Змий и Роза

В лучшем случае это было немилосердно, в худшем — откровенно безнравственно, но Азирафаэль не мог отделаться от мысли, что все было бы гораздо лучше, если бы Гавриил на самом деле заблудился в лесу. Да, это означало, что Михаил стала бы главой семьи, но в некотором роде с ней было легче иметь дело, даже если она иногда приводила его в ужас. Как бы то ни было, Гавриил был здесь, в слишком маленьком домике, с опозданием на два дня, и с него жутко капало, пока он нервно расхаживал взад-вперед, неистово оплакивая потерю двух кораблей и необъяснимую неспособность третьего прибыть в порт. Он то и дело перескакивал от одной детали к другой, поспешно обвиняя капитанов (всех из которых нанял сам), и к тому времени, когда разговор перешел к замку в лесу, Азирафаэль перестал слушать. Он незаметно вернулся к книге, аккуратно засунутой под стол так, чтобы ее не было видно. У него ушли недели на то, чтобы заполучить этот экземпляр, и он стоил таких денег, которых у него на самом деле не было. Всегда было любопытно, прибудет ли вообще посылка, бережно завернутая в коричневую бумагу. Кто знал, как долго ему придется наслаждаться книгой, прежде чем с ней что-нибудь случится? С его книгами вечно что-нибудь случалось. Удивительно, как в доме, забитом вещами целой семьи, именно на книги Азирафаэля всегда проливались кувшины с водой, или их случайно выбрасывали из окон в глубокую засасывающую грязь, или — в одном памятном и особо маловероятном случае — катапультировали прямо в открытый огонь, предположительно, без свидетелей. Ему потребовалось мгновение, чтобы осознать, что Гавриил произнес его имя. Паникуя, он тут же оторвал взгляд от страницы. Все уставились прямо на него. Уриэль ухмылялся. О боже. — В чём дело, Гавриил? — попытался он, вопреки всему надеясь, что тот принял его рассеянность за огорчение из-за ужасной истории несправедливости, разворачивающейся перед ним. — Ну вот, видите? — бросил Гавриил остальным. Михаил нахмурилась также взволнованно, как она хмурилась, когда кто-то из других предлагал что-то неприятное, но она понимала, что это все равно самый практичный вариант. Уриэль открыто ухмылялся. О боже, о господи. — Мы можем предложить его. — Прости? — Азирафаэль крепко сжал свою книгу, будто она могло защитить его от того, что Гавриил планировал сделать с ним на этот раз. — Предложить меня? Кому?  — Ох, даже не знаю, как насчет того, чтобы внести какой-либо вклад в семью? — отрезал Гавриил. — Ничего страшного не случится, если тебя здесь не будет. — Здесь... не будет? — Азирафаэль посмотрел на всех троих. — Что?  — В любом случае, как будто бы ты здесь большую часть времени. Ты всегда где-нибудь ещё, —  сказала Михаил. Она дернула стол на себя, заставляя Азирафаэля схватиться на книгу, чуть не роняя ее на пол. Уриэль хихикнул. — Возможно, ты прав, Гавриил. Тем не менее, ты не обязан соблюдать условия сделки. Не думаю, что Змий может тебе что-то сделать.  Азирафаэль начинал серьезно сожалеть о том, что перестал слушать предыдущий разговор. — Змий? — слабым эхом отозвался он. — О, ради всего святого, Азирафаэль, ты что, совсем не слушал? — Гавриил перегнулся через стол, вырывая из рук книгу. — Что это вообще за чушь? «Сквозь залитую лунным светом пустошь» — очередной мусорный романчик, на которые ты упорно тратишь деньги? — Это не мусор, — запротестовал Азирафаэль, хотя он уже вступал в этот спор с Гавриилом и проигрывал его больше раз, чем мог сосчитать, — в самом деле, он затрагивает концепт одиночества в весьма поэтичной манере. — Очаровательно, — сказал Уриэль, плохо имитируя его голос, заливаясь смехом. Этот смех нельзя было назвать слишком приятным. Смех никогда не был приятным, если смеялись над Азирафаэлем. — Говорю тебе, просто сделай это. Отдай его Змию. Его, вероятно, все равно вышвырнут через неделю, когда до этого идиота дойдет, насколько он бесполезен. — Какому Змию? — требовательно отозвался Азирафаэль, стараясь не смотреть на то, как Гавриил переворачивает страницы книги грубыми пальцами. — Почему мы говорим о каком-то Змие? — Змий из замка посреди леса, — ответил Гавриил тоном, подразумевающим, что это всё объясняло. Это ничего не объясняло. — Ладно, — отчаянно признался Азирафаэль, — я не слушал, извини. Ты просто... ты говорил о грузовой декларации пропавших кораблей, и я... мои мысли блуждали... — Твои мысли никогда не перестают блуждать!  Гавриил мстительно схватил книгу, и на какой-то ужасный миг Азирафаэлю показалось, что она вот-вот нырнет лебедем в огонь. Вместо этого Гавриил вслепую швырнул ее через плечо. Видеть, как она обложкой приземляется вниз на грязный пол, а страницы сгибаются во все стороны, было почти так же неприятно, как видеть, как она горит. Азирафаэль прикусил губу и уставился на деревянную столешницу. Он начистил ее только вчера, но каким-то образом Уриэль уже снова покрыл его пятнами краски, работая над новой партией образцов шелка. — Скорее всего, ты не раз слышал историю о заколдованном замке, — хмуро продолжил Гавриил, — даже если ты невероятно рассеянный. — Ну... да... Конечно, Азирафаэль знал эту историю. Глубоко в лесу стоял заколдованный замок, которым правил таинственный хозяин. Найти дорогу, ведущую туда, можно только если ты заблудился, и лучше надеяться, что ты не заблудишься, потому что замок предъявлял права на тех, кто входил внутрь. Азирафаэль никогда не придавал этому особого значения. В наши дни вокруг было не так уж много настоящих чар, и, кроме того, он всегда размышлял так: если ты не можешь покинуть замок, однажды оказавшись внутри, то кто распространяет эти слухи?  (Азирафаэль любил романы, сказки, песни и стихи, но у него все же было обостренное чувство логики. Иногда ему казалось, что это и было истинной причиной, по которой его не любили братья и сестры. Он как-то указал на огромное количество недостатков в их грандиозных планах по увеличению семейного состояния. С другой стороны, он не мог поспорить — у них в запасе было предостаточно вариантов, заставляющих Азирафаэля сделать то, что им нужно.) — Так, ты говоришь... это правда?  — Да, Азирафаэль, это именно то, что я говорил последние полчаса, — отрезал Габриэль. — Чертова лошадь испугалась и убежала!  — Сапфо? Обычно она такая спокойная... С ней всё в порядке? — С ней... с лошадью... понятия не имею, как там лошадь — с тех пор, как она бросила меня посреди леса, а за мной гналась стая волков, я больше ее не видел! — Хочешь сказать, что потерял ее? — Азирафаэль был в ужасе. Сапфо всегда была его любимицей. Иногда она позволяла ему прятаться в своем загоне, когда ему хотелось почитать без посторонних, и она очень редко пыталась съесть его книги. — О нет!  Гавриил возвел глаза к небу, словно молясь о силе, хотя Азирафаэль был совершенно уверен, что он ни дня в своей жизни не молился ни перед чем, кроме алтаря своих собственных амбиций. — Да забудь ты об этой лошади! — процедил он сквозь зубы. — Лошадь не имеет значения. Имеет значение лишь то, что я оказался у ворот замка, и это точно реальное место, и оно определенно проклято.  Азирафаэль, разумеется, не собирался забывать о лошади, но пока позволил себе не думать о ней, горячо надеясь, что бедную Сапфо не съели волки. (Волки? В лесу? Он никогда об этом не слышал. Климат здесь неподходящий для обитания волков, и, конечно, овцеводы бы дали знать, если что...) — Тогда как тебе удалось сбежать? — спросил Азирафаэль, соображая, что Гавриил ужасно хотел, чтобы ему задали этот вопрос. — Я думал, это невозможно. — Так получилось, что я очень хитрый, — гордо ответил он, — я перехитрил Змия и ему пришлось меня отпустить! Михаил не закатила глаза, потому что Михаил никогда открыто не проявляла неуважения к Гавриилу, но Азирафаэль уловил легкое подергивание, означавшее, что она очень бы этого хотела. — Ты всё говоришь об этом Змие... — Это чудовище, которое охраняет замок, — объяснил Гавриил, — огромное, уродливое животное, длиннее этого стола — длиннее всей этой комнаты! Черное и красное, со злыми желтыми глазами, отвратительная отравляющая тварь! Ядовитая, а не отравляющая — подумал Азирафаэль, но не ничего сказал. Ему весьма импонировали змеи, но у Гавриила с ними была связана неудачная детская история, когда одна заползла за ним в уборную. Он так и не смог оправиться от пережитого ужаса.  — И оно умеет разговаривать! — закончил Гавриил с торжествующим ужасом. — Поэтому-то я с ним договорился. Ощущение пронзающего холода медленно расползлось по нижней части живота Азирафаэля. Он начинал догадываться о положении вещей, и ему это совсем не нравилось, учитывая то, что Гавриил был заведомо печально известным переговорщиком. — Я сказал ему, что он должен отпустить меня, потому что без меня вы все померли бы с голоду. У Михаил снова задергался глаз. Азирафаэлю пришлось приложить усилия, чтобы сохранить нейтральное выражение лица. Может, Гавриил и думал о доходах семьи, но именно Азирафаэль готовил еду. Он не был уверен, знает ли Гавриил, как сварить яйцо. —  Надавил на жалость, вызвал у него сочувствие.  (Сочувствие? От гигантского злого чудовища? Азирафаэль начал задаваться вопросом, не был ли весь рассказ плодом воображения Гавриила. Может, он просто заснул в заброшенной лачуге и неприятным образом наткнулся на травяного ужа?) — В любом случае, короче говоря, он согласился отпустить меня при условии, что я отправлю кого-нибудь взамен. И мы все тут голосуем за то, чтобы пошёл ты.  Гавриил поднял обе руки и указал на Азирафаэля, будто вручал приз. Азирафаэль уставился на него в ответ, слишком ошарашенный даже для того, чтобы как следует расстроиться. — Гавриил, — осторожно начал он, — ты уверен, что не... ударился головой или что-то в этом роде? Просто, видишь ли... Гавриил поднял палец, развернулся и начал рыться в дорожной сумке, брошенной у его ног. Он вытащил что-то, блеснувшее бархатисто-красным в свете лампы, а затем положил на стол: это была одинокая, практически идеальная роза на длинном стебле. — Вот, — сказал он. Азирафаэль моргнул, глядя на цветок. Было не совсем подходящее время года для роз, но в наши дни некоторые богачи обзаводились теплицами. — Это символ. Змий сказал отдать это тому, кого я отправлю взамен, и он в безопасности доберется до замка.  — Ты не можешь серьезно иметь это в виду! — заявил он наконец. — Ты ведь не ожидаешь, что я... — Я могу, и я действительно ожидаю, что ты выполнишь свой долг перед семьей, — внезапно холодно и строго выдал Гавриил. — Кажется, не ты здесь всем заправляешь. С таким же успехом ты мог бы заняться чем-нибудь полезным.  Было что-то в его тоне, что-то в его лице, что заставило Азирафаэля пересмотреть его историю. Что-то, похожее на настоящий страх, затравленный взгляд человека, заключившего сделку, которую он не осмеливался нарушить. Кроме того, у Гавриила не хватило бы воображения на что-то подобное. Как не хватило бы и решимости, чтобы стоять вот так — насквозь промокшим и растрепанным — просто, чтобы смутить Азирафаэля. Азирафаэль осторожно потянулся к розе. Между шипами было достаточно места, чтобы ухватиться за нее, не причиняя себе вреда. Он коснулся лепестков, замирая, почувствовав их тепло под кончиками пальцев, будто всего секунду назад они грелись в лучах солнца. Что-то было в розе такое, что он мог чувствовать кожей, что-то не совсем природное. В наши дни заклинания были редкостью, но время от времени с ними всё же сталкивались. Однажды он дотронулся до древней подковы над дверью кузницы — ощущение были похожими. — И что именно со мной должно произойти, — уточнил Азирафаэль, удивленный твердостью собственного голоса, — меня... запрут в каком-нибудь подземелье? Змий съест меня? — Боже милостивый, нет, — отозвался Гавриил с неподдельным испугом. — Он сказал, что ты будешь его почетным гостем. — И ты веришь гигантской говорящей змее на этот счет, не так ли? — Он выполнил свою часть сделки, — прямо сказал Гавриил. — Он позволил мне уйти.  В обмен на кого-то другого, подумал Азирафаэль, и невыносимая печаль охватила его, не столько из-за себя — он давно потерял всякую надежду завоевать хорошее мнение о себе у Гавриила, — но из-за того, что тот даже не видел в этом проблемы. По его эгоистичному мнению, он был настолько самоочевиден, настолько важен, что другой человек, принимающий всю вину на себя, был самым очевидным вариантом. И, в конце концов, Азирафаэль был бесполезным братом, тем, кто не проводил торговых встреч, как Гавриил, или не вел бухгалтерские отчёты, как Михаил, или не экспериментировал с новыми красками и тканями, как Уриэль. Нет, он просто готовил и убирал, и присматривал за лошадьми и курами... А ещё следил за тем, чтобы дом не развалился и ездил в город за продуктами, и каждое утро набирал воду из колодца, и колол дрова... А затем, когда ему наконец удавалось всё это сделать, если ему повезет, он, возможно, мог бы найти немного времени, чтобы почитать новую книгу — или старую, если какая-нибудь из таковых пережила последнее несчастье, и если ему удастся избежать встречи с кем-либо из своих братьев и сестер. И ни один из них так и не сказал «спасибо».  Он принял решение с такой внезапностью, что у него перехватило дыхание. —  Тогда, полагаю, мне лучше собрать вещи, — сказал он, сжимая розу достаточно крепко, чувствуя, как шипы впиваются в ладонь. — Ты же не будешь возражать, если я подожду с отъездом до утра, не так ли? Гавриил взглянул на темнеющее небо и неохотно сказал: — О, ну, я думаю, да. — Что ж, ладно, — ответил Азирафаэль и поднялся из-за стола, бережно держа розу в руке. Ее тепло, смешанное с ощущением острых шипов, оказывали странный успокаивающий эффект. Он наклонился, поднимая книгу, направляясь в свою крошечную комнату — и на этот раз никто не сказал ни слова. Уриэль выглядел так, будто его день рождения наступил раньше срока; Михаил — словно подсчитывала прибыль и убытки в бухгалтерской книге, которую хранила у себя в голове; Гавриил был просто полон самодовольства. — Я попрощаюсь перед уходом. 

*

Лес был именно таким холодным, сырым и неприятным, как Азирафаэль и представлял, но он всё равно ощущал себя до странного бодрым. Довольно волнительно было просто собрать сумку и уйти куда подальше от всех повседневных забот; и даже влажный воздух, наполненный землистым запахом лесного покрова, казался весьма приятным.  На самом деле он не был уверен, чего ожидал. Ночной сон заставил его снова усомниться во всей истории Гавриила, даже с розой, которую он теперь бережно держал в руке. Он полагал, что ему придется провести весь день, бездумно бродя по чаще, и в конце концов, вернуться обратно. Гавриил бы страшно разозлися, но всё это ощущалось как своебразный отпуск — даже если бы добровольно он выбрал совсем другое занятие.  На короткий миг ему пришло в голову, что он мог бы просто найти приятное сухое укромное местечко и почитать там весь день, а затем отправиться домой и сказать, что не смог найти замок. Все равно они не смогли бы доказать чем он тут занимался. Но под его цинизмом всё еще таилась капелька любопытства и неуверенности, а роза всё еще теплилась в руке. Что, если замок действительно существовал? Что, если Змий тоже был реальным? Что, если Гавриил действительно обрек его на вечное заточение в глубине леса? (Он почувствовал укол страха, задумавшись о такой возможности. Не загоняет ли он себя в ловушку? Должен ли он попытаться найти дорогу, проходящую через лес, добраться до следующего города? Убежать к морю, как Рафаэль? Ох, но на морском судне он был бы еще более несчастен, не так ли? И, вероятно, всё так же бесполезен...) Он настороженно высматривал волков, но не удивился, когда не увидел ничего более зловещего, чем странный олень. В какой-то момент лиса высунула голову из куста и посмотрела на него с таким глубоким скептицизмом, что Азирафаэль почувствовал себя так, будто ему нужно защищаться. — Всё для того, чтобы Гавриил был счастлив, — сказал он лисе. — Кроме того, весьма интересно пережить небольшое приключение, не так ли? Лиса безмолвно исчезла. Азирафаэль вздохнул и снова бросил взгляд розу. Он провел ею по своей щеке, едва касаясь, просто, чтобы почувствовать мягкость ее лепестков. Если она должна была дать ему какой-то знак о том, в каком направлении двигаться, он его еще не заметил. От нее исходил тонкий аромат, мягкий и слегка сладковатый, и он невольно улыбнулся. Стоит сохранить розу сразу после возвращения домой, подумал он, высушить и сберечь отдалённый шепот аромата, спрятать в надежном месте как напоминание об этом странном эпизоде. Он нырнул под низко свисающую ветку и обнаружил узкую лесную тропу, такую, которую с одинаковым успехом могли проложить охотники или их добыча. За неимением лучшего занятия, он некоторое время следовал по ней извилистым путем. Азирафаэль уловил какофонию вороньего карканья, постепенно становившуюся громче по мере того, как он пробирался, и легкая дрожь страха сжала его горло. Обычно они собирались только вокруг мертвечины, не так ли? Он лишь надеялся, что не найдет в кустах чего-нибудь неприятного... А затем он обогнул поросший мхом выступ скалы и оказалось, что смотрит на ворота из кованого железа. Азирафаэль так сильно удивился, что чуть не споткнулся о собственные ноги. — Боже милостивый, — сказал он вслух, — он существует. Азирафаэль приближался не спеша. Ворота были отполированы до черного блеска, ни намека на ржавчину или износ. Высокая стена, в которую они были встроены, исчезала в чаще леса с обоих сторон. Вплотную к ней росли деревья, но с другой стороны, казалось, было свободное пространство. Азирафаэль мог разглядеть широкую, ухоженную дорожку за воротами... ... которые резко распахнулись, как только он приблизился. — О, — вздрогнул Азирафаэль, останавливаясь как вкопанный, сжимая розу так крепко, что шипы впились ему в кожу. Он поморщился. — О боже. Ему казалось, что он стоял там целую вечность, глядя через открытые ворота на замок, существование которого больше не мог отрицать. Тот выглядел довольно красиво, с парой высоких башен, с которых, должно быть, открывался невероятный вид на деревья, и несколькими очаровательными горгульями почти под крышей. Он ожидал, что наткнется на обветшавшее, заросшее плющом здание, но оно было таким же превосходным, как и другие старые строения. Кроме того, замок не выглядел особо заколдованным. Азирафаэль прикусил губу. Ему тут же захотелось всё исследовать, узнать правду об этом месте и его обитателях, но внезапное осознание той части, в которой говорилось, что никто никогда не сможет покинуть это место, как только войдёт внутрь, пронзило его особым ужасом. За исключением того, что Гавриилу это удалось, не так ли? Хотя Азирафаэль не знал никого во всем мире, кто охотно занял бы его место... Он подпрыгнул на месте, когда чей-то голос раздался с вершины стены. — Ты, должно быть, просто издеваешься. Он вытянул шею, в попытках обнаружить источник звука, но никого не обнаружил. Затем последовало извилистое движение, гладкая темная голова свесилась немного ниже над камнями, и Азирафаэль увидел линию длинного чешуйчатого тела за парапетом. О, так это и был Змий! Безусловно, это был крупный змий, но далеко не такой огромный, как описывал Гавриил, и в нем вообще не было ничего чудовищного. Это был прекрасный черный змий с ярко-красным брюшком и глазами, которые блестели янтарем. Азирафаэль был совершенно очарован, поражен как громом. — Эм, — сказал он, — привет? — Этот идиот серьезно... — Змий издал очень человеческий, и очень разочарованный звук. — Ну всё, в следующий раз, когда кто-нибудь вломится в мой замок посреди ночи и устроит беспорядок, я действительно запру его. — Эм. Простите?  Змий вздохнул. — Проходи, раз уж ты здесь, — сказал он. — Выпей чашечку чая или чего-нибудь еще, прежде чем отправишься в обратный путь. — В обратный путь? —  Азирафаэль снова взглянул на открытые ворота. — Но разве я не... разве я не должен... Что насчет проклятия? — А что насчёт него?  — Я думал, что любой, кто войдет, больше не сможет выйти. — О, так вот почему он поднял такой шум, — пробормотал Змий. — Нет, нет, все не так. Ты можешь уйти достаточно легко. Но больше не сможешь вернуться, если однажды уйдешь. Вот, как это работает. — Тогда почему ты заставил Гавриила пообещать прислать кого-нибудь вместо него? — Я этого не делал! — огрызнулся Змий, звуча очень обиженно. — Это была его идея! Его невозможно было заткнуть, так что я просто согласился со всем, о чем он болтал, и отпустил. Я думал, он сбежит и больше никогда не вернется! Меньше всего я задумывался о том, что ему придёт в голову действительно отправить кого-то вместо себя. Какой придурок!  — Оу, — сказал Азирафаэль, странный образом разочарованный, — значит, я... значит, я здесь не нужен? Змий замер, наклонив голову, разглядывая его, будто что-то его безбожно выдавало. — Послушай, почему бы тебе не зайти? — отозвался Змий спустя мгновение. — Теперь тебе потребуется больше времени, чтобы вернуться, чем чтобы добраться сюда, уж поверь мне — с минуты на минуту пойдет дождь. Просто присядь и немного отдохни. Ну и заодно расскажешь мне, зачем ты вообще проделал весь этот путь. — Ты уверен, что я могу снова уйти? — нерешительно спросил Азирафаэль. Ему пришло в голову, что Змий мог лгать, но его инстинкты уже подсказывали, что ему можно доверять гораздо больше, чем Гавриилу. — И я смогу вернуться?  — Безусловно. В любое время, когда захочешь, — Змий сполз с парапета и исчез. — Здесь есть торт, — соблазнительно добавил он откуда-то с другой стороны стены, — ну или будет, если я скажу об этом кухне. — Разве... эм. Разве хозяин замка не будет против?  Змий скользнул в поле зрения с другой стороны ворот, иронично фыркнув. — Я и есть хозяин замка, — сказал он. — Меня зовут Кроули. Ты идешь или как?