, что Тигнари казался очень задумчивым, сосредоточенным и напряжённым, Странник отказывался стоять в стороне и молчать.       — Ты сейчас решил, что бухать подходящее время? — раздался вопрос, пока он следил за тем, как парень возвращается с бутылкой и с характерным хлопком пробки открывает её. Внюхиваясь в содержимое, Тигнари морщится и с отвращением отодвигает от себя, держит на расстоянии вытянутой руки.       — Ты бы лучше грёб ушами в камыши отсюда и не мешал своей пустой болтовнёй. А если, всё же, хочешь поприсутствовать, то сиди тихо и не мешай, Скара, — Странник яростно сверкнул глазами, сжимаясь от недовольства и наплывающей ярости, но возразить ему не дали — фенек продолжил, параллельно обливая лезвие и руку мутной прозрачной жидкостью. — И вообще, что за имя такое — Скара?       — Одно из моих старых имён из забытого прошлого — Скарамучча, но почему Гертруда зовёт меня им — мне неизвестно, — попытавшись взять себя в руки, Странник отвернулся, разглядывая антиквариат в чужом доме. Он делает успехи в контроле самого себя, стоит рассказать об этом Нахиде потом, ведь столько лет уже прошло, научился он многому, но эмоции всегда были сложным механизмом. — Я отрёкся от него давно, поэтому не смей и ты звать меня так. Ей тоже по лбу надо надавать, да вот только упёртая она, как коза.       — Насколько вы были близки? Вы хорошо друг друга знаете, и не похоже, чтобы вы были просто какими-то друзьями, или уж, как ты выразился, «дружба в одну сторону» тем более.       — Ты ревнуешь, что ли? Или огненная вода через нос даже торкает? — громкая усмешка Странника заставила Тигнари замереть на секунду и поджать губы. Ревнует ли он? Ещё недавно страж леса не был уверен, что именно его привлекает в лисе, так же не совсем понимал свои чувства. Да что уж говорить: он вовсе в них даже не разбирался. Сегодня всё решилось, и он с уверенностью дал себе возможность раскрыться, посмотреть на всё с другого ракурса, перебороть страх…       И уже сейчас испытывает что-то новое, неизвестное, и это самое чувство зовётся ревностью? Да, слова клона в сторону Странника неизвестно чем и как задели, потому что в них не было особой конкретики, что именно произошло между этими двумя. И всё же, Странник имел полное право не рассказывать ничего из своего прошлого, но почему-то тут же вспоминается, как Гертруда отдала предпочтение именно Страннику, а не ему, когда они впервые смогли связаться через Архонта. И, в основном, они всегда относительно тянулись друг к другу, даже в словах это слышалось.       Проблема раскрывается по-другому, разжигая другое чувство — страх. Память лисы вернулась, и теперь она изменилась — всё, как и предполагал фенек. И, вроде как, они успели поговорить нормально, девушка сама сказала, что её чувства всё ещё пылают, но почему-то ощущалось то, что лиса так же неровно дышит и к другому человеку, к тому, кто сейчас находится в этом же помещении вместе с ним. Было ли это накручиванием или же правдой, которую можно разглядеть в словах и действиях самой Гертруды?       — Слушай, я тебе, вроде, отвечал на этот вопрос…       — Ты уверен, что она не испытывала к тебе никогда никаких чувств? — пошёл сразу прямым вопросом, чтобы не тянуть время и нервы, что и без того натянуты как струны небесной лиры. Осталось исполнить какой-нибудь фингерстайл для полной картины на этих самых «струнах», и можно попрощаться с фенеком, как минимум, с его разумностью и адекватностью.       В помещении повисла тишина. Тигнари ждал ответа, внимательно наблюдая за Странником, тот лениво перевёл свой взгляд на фенека и нахмурил брови, показывая всё своё недовольство от подобного рода вопросов.       — Она Валука Шуна, на секунду. Неужели ты сам лично забыл о вашей природе моногамности?       — Ты знаешь, что обстоятельства могли сыграть плохую шутку с ней в этом плане. Она влюбилась в меня, когда ничего не помнила о своём прошлом. В том числе и о тебе.       — Что за вздор? — не выдержав, Странник повысил тон. Ни за что он не примет такой факт, как влюблённость в его сторону, да ещё и от самой лисы. — Гертруда воспитывалась как оружие, и ей не было времени думать об этом, не то чтобы влюбляться в кого-то. Тем более, моё отношение и действия к ней! Да кем надо быть и как сильно не уважать себя, чтобы влюбиться вот в это? — выставив руки в стороны и указав пальцами на себя, Странник грустно рассмеялся.       Никогда ранее он даже не задумывался о том, что такое может случиться. Сам парень не умеет любить, понял это давно. Любая привязанность к кому-либо — лишь попытка избежать одиночества. Никогда и никто не вызывал в нём никаких чувств, что описывают в любовных романах. И Странник даже понимал, почему это так — он кукла. Искусственно созданный, неспособный, как человек, в полной мере прочувствовать всю палитру для полноценного существования. Ведь именно чувства и эмоции являются красками, а жизнь — лишь белоснежный холст.       Тигнари не нашёлся в словах, потому что ему неизвестно, что именно было в общем прошлом этой пары, пока девушка жила в Снежной. Он принял решение закрыть тему и вернулся к цветку. Сделав лёгкий надрез на пальце, он отложил кинжал. Кровь проступила мгновенно, а поэтому на другой ладони фенек начал вырисовывать круг, в центре которого око, а над кругом коса.       — Ты хоть объясни, что ты делаешь? — Странник подошёл ближе, осматривая, как снаружи круга вырисовываются линии, поэтому на рунах стало очевидно ясно — это солнце, которое способно разглядеть всё, что невозможно увидеть невооружённым глазом.       — Цветы — всеобщая иллюзия. Чтобы её убрать, нужно использовать этот сигил, он создан из ведьминских рун, — поясняет фенек, и Странник лишь усмехается.       — А кровь свою используешь, чтобы выебнуться?       — О, Архонты, избавьте меня от него… — лицо стража приняло вид раздражённого и уставшего парня. Тигнари, конечно, терпеливый, всегда расскажет всё и объяснит, но именно сейчас не хотелось проводить никаких лекций, особенно когда перед ним стоит кто-то, кому больше пятисот лет. Разве активация рун не всеизвестный факт? — Заклинания я не помню, чтобы призвать энергию элементов, а поэтому на активацию сигила я использую свою жизненную энергию. Лучший проводник — это кровь. Иллюзия должна распасться уже сейчас.       Как и предположил страж леса, в этот же момент цветок осыпался в пыль, а горшок обрёл вид небольшого сундука, исписанного рунами, которые и выстраивали ранее иллюзию.       — На уши мне лапшу не вешай. У тебя глаз Бога Гертруды? — Тигнари с презрением посмотрел на товарища, после чего вздохнул и залез в карман за артефактом.       — Зачем вопросы задаёшь, если сам всё знаешь? — Странник не удивился, обнаружив глаз Бога в ином его виде, хотя Тигнари ожидал любой реакции, но никак не такого безразличия. Похоже, что Странник знает куда больше, чем кажется.       — Меня больше интересует, как ты узнал, что для ритуалов с использованием энергии красных песков необходима кровь? — взяв в руку стекло, он небрежно покрутил его, осматривая и озадаченно хмуря брови.       — Пока ты был на восстановлении, Гертруда использовала свою кровь для ритуала, а там и сам догадался, опираясь на факты из книг.       — Не делай так больше. Даже если теперь есть вероятность получить глаз Бога песков, я не уверен, что будет безопасно использовать их обычным смертным. Нет контракта с Селестией, поэтому гнозис неконтролируемый.       Тигнари вновь забрал магический артефакт и прибрал его в карман. Использовать элементы песков сейчас пришлось, потому что просто обычного дендро бы не хватило. Но сам глаз Бога сейчас ждёт своего единственного нового хозяина — Сайно.       Так, стоп… Что там Странник сказал про контракт и гнозис?       — Не значит ли это, что глаза не управляются Селестией? Возможно, что сама Гертруда управляет своим элементом и артефактами?       Странник поднял брови вверх, изумлённо смотря на фенека, после чего пшикнул, сдерживая смех.       — Нет, конечно. Работает это не так всё просто, а то, что поможет нам создать независимые глаза Бога, лежит же ведь в этой шкатулке?