С одной стороны, были жутко странно, с другой — совершенно нет: сидеть вот так в гостиной напротив Кроули, ровно, как и всегда, и при этом видеть его совсем другим. Под плащом Кроули скрывалась простая черная рубашка с высоким воротником, самые обычные темные брюки и тяжелые ботинки, которые он не снял, даже когда они сели за стол. Одежда Кроули была качественной, прекрасно сшитой, но выглядела откровенно старой: вероятно, она была старше даже любимого жилета Азирафаэля, который тот тщательно чистил и подшивал на протяжении почти семи лет.
Да, она была определенно старой, но совсем не заношенной, в отличие от одежды Азирафаэля: бархат вокруг петлиц для пуговиц совсем потерся. Это была одежда, которая висела в шкафу годами, к которой редко прикасались, в которой почти никогда не нуждались.
Азирафаэль даже не был уверен, о чем именно они сейчас говорили: он был невероятно очарован выразительным лицом Кроули, его чудесными янтарными глазами, глубокими от чувств, его ловкими руками и длинными пальцами, жестикулирующими, когда тот говорил. В облике змия, Кроули был чаще всего неподвижен, и только изредка дергался кончик его языка и хвоста; но в обличии человека, он, казалось, не мог ни секунды усидеть на месте, и Азирафаэль пытался впитать этот вид целиком.
Лучше всего было то, что чем больше они разговаривали, тем больше Кроули расслаблялся. Его смех раздавался всё чаще, а в улыбка в уголках губ отдавала чем-то, напоминающим искреннюю радость и бесконечную благодарность. Он продолжал бросать недоверчивые, беспомощные взгляды на Азирафаэля, когда думал, что Азирафаэль не смотрит.
Когда, в конце концов, Азирафаэль признался, что проголодался (он пропустил ту часть, в которой он так и не прикоснулся к ужину), Кроули вихрем помчался на кухню и вернулся, толкая тележку, настолько нагруженную, что она едва двигалась: вино, фрукты, сыр, охлажденное мясо, хлеб, пару кусочков голубиного пирога, половинка трайфла и, конечно же, несколько пирожных.
— Кажется, я немного увлекся, — признался Кроули, и, ох, как восхитительно был обнаружить, что он
действительно покраснел, на скулах засветился очаровательный румянец. — Не знал, чего именно тебе захочется в такое время.
— Все выглядит так замечательно, — ответил Азирафаэль, надеясь, что урчание в его животе не было слишком очевидным. — Даже не знаю, что выбрать.
На самом деле, чем больше он смотрел, тем больше понимал, что все расставленное на тележке можно было отнести к его любимым блюдам: от изумительного тирамису до превосходных пикантных рулетов, которые они уже ели на ужин несколько дней тому назад. Как будто Кроули
заметил и постарался запомнить, что именно пришлось ему по вкусу. Эта мысль заставила что-то в нем приятно заныть, и вызвала прилив волны жара к щекам.
— Что-ж, — начал он, и тут же остановился, пораженный блестящей идеей. — Ох, но что бы
ты хотел поесть?
Кроули моргнул, искренне удивляясь.
— Я... эм. Обычно я не... — отозвался он, отводя взгляд и нервно потирая рукой затылок. — В полнолуние, я имею в виду. Это ведь всего лишь на одну ночь.
Кроули не распространялся о том, какую пищу он ест будучи змеем, но Азирафаэль знал достаточно информации о рационе рептилий, чтобы иметь общее представление — и оно не предполагало наслаждение изысканным вкусом достойных блюд.
— Разве ты не скучаешь по этому?
Кроули пожал плечами.
— Никогда не был эпикурейцем.
Азирафаэль наклонился и принялся накладывать еду на тарелку. Он изо всех пытался представить каково это: не интересоваться едой; и как вообще можно прожить годы — годы! — не прикасаясь к ней. Он попытался вообразить себе человека, восстанавливающегося после болезни, и, соответственно, воздержался от слишком жирного, собрав небольшую очаровательную коллекцию: хрустящий картофель, сладкий виноград, немного острого чеддера с капелькой масла на простых овсяных крекерах, ломтик добротной говядины, горсть соленых орехов.
Закончив, он протянул ее Кроули, пробормотавшему слабый протест прежде, чем взять тарелку.
— Только если хочешь, разумеется, — уточнил Азирафаэль, поворачиваясь, чтобы наложить свою собственную, гораздо более щедрую порцию. Он был невероятно признателен за ещё один шанс как следует познакомиться с голубиным пирогом. — Я подумал, было бы неплохо хотя бы раз поесть вместе.
Краем глаза он увидел, как Кроули осторожно взял виноградину двумя пальцами, подозрительно покосился на нее, а затем осторожно откусил, будто ожидая, что она укусит в ответ.
—
О. Очень вкусно, — отметил Кроули спустя минуту изумленного пережевывания. — Я не... Если честно я и забыл... какова еда на вкус.
—
Ох, мой дорогой, — выпалил Азирафаэль, ошеломленный от одной только мысли. — Ты
обязан попробовать сыр.
Когда Кроули взял кусочек сыра и для пробы понюхал его, Азирафаэль потянулся за вином, которое привезли на тележке, и налил каждому по бокалу слегка дрожащими руками. Он передал один Змию, пробормотавшему слова благодарности с полным ртом сыра и крекера, (которые, по-видимому, прошли проверку).
— В змеиной форме вкусы и запахи имеют свойство смешиваться, — продолжил Кроули, как только его рот освободился. — Когда я был маленьким, я пробовал на вкус самую разную ерунду, просто потому, что она приятно пахла, пока я ползал где-то рядом. И даже
не спрашивай меня о мыле.
Азирафаэль рассмеялся, сраженный очаровательной картинкой крохотной черной змейки, пускающей пузыри.
— Значит, ты всегда мог перевоплощаться? Полагаю, жизнь твоих родителей была такой интересной...
— О, ты даже не представляешь,
насколько, — ответил Кроули с улыбкой, лишь чуть натянутой в уголках рта. Он сделал глоток вина и одобрительно хмыкнул. — Всегда кажется, что вкус у этого одинаковый, потому что у них похожий запах. Но это не так, не совсем. Классная штука.
— Ты вырос здесь? — спросил Азирафаэль, указывая на замок вилкой с наколотым на ней голубиным пирогом. — Должно быть, это было так чудесно.
Взгляд тут же Кроули померк, и Азирафаэль сделал бы все, что угодно, лишь бы забрать слова назад.
— Нет, — пробормотал Кроули, уставившись в свой бокал с вином. — Не здесь. Это... До того, как моя мать вышла замуж, дом принадлежал ей.
— Ах, — отозвался Азирафаэль, отчаянно желая узнать больше и также отчаянно стараясь не сказать ничего такого, что поставило бы Кроули в неловкое положение. — Я... Мы раньше жили в городе, знаешь. Точнее, моя семья жила. Я все ещё был ребёнком, когда нам пришлось уехать, так что я особо ничего не успел увидеть.
Выражение лица Кроули сменилось неподдельным интересом. Он развернулся в кресле боком, перекидывая ногу через подлокотник.
—
Пришлось уехать?
Азирафаэль на мгновение растерялся, будто слыша голос Гавриила где-то в глубине сознания — и голос был в ужасе от того, что он вообще задумался о возможности поведать детали
семейного позора. Что-ж, Гавриил мог бы... Но Гавриил находился
не здесь; и было что-то абсолютно интимное и исповедальное в том, чтобы вот так засиживаться допоздна с Кроули. Ему захотелось поделиться секретами и, возможно, узнать парочку взамен.
— Моя семья всегда занималась торговлей, — сказал Азирафаэль, откидываясь на спинку стула, самозабвенно откусывая ещё один кусочек пирога, прежде чем продолжить. — Тканями, знаешь... Раньше мы поставляли текстиль лучшим портным мира.
На слове «
раньше» Кроули удивленно приподнял бровь, подпирая подборок рукой, но ничего не сказал.
— Моя мать была особенно хороша в управлении делами, как мне дали понять. Мы были... полагаю, какое-то время нас считали чрезвычайно богатыми. Но... корабль моих родителей пошел ко дну еще до того, как мне исполнилось четыре, и... в общем, Гавриил возглавил дело.
Азирафаэль снова замолчал, почти ожидая, что Гавриил возникнет из ниоткуда, срываясь на него. Когда ничего подобного не произошло, он продолжил, слегка осмелев.
— Он был... Полагаю, он был ужасно молод, и вся эта ответственность, но... не вдаваясь в подробности, все наши деньги исчезли всего через пару лет.
Судя по тому, как Гавриил рассказывал эту историю — их обманули, ограбили, а затем фортуна повернулась к ним спиной. Ветер гнал их корабли прочь, и люди, которым они доверяли, нанесли им удар ножом в спины, сбережения иссякли в самый неподходящий момент. Абсолютно непредвиденные, невозможные обстоятельства, которые могли разрушить судьбу кого угодно. Ничего нельзя было сделать.
Судя по тому, как Михаил рассказывала эту историю — а она рассказала ее Азирафаэлю только однажды, когда еще питала надежду, что у него может быть голова на плечах — Гавриил проделал такую впечатлающую работу по неправильному управлению их сбережениями и отчуждению их торговых партнеров, что он мог бы выбросить сундуки с золотом в море примерно с таким же успехом.
— И после этого ничего оставалось, кроме как переехать в другую местность и начать жизнь почти что заново, — закончил Азирафаэль, задумчиво вздыхая. Он взял себе еще немного камамбера, пытаясь приободриться — Гавриил уверен, что со дня на день мы можем вернуться в прежнее русло, но, если говорить совсем уж откровенно...
Кроули фыркнул.
— Да, не думаю, что это возможно.
— Я всегда мечтал... — Азирафаэль уставился в свою тарелку. — Не о деньгах, разумеется, а о той жизни, которую мы могли бы иметь. В городе есть библиотеки, ученые, и я мог бы... Что-ж, полагаю, никто из нас не в силах изменить прошлое.
— Нет, — тихо согласился Кроули.
— И мне бы очень хотелось побывать на королевском балу, — продолжил Азирафаэль, потянувшись за бокалом с вином. — Рафаэль так часто рассказывал о них: обо всех
костюмах, танцах, блюдах, дискуссиях...
— Иногда всё совершенно не так, как тебе говорят, — Кроули внезапно развернулся всем корпусом, поставив ноги на пол, и подался вперед. — Почему бы тебе не сбежать?
Азирафаэль моргнул, застигнутый врасплох.
— Ты мог бы просто... мог бы просто уехать, — поспешил продолжить Кроули. — Куда захочешь. Ты такой умный, ты мог бы запросто найти работу в городе, пойти и стать хоть ученым, библиотекарем, учителем.
Азирафаэль запнулся и покраснел, поражаясь абсолютной искренности, сквозившей в голосе Кроули.
— Ох, я бы не смог, — выдавил он. — Я бы никогда даже... я понятия не имею, как о себе позаботиться, я бы никогда не смог покинуть дом в одиночку...
—
Они тебе это сказали? — Кроули покачал головой. — Ты пришёл к заколдованному замку, уверенный в том, что тебя возьмет в заложники гигантский змий.
— Это... это другое, — запротестовал Азирафаэль. — Я на самом деле не был уверен... И я хотел убедиться сам... И в любом случае, как только я увидел тебя, я сразу понял, что ты не такой Змий. Эм... Человек...Ох... Я имею в виду...
Кроули начал смеяться. Азирафаэль отчаянно-поспешно отхлебнул вина — слишком поспешно, как выяснилось позже. Он выплюнул всё обратно и закашлялся ужасно недостойным образом, а Кроули, абсолютный
дьявол, просто продолжил смеяться, даже пока наливал ему стакан воды.
— Как мне повезло, что ты так хорошо разбираешься в людях, — сказал Кроули, когда Азирафаэль пришел в себя, и хотя его тон был весьма дразнящим, в словах чувствовалась скрытая честность. Она оказалось на поверхности, и Кроули запнулся, а затем мягко продолжил. — Я рад, что ты пришел сюда.
— Я тоже, — ответил Азирафаэль. Ему хотелось, чтобы это прозвучало весело, но каким-то образом вышло невероятно открыто и нежно: прямо как глаза Кроули. — Я на самом деле никогда не встречал никого, кто был бы хоть немного похож на тебя. Жаль, что я никогда не знал, что ты здесь. Я бы пришел навестить тебя гораздо раньше.
Кроули покраснел, предпринял неудачную попытку сказать что-то: в основном получился набор гласных звуков; и чуть не свалился со своего места, когда внезапно потянулся за вином. Он снова наполнил свой стакан и выпил половину залпом.
— Знаешь, — сказал Кроули, фокусируясь на орнаменте пола,— можешь оставаться здесь столько, сколько...
Слова преврались чем-то средним между глотком и судорожным вздохом, он задрожал всем телом; бокал с вином в руке опасно качнулся.
— Дорогой, что ты...
— Черт, должно быть, скоро рассвет, — Кроули допил остатки вина и поставил бокал обратно на тележку. — Мне пора.
— Ох, — Азирафаэль совсем потерял счет времени. Они что, в самом деле проговорили всю ночь? Он не чувствовал ни малейшей усталости. — Что-ж, да, пожалуй, нам стоит немного поспать...
— Нет, эм, дело не в этом, — Кроули поморщился, когда его снова пробрала дрожь. — На рассвете я превращаюсь обратно, — неохотно пояснил он. — Иногда это случается мгновенно, иногда уходят часы. Процесс совершенно невозможно контролировать, это полный беспорядок.
В области вокруг глаз скопилось напряжение. Пальцы сжались в кулаки. Азирафаэль тут же отставил свой бокал и тарелку.
— Тебе больно? — спросил он.
Кроули сглотнул и отвел взгляд.
— Ощущения не из приятных, — отозвался змий. — Совсем немного похоже на то, как если бы тебя прокрутили через механизм для приготовления сосисок.
— О,
Кроули. — Азирафаэль поднялся. Кроули уже слегка качало, и совершенно не от вина. — Позволь мне хотя бы проводить тебя до твоей комнаты?
Кроули помедлил, рука попозла вверх и он задумчиво почесал затылок. Когда открылся участок кожи, обычно спрятанный под волосами, Азирафаэль разглядел мерцание крошечных чешуек, покрывающих бугристый отдел позвоночника.
— Ладно, — резко ответил Кроули. — Но давай побыстрее.
Он начал ковылять к двери, ноги слушались его еще хуже, чем ранее этим вечером. Должно быть, подумал Азирафаэль, невероятно сложно вспомнить как ходить после месяца постоянного ползания, и ещё сложнее держаться на ногах, когда те вот-вот снова исчезнут.
Он поспешил догнать Кроули и просунул одну руку под его. Кроули издал неопределенный звук, но не попытался отстраниться.
Они добрались до третьего этажа замка без каких-либо происшествий, если не считать того, что в животе Азирафаэля возникло какое-то трепещущее чувство, будто он случайно проглотил очень удивленного черного дрозда. Это было связано с тем, что Кроули всё сильнее опирался на него по мере того, как они продвигались вперед, с его теплом, передающемся Азирафаэлю, и еще немного с тем, как он прижимался всё теснее и ближе каждый раз, когда его тело пробивала очередная судорога.
— Это моя, — наконец сказал Кроули, когда они остановиоись перед дверью. Азирафаэль не мог припомнить, чтобы видел ее раньше. В целом, она ничем не отличалась от других таких же дверей, за исключением резных змей, украшавших ручки. — Ну, я пожалуй...
— Ты уверен, что тебе не нужно... — одновременно начал Азирафаэль.
Кроули резко покачал головой и отстранился.
— Не хочу, чтобы ты видел меня таким.
Он повозился с дверной ручкой, выругался себе под нос и щелкнул пальцами. Азирафаэль услышал щелчок замка, а затем Кроули распахнул дверь. Ему очень хотелось подсмотреть, но Кроули развернулся, переступая порог, загораживая проход своим телом.
— Возможно, до послезавтра я отсюда не выйду, — сказал он. — Учитывая, что я всю ночь не спал, ну и ещё эти трансформации... Обычно я просто отсыпаюсь.
— Разумеется, я понимаю.
— Но я мог бы... найти тебя потом, — продолжил Кроули, очевидно опираясь на дверной проем в поисках поддержки. — Может быть, после ужина? Или днем, если ты захочешь почитать?
—
Пожалуйста, — ответил Азирафаэль, и в грудную клетку вернулось мягкое трепетание, отзываясь на то, каким взглядом Кроули смотрел на него: так, словно совершенно не хотел прекращать. — Я буду... я буду где-нибудь поблизости.
Кроули улыбнулся, мягко и удивленно: будто не совсем был уверен, что верит своим глазам.
— Ага, — продолжил он. — Хорошо. Спокойной ночи, ангел.
Дверь закрылась с характерным щелчком. Азирафаэль простоял перед ней почти минуту, затем встряхнулся и отправился по коридору обратно, думая только о том, что он оставляет позади, а совсем не о том, куда направляется.
Конечно же, он заблудился, и к тому времени, когда он вернулся в свою комнату, солнце уже пропускало крошечные ищущие лучи сквозь щель между занавесками. Азирафаэль плотно их задернул. Он прикоснулся к лепесткам заколдованной розы — всё ещё свежей и бесконечно прекрасной — прежде, чем лечь в постель.
***
После того вечера все казалось немного другим, хотя они занимались все теми же делами, что и раньше. На следующий после полнолуния день, Азирафаэль проспал почти до обеда, и в какой-то момент Ньют зашел проверить, не съело ли его ночью что-нибудь ужасное.
Кроули появился примерно за час до ужина, прокравшись в библиотеку несколько медленнее, чем обычно. В его привычно плавных движениях сквозила некоторая скованность. Азирафаэль с головой ушел в книгу, но тут же забыл о ней, когда дверь открылась.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил он, наблюдая за тем, как Кроули осторожно пересекает комнату.
— Бывало и лучше, — отозвался змий. Он притормозил у ног Азирафаэля, а затем начал подниматься по спинке стула. Азирафаэль наклонил шею, чтобы посмотреть на то, как Кроули устраивается на плюшевой спинке. — А что ты читаешь?
— О, эм, — Азирафаэль поспешно захлопнул книгу. — Просто какой-то роман, который подвернулся мне под руку.
Кроули слегка опустил голову, чтобы взглянуть на обложку, а затем рассмеялся прямо в ухо Азирафаэлю.
— По-моему, это
любовный роман.
— Эм... Я и не знал! Только начал читать, — солгал Азирафаэль. На самом деле, он нашел эту книгу пару недель назад, и теперь наслаждался ею по второму кругу. Он отложил её в сторону и взял в руки другую — ту, которую они читали вместе. — Продолжим?
Кроули промычал в знак согласия, и Азирафаэль принялся читать с того места, на котором они остановились. Кроули некоторое время оставался на спинке стуле, но затем желание повнимательнее рассмотреть определенную иллюстрацию заставило его обхватить Азирафаэля за плечи. Тяжесть его тела оказалось такой же приятной, как и тогда, в саду, и трепещущие бабочки тут же вернулись в живот Азирафаэля.
— Можешь остаться там, если хочешь, — возразил Азирафаэль, когда Кроули начал остраняться.
— Да?
— Ммм, мне вполне удобно.
Кроули поудобнее устроился у него на плечах, голова оказалась прямо под подбородком.
— Скажи мне убраться прочь, если тебе станет слишком тяжело.
Азирафаэль пробормал что-то, что, вероятно, можно было бы истолковать как согласие, если не вдаваться в подробности; и продолжил чтение. Какое-то время спустя, осмелев, он протянул свободную руку и ласково погладил блестящую чешую Кроули. Тот не жаловался. К тому моменту, как прозвенел звонок на ужин, он задремал, и Азирафаэль был готов остаться без приема пищи, лишь бы тревожить Кроули. Но Змия уже разбудил громкий звон.
***
Каким-то образом долгие вечера, проведенные у камина, стали их новой привычкой. И каким-то образом Азирафаэль всё ещё не строил никаких серьезных планов по возвращению домой. Прошла неделя, затем другая, и погода неторопливо теплела, приближаясь к почти весенней. На розах больше не лежал иней, а за пределами вечно цветущих садов замка первые новые листья и бутоны, должно быть, усыпали лес оттенками зелени.
В один из дней Азирафаэля прервала на полуслове Анафема, распахивающая дверь библиотеки.
—
Вот ты где, — сказала она. — Я искала тебя повсюду, а от Ньюта толку не больше, чем от вилки в супе.
Она остановилась и оглядела их с ног до головы, приподняв брови, когда заметила, что Кроули лежал на плечах Азирафаэля.
— Что тебе нужно? — потребовал Кроули. Азирафаэль почувствовал, как дернулся кончик его хвоста. — Уверен, у нас нет никаких внезапных гостей, замок уже сказал бы мне об этом.
Анафема прошествовала через библиотеку и плюхнулась в одно из кресел у камина.
— Тебе понравится, — заявила она. — Ты на слуху у всего города.
— Да, ну, вряд ли их можно винить...
— Не ты, Кроули, — Анафема нацелила палец на Азирафаэля. —
Ты.
— Я? — бездумно повторил Азирафаэль, моргая. — Почему?
— О, даже не знаю, как насчет того, что ты просто взял и исчез в один прекрасный день, — Анафема бессовестно ухмылялась. — И, очевидно, твоя семья сначала молчала. Поползли слухи о том, что твои братья и сестра убили тебя, а тело спрятали в лесу.
Кроули прыснул. Азирафаэль ударил его закладкой.
— О,
боже, — отозвался он. — Весьма прискорбно.
— Не могу представить, как такое могло случиться с такими замечательными людьми! — пробормотал Кроули, всё ещё ни капли не раскаиваясь в своем веселье. — Так им и надо.
— Итак, твой брат Гавриил узнал об этом, — продолжала Анафема. — И решил, так сказать, внести ясность: ну и, теперь весь город говорит о том, что тебя
жестоко похитило и теперь
удерживает против воли ужасное чудовище в проклятом замке.
Смех Кроули оборвался долгим, яростным шипением.
— Так, подожди-ка сссекундочку...
— Он сказал им
что? — перебил Азирафаэль, внезапно разозлившись на Гавриила так сильно, что не мог припомнить, ощущал ли когда-нибудь что-то подобное. — Да как он
посмел!
Анафема захихикала, восхищенная их реакцией.
— Ага, там целая сага: я слышала по крайней мере три версии, и по одной из них ты плакал, пока тебя уносили навстречу верной гибели...
— Я должен был его укусить, — прорычал Кроули.
Азирафаэль рассеянно погладил его, собственный гнев исчез так же быстро, как и появился. Он прикусил губу.
— Полагаю, он в самом деле считает, что я не могу уйти, — сказал Азирафаэль мгновение спустя. — Разумеется, он ужасно преувеличивает, но под всем этим...
— Под всем этим скрывается только его желание спасти собственную репутацию, — огрызнулся Кроули. — Пусть немного поволнуется.
— И тем не менее, я... Я пробыл здесь гораздо дольше, чем ожидал...
Азирафаэль выглянул в окно: по ту сторону солнце медленно клонилось к западу, окрашивая небо в золотой цвет. В грудной клетке зародилось противное, щемящее ощущение, поскольку впервые за несколько недель он вынужден был спросить себя о том, когда он же на самом деле планирует вернуться домой. И это означает, что если он уйдет...
— Я не могу позволить им продолжать думать, что меня держат здесь как пленника.
— Так напиши им, — быстро вставил Кроули. Кольца его змеиного тела в панике сжались вокруг Азирафаэля. — Ведьма отнесет письмо.
— Эй, я не курьер...
— Замечательная идея! — Азирафаэль бросил на Анафему умоляющий взгляд, полный немыслимой надежды. — Не могла бы ты сделать это ради меня, в качестве одолжения?
Анафема закатила глаза, но лицо ее выражало полную сосредоточенность, когда он оглядела их снова: так, будто обдумывала кроссворд, который разгадывала уже слишком долго.
— Ладно, хорошо, — ответила она. — Обычно я стараюсь держаться подальше от города, и, поверь мне, ты не хочешь знать, что они
говорят там о ведьмах. Но,
полагаю, мне не помешало бы ещё немного ткани для новой летней накидки...
— Ох,
спасибо, дорогая, ты даже представить себе не можешь, как много это для меня значит, — просиял Азирафаэль, а затем задумчиво притих. — Хотя, говоря об одежде, может, я могу побеспокоить тебя еще немного и попросить, чтобы ты захватила парочку...
— Я сказала, что доставлю твое письмо, а не целый чемодан с вещами!
— Если тебе нужна новая одежда, замок всегда к твоим услугам, — Кроули ослабил хватку и теперь звучал значительно спокойнее. — Ему почему-то нравится наряжать людей. Хотя, как правило, он немного увлекается оборками и бархатом.
Азирафаэль не смог сдержать тихое «
Ох!», сорвавшееся с его губ. Анафема фыркнула и покачала головой, поднимаясь со стула.
— Придется задержаться на несколько дней, — продолжила она, окидывая библиотеку задумчивым взглядом. — Знаешь, я никогда здесь толком не осматривалась...
— Если ты думаешь, что я позволю тебе перепачкать всё своими грязными пальцами... — начал Кроули, и тут же затих. Затем он добавил, смущаясь. — Имею в виду, ты можешь, если хочешь. Никаких пальцев. Никакой грязи. Но если тебя интересуют книги, я... всегда пожалуйста.
Анафема уставилась на него так, словно у него внезапно выросли ноги и он начал отбивать чечетку. Затем она смерила Азирафаэля долгим, пронзительным взглядом.
— Что ты с ним сделал?
— Я? Но я ничего...
Анафема обвиняюще подняла палец, хотя выражение ее лица было безумно довольным.
— Да, ты очень даже «
чего»! Ты научил его
хорошим манерам или типа того. К кому мне теперь обратиться, если я хочу немного поскандалить?
—
Эу, — запротестовал Кроули тоном, выражающим возмущение величайшей глубины. Он поднялся с плеч Азирафаэля, вставая в змеиную стойку. — Если я получаю это в ответ на попытку быть... Я покажу тебе скандальчик, ты, неблагодарная...
Анафема ухмыльнулась, и, слегка махнув ладонью на прощание, вылетела из комнаты, прежде чем он успел закончить. Кроули ещё несколько секунд плевался и шипел на закрытую дверь.
— Оставлю ей на подушке дохлую крысу, — наконец пробормотал он, угрюмо опускаясь обратно.
— О, перестань, дорогой мой, в этом нет необходимости, — Азирафаэль развернулся на сидении вполоборота и нежно провел костяшками пальцев по шее и спине Кроули. Тот инстинктивно подставился под прикосновения. — Как хорошо, что она согласилась доставить письмо. И я признателен ей за то, что она сообщила нам о слухах в городе. Я все объясню Гавриилу, и все будет в порядке.
Кроули вздохнул.
— Да, — сказал он, звуча совершенно неубежденно. — Верно. Держу пари, так и будет.
