Змий и Роза

Змий — Кроули — провел его через территорию, а затем вверх по ступеням сквозь главную дверь замка. Она распахнулась так же, как и ворота, и Азирафаэль заметил, что его ведут в уютную маленькую гостиную с потрескивающим огнем камином, который немедленно прогнал холод, задержавшийся в его костях после леса. Он с облегчением выдохнул. Кроули отполз в сторону, обращая внимание Азирафаэля на удобную вешалку для одежды, затем скользнул к двери в противоположном конце комнаты. — Садись, где хочешь, — сказал он, — только не на мое место. Азирафаэль помедлил, стягивая пальто и шарф.  — Откуда мне знать, какое из них твоё? Но Кроули уже исчез за дверью. Азирафаэль снова вздохнул, снял с себя верхнюю одежду и направился к камину. Ему вдруг вспомнились прочитанные им сказки, где кажущиеся невинными требования были секретным испытанием с потенциально ужасными последствиями. Угадай не то место, и... Затем он заметил расположившееся у камина кресло с высокой спинкой, а к ткани была прицеплена надпись от руки: «Кресло Кроули, Руки и Другие Придатки Прочь (Это Касается Тебя, Ведьма)» Азирафаэль смотрел на неё в течение несколько секунд, затем бросил свою сумку рядом с одним из других стульев, уселся, облегченно вздыхая, и вытянул замерзшие ноги к огню. Разумеется, это было далеко от того, как он ожидал провести свой день, но он должен был признать, что это было гораздо лучше, чем бесцельное блуждание по мокрой чаще леса. Дальняя дверь распахнулась, и Азирафаэль увидел Кроули. У него действительно самая красивая чешуя, подумал Азирафаэль, блестящая и мерцающая, будто только что отполированная. Кроули пересек комнату с удивительной быстротой, легко взобрался на свой стул, удобно устроившись на подушке и принялся рассматривать Азирафаэля яркими, любопытными глазами. — Итак, — начал Кроули. — Не хочешь рассказать мне, что привело тебя сюда, словно ты агнец на заклание? — Мне обещали, что не будет никакого заклания, — возмущенно запротестовал Азирафаэль. Из-за сложившейся ситуации он начинал чувствовать себя довольно глупо. — Гавриил мой страший брат. Вчера он вернулся в ужасном состоянии и рассказал нам всем об этом месте...  Он поспешно пересказал горестную историю Гавриила и втайне радовался тому, как Кроули начинал возмущенно шипеть при каждом новом повороте событий. — Все было совсем не так! — вставил Кроули, приходя в ярость. — Этот придурок! Я позволил ему остаться на ночь, а ведьма нашла его дурацкую лошадь и все такое.. — Вы нашли Сапфо? — восклинул Азирафаэль. — С ней все в порядке? — Да, да, с ней все в хорошо, она в конюшне. Можешь забрать её, когда соберешься в обратный путь. Мне не особо нужна лошадь, —  Кроули угрюмо откинулся на спинку стула. — И почему сюда заявляются только всякие чокнутые!? — Ох, — отозвался Азирафаэль. — Я не про тебя! — змеи не умели краснеть, но Азирафаэль подумал, что у Кроули получилось весьма сносно. —  Прости... я имею в виду... у меня вообще не так много посетителей. — Возможно, это как-то связано с жизнью в проклятом замке посреди заколдованного леса.  — Как будто у меня был выбор! — огрызнулся Кроули, словно Азирафаэль задел его за живое. Затем он отвел взгляд. — В любом случае, как тебя зовут? — Азирафаэль.  — Это... необычное имя. — Говорит мне разговаривающая змея. — Эй, мое имя — самая нормальное, что есть во мне, — змеи также не могли ухмыляться, но у Азирафаэля сложилось отчетливое впечатление, что Кроули именно это и делал. — Твой брат сказал, что от него зависит вся семья. Азирафаэль скривился. — У меня еще два брата и сестра, — объяснил он. — Хотя Рафаэль покинул дом много лет назад. Михаил и Уриэль помогают Гавриилу в семейном бизнесе. Так что я бы не сказал, что кто-то из нас от него зависит.  — О, теперь я, кажется, понимаю весь этот механизм с именами, — Кроули задумчиво высунул язык, жест одновременно змеиный и странно человеческий, похожий на постукивание пальцами по колену. — Так, значит, «Азирафаэль» тоже ангел? — Не самый известный, — вздохнул Азирафаэль. — Это был выбор моей матери. Правда, не имею ни малейшего понятия почему. Боюсь, я так и не успел её узнать. — Ох, — в голосе Кроули сквозило молчаливое понимание. — Да, я... тоже потерял свою, когда был ещё совсем маленьким. Прежде чем кто-либо из них смог придумать, что сказать, чтобы разрядить легкую неловкость, витающую в воздухе, входная дверь распахнулась, являя долговязого молодого человека, с преувеличенной осторожностью толкающего тележку на колесиках. Она была так нагружена разными пирожными, что у Азирафаэля отвисла челюсть. Кроули оценил взглядом приближающийся «праздник кондитерских изделий» и вздохнул. — Ты забыл сказать, сколько тортов, не так ли, Ньют? — Я пытался, — ответил тот с мрачной покорностью. — Я попросил чай на двоих и торт, но она не... — Ты должен использовать цифры, мы уже столько об этом говорили ! Она не понимает, что такое торт, только: один торт, или два торта, или... — Кроули замолчал, считая. — Семь тортов, по-видимому. — Боже правый, — сказал Азирафаэль, все еще восхищенно глядя на поднос, совершенно не в силах удержаться от облизывания губ, — это тирамису? — Технически это даже не торт, — пробормотал Кроули, но он казался менее расстроенным, чем минуту назад. — Что ж. По крайней мере, тебе это нравится.  Ньют налил две чашки чая, поставив одну на маленький столик рядом с креслом Кроули. Он был как раз на нужной высоте, чтобы Змий мог наклонить голову и спокойно пить. Азирафаэль изо всех сил старался не пялиться, но вид змея, изящно потягивающего чай из фарфоровой чашки с рисунком розы, был чем-то особенным. Затем он столкнулся с муками выбора среди множества одинаково соблазнительных пирожных. Тирамису так и манил его, но был еще обильно пропитанный, пышный ванильный бисквит, из которого сочился малиновый джем, и что-то темное и густое, напоминающее шоколад... Ох, это было то ещё испытание. В конце концов, он выбрал тирамису. Может быть, представится попробовать и другие? К его величайшей радости, Ньют отставил тележку, заканчивая накрывать на стол. — Анафема все еще портит мою грядку с травами? — спросил Кроули, когда парень уже направился к двери, из-за чего тот чуть не споткнулся о собственные ноги. — Э... Уверен, что не знаю, сэр. Не обращал внимания. На то, где она есть. Или где её нет. Я просто... полировал серебро. Кроули закатил глаза, но Ньют, конечно же, не заметил. — Тогда почему бы тебе не пойти и не выяснить? — предложил он, хихикая себе под нос, когда тот проворно исчез за дверью, будто за ним гнался медведь. — Полирую серебро, — пробормотал Кроули, — это волшебный замок, серебро не нуждается в полировке. — Так это твой... камердинер? — отважился Азирафаэль. Кроули бросил на него нечитаемый взгляд. — Зачем змею камердинер? — он фыркнул. — Мне даже слуга не нужен, замок делает всё сам. Но он так отчаянно хочет заработать себе на содержание, что мне приходится занимать его делами по хозяйству. — Что ты имеешь в виду? — Он забрел сюда около года назад. Ему больше некуда было пойти, никто не хотел брать его в подмастерья — он немного, эм, неуклюжий — поэтому я сказал, что он может оставаться здесь столько, сколько захочет. Он пытается выучиться на дворецкого. Кроули не казался особенно оптимистичным в отношении карьерных перспектив Ньюта. — А... Анафема? — О, ведьма просто приходит и уходит, когда ей заблагорассудится, чары ее не останавливают. Тут скорее жалость. У нее есть домик где-то в лесу, хотя я понятия не имею, когда именно она проводит там время. Кажется, я постоянно натыкаюсь на нее в замке в последние дни. Азирафаэль осторожно отхлебнул свой чай. Он был идеальным, как раз нужной крепости и температуры. Затем он с предвкушением посмотрел на свой кусок тирамису. — Итак... проклятие, — начал он. — Из-за него ты Змий?  Как только он это произнес, он тут осознал собственную бестактность, но Кроули лишь вздохнул. — Нет. Да. В каком-то смысле. Всё очень запутано. Азирафаэль вопросительно поднял брови, делая еще один глоток. — В некотором роде, я всегда был змеем, —  Кроули поудобнее устроился на своей подушке. — Семейная штука, оборотни, ну знаешь. — Даже не думал, что в наши дни кто-то еще обладает такими способностями! — в голове Азирафаэля уже выстроилась очередь из вопросов. — Значит, ты можешь менять форму? — Больше нет, — голос Кроули звучал резко. — Это и есть суть проклятия. Больше не могу измениться обратно. Застрял вот в таком виде. — Ох, — Азирафаэль поставил свою чашку на блюдце. — О, мне так жаль. Кроули сумел изобразить жест, означающий, что он пожал плечами. — Все не так уж плохо, — сказал он чересчур буднично. — Чары замка заботятся обо всем. Иногда у меня бывают случайные посетители. Всё же лучше, чем быть запертым на семь замков, как какое-нибудь чудовище. — А до этого ты был... — Никем особо важным, — твердо сказал Кроули. Азирафаэль смерил его долгим, недоверчивым взглядом, затем оглядел хорошо обставленную гостиную, старую и прочную каменную кладку замка. Было не похоже на обиталище кого-то не особо важного, даже если — или в особенности — не особо важного, кто стал жертвой по-настоящему могущественной магии. Затем он, наконец, потянулся за тирамису, зачерпнул полную ложку и на мгновение растворился во взрыве сладости. Внезапно по окну застучал дождь, небо снаружи потемнело, набегая тяжелыми тучами. Азирафаэль снова услышал карканье ворон, протестующих против быстро усиливающегося ливня, доносящееся откуда-то сверху. — О боже, — воскликнул он. — Надеюсь, он прекратится до того, как мне придется собираться в обратный путь. — Если нет — можешь остаться на ночь, — предложил Кроули с непринужденной щедростью. — В этом замке полно спален. Только не кричи "грязный изверг!" и не пытайся ударить меня кочергой, как это делал твой брат, ладно? — Он правда так делал!? Мне так жаль. Он немного... — Азирафаэль беспомощно махнул рукой. — Как будто я не знаю! — Кроули выпрямился и задумчиво на него посмотрел. — Ты совсем на него не похож. Азирафаэль покраснел; это должно было быть обычной констатацией факта (он действительно был совсем не похож на Гавриила), но он мог заверить, что это задумывалось как комплимент. Он откусил еще кусочек тирамису, стараясь скрыть свою реакцию. Пирожное было поистине превосходным, а вкус сливочным и сладким, как маленький кусочек рая на языке. Его глаза на мгновение прикрылись. — Итак, эм... что не так с твоей семьей? — спросил Кроули, по какой-то причине внезапно взволнованный. — Какой брат отдаст другого гигантскому змею?  Азирафаэль почувствовал, как напряглись его плечи. Он нервно поскреб ложкой по блюдцу и поморщился от звука, который она создала. — Ну, учитывая..... недоразумение с проклятием, это было единственным логичным решением. Я не... ну, на самом деле я не очень полезен, когда дело доходит до поддержания бизнеса и так далее... Да и вообще ни для чего... так что, если одному из нас пришлось бы уйти... — И ты не возражал?  Азирафаэль пожал плечами. — Я вообще не был уверен в чём правда, если быть до конца честным. И если уж Гавриил и Михаил приняли решение — дальше спорить смысла нет. Он не хотел, чтобы слова прозвучали так утомленно, с оттенком горечи. Азирафаэль поспешно отломил еще один кусочек тирамису, наслаждаясь его насыщенным вкусом. Гавриил не одобрял расточительных удовольствий вроде пудингов, а Азирафаэль никогда по-настоящему не разбирался в выпечке, так что его возможности насладиться такого рода изыскамм были довольно ограничены. Он уже задумался, будет ли считаться чрезвычайной грубостью, если он предложит забрать один или несколько ненужных тортов прямо у Кроули из-под носа. (Эм. Фигурально выражаясь.) — И они просто... — Кроули звучал совершенно потрясенно, но, с другой стороны, нельзя было ожидать, что он поймет всю сложность ситуации или то, как всей семье пришлось сплотиться в эти трудные времена. — Они ожидают, что никогда больше тебя не увидят? — Ох, даже не знаю, — Азирафаэль налил себе еще чаю. Было так приятно иметь возможность выпить вторую чашку, прежде чем кто-нибудь его позовет, и чай остынет. — Мне кажется, что Уриэль вообще ничему не поверил, а Михаил решила, что это временное обстотельство, независимо от того, что сказал Гавриил... Не думаю, что они удивятся, когда я вернусь. Разочаруются — возможно.  Прежде чем Кроули успел ответить, дверь распахнулась, и кто-то, промокший насквозь, протопал в гостиную. С ее темных волос капало, а очки были забрызганы каплями дождя. Кроули возмущенно поднялся. — Даже не думай разводить здесь грязь снова.  — Почему нет? Здесь самоочищающийся пол.  У девушки был довольно приятный, мелодичный акцент и тон человека, который знает, что У Него на Уме И Без Колебаний Выскажет Это Вслух. Азирафаэль предположил, что это, должно быть, Анафема. Он удивился тому, насколько она была молода: слово «ведьма» как правило, вызывало в воображении довольно специфический образ, хотя теперь, когда думал об этом, это, вероятно, был такой же стереотип, как считать змей злом. — Дело сссовсем не в этом! — О, ладно, я сниму ботинки, секунду, —  Анафема села на мягкий табурет возле двери и начала бороться с толстыми шнурками. Затем она бросила на Азирафаэля взгляд, полный заинтересованности. —  А это кто? Ньют сказал, что у тебя посетитель. — Тебя не касается, — отрезал Кроули. — Я Азирафаэль, — ответил Азирафаэль, прежде чем смог остановить себя. Кроули вздохнул. — Эм, приятно познакомиться, мисс...? — Девайс, но зови меня просто Анафема, — она бросила свои ботинки в угол и направилась к камину с рвением существа, чья одежда была до неприятного мокрой. Грязный подол юбки волочился по ковру, и Кроули зашипел на нее. Анафема его проигнорировала, плюхаясь на ближайший диван.  — Заблудился в лесу или убегал от кого-то? — Эм. — Заблудился, — сказал Кроули. Азирафаэль нахмурился, услышав ложь, но не стал ее исправлять. — Полагаю, ты рассчитываешь на ночлег, ведьма? — Если только ты не хочешь, чтобы я спала в твоей конюшне... — О нет, только не после прошлого раза. Можешь занять обычную комнату. Просто оставь мебель в покое. — Я всего лишь хотела посмотреть, есть ли за шкафом потайной ход! — Ещё раз говорю, нет никаких потайных ходов. — Что если они настолько потайные, что даже ты о них не знаешь? Кроули застонал, как будто это был спор, в который он вступал и раньше и уже устал проигрывать. Анафема наклонилась вперед, взглянула на чайный поднос, нахмурилась, увидев там всего две чашки, и развернулась к двери. — НЬЮТ! — закричала она, пугая Азирафаэля настолько, что тот выронил ложку. — Принеси мне чашку чая, будь добр? Затем она принялась накладывать себе кусочек фруктового торта. Азирафаэль наблюдал за тем, как нож вонзается в сочный кусок темного бисквита, и с тоской вздохнул. — Хочешь немного? — спросила Анафема, опуская большой кусок на свою тарелку. — Я... Наверное, не стоит... Я уже съел... — О, просто возьми, ради всего святого, — перебил Кроули. — Всё это пропадет даром, если кто-нибудь не съест.  Анафема отрезала еще один щедрый кусок и предложила Азирафаэлю. Перед такой единодушной поддержкой было бы откровенно грубо отказаться, не так ли? Ньют появился снова, сжимая в руках третью чашку чая, и с тех пор как он вошел в комнату, он не сводил м Анафемы искрящегося взгляда. Азирафаэль ожидал, что Анафема будет с ним так же резка, как c Кроули, но она лишь мило и тепло улыбнулась и поблагодарила за чашку, которую Ньют тут же чуть не выронил. — Можешь присоединиться к нам, Ньют, — сказал Кроули покорным тоном. — Раз уж у нас тут чаепитие. — Разве? — Анафема ухмыльнулась. — Тогда где же булочки? Пышки? Тосты с маслом?  — Хватит нам еды, — парировал Кроули. — Здесь столько кусков торта, что можно прокормить целую армию. — Не могут же люди питаться одними тортами! Я уж не говорю о ведьмах. — Пойду принесу тосты с кухни, — немедленно отозвался Ньют, почти выбегая из комнаты, стремясь поскорее всем угодить. — Не забудь сказать, сколько ломтиков! — выкрикнул ему вслед Кроули, вскарабкиваясь на спинку стула, свирепо глядя на дверной проем. — О, черт возьми, я лучше пойду прослежу, чтобы он не закопал нас в хлебобулочных изделиях. Он поспешно сполз на пол. — Фу, какой мокрый, — пробормотал он, зыркая на Анафему, прежде чем отправиться вслед за Ньютом. Его живот оставлял след на разбрызганных по полу каплях воды, и Азирафаэль внезапно с гораздо большим сочувствием отнесся к его требованию, чтобы Анафема сняла ботинки, независимо от того, обладает ли пол волшебной функцией самоочищения или нет. — Сейчас вернусь. В тот момент, когда хвост Кроули скрылся за дверным косяком, Анафема наклонилась вперед, пристально вглядываясь в Азирафаэля через очки. Ее темные волосы начали высыхать, образуя ореол завитков, который придавал ей немного ужасающий вид, если быть совсем откровенным. — Ты не мог заблудиться в лесу, — сказала она. — Ты даже не одет для путешествия. Что ты здесь забыл на самом деле?  Азирафаэль напрягся. Рассказав историю один раз, он обнаружил, что ему не совсем хочется повторять все заново. Он пошел на компромисс и решил рассказать версию, которые была почти близка к истине. — Мой брат Гавриил был здесь вчера, — объяснил он. — Я решил узнать, действительно ли здесь есть замок.  — Так этот мудак — твой брат!? — скептически отозвалась Анафема. Спустя секунду выражение её лица приобрело слегка виноватый оттенок. — Имею в виду, видишь ли... он произвел не слишком приятное первое впечатление, ладно?  — Я кажется, припоминаю, — вздохнул Азирафаэль. — Кроули сказал, ты нашла нашу лошадь? — Ах да, она сильно испугалась, бедняжка, но сейчас с ней все в порядке. — Гавриил упоминал что-то о волках. Анафема внезапно стала выглядеть еще более виноватой. — В лесу нет никаких волков, — настаивала она, и Азирафаэль приподнял бровь. Анафема скривилась. — Ладно, возможно, у моего дома есть обереги и иногда они могут принимать форму иллюзий, а иллюзии, в свою очередь, иногда могут немного увлекаться, следя за тем, чтобы люди не врывались в мой дом. — Так это ты виновата в том, что мой брат потерялся в лесу? — Нет! К тому моменту он уже заблудился, мой дом находится очень далеко от основной дороги. Обычно волки просто загоняют людей обратно на тропу, я понятия не имею, как ему удалось развернуться и оказаться здесь... — У него никогда не было особого чувства направления, — признался Азирафаэль. — Что ж, в любом случае, спасибо, что нашла Сапфо. Она мне очень нравится. — Не за что, — Анафема взглянула на его сумку. — Как долго ты здесь пробудешь? Азирафаэль моргнул, затем посмотрел в окно, где дождь, казалось, собирался лить до конца дня. — Я полагаю, пока дождь не прекратится? Хотя идея остаться на ночь кажется мне ужасно бесцеремонной. Анафема хихикнула. — Почему? Я постоянно так делаю. Кроули не будет возражать, ему нравится компания. Знаешь, ему здесь очень одиноко. В ее голосе прозвучало неожиданное сострадание, противоречащее тому, как они вдвоем подкалывали друг друга. Прежде чем Азирафаэль смог расспросить подробнее о природе их отношений, появился Ньют с другой тележкой, побольше. Кроули сидел на ней верхом, крепко обхватив одну из ручек. Насколько Азирафаэль мог видеть, в тележке был вполне приличный запас тостов, булочек и пышек на четверых, хотя джема, похоже, было слишком много. — Итак, — сказал Кроули, напуская на себя обыденный вид, который не мог полностью скрыть, насколько он доволен собой. — Поскольку я, похоже, застрял со всеми вами до конца этого дня, давайте сделаем это должным образом.

*

Дождь никак не прекращался. Послеобеденный чай в конце концов превратился в ужин за очень длинным столом в соседнем зале. Они расселись с одного конца и разделили восхитительное блюдо из жареной цесарки и корнеплодов.  Кроули ничего не ел — «поверьте мне, никто не хотел бы видеть это за обеденным столом» — но с удовольствием выпил вина, которое подали к трапезе. Ньют налил ему в стакан, что поразило Азирафаэля, пока он по-настоящему не задумался о змее, пытающимся пить из фужера на длинной ножке, и ему тотчас стало стыдно за свой собственный снобизм. — Мне это тоже не особо нравится, — сказал Кроули, увидев выражение его лица, и Азирафаэлю захотелось провалиться сквозь пол. — Все же лучше, чем засунуть язык в бутылку, да? — Да, разумеется, — согласился Азирафаэль и сосредоточился на содержимом собственной тарелки, стараясь избежать дальнейших необдуманных реакций. К концу вечера он совсем перестал стесняться идеи оставаться на ночь. Из беседы стало ясно, что Кроули свободно предлагал гостеприимство любому, кто заходил, и что гости, остающиеся с ночевкой, были вполне себе обычным явлением. Азирафаэль чуть не выплюнул вино себе на жилет из-за немыслимо смешной истории Кроули о шумной группе странствующих монахинь; затем Анафема вспомнила о том, как появился местный охотник на ведьм и быстро решил (после того как ему угрожали иллюзорные волки и настоящий разъяренный говорящий Змий), что он не так уж сильно заинтересован в поиске ведьм, как он предполагал. Ньют был самым тихим, но по ходу ночи он тоже разговорился. Когда-то он хотел стать кузнецом, признался он Азирафаэлю, но после, скажем так, инцидента в его родном городе, он пересмотрел свои варианты. Азирафаэль больше не расспрашивал об инциденте, учитывая, как тот дернулся , когда упомянул о нем. В конце концов, Ньют начал зевать, а Анафема заявила, что теперь в ней больше вина, чем дождевой воды, так что ей следует хорошенько поспать. Азирафаэль нахмурился, когда они зашаркали прочь. Он вдруг ощутил, что не хочет, чтобы вечер заканчивался. Он так неожиданно чудесно проводил время. Поэтому, когда Кроули предложил выпить ещё немного вина на ночь в гостиной, он немедленно согласился.  Анафема была очаровательной (и слегка пугающей) девушкой, и Азирафаэль предполагал, что у Ньюта есть ещё нераскрывшиеся глубины, но весь вечер именно Кроули вызывал у него всё возрастающий интерес. Учитывая его уединение, он удивительно хорошо разбирался в текущих событиях в мире, у него было свое мнение, и он не стеснялся его высказывать. Азирафаэль чувствовал себя обязанным неодобрительно отозваться о некоторых вещах, которые тот говорил о местной знати, но втайне был рад слышать, как кто-то так свободно их критикует. Кроули был настолько живым и полным индивидуальности, что Азирафаэль то и дело забывал, что он Змий. Он мог слушать речь Кроули, глядя в огонь или в свой бокал с превосходным виски, а затем поднять взгляд, всецело ожидая увидеть мужчину, сидящего напротив, наклонившегося вперед и жестикулирующего руками, пытаясь донести свою точку зрения. Каждый раз он с потрясением видел свернувшуюся кольцами фигуру Кроули, его сверкающую чешую и желтые глаза, слабо светившиеся отраженным отблеском огня в камине. В конце концов, Азирафаэль начал дремать в кресле, и Кроули настоял на том, чтобы показать ему его комнату. Они шли — ну, в случае Кроули, скользили — в дружеском молчании по темным коридорам, а затем вверх по лестнице. Азирафаэль нес свечу в одной руке, а сумку в другой; и очень старался не наступать на Кроули заплетавшимися после вина, виски и долгой изнуряющей прогулки по лесу, ногами. — Идем, эта тебе понравится, — сказал Кроули, останавливаясь перед дверью, выглядевшей так же, как и все остальные двери, мимо которых они проходили. Он вперился в неё взглядом, и она распахнулась, впуская их. — Здесь уютно, а из окна открывается чудесный вид на розовый сад... — Ох! — Азирафаэль почти забыл о розе. Он поставил свечу на боковой столик и порылся в своей сумке. Роза выглядела идеально, и он поднял её в торжественном жесте. — Они все такие? — Неа, у меня есть разные цвета. — Нет, я имел в виду — волшебные.  — Оу. Да, полагаю? — Кроули проделал свое змеиное пожатие плечами. — Большая часть вещей здесь — волшебные. Выпендриваются, как по мне. В любом случае, спокойной ночи. Спи сколько хочешь: просто спустись и позови Ньюта, когда решишь позавтракать. Или займись кухней сам, просто помни, что я говорил о цифрах, я не хочу снова чуть не утонуть в каше... — Снова? Кроули рассмеялся. — Я расскажу тебе завтра, — ответил он, и это обещание было достаточно теплым, чтобы вызвать румянец на щеках Азирафаэля. — Спокойной ночи. Кроули исчез в коридоре, захлопнув за собой дверь взмахом хвоста. Азирафаэль огляделся. Посреди комнаты стояла великолепная декадентская кровать с балдахином, а от тлеющих углей в камине исходило успокаивающее тепло. На подносе стояли кувшин с водой, пара стаканов и маленький чайный сервиз; Азирафаэль заметил, что у очага стоял наготове чайник. Но он слишком устал, чтобы как следует осмотреться. Так что Азирафаэль нашел в сумке свою любимую пижаму и наспех приготовился ко сну. Прежде чем забраться под одеяло, он налил воды в один из стаканов для питья и поставил в него розу. Разумеется, он не знал, нуждается ли заколдованный цветок в такой подпитке, но не хотел рисковать.