I spilled this blood for you

      21 сентября, 1977       Первые учебные недели прошли относительно спокойно, но рутина убивала: уроки сменялись один за другим, и ни на одном из них новой информации девушка не получала — она уже все это знала наизусть — в один момент даже захотелось начать писать мемуары прямо на парте: вдруг потомкам пригодится история бедной девчушки, что неожиданно оказалась в другом мире, и они будут разгадывать ее каракули, как археологи — наскальные рисунки дикарей. Были во всезнании, конечно, и плюсы: Деметра так часто отвечала на уроках, что лишь за последнюю неделю смогла заработать более девяноста очков для Слизерина, чем вызывала косые взгляды других факультетов и довольные — от своего.       Друзей девушка еще не успела завести, единственной, кто совершал усилия для того, чтобы действительно провести с ней время, была Изида Селвин — с Регулусом они не виделись с того дня. Белокурая красавица звала ее на пикники, где без устали болтала о родителях и новых нарядах, что подарил ей добрейший папенька. По правде говоря, Изида не была плохим вариантом на место школьной подружки, в чем-то они с Деми даже сходились по темпераментам — аристократка обожала сплетничать по мелочам, а Ридж была и не прочь узнать любую информацию о других студентах. Селвин всегда так завороженно и воодушевленно выглядела, делясь новым слухом про чью-то чистокровную помолвку и хлопая от радости в свои аккуратные ладошки, что Деми даже становилось интересно.       В какой-то мере это были замечательные симбиозные отношения: яркая и статная леди Селвин нашла себе диковинную игрушку ниже себя по статусу в лице молчаливой Деметры. Ридж не уступала аристократке по красоте, однако одного факта ее нечистой крови было достаточно, чтобы занять безопасное место рядом — она была хороша, но недостаточно, чтобы затмить Изиду. Обеих устраивал подобный расклад.       Много времени Деми проводила и за наблюдениями над другими студентами, особенно ее интересовала группа Мародеров, включая Римуса. Не то что бы она заведомо обожала деда, но все-таки было любопытно посмотреть на своих предков, особенно, когда в своей реальности она никогда с ними не пересекалась.       Ридж не надеялась на то, что дед будет безмерно выдающейся фигурой или покорителем чужих сердец — ликантропия — дело серьезное, и было понятно, как она может на человека повлиять — но она также не ожидала, что разочаруется. За все недели, что девушка украдкой подглядывала за Люпином, она не увидела ничего, что заставило бы ее уважать юношу: в их компании костяком держались только Поттер и Блэк, было ощущение, что именно они друзья, а Римус с Питером — лишь сообщники, последователи. Привыкшая в последние годы к стойкости и выдержке Ридж не могла принять, что с друзьями можно было забыть обо всем, вверив им бразды правления — даже с Азурой она не давала слабины, предпочитая замалкивать проблемы, чтобы всегда оставаться крепкой стеной и опорой для подруги. Глядя на робкость и отсутствие отпора со стороны Римуса даже тогда, когда Поттер и Блэк перегибали палку, девушка пристыженно заключала, что ее дедушка — тюфяк.       Это расстраивало. Деми и так страдала от проблем с самооценкой, ведь по сравнению с другими волшебниками, ее семья не могла чем-то отличиться. Наставница в глазах девушки была иконой, дети Поттеров родились с априори сильными генами: Джинни и Гарри были выдающимися волшебниками. Кем были Люпины? По сути, никем. Отец обычный Мракоборец, сидящий на перерывах в офисе, попивая кофе, дед — профессор без гроша в кармане. Оба умелые маги, но есть ли в этом толк, если их таланты пропали даром? Римус, конечно, посмертно считался героем войны, но помимо лично знавших его людей никто бы про него не вспомнил. И если раньше существовал хотя бы проблеск надежды, что дед будет кем-то стоящим, сейчас эта иллюзия быстро развеялась. Даже чистокровной матерью Деми гордиться не могла: эта женщина за свою жизнь ничего полезного не сделала. Имея столь древнюю и сильную родословную, Саванна обесценила свое наследие, покинув семью. Сейчас она, наверное, кололась героином с очередным ухажером в гримерке перед концертом в дешевом грязном пабе.       Именно поэтому Деми всегда стремилась так упорно учиться — она не смогла бы пережить, если бы кто-то был лучше нее. Если родные не могли похвастаться исключительностью, эту ответственность должна была взять на себя она: вытоптать собственную дорожку, стать кем-то значимым, чтобы ее навыки признали, и тогда, возможно, она тоже наконец сможет принять себя.       Деметре было важно видеть силу, какие-то достижения, чтобы всерьез воспринять человека, она была строга не только к себе, но и к другим. И в то же время она жутко завидовала, когда видела чужие успехи, и изводила себя на тренировках и занятиях с Гермионой, чтобы не отставать. Джеймс был асом во всем, будь то спорт или учеба, Альбус — богоподобным зельеваром, Роза — проворной шпионкой, что отлично разбиралась в травах и использовала свои навыки для поставки Ордену провианта. Деми же приходилось вырывать все зубами. Она была прирожденным воином: бои давались ей легко, искусство скрытности и уловок схватывала на лету, Чары тоже вполне умело использовала — но в той же Трансфигурации или Травологии попадала впросак, она могла час читать один и тот же абзац и все равно не запомнить, чем зубастая герань внешне отличается от клещевины. Из-за этого девушка обесценивала те способности, что у нее были, гонясь за совершенством — если она не сможет быть идеальной во всем, кто вообще ее тогда признает?       Отчасти именно поэтому Деми так хорошо поладила с Азурой — ей она, по крайней мере, не завидовала. У Скамандер каких-то выдающихся талантов не было, да и тетя Луна, при всем уважении, на фоне Золотого Трио терялась, как и Тедди. Так ли это было цинично и эгоистично со стороны Деметры? Возможно, она действительно была ужасной подругой, но с собой поделать ничего не могла.       Несмотря на резко появившуюся неприязнь, Деми все же не могла оставить Римуса: отец всегда учил ее, что семья, будь то кровная или духовная, это главное, что может быть в жизни волшебника. К тому же не стоило шести флаконам Волчьего противоядия пропадать даром из-за банальности личных чувств.       Блэк за все это время решительных действий не предпринимал: ни оскорблений, ни прямой конфронтации пока что не случилось. Однако Ридж все еще было некомфортно: каждый раз, когда она оказывалась в пределах пяти метров близости к нему, тот впивался в нее взглядом, как голодный вампир клыками в шею манящей жертвы. Иногда появлялось ощущение, что у нее завелся преследователь: Деметра специально проверила, как он смотрел на других слизеринцев — будущих Пожирателей, и к своему неудовольствию поняла, что даже за ними он так враждебно и пристально не наблюдал. Она бы не удивилась, если бы узнала, что тот без остановки проверял ее местоположение на карте Мародеров. Причин такого помешательства на собственной персоне девушка не понимала и знать не хотела. По ее мнению, этот идиот мог ее и за цвет колготок возненавидеть — это же потомок Блэков, даже Мерлин не знал, что у них на уме.       Проверив висевший в кабинете Астрономии календарь лунного цикла, Деми, к своему сожалению, поняла, что наступила пора навестить своего деда — полнолуние было совсем скоро, всего через пару дней. Безусловно, она могла и раньше отдать Римусу Волчье противоядие, но все тянула, как могла. Хоть и жаловалась на скуку, но на подкорке сознания понимала: рутина — ее спасательный круг, и когда Деметра наконец сделает первый шаг, карточный домик спокойствия в ее жизни пойдет прахом. Очевидно, что когда она лишь столкнется с Люпином, начнется новая пора — более тяжелая, запутанная.       Изначально осложняющим фактором для встречи была карта Мародеров. Этот кусок пергамента мог непоправимо разрушить ее конспирацию, ведь всегда показывал настоящие имена людей — Деми отлично помнила рассказ дяди Гарри про то, как он неожиданно обнаружил самозванца Барти Крауча младшего в облике Аластора Муди еще до того, как этот факт стал известен общественности. Несложно было понять, что как только она войдет в контакт с кем-либо из Мародеров, появится внимание к ее персоне и они смогут додуматься поискать ее с помощью карты. Единственным выходом было либо украсть пергамент, либо зачаровать: девушка склонялась к последнему варианту. Благо она позаботилась об этом еще в ранние дни учебы.       В первый же день убедившись, что компания четырех парней действительно являлась теми самыми Мародерами, Деми продумала алгоритм действий по захвату ценного объекта. Она догадывалась, что главным носителем был Поттер, как негласный лидер группы, поэтому на следующий день дождалась, пока тот попрощается с друзьями и пойдет на тренировку по квиддичу, и тихонько проникла в раздевалку. Вещи Джеймса были прямо на виду — Деми благодарила Мерлина за неряшливость парней в подростковые годы — и лежали на скамье посередине комнаты. Аккуратно, чтобы не задеть лишнего, она достала карту.       — Торжественно клянусь, что замышляю шалость, и только шалость.       Деметра пробежалась взглядом по движущимся надписям, чтобы убедиться, что никто ее не потревожит. Найдя свое имя, она поднесла к нему палочку и прошептала:       — Абскондере веритатем, — и чернила ее фамилии стали размываться, образуя совершенно новую — Ридж.       Девушка облегченно выдохнула. Больше удачу она испытывать не хотела, потому осторожно вложила пергамент обратно в сумку и выскользнула из раздевалок. Теперь ее идентичность была в безопасности.       Так как все угрозы были давно нивелированы и причин ждать не оставалось, девушка решилась сбросить груз со своих плеч и перейти к действиям.       В последние пару дней она тщательно отслеживала личный распорядок Римуса, чтобы застать его одного, и как всегда справилась на отлично — недаром ее считали ценнейшей партизанкой в Ордене.       Дописывая на высоком подоконнике окна восточного коридора домашнюю работу по Астрономии на неделю вперед, Деметра заметила приближающегося Римуса — все шло именно так, как она планировала. По сравнению с предыдущими днями юноша выглядел намного более уставшим и нервным — это проявлялось в вечном потирании запястий и зашуганности — и шел, не замечая никого.       Рассчитав момент, когда тот будет проходить прямо под ее окном, Деми кошкой спрыгнула вниз, застав парня врасплох — он аж вздрогнул — и вальяжно приблизилась.       — Римус Люпин? — уточнила она так угрюмо, будто не зелья собиралась передавать, а долги пришла выбивать.       Молодой человек напрягся: не знал, чего ожидать.       — Да, — он будто бы спрашивал, а не соглашался.       Девушка молча кивнула и вытянула кулек, почти впихивая его в руки парню. Не дожидаясь, пока тот начнет задавать вопросы, развернулась.       — До скорого, — и ушла, будто ее здесь и не было вовсе.       Римус ошарашенно стоял посреди коридора еще минуту. Он опаздывал на Чары, но сейчас это казалось не таким уж важным. С резвым любопытством он развязал кулек, и сердце ушло в пятки, а тело прошиб холодный пот — он не мог не узнать цвет и текстуру единственного и столь труднодоступного зелья в мире, способного хоть как-то облегчить его муки. Вопросов и подозрений было море, но времени на раздумья не было: он не собирался упускать шанс хотя бы на секунду избежать болезненных ощущений превращения в оборотня, даже если эта возможность была предоставлена той, кому он никак не мог доверять. Точно так же быстро укутав колбы обратно в платок, он небрежно спрятал кулечек в глубинах сумки и тревожно начал оборачиваться — убедиться, что никто этого не видел.

***

      Вечером, когда Мародеры валялись на своих кроватях, Поттер лежа потянулся и серьезно произнес:       — Совсем скоро полная луна. Все готовы?       Люпин резко вытянулся. Кусая в нерешительности губу, все же выпалил:       — Парни, лишать себя сна не понадобится еще какое-то время, я бы даже сказал, довольно долго, — достал он из-под кровати кулек, открывая вид на шесть склянок с зельем.       Джеймс аж подпрыгнул на месте, издав непонятный звук — то ли крякнул, то ли крикнул. Выпучив глаза, он пальцем показывал на сверток, то открывая, то закрывая рот, не зная, что и сказать.       — Это то, о чем я думаю? Откуда ты это достал? — наконец воскликнул он.       — Мне сегодня их передала новенькая.       До того момента молчавший Блэк вскочил с кровати и схватил Римуса за грудки.       — Лунатик, ты совсем спятил? Якшаешься со змеями? Ты вообще можешь себе представить, что она могла туда подлить? — почти что орал Сириус. Он выглядел, как бык на родео — гневные красные глаза еще немного, и вылезли бы из орбит.       Он выхватил склянки и откупорил их, начав нюхать каждую на предмет токсинов.       Люпин остановил друга, обозленно отобрав бутылочки, с трепетом поставил их обратно.       — Бродяга, я, по-твоему, конченный идиот? Я уже успел их проверить — это действительно Волчье противоядие. Кому, как не мне, знать, — ощетинился он.       Поттер постарался разрядить обстановку.       — Хорошо, но откуда Ридж знает про ликантропию? Бродяга прав, все же это слизеринцы, от них неизвестно, что можно ожидать.       Римус опустил взгляд в пол. Плохой идеей было говорить друзьям правду.       — Мне и самому интересно. Но лишаться такого шанса я не готов! — взмолился он, глядя на злого Блэка и хмурого Поттера. Те, конечно, были его лучшими товарищами, но никто из них не понимал, каково ему было всю свою жизнь и как счастлив он был сейчас, получив полугодовой запас спасительной амброзии. — Может, она вообще и не знала, что в свертке, и ее всего лишь попросили передать.       — Еще лучше! Теперь у нас появляется еще угроза того, что неизвестные слизеринцы прознали про твое состояние и будут нас шантажировать — кто еще мог ей передать бутылки? Она кроме змей ни с кем не общается, — вклинился Питер, получив одобрительные взгляды Поттера и Блэка.       Люпин разочарованно выдохнул.       — Как скажете. Я надеялся, что в вас хватит мудрости, чтобы хоть на мгновение порадоваться за меня. Я приму зелье, несмотря ни на что. Извини, Бродяга, в этом месяце без привычных развлечений на полную луну, — он дернул губой, припоминая другу прошлые слова.       Римус расстроенно закрыл полог и отвернулся к окну, обозначая, что разговаривать больше не намерен. Джеймс сочувственно оглядел друзей: возможно, они действительно слишком надавили на Лунатика. Но ведь они волновались за него! Новенькая была для них закрытой книгой, Мародеры не могли предугадать, на чьей стороне она будет.       Блэк только фыркнул.       — Не смотри на меня так, Сохатый. Разберусь, — он тоже лег и, нахмурившись, смотрел в потолок. Разговор был окончен.

***

      Следующим же утром Сириус сорвался искать новенькую, что было до упомрачения просто — с первыми лучами солнца он осторожно изъял карту Мародеров из-под тумбочки Джеймса. Та показывала, что Ридж была одна на вершине Астрономической башни. Что она там делала в такую рань, было загадкой — может, тайно переговаривалась с самим Волдемортом, ему было лень строить теории.       Забежав на самый верх, юноша увидел ее, своего нового врага. Она стояла, облокотившись спиной на перила башни, и курила тонкие французские сигареты в своем вельветовом черном платье так изящно, будто ее снимали для нуарного детектива, где главная героиня убивает своего мужа и пытается очаровать следователя, чтобы замести следы. Хитрая и скользкая — вот какой Деметра казалась Блэку.       Заметив незваного гостя, девушка лишь пусто оглядела его с ног до головы и отвернулась. Не церемонясь, он одернул ее руку.       — Кто подослал тебя? Ты знаешь, что было в свертке? — зарычал Сириус.       Деметра лишь брезгливо посмотрела на его ладонь, сжимающую ее запястье, и выдернула руку.       — Как странно. Я ожидала, что чистокровных учат приветствовать собеседника, — она скучающе выпустила из уст дым, чем еще больше разозлила Блэка.       — С Пожирателями любезничать не собираюсь, — съязвил он. — Быстро рассказывай, откуда ты знаешь про Римуса и какой твой мотив, или я выпытаю сам, — Сириус достал палочку.       Она прикрыла рот рукой, и брюнет уже подумал, что довел ее до слез, как услышал тихий смех. Эта змея нагло издевалась над ним и всего лишь пыталась сдержать злую усмешку?       — Убери эту пукалку от моего лица, — вдруг угрожающе прошипела она. — Не зазнавайся, Блэк. Пока ты будешь вспоминать атакующие заклинания, я три раза тебя положить успею. Я тебе ничего объяснять не обязана, или что же ты, за бойфренда переживаешь? — оскалилась девушка. — Не волнуйся, он не мой типаж.       Блэк взрывался. В его груди извергался вулкан, лава ненависти застилала разум: хотелось сбросить эту суку прямо с башни. Как она вообще смела недооценивать его? Он был одним из лучших дуэлянтов на курсе!       — Откуда ты знаешь про Римуса? — процедил он. Сдаваться не было в его характере.       Деметра закатила глаза.       — И у стен есть уши. С допросом покончено? Начинает холодать, — она презрительно осмотрела юношу в последний раз и заторопилась внутрь, не давая шанса себя остановить.       Это было просто невыносимо. Блэк чувствовал себя идиотом: он потратил время впустую и не узнал ничего нового. Его только утешала мысль, что он, по крайней мере, определился в своем отношении к новенькой — он ее точно терпеть не мог. Нужно срочно привести себя в порядок.

***

      Торопливо возвращаясь в гостиную Слизерина, Деми сокрушалась: сегодня был относительно свободный для нее день, единственный урок начинался ближе к вечеру, и ей всего лишь хотелось расслабиться, вкушая едкий дым дорогих мятных сигарет и глядя на впечатляющие просторы квиддичного поля. Вот надо было Блэку нарушить ее покой с самого утра. У нее и так было скверное настроение, а теперь ее раздражение достигло предела: казалось, что одно лишнее слово, и она начнет истекать пеной бешенства. Она не могла в таком состоянии вернуться в гостиную — Изида бы точно начала задавать вопросы, а становиться убийцей в состоянии аффекта Ридж пока не хотелось. Деми присела на деревянную скамью у Большого Зала и закрыла глаза. Она пыталась медитировать, но самостоятельный мозг продолжал прокручивать недавние события.       И все-таки вся эта ситуация была до жути несерьезной: все это время Блэк действительно ненавидел девушку только из-за ее факультета, ведь по его мнению, на Слизерине могли учиться только чистокровные фанатики и Пожиратели. Насколько же это было нелогично, Деми совсем недавно появилась в Хогвартсе, за несколько недель никто бы не смог ее завербовать в армию Волдеморта. Более того, судить ее за факультетскую принадлежность было даже лицемерно. Сириус так яро выступал против идеологии чистоты крови и при этом гнобил никак не провинившуюся Деметру за фактор, который она не выбирала.       Самым смешным элементом были, конечно, Блэковские попытки угрожать. Во время войны Ридж не раз доводилось вступать как в магические, так и рукопашные бои, видеть оторванные конечности и корчащихся от кислоты Орденовских тоже не было редким явлением. Имея такой опыт за плечами, видеть наставленную на свою грудь палочку от Сириуса, который максимум с парнями в школе дрался, было нелепо.       Чьи-то руки опустились ей на плечи, и неизвестный наклонился к ней сзади, шепча:       — Плохое настроение?       Похоже, ее недовольная гримаса была недостаточно замаскированной. Деми резко открыла глаза и обернулась.       — Регулус, — она замялась. — Рада тебя видеть вновь. Ты прав, утро выдалось не лучшим.       Юноша обошел скамью и сел рядом.       — Какое чудное совпадение, я тоже чувствую себя паршиво. Доверишься ли ты мне и позволишь проводить тебя в одно место, где можно побыть угрюмыми вместе? — устало, но с шаловливым огоньком в глазах спросил он.       Регулус сейчас выглядел настолько заговорщически, что виднелось даже некая доля безумия. Не то что бы это было удивительным, конечно: он все еще был Блэком, несмотря на чуткость, мания текла у него в крови. Деметра дважды не думала: она настолько хотела отвлечься, что почти была готова хоть дорожку кокаина носом втянуть.       Младший Блэк осторожно взял Деми за руку и побежал в сторону заброшенных кабинетов рядом с подземельями.       — Будет плохо, если мы попадемся Слагхорну, — он засмеялся.       Он завел девушку в полупустой учебный класс, где из мебели стояло лишь две парты без стульев и патефон. По всему кабинету виднелись предусмотрительно зажженные летающие свечи, а на парте стояли фрукты и бутылка белого вина, на полу был расстелен мягкий шерстяной плед.       Деметра удивленно посмотрела на юношу.       — Регулус, ты все это приготовил для меня?       Тот робко отвел взгляд.       — Теплые отношения с домовиками имеют свои плюсы, — он отмахнулся. — Признаться, я тосковал по нашему прошлому разговору. Я бы хотел предложить стать товарищами. Так ли это странно, Деметра? — он положил одну руку на грудь, а другую вытянул к ней, запястье виднелось сквозь запахнутые запонками рукава. Было в этом жесте что-то сырое, живое, что выдавало искренность в предусмотрительно отрепетированном образе.       — Регулус, ты организовал это пиршество просто ради того, чтобы предложить мне подружиться с тобой?       Блэк выглядел растерянным.       — Разве не так поступают все? — он недоумевал.       Деми почти искренне улыбнулась.       — Да, но только в чистокровных кругах. В других ситуациях дружба между людьми зарождается естественно, без церемоний или формальностей, — она заметила загнанный взгляд младшего и поспешила успокоить его. — Не волнуйся, я лишь говорю на будущее. Я согласна стать твоей подругой.       За выражением лица Блэка забавно наблюдать: он был абсолютно не осведомленным, когда дело касалось обычных людей. Оказывается, аристократы настолько привыкли к строгому этикету, что испытывали сложности в том, чтобы заводить любые тесные связи помимо сотрудничества или деловых союзов вне чистокровного окружения.       Услышав согласие, юноша удовлетворенно расправил плечи и выпрямился.       — Тогда предлагаю приступить к трапезе, — он указал на лежащий на полу плед.       Изысканный вкус Блэка проскальзывал в каждой детали. Винтажные бокалы с витиеватыми узорами на ножках, без сомнения, дорого стоили, а принесенные домовиками фрукты были редким гостем в Большом Зале. Вино было отдельной темой: Ридж была невеждой в его сортах и видах, но даже она понимала, что подобные бутылки вряд ли продавались в обычных магазинах.       Опьянели они быстро. После первого бокала диалог уже лился рекой, и затуманенным сознанием Деми отметила, что даже те самые огневиски на четвертом курсе не оказывали настолько сильный эффект. Жаловаться, конечно, было не на что: легкость и воздушность в голове позволяли наконец сбросить накопленное за месяц напряжение и довериться неожиданно обретенному союзнику.       Регулус уже потерял счет их ремаркам, они с Деметрой обсудили столько тем, что можно было начинать книгу. Давно он себя не чувствовал так беззаботно: все же он не ошибся, заприметив новенькую. К сожалению, она не была аристократкой, но с ней юноша хотя бы мог приспустить приевшуюся маску отточенной вежливости — для Ридж он был чистым листом, она, в отличие от других, не успела привыкнуть к его статусу и не ожидала от него безупречности. Было освежающе чувствовать себя не чьим-то потенциальным женихом и будущим лордом, а обычным молодым человеком.       Он встал, немного пошатываясь на непослушных ногах, и подошел к патефону, позволяя тягучей мелодии заполнить весь кабинет. Галантно протянул девушке руку, помогая подняться.       — Соизволите ли вы потанцевать со мной, миледи?       Расслабленная Деметра вложила свою ладонь в его.       — Непременно, милорд, — и оба стали глупо хихикать.       Они вальсировали по комнате, будто находились на светском балу — демонстративно, выразительно.       — Не говори только об этом никому: маггловская классическая музыка — мое тайное наслаждение. Родители, конечно, почитают Бетховена, но совсем не жалуют Моцарта, ведь он маггл, — Регулус приложил палец к губам, будто делясь сокровенным секретом.       — Подожди, Бетховен был магом? — Деми раскрыла в удивлении рот. В 2036 году классика была почти забытым явлением, девушка была с ней знакома только благодаря музыкальному вкусу мастера Малфоя.       — Конечно! Как же ты думала, Бетховен создает музыку, будучи глухим? Он давно использовал магию, чтобы писать мелодии и чувствовать ноты пальцами.       Композиция закончилась, Деметра и Регулус наконец присели на плед, изможденные до смерти. Тяжело было так резвиться, когда вино делало все тело ватным.       — Регулус, это было замечательно. Никогда бы не подумала, что классика принесет мне такое облегчение, — Деми восстанавливала координацию. — При всем уважении, моя полукровная натура чаще предпочитает нечто более современное.       Молодой человек улыбнулся.       — Всегда рад помочь леди придти в себя. Благодарю за столь веселый день.       Поняв, что совсем скоро им обоим придется бежать по делам, Регулус призвал домовиков, чтобы те убрали последствия их с Деметрой встречи. Друзья распрощались.       И Блэк, и Ридж бежали в нужные кабинеты с раскрасневшимися от вина лицами и беззаботно растянутыми губами: чего-то конкретно веселого у них на уме не было, но убирать эту глупую ухмылочку очень уж не хотелось. Любой адекватный преподаватель сразу бы понял, чем за час до урока занимались студенты, а потому нужно было срочно хотя бы умыться и подышать воздухом. Регулус, как чопорный аристократ, и Деми, как ученица, которой еще нужно было нарабатывать хорошую репутацию, не могли позволить, чтобы об их шалости с выпивкой с утра пораньше кто-либо узнал.