Боги, любовники и монстры

– И что? Вы как бы, он твой парень, ты его девушка? Она сдержалась, только покачала головой, сконцентрировавшись на том, чтобы стереть особо упрямое пятно. – Не так. Это все больше бизнес. Кларк Кармин прищурился. – То есть, он засыпает тебя деньгами за твою компанию? Тэм Янтарь задумчиво хмыкнул. – Он что, так одинок? Смех застрял в горле Люси Грей, вырвавшись глупым фырканьем. – Вам всем очень повезло, что я здесь занята, – она показала на гору посуды, мыть которую пришла ее очередь, – или я бы вас всех на место поставила. Она знала, что они забеспокоились бы, если бы она пошла без них. В какой-то момент она должна была им все рассказать. – Не знаю, Лю, – Мод беж пожала плечами. – Выглядит так, будто та твоя монета повисла в воздухе. – Да уж, вот уж точно, нашла как это описать, – фыркнула Барб Лазурь. – Ты уверена, с чем играешь? Ребятки из Капитолия – та еще шатия, они просто беспощадные. Псы из Двенадцатого с ними не сравнятся. По комнате пронесся общий вздох согласия, и каждый нашел чем поделиться в доказательство. – Во-первых, это не серьезно. Через месяц мы в любом случае уезжаем, – она пожала плечами. Она сохранила лепестки розы в своем кармане. Ела их по половинке, после завтрака, после ужина. Ее личный десерт. Она решила сменить тему на более безопасную, но вызывавшую общее любопытство. – Вы не знаете, что с ним творится? С Билли Бурым? Кларк Кармин, единственный из группы, кто поддерживал с ним более-менее тесный контакт, пожал плечами. – Не знаю. Давненько не встречал. – Вот именно. – Угу. Повисла пауза… – Так, что насчет этого парнишки из Капитолия? Она бросила на него свой самый острый взгляд, какой сумела выдавить. Он вернулся к своей скрипке, бормоча что-то, но Люси Грей не смогла разобрать. Она не хотела больше развивать эту тему. Но было странно, что она смогла так зацепить человека из Капитолия. Может быть, Кориолан искал какое-то приключение, прежде чем вступить в брак. Он казался таким отчаявшимся, так старался удержать ее рядом. Как такое могло случиться с единственной встречи? Она же не согласилась на что-то странное? Ведь так? Да и что это значило, быть его до конца месяца? Быть его эскортом? В постели и на улицах? Люси не могла сказать. Капитолийцы все еще смотрели на жителей дистриктов, как на грязь под ногами. Всегда так было. Это было общее в обоих мирах. Что бы не хотел Кориолан, это было странно. И для ее же блага, ей следовало быть настороже. Не то чтобы на это была явная причина. Но. Кориолан не вызывал в ней доверия. «Почему я на это согласилась?» Этот вопрос мучил ее с первых же секунд. Она не могла держаться подальше. Она знала, что теперь может получить больше. Без уродливой его стороны из того прошлого. И она решила это получить. Она чувствовала, что судьба задолжала ей это. Она чувствовала, что это было ее по праву. Разве это было так ужасно? Что она хотела попробовать этот вкус? Вкус любви, которую так давно потеряла? С того самого момента, как воспоминания накатили на нее, ей было трудно смотреть на других в романтическом смысле. Она никому больше не могла доверять. Надо лечить яд ядом. Вот только она не была уверена, что за яд она принимает. Достаточно ли он ядовит? Может быть, ему все наскучит еще до конца месяца. Может быть, ей тоже. Может быть, она сможет наконец отделаться от глупого наваждения, и начнет думать, где в Первом дистрикте им лучше устроить первое шоу в следующем месяце. А потом, было письмо. ____________________________________ Удивительно, но это не было приглашение. Не совсем. Он попросил ее сопроводить его на бал. Она бы отправила ответ, но одна мысль об этом стесняла. К примеру, у нее не было бумаги, и уж точно такой, которую не стыдно было бы отправить в дом семьи Сноу. Потом пришел еще один коричневый пакет, перевязанный красивой ленточкой. Ленточкой, украшенной розочками. Он очень старался. Люси Грей хотелось бы знать, что он хочет в ответ. В конце концов, она оделась. Это платье было цвета лета, цвета теплого солнца в тихий полдень, цвета цветов на лугу, что она когда-то помнила, цвета сладкого меда. Платье облегало ее слишком хорошо, и она не могла понять, откуда он мог знать. Может быть у Кориолана был талант к снятию мерок. Она подумала, что стоило бы сказать ему это этим вечером. – Ты похожа на картину, – наконец выдавил Тэм Янтарь, когда наконец поднял уроненную челюсть. Она улыбнулась, ярко-красная помада покрывала ее губы. Кориолан настаивал, что заберет ее, и это значило, что именно его машина, слишком красивая для этого места, ждала ее в конце улицы. – Так куда ты везешь меня сегодня, Кориолан Сноу? – Спросила она, когда он поцеловал ее руку. Он был весь в черном. – К Шультцам, на ежегодный бал. – Потратить все это на бедняжку меня, – весело сказала она, – я начинаю думать, у тебя нет хороших партнерш. – Никого достаточно интересного. – Ты льстишь мне, Кориолан, – не то чтобы она ему поверила. Она помнила те слова Ио: «Это наш Корио, он знает обо всем слишком уж много. Его единственный честный грех». Казалось, она хорошо его знала. И как интересно она сказала о Кориолане. Его честный грех – он знает все, это заставило ее немного насторожиться. – Корио, – мягко поправил он. Его прозвище. Она помнила, что Сеян так часто его называл. Она помнила, как его повесили на том дереве, как черная шаль покрывала ее волосы, как она плакала по мальчику, который был лучшим другом ее любимого. – Корио, – сказала она, и на вкус это было как сырое мясо и кровь. – Предпочитаю «Кориолан Сноу». – Почему? Она посмотрела на него, изогнув губы в чарующей улыбке. – Напоминает мне, кто ты есть, Кориолан Сноу. Он задумался. Вот оно. Они все еще играли в эту игру, которая началась с его имени. Словно они что-то скрывают друг от друга. Но это лишь игра. Она наслаждалась ею, и подозревала, что он тоже, судя по тому, что он задумчиво сказал ей в ответ. – Думаю, я тоже предпочитаю так. Она гадала, какие цветы встретят ее в этот раз. Синие. Волны «утренней славы» растекались по залу. Они прекрасно сочетались с богато украшенными кремовыми стенами, и все голоса затихли, когда объявили имя Кориолана, входящего в зал. Они все заметили ее. И она заметила их навязчивое желание держать птиц в клетках. На этот раз клетка свисала с потолка. Прекрасная, сверкающая клетка, искусно отделанная. И на этот раз, там сидела канарейка. Бедняжка, наверное, не могла заткнуться, но было слишком шумно, чтобы ее могли услышать. – Корио! – Подошла Клеменсия, но ее улыбка померкла, когда она увидела Люси Грей. «Вот как?» – Люси Грей подумала про себя, и ей захотелось подойти к Клеменсии и заверить ее: «милая, я не соперница». Но она придержала это при себе. – Что ж, твоя мать тебя ищет, – закончила та. Так, что? Его родители были здесь? Люси Грей настороженно поежилась. Нет, она не хотела с ними встречаться. Было бы слишком неловко. – Люси Грей, Кориолан снова тебя похитил. – Именно так, сладенький, – согласилась Люси Грей, приветствуя Феста. – Это преступление он совершает чаще, чем я ожидала. Кориолан рассмеялся, глядя на нее. – Что я могу сказать? У меня слабость к ценностям. Она приподняла бровь. В этой жизни он был слишком остер на язык. Она обожала, как он стесненно краснел в прошлом мире, словно не представлял, что можно сказать, быстро возвращался к делу, потому что наслаждения были для него незнакомой темой. – Я бы и сам не прочь совершить такое преступление. На самом деле, знаете что? – Фест взял Люси Грей под руку. – Вы можете пойти встретиться с его родителями, пока я поберегу нашу даму здесь. Люси Грей хихикнула. Кориолан сжал челюсти, но все же согласился. Клеменсия взяла его под руку, и Кориолан задержал взгляд на Люси Грей на секунду, прежде чем пропасть в толпе. Она была рада, что не надо было встречать его родителей, а тем временем решила поболтать с Фестом, пока они прогуливались. – Кориолан полон очарования, разве нет? – Начала она, когда они подошли к одному из балконов. Улыбка Феста померкла при этом вопросе. – Что ж, это уж точно. Хотя было время, несколько лет назад, когда он только молчал. Это отвлекло ее от разглядывания огоньков вдали. – Что случилось? Фест прислонился к ближайшей колонне. – Никто не знает. Правда. Это было странно, – он задумчиво склонил голову. – Однажды он не пришел в школу, не приходил несколько дней. Мы думали, он заболел, но нам запретили его навещать, даже мне. А потом, он изменился. – Изменился? – Спросила она. – Да, он… Ну, я не знаю. Просто изменился, – он пожал плечами и смерил Люси Грей предупреждающим взглядом. – Будь осторожна. Она навострила уши. – Хм? – Он не такой… – Фест огляделся по сторонам, – добрый, как он тебе кажется. Люси Грей облокотилась о разукрашенную балюстраду. – Мне надо защищаться, Фест? – наверное ее больше удивил не факт, что Кориолан «не добрый», а то, что Фест ее предупредил об этом. Наверное, это было подозрительно мило. Здесь было что-то еще, чего она не видела. Казалось, что Фесту не очень нравится Кориолан, да и Кориолан не хотел оставлять ее одну с ним несколько минут назад. – Кориолан любит свои ценности. Но недолго. Уф. Она посмотрела на синий цветок. «Утренняя слава», садовники ее ненавидели. Она помнила, как однажды слушала жалобы одного такого, когда была маленькой. Красивый цветок, как рисунок акварелью. Она оторвала лепесток, разглядывая его. – Красивые вещи живут недолго, – она улыбнулась Фесту и, к его ужасу, съела лепесток у него на глазах. Он ошеломленно моргнул, глядя на нее, неуверенный, что ему делать дальше. Люди Капитолия наверное предпочитали есть цветы жареными или консервированными. Она воспользовалась моментом, чтобы ускользнуть от него и спустилась на этаж выше. Ближе к клетке с канарейкой. Шахтеры брали канареек с собой в шахты, в качестве меры предосторожности. Если голос канарейки затихал, это значило, что шахтерам пора сматываться. Поднимаясь по винтовой лестнице, Люси Грей наконец дошла до точки, откуда могла слышать щебетание маленькой птички. Люди внизу болтали о чем угодно. Наверное, о предстоящих выборах. Прошло уже много времени с последнего восстания, и Панем, начал, как бы это сказать, задумываться о благосостоянии дистриктов. Так они заявляли. Политика была не для нее, но она помнила мир, в котором политика очень на нее влияла. В политику ее без конца втягивали, и Люси Грей теперь слышать о ней не могла. Это будут первые выборы, что пройдут по всем дистриктам. Прошло много лет с Темных Дней, и со смерти президента Рейвинстила тоже прошло много времени. Богачи осознали, как изменилась индустрия, что им можно облегчить контроль. Дать комфорт, получить труд. Эффектная сделка. Честно, многое из того, что она только что услышало, впечатлило ее. Это было будто особая форма Игр. Медленная. Птица зачирикала на нее. – Привет, моя прелесть, – позвала Люси Грей, и птичка подлетела к ее стороне клетки. Она хотела бы освободить ее, но как? Она свисала с середины потолка, и если только боги, следящие за ней, не дадут ей крылья и стальные мускулы, чтобы разорвать эти прутья… Вместо этого она прислонилась к колонне, глядя как птичка летает в стальной клетке. – Ее не надо освобождать. Люси Грей посмотрела на приближающегося Кориолана, и он подошел ближе, продолжая. – Канарейки – одинокие создания, им нравятся их клетки. Что им не нравится – так это незнакомые места. – Он посмотрел на нее. – На случай, если ты беспокоилась. – Я предпочитаю птиц свободными. В Двенадцатом дистрикте у нас была птичка, сойка-пересмешница, – ее улыбка потеплела, когда она вспомнила ее. – Самые милые птички, что я видела. Кориолан подошел к ней, положив руку ей на плечо, потер круги большим пальцем. Она не стала говорить ему о предупреждении Феста, придержала это при себе. – Я бы хотел их однажды увидеть. – Я бы хотела увидеть, как ты их увидишь. Так близко, он пах восхитительно, и был таким теплым. Очень теплым. – Думаю, я хотел бы потанцевать, если ты согласишься присоединиться? – Если тебе жаль твои ступни, милый, ты сейчас же отменишь это приглашение, – предупредила Люси Грей. Она постаралась вложить в слова все свои чары, но под этой сладостью тона был легкий стыд от того, что мог подумать Кориолан, если она сделает неверный шаг или просто упадет. – Ты не умеешь вальсировать? – Кориолан был почему-то удивлен. Она только посмотрела на него, игриво, но строго. – Интересно. «Так, и что тут может…» – Ты женщина столь многих талантов, что не сосчитать. Я думал, просто невозможно, чтобы было что-то, что у тебя, – его палец перестал очерчивать круги на ее коже, – не получалось. Она задумалась над этим. Неужели все так выглядело? Люси Грей посмотрела на него, разворачиваясь к нему всем телом. – Да ты мастер скрытых комплиментов. Он говорил это так легко, словно всю жизнь прожил с этой мыслью. Иногда она боялась, что перед ней тот самый Кориолан, который пытался ее убить. Как например сейчас, она боялась. – Люси Грей, – начал Кориолан, но она остановила его. – Тише, дай мне посмотреть. Это было и просьбой, и приказом. Кориолан приподнял брови, вопросительно глядя на нее, и Люси Грей попыталась вспомнить. Кориолан из прошлой жизни был худее, он стал сильнее на тренировках миротворцев, но Кориолан этого мира, о нем больше заботились, его плечи были шире, руки больше, кожа тоже была нежной, о которой заботились, все признаки здоровой диеты. Ему не приходилось голодать. А потом она посмотрела ему в глаза. Его глаза были цвета воды, цвета «утренней славы». Они смотрели на нее настороженно, удивленно, потому что не понимали, с любопытством, потому что дело ведь было в удивлении. Люси Грей провела пальцами по его скулам, бровям, по носу. Она не коснулась его губ. Это было бы обещанием. – Нашла что хотела? – Спросил он, пока она ощупывала его лицо. Когда губы зашевелились, она наконец посмотрела на них. Люси Грей грустно улыбнулась, она даже не могла ответить на этот вопрос, когда думала о мальчике, которого когда-то любила. – Я пыталась. Честно пыталась. Когда он коснулся ее шеи, она вспомнила, где они были. В другой жизни. Люси Грей выпрямилась в руках Кориолана. – Ты сказал, что хочешь танцевать. Я подарю тебе танец, но ты должен знать, что я поскользнусь и упаду. – Я не дам тебе упасть, – наверное, он пытался ее подбодрить. – Ну, со своей стороны, Кориолан Сноу, – она подтянула его так близко, что их носы едва не соприкасались. – Я постараюсь не очень сильно давить твои ступни. Ее партнер коротко хохотнул, и Люси Грей постаралась не вздохнуть при звуке этого смеха. Как наверное жалко выглядит взгляд влюбленной малолетки на взрослой женщине. Она попыталась набраться сил, приложить как можно больше очарования, и помолиться богам, которые ее прокляли, чтобы она не упала на пол. Вальс, о котором он говорил, оказался медленным танцем. Она заметила Феста, который разглядывал их сцепленные руки. И заметила такой же взгляд у Клеменсии, и, к ее удивлению, у некоторых других. У Арахны и Ио, например. Арахна, девчонка, которую она помнила, была именно такой. Ио, ее она не помнила. Люси Грей избегала Сеяна. Это было… Тяжело. Люси Грей не могла поверить, что он все еще оставался другом Кориолана в этой жизни, это было так жутко. Друг в одной жизни и убийца в другой. Он держал ее за руку, ведя в танце по залу. Все взгляды публики были обращены на них. Она снова поймала взгляд Клеменсии. – Я напугала твоего друга. Кориолан вел ее к центру зала. – Сеяна? – Феста. Съела почти целый цветок у него на глазах, – заговорщическим тоном призналась Люси Грей. – Кажется, он испугался, что я сожру его целиком. – О чем вы говорили? Вы оба? Взгляд ее карих глаз скользнул по Фесту, стоявшему в отдалении. – Мне кажется, я не нравлюсь твоим друзьям, Кориолан. Кориолан прижал ее ближе. – Я думаю, это совсем неважно. – Хм. Разве? Если бы Кориолан не понравился Кови, для нее это что-то бы да значило. – Зависть и алчность тут текут ручьем, – сказал он, поворачивая ее. – Я по этому течению не плыву. «И чему бы им завидовать?» – это хотела спросить Люси Грей, но Кориолан начал крутить ее, но вместо того, чтобы просто повернуть, он крепко ухватил ее за талию и поднял в воздух, и Люси Грей почти завизжала. – Кориолан! Но ее детский восторг от того, как он закрутил ее под музыку перебил ее удивление, и когда он поставил ее на землю, она посмотрела на его веселое лицо. – Я… Это… – Она почти лишилась дара речи. – Кориолан! Он хмыкнул, и она почти почувствовала, что он что-то затеял. – О боги, Кориолан, – начала она, – одного раза было… – Посмотрим, ты издала такой звук, мне очень понравилось… – Кориолан, это не то что… Ох, ну ты и гад! – Она выругалась, когда Кориолан снова с легкостью поднял ее, и она не сумела удержаться от громкого смеха, не заботясь о том, что все вокруг смотрят. Ритм быстро сменился, и ее ноги устали поспевать за быстрыми движениями партнера, но все же, если она правильно сосчитала, она всего четыре раза наступила ему на ноги. Но теперь, развеселившись, Люси Грей почти забыла, что вообще не умеет танцевать вальс. Когда он в третий раз поднял ее, она положила руки ему на плечи, и когда он опускал ее, воспользовалась моментом и быстро поцеловала его над воротником. Она услышала, как сбилось его дыхание, увидела напряжение в его глазах. Ох, да она спровоцировала его, неужели? – Люси Грей, – тихо сказал он, так, что услышала только она, и только он услышал ее смех в ответ. – Мой мужчина из Капитолия, – со всем сердцем ответила она, – ты точно станешь моим концом. Что за дурой она была, когда думала, что могло быть иначе. Может быть, это музыка, или это канарейка, или это жизни, которые она прожила, но ее вдруг охватило чувство жуткой ранимости и ужасного одиночества. Люси Грей одинока в своей памяти. Обычно она просто отряхивала эти мысли. Не обращала внимания. Но иногда она не могла. И это был один из таких моментов. Может быть, худший. Потому что Кориолан только взглянул на нее – и повел из зала в одну из приватных комнат. Маленький кабинет, с одним столом и одним обитым бархатом креслом, какими-то картинами на стене. Становилось тяжело дышать, потому что он понял, что ей не хорошо. Что ей нужна помощь. Чтобы пройти через все это. Ей становилось больно в груди. Почему он понимает все это? Это все маленькие личные трагедии Люси Грей – как смеет Кориолан даже замечать их? Слезы набежали на ее глаза, и страх охватил ее, потому что если Кориолан увидит ее такой, то она просто может… Поддаваясь импульсу, она подтянула Кориолана к себе – Кориолана, который запирал дверь, Кориолана, который удивился, увидев, как Люси Грей смотрит на него, Кориолана, который замер, когда Люси Грей потянулась к нему и поцеловала. Ее руки запутались в его волосах, она с удовольствием потянула их, когда он ответил на поцелуй. Возможно, пытаясь понять, что случилось. Ее пальцы отпустили его волосы, коснулись его глаз, нежно прикрывая их, когда их губы расстались. – Люси Грей, – прошептал он, – что случилось? Почему ты плачешь? Она вдохнула и выдохнула, считая про себя. Надеясь, что ее голос будет ровным. – Просто вспомнила кое-что неприятное, – наконец честно ответила она. – Дай посмотреть на тебя, – сказал он. Слезы еще не высохли до конца, когда Люси Грей с нежеланием убрала руки от его глаз. Она чувствовала себя немного глупо, но это следовало принять. «Я снова раскрываюсь перед тобой», подумала она, глядя, как Кориолан разглядывает ее. – Что случилось? – Плохой сон, милый, – «о яде, пудренице и оранжевом шарфе». Ее сойки-пересмешницы вечно пели в ее голове. – Я больше не хочу видеть сны. – Подойди, – прошептал он, склоняясь, поднимая ее, ухватив под колени и спину, Люси Грей была легкой в его руках, как пушинка, словно она ничего не весила, когда он нес ее. Он присел, усадив Люси Грей себе на колени, опустив ее голову себе на грудь, где она могла слышать его сердцебиение. Слушать. Она вздохнула, прижимаясь к его пиджаку, вжимаясь в его тепло. Его пальцы перебирали ее волосы, прижимали к себе, не говоря ни слова. Именно так он смог ее успокоить. Как у него это так получилось? Или, что важнее, где он этому научился? Делал так с другими женщинами? Как бы жалко это не звучало, она не смогла удержать вспышку ревности внутри себя. – Лучше? Она стряхнула свои эмоции словно пыль с шкафа. Люси Грей потеребила пальцами его пиджак, розу в его петлице. – Все прекрасно, сладкий. Из тебя вышла отличная подушка, тебе такое говорили? Кориолан рассмеялся, его грудь затряслась под ее щекой, и Люси Грей улыбнулась, переключая внимание ее пальцев на его руки. Она подавила желание притянуть их к губам и поцеловать. «Ты вне себя» – предупредила она себя. – Люси Грей, – сказал он, и она посмотрела на него. Он провел костяшками пальцев по ее щеке, нежное движение, противоречащее суровости его лица. Он старается это скрыть, но она слишком близко, чтобы не замечать. – Кто-то навредил тебе? Она улыбнулась. Приятно было замечать, что он упал так же глубоко, как она. Хотя, Люси Грей подумала, нет, вряд ли настолько же глубоко. Она снова положила голову ему на плечо и призналась. – Давным-давно. Он был мне уроком, наряженным во что-то нежное, что-то чистое. Как лепесток цветка. Самый милый мальчик, что я когда-либо встречала. Я бы все что угодно для него сделала. Правда сделала бы. Рука Кориолана на секунду замерла. – А потом? – Он никогда меня не любил, – призналась она. Это раздавило ее, эта горькая правда. – Оставил меня с моими птицами, оставил подбирать осколки и плакать. Потому что, я думаю, я никогда его по-настоящему не знала. – Люси Грей моргнула. Она не понимала, почему это так на нее подействовало. Она давно пережила свою прошлую жизнь. Что-то вроде того. – Может быть, сочиню о нем песню. – Он не стоит того, чтобы о нем петь, – заметил Кориолан, и может быть, он и прав. Люси Грей выдохнула ему в шею, это явно стало ее любимой частью его тела. – Я должна кому-то это рассказать. Мои сойки-пересмешницы смогли бы это забрать, если бы здесь были. Мне нужно съездить в Двенадцатый дистрикт. А может я заработаю на нем деньги, хоть он не стоил и гроша. Кориолан ничего не сказал, только крепче прижал ее. Она была рада. Желтое платье на ней давало ей ощущение счастья, и она не была уверена, чему она была так рада, не материалу платья, просто она ценила все, что дарил ей Кориолан. В эту минуту, поняла она, ее прежние страхи уже не казались ей глупыми, она боялась, как легко это давалось Кориолану Сноу. Заставить ее развалиться на кусочки. _________________________________________ На самом деле, она не обдумала это как следует. На самом деле, она обдумала это, только когда ей пришлось помучиться, объясняя все Барб Лазурь. – Я имею в виду, если ты ему доверяешь, конечно, – сказала Барб Лазурь, прикусывая нижнюю губу. – Но опять же, Лю… На этот раз все по-другому. Тебя не будет несколько дней. – Но не навсегда же, милая, – она остановилась, намазывая джем на тост. – Он… Он не нравится тебе? – Что в нем может не понравиться? Я его почти не знаю. Это ты меня беспокоишь. Люси Грей опустила хлеб. – Ну и что ты будешь делать? Барб Лазурь многозначительно посмотрела на нее. Они всегда делали это во время обеда. Спорили. Еда смягчала удары, которые они друг другу наносили. А может быть и то, что они знали, что другие на самом деле заботятся друг о друге. Как заботилась Барб Лазурь, как в тот день. Она никогда не простила себя за то, что убежала тогда в заходящее солнце, потому что знала, что если бы сказала им, они пошли бы за ней. Когда она впервые все вспомнила, Люси Грей рыдала на груди Барб Лазурь, ни на секунду не оставляла Мод Беж, иногда они обнимались все вместе, а Кларк Кармин играл смешные мелодии на скрипке. Она просыпалась от кошмаров, в которых умоляла их простить ее. Потому что скорее всего, когда Кориолан не смог найти ее, он потом нашел их. И он знал, как дороги они ей были. Это было хуже всего. Что она никогда не узнает, что там случилось с Кови. Они закончили обед, и Люси Грей начала собираться. Несколько дней на Холмах Траяна, где друзья Кориолана собирались провести что-то вроде отпуска. Кориолан пообещал ей хороший отдых, но судя по тому, как его друзья разглядывали ее, скорее это будет интересная экспедиция. Она не ждала ее с нетерпением, но она была Люси Грей, она справится. – Я доверяю ему, – сказала она Барб Лазурь, которая обняла ее в ответ. – Если ты не вернешься, мы свистнем куда надо и настучим! – Выкрикнул Кларк Кармин из другой комнаты, имея в виду, что обратится в полицию. – Как прекрасно, что ты думаешь, что я подписываюсь на смерть. – Ну, Лю, – Тэм Янтарь пожал плечами, задумчиво склонив голову набок. – Эти ребята из Капитолия не слишком уж держат себя в узде. – Ничего, мне узда не пригодится. – Молодец. Скоро увидимся. – Барб Лазурь поцеловала ее, а Кларк Кармин принялся свистеть и стучать, как дятел по дереву. Ох, придурок. – Привези мне шоколад! – Выкрикнула Мод Беж из окна. Люси Грей рассмеялась в ответ. У нее было немного вещей, потому что Кориолан попросил ее не брать много. К этому моменту у нее было уже слишком много дорогих платьев, что еще она получит к концу месяца? Она сможет продать их в дистриктах, а некоторые сохранит на память. Когда она подошла к Главной улице, ее ожидала машина, и водитель был ей хорошо знаком. – Добрый вечер, Ховард. – Добрый вечер, мисс Бейрд. Мистер Сноу будет ждать вас в Тори. Люси Грей хмыкнула. У нее еще было немного денег в сумке. Белая роза, с которой почти покончено, она слишком часто стала есть эти лепестки, потом горюя, что они закончились. Они проехали мимо Корсо, самого богатого района Капитолия, мимо статуи Леди Справедливости, держащей два меча. Люси Грей любовалась этой красотой. Вскоре они свернули в деревья. Эти места были ей знакомы, птицы, населявшие лес, звуки насекомых. Словно лес проснулся рядом с хорошо обустроенной дорогой, дорогой для богатых. Она поблагодарила Ховарда и попрощалась с ним, прежде чем войти в Тори. Белый дом с хорошим газоном, и Люси Грей задержалась, когда увидела, что сбоку от газона был настоящий розарий. Полный белых роз. Ее наполнила радость, и она проскользнула в розарий. Но прежде чем она коснулась лепестков… – Я еще не обрезал шипы. Она обернулась к Кориолану и бросила сумку на землю, шагнув к нему. Кориолан поднял ее с земли, и ее наполнили какие-то шарики радости от того, что она была с ним. – Может мой мужчина из Капитолия найдет мне немного лепестков? – прошептала она ему в плечо. – Можно было подумать, что к нам прокрался вор, – раздался позади неприятный голос, предупреждая, что они были не одни. – Хвала богам за заборы между дистриктами. Она не нравилась Арахне Крейн. Люси Грей не была уверена, потому ли, что она лучше всех впитала пропаганду, какие мерзавцы все в дистриктах, что им скармливали, словно чашки горячего шоколада в холодный день, или они все так думали, просто лучше умели это скрывать. Помня кое-что об Арахне из прошлой жизни, Люси Грей могла поспорить, что скорее второе. Кстати, об остальных. Здесь были почти все, и все они были с Игр. Может быть, они думали, что Кориолан, как там это говорится? Барахтается в грязи. Потому что, пусть даже она и не была из дистриктов, она ничем от них не отличалась. И это было странно, потому что выборы были уже близко. Выборы президента, в которых впервые примут участие дистрикты. Наверное, в политическом значении, это был поворотный момент истории. Она не совсем была уверена, как там будет все, но будет двенадцать кандидатов, которых предложат дистриктам, для первого тура, и там посчитают их голоса и сократят количество кандидатов до трех. Финальный раунд пройдет с голосами граждан Капитолия. И так они получат первого президента Свободного Панема. Они пытались наводнить дистрикты памфлетами, апеллируя к предполагаемому уровню интеллекта их обитателей, который явно считали очень невысоким. Первый раунд выборов пройдет через три месяца. Может быть, им плевать на него. Люси Грей была уверена, что они представления не имеют, как это может сотрясти Панем. Это была новая форма управления, но она могла дышать спокойно, зная, что так будет лучше, и что она никак в этом не замешана. – И тебе добрый вечер, Арахна, – раздался спокойный голос. – А я уж удивился, чего виноград вдруг начал горчить. Это был Сеян, он держал в руках бокал вина, и они с Кориоланом обменялись веселыми взглядами. Люси Грей выпрямилась, высвобождаясь из рук своего мужчины. Казалось, эти двое в этой жизни хорошие друзья. – Я Сеян Плинт, – он улыбнулся, официозно протягивая ей руку. – Кажется, нас не представили друг другу как подобает. – Видимо нет, – подтвердила Люси Грей. – Я бы никогда не забыла такую улыбку. Думаю, ты можешь посоперничать в этом с Кориоланом. Кориолан приподнял брови, и Сеян разразился громким смехом. – Я же говорил, Корио. – Ладно, хватит, – сказал Кориолан, все еще улыбаясь, словно они говорили о шутке, которую она не знала. – Люси Грей только приехала, надо отдохнуть перед поездкой в квартал и на охоту. Она напряглась. – На охоту? – Да, потом как-нибудь. Можешь тоже с нами пойти, – к ним вышла Клеменсия. – Тут куропатки, кролики, фазаны, может еще что-нибудь выпустят. Охота ей не нравилась. Казалось, в эти дни все напоминало ей об Играх. Она знала, что это такое, когда на тебя охотятся, может быть поэтому она была бы ужасным охотником. Нет, Люси Грей лучше подходила для песен и сцены. – Я бы с удовольствием, но мое бедное сердечко с трудом переносит смерть, – она улыбнулась Клеменсии, в которой до сих пор не была уверена, что нравится ей, потому что Клеменсия смотрела на нее так, словно она что-то напортачила. – Осторожней, Люси Грей, – заметил Фест, – тут иногда хватаются прямо в глотку. Мы же не хотим потерять этот прекрасный голосок, верно, Кориолан? Мужчина рядом с ней обхватил ее за талию. Ревность. Что-то странное было в этом разговоре, какой-то подтекст, который она как будто должна была понимать. Но почему-то не понимала. – Нет, не хотим, – резко ответил он. И если бы это на нее он посмотрел так, как посмотрел на Феста, она бы уже перескакивала заборы на границах дистриктов. Он повел ее в дом, она взяла с собой свою маленькую сумку, и Кориолан пообещал отправить ей цветы. Их с Кориоланом комнаты выходили окнами на озеро, и оно было так красиво, что Люси Грей провела почти весь ужин, глядя на него. Даже после того, как приняла душ, надев мягкую ночную рубашку. Кориолан правда баловал ее. Хотела ли она знать, сколько это стоило? Люси Грей задумалась, разглядывая деликатный узор на ее рукавах, ощущая приятную шелковую гладкость материала. … Нет, не хотела. Ее отвлек поцелуй в плечо. – И тебе привет, – поприветствовала она его, поворачиваясь к нему, расплываясь в яркой улыбке. Руки обхватили ее талию, прижимая к нему, и Кориолан опустил голову в ее шею. Люси моргнула, почувствовав это, это было так ново. – Я скучал по тебе. Люси Грей рассмеялась. – Как же долго я была вдали от тебя, правда? – Слишком долго, – капризно ответил он, и легкий поцелуй в шею превратился в покусывание. – Кориолан, – воскликнула она, проводя руками по его спине и волосам. Она взвизгнула, когда он поднял ее, и она обхватила его ногами, движимая инстинктами. И желанием. Она хотела его, она поняла это, когда он опустил ее на что-то. На туалетный столик. А потом он прижался к ее губами, глотая ее выдохи, и она словно скользила вниз. Рука на ее бедрах, задрался подол ее платья, она задыхалась. Слишком быстро. Слишком быстро. Слишком быстро. – Стой, Кориолан! Ее слова прорвали безумие, охватившее их обоих. Кориолан отклонился, но он все еще был слишком близко. Ее пальцы сжались в его рубашке, она пыталась осознать, что происходит. – Я не могу, я никогда, я не хочу… – сказала она, немного рвано, потому что больше всего ей хотелось раствориться в нем. Но. Сначала было нужно доверие. Доверие и Кориолан, этот мост строился на неровной земле. Неважно, в какой бы жизни она не жила. И тут снова проявила себя та часть ее, что задавала вопрос – тогда зачем мы здесь? Потому что это только до конца месяца. Еще две недели. – Тебе не надо делать то, чего ты не хочешь, Люси Грей, – Кориолан сказал это искренне, прихватывая выбившуюся прядь ее волос. Его яркие голубые глаза оглядели эту прядь по всей длине, и он нежно поцеловал ее. Кориолан Сноу и его умение проникать в девичье сердце. Она была рада, что в прошлой жизни она знала его совсем неопытным. Если бы она встретила его таким, как он был теперь, она бы разбилась на части. Хотя и в первый раз так в итоге случилось. Но может быть, в этот раз все сыграет в ее пользу. – Тебе не надо делать ничего, что причиняет тебе неудобство, – прошептал он в ее волосы. Она нахмурилась. – У тебя были другие женщины, верно? – Она заметила огонек в его глазах, как дернулись его губы, и она поспешила закончить фразу. – Не пойми меня неверно, сладенький, просто я думаю, уж очень ты умеешь заговаривать зубы. Кориолан улыбнулся, словно чертов кот. – Что ж, каких-то женщин я встречал. Он знал, что она ревновала. И ей не нравилось, что он знал. Но попытаться спорить – только все испортить. Она будет выглядеть только хуже, и ей это не нравилось. Он отодвинулся и протянул ей лепестки роз. – Просто надо было похвастаться, да? Он резко посмотрел на нее с довольным видом, и снова протянул ей лепестки, и она съела один из его рук, потому что это она могла. В этом она ему доверяла. Может быть, и тут стоило быть осторожной. – Оставайся так, – сказал он, когда она прикусила еще один лепесток. Она недоуменно посмотрела на него, когда он подскочил к шкафу и выхватил из него небольшой блокнот и карандаш. Приподняв брови, Люси Грей усмехнулась, когда поняла, что он делает. Не желая портить чужое искусство, она продолжала поедать лепестки, рассыпанные по ее коленям. Странно, она никогда не была ничьей музой, всегда музыкантшей. Такого просто никогда для нее не делали. Кориолан и правда ставил новые рекорды. Кориолан отчаянно черкал в своем блокноте. Это подходило ему. Очень. Эти секунду безумия художника. Люси Грей чувствовала лепестки роз. Они пахли, напоминая ей о доме, эти белые лепестки. Иногда Люси Грей поглядывала на озеро, на его блистающие воды, и спрашивала себя, можно ли в нем плавать, когда потеплеет. Иногда она разглядывала на Кориолана. Свет лампы падал на его лицо, было так легко за ним наблюдать. Было так странно. Как она снова здесь оказалась. «Странная судьба у Люси Грей» подумала она. Люси Грей не заметила, когда вдруг начала дремать у зеркала, в одну секунду она прикрыла глаза, а в следующую он поднял ее на руки и положил на мягкие простыни. Во сне она почувствовала, как его тепло отдаляется от нее. – Нет, постой, пожалуйста, – тихо попросила она, прижимаясь к его груди. Кориолан остановился, конечно, но она не была уверена, что он останется. – Останься, – сказала она. И через один удар сердца его тепло осталось рядом с ней на кровати. ______________ В Холмах Траяна, названых по имени одного из Отцов Панема, было много популярных местечек – для тех, у кого хватало на это денег. Кориолан и его друзья решили провести время в Квартале Хоторна. Это был настоящий квартал из разнообразных палаток: там торговали искусно изукрашенными коврами, антикварными вазами, книгами, которые никто раньше не видел. Сколько всего было доступно народу Капитолия. Люси Грей хотелось бы этого не замечать. Но для этого пришлось бы ослепнуть. Отдел макияжа привлек ее внимание, и она почитала немного об истории макияжа. На одном из красиво разукрашенных плакатов был жук, которого она где-то видела. – Хм, – сказала она вслух самой себе, твердо уверенная, что видела это раньше. – Самки кошенильского жука используются для получения темно-красного цвета, вроде вот этого, – владелец лавки подвел ее к помаде. – Не хотите попробовать, мадам? А. Так вот где она это видела. В ее прошлой жизни почти вся ее косметика была сделана из измельченных жуков, цветочных соков и плодов. У Барб Лазурь был огромный список рецептов косметики, и в очень многих из них присутствовал свинец. Как она узнала в этой жизни, свинец был опасен для жизни. Интересно, сколько раз она бывала там близка к смерти? Под уговоры продавца она попробовала нанести помаду, она была вишневого оттенка. Хозяин лавки был чрезмерно обходителен с ней с тех пор как узнал, что она с Кориоланом. Люси Грей никак не могла сбежать. Но в один момент он отвлекся на другого клиента, и она тут же смылась. Кориолан сказал, что придет за ней и сам найдет ее, поэтому она шла куда хотела. Она не была любительницей истории, но все же проскользнула в «Записи Панема». Место знания об известном прошлом Панема. В общем, это было попыткой ускользнуть от друзей Кориолана. За исключением Сеяна, она не нравилась им. А у нее было правило, не ходить туда, где ее не хотят видеть. Да, был еще Фест, но для Кориолана он был таким же другом, как когда Мейфер терпела Люси Грей только потому, что она была победительницей Игр. Может они общались только друг другу назло. Черт, никогда она не поймет, что происходит в головах у мужчин. Вскоре Люси Грей подошла к лавке с сойками-говорунами. Эта лавка была сделана в виде огромной птичьей клетки. Президент Рейвинстил, бывший лидер Капитолия, избранный сразу после войны, появился на экране, рассказывая об эффективности соек-говорунов. Рассказал, как они прекрасно помогли в боях против повстанцев. Повстанцев больше не существовало, во всяком случае, активных, подумала Люси Грей. Возможно, потому что этот Панем лучше. Как будто бы. Могло быть намного хуже – но дистрикты были сильно ослаблены санкциями уже многие годы. Это было до того, как была провозглашена новая система правления, как дар оцивилизовавшимся дистриктам. Нынешний девиз был чем-то вроде: как отец впереди сыновей, Капитолий ведет за собой дистрикты. Многие в дистриктах даже благодарны. Первые семь, если точно. Три следующих – непонятно. Одиннадцатый и Двенадцатый не думали, что стало хоть как-то лучше. В любом случае, все с нетерпением ждали первых выборов. И здесь она увидела причину, по которой все были так помешаны на цветах. После войны цветы стали символом чистоты. Потерянной доброты. «Эра лепестков», так называли культурное движение, начавшееся несколько лет назад. «Нужно нежностью учить тех, кто ниже нас, не войной и оружием», такой был у них девиз. Ей стало больно в груди посреди этой секции, посвященной цветам, вся эта нежность, казалось, от нее можно сойти с ума. Она не понимала, что именно ее беспокоит, но этого было достаточно, что она понеслась прочь в поисках тихого уголка. Чья-то рука обхватила ее за талию, и Люси Грей лишь в последний миг удержалась от того, чтобы не врезать ему локтем – клуб Плируба кое-чем ее научил. – Нашел тебя. – И слава богам за это, – она повернулась и положила руку ему на грудь. На нем была удобная оливкового цвета водолазка, и это ее немного расстроило. Брюки цвета карамели, даже запах был другой. И Люси Грей еще больше приблизилась, вдыхая. – От тебя пахнет деревьями, – наконец решила она, и его голубые глаза сверкнули. – Надеялся, что заметишь, – он приподнял ее подбородок, разглядывая цвет ее губ. – Не помню этого в твоих вещах. Купила в лавке? Она невнятно промычала что-то. – Вообще-то я разочарована. Кориолан остановился, еще внимательнее разглядывая ее. – Почему? Этот цвет очень тебе идет. Разве не нравится? – Да, но… – Люси Грей поиграла с воротником его водолазки, выглядя расстроенной. – Я надеялась растереть ее о твою шею. На его щеках дернулись желваки, и Кориолан замолк. Он остановился, полностью, слепо и до последнего сконцентрировался на ней. Однажды ее провокации доведут ее до чего-нибудь, но сейчас он только развернул ее, прижав спиной к стене. Не ожидая такого, она резко выдохнула. – Кориолан, сюда могут войти! Ему было плевать. Просто невероятно, он просто ее игнорировал. – Какая жалость, – сказал он, глядя ей в глаза, – она так тебе шла, – и прижался к ней в поцелуе. Сердце Люси Грей пропустило удар, как при первом поцелуе, и она приподнялась на цыпочки. Задрала голову для лучшего доступа, лучшего вкуса. Она не сразу поняла, что он обхватил ее руки, сцепив их за ее спиной мертвой хваткой. Небольшое наказание за ее фразу. За ее провокацию. “Ну и ладно, ну и ладно”. Она отвечала с силой, их губы сдавило поцелуем. Они не обращали внимания, что их видят. Он закончил поцелуй, прикусив ее губы, и она была уверена, что помады на ее губах больше не осталось, но метка Кориолана останется. – Люси Грей, – прошептал он ей в губы, словно угрожая поцеловать ее снова. – Ты послана мне на беду, ты знаешь? Она подняла свои карие глаза, улыбнулась, и он продолжил. – Конец месяца станет для меня пыткой. В ее груди отозвалась боль. Люси Грей прикрыла глаза, стараясь, чтобы больше не отразилась на ее лице. Ее настоящее разочарование. – Думаю, нам обоим будет немного грустно, – ответила она, – видеть, как другой уходит. Они стояли так некоторое время, обнявшись. Немного напуганные. Немного виноватые. Ей будет больнее, чем ему, подумала она. Она была для словно цветок, который цветет раз в десять лет, а он для нее навечно станет источником вдохновения. Навсегда. Как такое может закончиться? Над этим стоило посмеяться. Она думала, будет ли хоть чем-то для Кориолана, когда они расстанутся. На секунду ей захотелось, чтобы он вечно п ней страдал. Он протянул ей руку, и она потерла себя по лицу, прежде чем ее принять. Они пошли туда, где должны были обедать. Он оставил ее, уйдя с Сеяном, сказав, что вернется через секунду. – Ты очень ему нравишься, – сказал ей кто-то. Ио, кажется? Люси Грей надеялась, что ее звали так, или разговор будет слишком уж любопытным. – Всего-то капельку, милая, – ответила она, попивая свой сладкий коктейль. – Мы всегда им восхищались. С тех пор, как были детьми, он всегда выделялся, знаешь. Так, как же это ощущается? Быть женщиной Кориолана? – В голосе Ио было любопытство, и Люси Грей на секунду задумалась над вопросом. – Просто трагедия, – сказала она, пытаясь понять, куда идет этот разговор. Ио улыбнулась, отводя глаза. – Такой он мужчина, разве нет? Просто мечта? – И это правда, но Люси Грей не понимала, какого ответа она ждала. – Он точно не из тех, кого бы я проигнорировала в толпе, – согласилась Люси Грей. Должно быть бедная девочка была в него влюблена. Люси Грей не думала, что стоит говорить об этом Кориолану, судя по тому, что они были друзьями с детства, скорее всего, он уже знал. – Я никогда не думала, что он свяжется с кем-то из дистриктов. Но он всегда был добр к Сеяну, – они всегда так говорили, или только с Люси Грей? Разве она могла перестать быть той, кем была? – Сеян из дистриктов? – Переспросила она. Ио поняла, что сказала то, что не должна была. – Н-не совсем. Ну, знаешь, такое, – она пожала плечами, и нет, Люси Грей не знала, но ее неудобства хватило, чтобы оставить эту тему. Они поговорили еще немного, и Ио рассказала, что именно они будут есть на обед. Потом они обсудили, где они были в течение дня. Люси Грей поежилась от прохладного ветра. Она не оделась тепло, и очень об этом жалела, пока на ее плечи вдруг не лег чужой пиджак. – Мой спаситель, – сказала она, даже не глядя, кто это был, и Кориолан быстро поцеловал ее в подбородок, присаживаясь с ними за стол. Люси подумала, что ей не очень хотелось показывать Ио, как мужчина, который ей нравится, был теперь с другой. – И, о чем вы обе говорили? – Спросил он. – Ну, – начала Ио, – мы говорили о санкциях, которые наложили из-за прошлой войны. – Вот как? – Кориолан оглядел их обеих. – И что о них? – Ну, Люси Грей говорит, что «Договор о согласии» мог оказаться куда хуже, – Ио несогласно махнула рукой, – но я считаю, что санкции уже и сами по себе слишком строгие. Дистрикты голодали. «Голодают». Люси Грей вспомнила ощущение, словно она задыхается, оно охватило ее там, в «Записях Панема». Мир, в котором она жила, и правда был куда лучше. Люди здесь хотя бы беспокоились, что будет с другими. Они не хотели добавлять новых страданий. Но. Вот в чем было дело. Голодные Игры не были единственным возможным исходом. Могло быть все совсем по-другому. Люди могли бы быть другими. – Вот как? – Спросил Кориолан. – А как именно хуже? Люси Грей моргнула, понимая, что он обращается к ней. В эту секунду она решила, что никогда не хочет говорить здесь о Голодных Играх, даже мысли о них озвучивать. Словно слова, соскользнувшие с ее языка, могли оказаться реальностью. Если это сон, подумала Люси Грей, то пусть лучше она в нем умрет. Только бы не просыпаться. – Я верю в лучшее в людях, в доброту к незнакомцам, – сказала Люси Грей, и это не было ложью. – Но люди, прожившие войну, опасны. Все могло оказаться намного хуже. Ио не была убеждена. – Пожалуйста. Санкции и потери ресурсов, земель и имущества – вот цивилизованные пути разрешения споров после войны. Все остальное было бы… – Ио остановилась в поисках нужного слова. – Варварством. Из-за разговора, она не заметила, что Кориолан протянул руку, чтобы поправить на ней пиджак, видимо подумал, что она дрожит из-за холодного ветра. – Да, – холодно сказал он, острый взгляд его голубых глаз был обращен куда-то далеко. – Так и было бы. Люси Грей выдохнула, она ощущала только облегчение. Каждый раз, молясь звездам, она думала лишь о двух вещах. Благодарила, что живет здесь. И надеялась, что никогда не встретит людей, которых убила в прошлой жизни. Остаток дня она провела рядом с Кориоланом, который не оставлял ее ни на секунду. Он увел ее далеко, подальше от ужасных туннелей и пудрениц с ядом. Наслаждаясь запахом его нового одеколона, она тысячу раз вздохнула с облегчением, с легкостью напоминая себе, где теперь жила. ____________________ Из щелей в занавесках падали лучи солнечного цвета, ее лицо было прижато к красному шелку простыней. Она простонала. Уже полдень, ведь так? Люси Грей потянулась в сторону, но постель была холодной и пустой. Глубоко вздохнув, она перекатилась на другую сторону кровати, пытаясь уловить его запах, но наткнулась рукой на что-то мягкое. Она нахмурилась, открывая глаза, и неясным взглядом увидела единственный белый лепесток. «Этот мужчина меня доведет» – почти весело подумала она. Люси Грей не удивилась бы, если он принес белые розы на ее похороны. Окончательно проснувшись, Люси Грей убедилась, что Кориолан не был с ней в постели. Она закопалась в простынях. Не хотелось терять хороший сон. Приняв душ, она не удивилась, увидев, что платье для нее уже было приготовлено. Оно было белым, с узором из красных роз по поясу. Рядом была записка: «надеюсь увидеть тебя в нем за обедом». Ему нравилось это делать – одевать ее, приносить ей подарки. Это не было неприятно, но она начала задумываться, что это значило, принадлежать Кориолану. Он словно хотел пометить ее всю, как запахом. Она подняла розу, оставленную им для нее. В этой жизни он был самим очарованием, это стоило признать. Ей уже было одиноко без него. Здесь было так легко быть рядом с ним, в его объятьях. Но опять же, и ему было легко с Люси Грей. Они же были вместе только временно. Она съела один лепесток, когда раздался стук в дверь. Открыв ее с небольшим беспокойством, Люси Грей едва ее не захлопнула, увидев на другой стороне порога Сеяна. – Корио попросил меня тебя сопровождать, и я не смог отказать ему. Люси Грей честно признала: – Трудная задача. Попытаться ему отказать. – Ведь так, правда? – Весело согласился Сеня. – Иногда его решительность пугает. – И не говори. Сеян замедлил шаг, и коридор показался ей теснее, когда она вопросительно посмотрела на него. – Ты здесь с ним потому что… На его лице была неуверенность, и брови были нахмурены в тревоге. Люси Грей отлично научилась торговаться. Ее глаза смотрели ласково и участливо, на лице держалась уверенная улыбка. – О чем ты думаешь? – Ну, я… – Сеян глубоко вздохнул. – Корио мой друг. Он не идеальный. Но он мой друг. Но я в любом случае, я должен был тебе это рассказать. На секунду Люси Грей испугалась самого страшного. Она даже сама не знала, что это было, самое страшное, но боялась это узнать. – Это такая глупость, мы часто бываем в Челто, но в тот раз мы по-настоящему напились. И там заключили пари, – начал Сеян бессвязно, он выглядел пристыженным, и Люси Грей не думала, что это имеет какое-то значение, пока Сеян не закончил. – Пари между Фестом и Корио. И Люси Грей сразу поняла, к чему идет разговор. Пари на девчонку, кто первый выиграет «гонку». Одна из этих инфантильных шуточек, что приходят на ум на пьяную голову. Она отлично знала о таких спорах. И было немного больно. Совсем чуточку, но она ведь верила, что между ними что-то правда происходит. Но опять же, а даже если и было? Дни рядом с ним можно было по пальцам пересчитать. Разве это не напоминание, что надо держаться начеку? Не забираться слишком далеко? Даже если это горько. Все связанное с Кориоланом всегда было горьким. Даже кислотным. – Я не хотел, чтобы ты пострадала, – признался Сеян, каким-то образом, он поступал правильно. Она думала, что Кориолан много значил для него и в этой жизни тоже. Он всегда был смелым – и в форме миротворца, и в богатом бархате, неважно. – Но я должен сказать, что мы все думали, что пари окончено, когда он привел тебя на площадь святого Волтона. С тобой он другой. Честно. Я… – Он посмотрел на нее. – Мы все удивились, когда встретили тебя на ежегодном балу. А теперь он привез тебя сюда. Это… – Не сходится? – С любопытством спросила она, проводя рукой по месту, где болело в ее груди. – Что ж, может дело в пари, о котором ты не знаешь? Теперь Сеян растеряно посмотрел на нее. – Пари между тобой и Корио? Она склонилась к его уху, словно прошептала ему секрет. – Игра. Сеян нахмурился. – Какая? – Теперь моя очередь хранить секреты. Но, – она со значением посмотрела на него. – Спасибо, что рассказал мне свой. Я знаю, что это было нелегко. Ценю это. Он смотрел на свои туфли, краска заливала его лицо. – Он не такой. Кориолан. Он никогда раньше не попадался на пари Феста. Он умнее этого. Правда, я должен рассказать все Тигрис, она поставит его на место. Но я должен был сказать тебе это, Люси Грей, – сказал Сеян, и в каждом его слове была искренность. – Это не похоже на него, что он привез тебя сюда. Кориолан Сноу становился для нее все более непонятным. Но это объясняло враждебность Феста, странное смешение тона в их общении, напряженность среди всех. Имело ли это значение – спросила она себя. Она начинала терять голову, ей надо было держать себя под контролем, чтобы, когда закончится месяц, все это не обернулось для нее трагедией. – Ты очень добрый, – сказала она ему, и лицо Сеяна скривилось в тревоге, словно он пытался понять, разбита ли она этим. Всего-лишь трещина. Почти невидная. – Кто добрый? – Чужой голос напугал их. Они обернулись и увидели за столом Лисистрату, которая вошла с другой стороны коридора. Сеян покачал головой. – Как оказалось, я. – Ну, ты и есть добрый. – Лис, пожалуйста. Она пожала плечами и показала на стол. – Садитесь со мной. Арахна выскочила от сюда, словно бурей вынесло. Сеян покосился на тарелку на другой стороне стола. Она была треснувшей. Не так, словно ее уронили, а будто в нее воткнули нож – такой треснувшей. – Ее мать? – Не спрашивай, – ответила Лисистрата. В ее голосе была беспечность, и при этом строгое предупреждение. Что они были еще не в том положении, чтобы обсуждать личные дела в присутствии Люси Грей. – Ну, у нее нелады с матерью, и на самом деле, не у нее одной, – вздохнул Сеян, наливая себе густой говяжий бульон. – Кстати, Фест и Ио уже должны быть здесь. – Когда они вернутся с охоты? – Спросила Люси Грей, и дворецкий подал ей омлет с тостами, как она любила. Она посмотрела на него и обнаружила, что это Ховард. – Спасибо, Ховард. – Ну, лес поделен на три секции. Одна для охоты на сегодняшний ужин, вторая для охоты с помощью птиц, соколиной, а третья – спортивная охота, – Сеян потеребил ложку. – Корио с Клеменсией отправились в третью. – Вот как. Спортивная охота. На что они охотятся? – Спросила она, ей в принципе это не нравилось. – На диких собак, их держали впроголодь несколько дней, чтобы было интереснее. Они хороши для легкой охоты, особенно учитывая, откуда они, – ответил Ховард, наливая в чашку напиток цвета янтаря. Какой-то вид сладкого чая, сказали ей. Сеян посмотрел на Ховарда. – О. А откуда они? Эта идея напрягала Люси Грей, и она смотрела на тарелку перед ней, тарелку, наполненную едой. Охота для развлечения, эта мысль отдавала каким-то мерзким привкусом. Ей тяжело было сейчас что-то проглотить. – Если память мне не изменяет, – хмыкнул в ответ Ховард, – то их привезли из Двенадцатого. Это словно ударило ее. – Простите? – Настроение Люси Грей изменилось в секунду. – Вы привезли диких псов из Двенадцатого? Ховард медленно кивнул. – Им несколько дней не давали еды, для дополнительной встряски. Ей хотелось кричать: «зачем?» Охота в Капитолии была другой, они выманивали добычу, чтобы убить ее. Но дикие псы Двенадцатого не были такими. Совсем не были. Жуткие воспоминания накатили на Люси Грей, и она выпрямилась. – Они охотились на них раньше? Ховард понял ее обеспокоенность, но не понимал ее до конца. – Нет, это первый раз, мисс Бейрд, – сказал он, встревоженный ее поведением. – Все в порядке, мисс Бейрд? Она сжала руки. – Вы должны вытащить их оттуда. Сейчас же. Ее паника была острой и тихой, призывая ее к действию. – Псы из Двенадцатого не… Они не используются для легкой охоты. Я умоляю вас… Открылась дверь, открывая вид на Феста и Ио, и других, кто вернулся. – Эй, а Клемми и Корио еще не вернулись? – Спросила Ио, оглядывая комнату. – Разве они не должны были вернуться уже давно. По комнате словно пронесся холодный ветер. Лисистрата встала. – Ховард, даже если она не права, имеет смысл… – Если она права, они в опасности, – закончил Сеян. Ховард выдохнул, Люси Грей видела, как колесики в его голове закружились, и наконец, когда он слишком затянул, она устала, она выскочила из комнаты, рванувшись в ту сторону, где стояли машины. Только рядом с ними она вспомнила, что не умеет водить. – Мисс Бейрд, – Ховард притормозил рядом с ней, ведя машину, какими пользовались лесные рейнджеры, – все будет в порядке, у нас есть система безопасности на случай… Люси Грей вскарабкалась в машину, садясь рядом с ним. Давая ясно понять, что она думает. Она должна была остаться и позволить профессионалам выполнять свою работу, но она твердо решила, что не получит больше белых роз, если Кориолан пострадает. Это единственная причина, о которой она думала. А вовсе не разные чувства, что едва не ломали ей кости. Ей надо было послушать Барб Лазурь и остаться дома. Ховард повел машину. Даже на большой скорости, Люси Грей успела заметить удивление на лице Сеяна снаружи, который увидел ее. Машина уехала слишком быстро, чтобы они что-то могли сказать, и через несколько минут их окружал густой лес. Она пыталась искать птиц. Было слишком тихо. Люси Грей ненавидела, когда слишком тихо. Они быстро въехали в третью секцию, и через пять минут услышали три выстрела, и Люси вогнала ногти в свои ладони. Ховард видимо понял ее панику, когда они нашли коммуникатор Клеменсии. Люси Грей показалось, что в ее желудке ворочаются черви, когда Ховард сказал, что из них двоих только она взяла коммуникатор. Ховард послал срочное сообщение и повернулся к Люси Грей. – Рейнджеры скоро будут здесь, мисс Бейрд. Она заметила что-то краем глаза, что-то на конце охотничьей тропы. – Там, – Люси Грей показала на маленький домик, охотничий домик для отдыха. Они поехали дальше. Неподалеку от террасы валялось разряженное ружье, они вбежали в домик, спасаясь, машина была рядом, врезалась в дерево. Ховард опять посмотрел на коммуникатор. – Было выпушено семь псов, – прочитал он, – я взял трех, остальные поймали еще двух. Оставались еще два. Люси Грей с трудом сглотнула, оглядываясь по сторонам. За грязным стеклом окна она могла видеть светлые волосы. Псы тоже стали видны, они пытались выломать двери. Злющие. Бешеные. И дверь в любой момент могла сдаться – и тут пуля Ховарда настигла одного из них. Оставался еще один, и он продолжал когтить дверь. И на этот раз она поддавалась. И Люси Грей действовала, движимая одними инстинктами. Она выскочила из машины, удивив Ховарда, и швырнула самый большой камень, какой смогла найти, в собаку. Это подействовало – но тут бешеный пес развернулся и на всех парах помчался к ней, и Люси Грей едва не упала, опираясь спиной о дерево. Пес был от нее всего в паре шагов, когда его пристрелили. Лес вокруг нее становился все темнее, пыльнее, становилось тяжело дышать. Словно она была в развалинах из битого камня. Она вспомнила красный флаг, Люси Грей казалось, что земля поглощает ее. И Люси Грей застыла, слезы потекли по ее лицу. Она молилась, чтобы все это прекратилось. Листья леса под ее ладонями напомнили ей о чем-то спрятанном глубоко внутри нее, питающим ее страхи. Она словно оглохла, и она вспомнила, острую боль в ноге. Ее зрение прояснилось. Она видела, как свет покидает глаза дикого пса, высунувшего язык. Голодного, изголодавшегося. Ничто не могло заставить Люси Грей отвести взгляд от собаки. Словно Игры никогда ее на покидали. ___________________________________ Когда ее карие глаза открылись, над ней был потолок, выкрашенный в бежевый и коричневый цвета. Под ней растекался багровый шелк, и на ней была красная ночная рубашка. Она словно проснулась ото сна – если бы не голос. – Очнулась. Люси Грей вздрогнула, узнав хозяйку голоса. Она меньше всего ожидала увидеть в комнате Клеменсию. – Похоже на то, сладкая моя, что боги меня немножко ненавидят, не пожелали пока прибрать меня к себе,– Люси Грей лениво улыбнулась, понимая, что если бы случилось что-то серьезное, она проснулась бы в больнице. – Боги Панема? Ты в них веришь? – Клеменсия фыркнула, она сидела в красном кресле. – Ну, да, – она попыталась присесть, и к своему удивлению, обнаружила что может это легко. – Они слишком любят с нами развлекаться, чтобы я не могла в них поверить. По идеальному лицу Клеменсии пробежала тень. – Я должна поблагодарить тебя. О. Вот почему она здесь. Люси Грей отмахнулась, она не знала, чем они ее лечили, но на ней не было и царапины. Невероятно, на что способна медицинская наука Капитолия. – Это было правильно. Клеменсия подняла голову, чтобы посмотреть в лицо Люси Грей, лишенное обычного очарования. Ее серьезность заставила Клеменсию покачать головой. – Тебе не надо мне лгать. «Я не лгу», – подумала Люси Грей, немного растерянная, и она собиралась сказать это вслух, когда дверь открылась, и вошел Кориолан, и Клеменсия встала. Все было очень неловко ровно четыре секунды, а потом Клеменсия покачала головой и вздохнула. – Ты должна прийти на праздник Мидсомер у Доувкотов. Я отправлю приглашение через Кориолана, он беспокоился за тебя. Она поколебалась. Она была невероятно хорошенькой, и Люси Грей сказала бы ей это, если бы не проглотила язык. Клеменсия взглянула на нее с новым чувством уважения. – Он убил для тебя ту последнюю собаку. Так это был он? Она не знала. Но опять же, казалось, она ничего не знала в последнее время. Люси Грей хватило соображения просто тупо кивнуть, и Клеменсия ушла. Дверь закрылась. Ее мозг замер, было словно жужжание, как на тех голограммах в магазине «Записи Панема». Ей понадобилось несколько вдохов и выдохов, чтобы напомнить себе, что она больше не тонет. И когда Кориолан вернулся в комнату, она была уже в достаточном сознании, чтобы оглядеть все свое тело. Тревога в его глазах колыхалась, как вода. – Ты в порядке? – Бывало и хуже, – ответила Люси Грей, и потом, просто чтобы они оба были на одной странице, добавила. – К тому же, миленький, если бы я не выжила, как бы я убедилась, что ты выиграл пари? Это была шутка. Само собой. Она просто хотела, чтобы ей стало больнее, чтобы потом болело меньше. Но Кориолан отреагировал не так, как должен был. Он замер, и за долю секунды удивление сменилось бешеным гневом, который сменился расчетливой яростью. Это было бы интересно, если бы только Люси Грей не начала вдруг опасаться за жизнь Сеяна. Почему он зол? Разве так не должно было стать легче? Он мог перестать прикидываться, что хочет Люси Грей до конца месяца, мог признаться, что это пари. Кориолан мог избавиться от нее в эту же секунду. Даже еще скорее. И так было бы лучше для всех. – Кто тебе сказал? – Разве это имеет значение? – Она улыбнулась, но не совсем, все еще было больно, в ее груди болело, с Кориоланом всегда было горько, напомнила она своему сердцу. – Но думаю, неприятно услышать это не от тебя, – ее улыбка стала шире, потому что на ум ей пришло, как посмеяться над этим. – Не хочешь поделиться со мной выигрышем? В конце концов, я помогла тебе выиграть, – насмешливо сказала Люси Грей. – Верно, партнер? Взгляд Кориолана снова поменялся. Стал холоднее. Словно бушующие волны в бурную ночь, спокойнее, но теперь Кориолан напоминал змею. Что именно в Люси Грей ему угрожало? И это после того, как она его спасла. Она спросит его об этом в последний день месяца. Если до этого дойдет. Или же, ему просто было стыдно. Это была, наверное, правильная мысль, потому что потом Кориолан спросил: – Если ты знала, то почему все равно пришла за мной? Вопрос на первый взгляд звучал странно. Но она все же подумала. Потому что люди Капитолия видели мир словно в перевернутый калейдоскоп. Сначала она хотела сказать то же, что ответила Клеменсии – потому что так было правильно. Кови верили, что несчастья надо преуменьшать, а не преувеличивать. Люси Грей практически выросла в этой вере – и тогда, и сейчас. Но может быть было что-то еще. Что-то, что потянуло ее саму к Кориолану. Может быть, Клеменсия была права. Отчасти. Люси Грей поднялась с постели, избегая смотреть на него, она опустила ноги на пол. Она чувствовала ногами пол, но не стала подниматься. Она сидела на кровати, уставившись на деревянный пол. – Потому что для меня была невыносима мысль, что тебе больно, – тихо сказала она, и ее губы дрогнули всего раз. Рассмеявшись, Люси Грей покачала головой. Ее глаза лишь совсем чуть-чуть налились слезами. Это все казалось таким неприятным. Быть шестнадцатилетней девчонкой в теле взрослой женщины. Почти противным. Потому что это разбивало ее на части. И она позволяла ему это. Знала, что так будет. Ожидала. Может быть, избегая все эти годы Капитолия, она поступала правильно. – Видимо, мой мужчина из Капитолия не остановится, пока не заполучит мое сердце целиком, – сказала Люси Грей с веселой усмешкой. – Он плохой, этот мужчина, ведь так? – Отвратительный, – признал Кориолан, и Люси Грей захотелось огреть его подушкой по голове, настолько она была разбита. – Можешь перестать притворяться. Конец месяца вряд ли имеет значение для твоего пари, – она пожала плечами, думая, сейчас ей уйти или подождать утра. «И я никогда тебя больше не увижу, обещаю». И словно он прочитал ее мысли, она едва не подпрыгнула, когда Кориолан опустился перед ней на колени. Люси Грей потрясенно уставилась на него. – Кориолан, что… – Я бы никогда не подошел к тебе из-за чего-то такого мелкого, как пари. Она не ожидала, что его слова будут звучать так убедительно. Словно он объявлял войну. Что для него это значило больше, чем даже для нее. Огонь в его глазах был слишком яростным, чтобы она смогла выдержать, и она отвернулась, чтобы посмотреть на что-то другое, на картину на стене. «Лиловые гиацинты у озера», так она называлась. – Люси Грей, – Кориолан позвал ее, положил руку на подбородок, поворачивая ее к нему. – Кориолан, тебе не надо играть… – И что я получу? – Ответил он, добавив убедительности в голос. – Посмотри на меня, Люси Грей. Она наконец посмотрела. – Наши правила, помнишь? Я не позволю никому встать между нами. Да, может это придало мне куража, да. Но, но… – Он так близко, что можно его вдохнуть, и от него снова этот запах роз. – Я пришел к тебе, потому что хотел. Эти слова вызвали в ней не просто изумление, они выбили воздух из ее легких, и он так близко, она могла ощущать его отчаяние, его абсолютную нужду в том, чтобы Люси Грей поверила ему. И сильнее было только собственное желание Люси Грей успокоить его. Тонущий Кориолан – это было зрелище, на которое больно было смотреть. Его рука скользнула под подол ее ночной рубашки, и у нее тут же дыбом встали волоски на коже. Склонившись, он поцеловал ее колено, его рука массировала ее лодыжку, и Люси Грей опустила плечи, вдруг устав. Что ее словно тянуло. Или отталкивало. Кошмары и мечты – Кориолан Сноу заставлял ее ходить по тонкой грани между ними. Может ей просто стоит упасть. Люси Грей наклонилась вперед. «Я не должна тебе верить, Кориолан Сноу». Ее руки потянулись к его лицу, она скользнула пальцами по его щеке. Только в этот раз. Если она упадет, может ей будет больно, подумала она, глядя в эти ледяные глаза. Может быть тогда она сможет отвернуться и уйти. – Мой мужчина из Капитолия, – выдохнула она, его взгляд был сосредоточен только на ней. Люси Грей забрала бы его сердце и написала новую песню об этом. Конечно, она вернула бы его ему, она же не воровка – в следующий раз, когда увидит огни Капитолия. – Ты можешь быть моим? – Продолжила Люси Грей, склоняясь к нему. – Только на эту ночь? Его хватка на ее лодыжке стала крепче. Она едва выдохнула, прежде чем он поймал ее губы в поцелуе. Люси Грей чувствовала, как он кусает ее губы, язык скользнул внутрь, и все ее тело выдохнуло от облегчения. Она растаяла в нем, словно льдинка. Он толкнул ее назад, забираясь на кровать, не отрываясь от ее губ. Это сводило с ума, она сходила с ума, и, да, у нее появилась идея для новой песни. Люси Грей съела слишком много лепестков и потому потеряла половину разума. Его стон, скользнувший в ее рот, вернул ее к реальности. Руки Кориолана скользили по ней, и она сама не могла не теребить его волосы, нежные и мягкие под пальцами ее рук. Кориолан был повсюду, словно эти ванильные печенья там, в пекарне в Двенадцатом, попробовав раз, отчаянно желаешь еще кусочек. И розы. Розы, вроде тех, что воровала ее мама, чтобы дать попробовать перед сном. Как она из этого выберется? Кориолан отстранился, немного дрожа. – Я хочу этого, тебя всю, хочу все, – выдохнул он, шепча последние слова ей в шею, и она могла только удивиться силе его желания обладать. Его руки досказали то, что не рассказали слова. Они задирали ее платье, хватали ее бедра, раскрывая ее для него. – Кориолан, – она заторопилась. – Я никогда… Он остановился, глядя на нее сверху вниз, ожидая, когда она закончит, пока не понял сам. – Ты никогда, – повторил он, глядя на нее. – Нет. Никогда до конца. Несколько раз почти случалось, но не длилось долго, и никогда не доходило до конца. Ей просто никого не хотелось настолько. Это была еще одна вещь, которую испортили ее воспоминания. Он снова прильнул к ее шее, улыбка зажглась на его губах. – Это хорошо. «Этот мужчина», – она выругалась у себя в голове, внутри нее загорелось огнем, и когда он укусил ее, это было как наказание. Она тоже должна была причинить ему боль. Он покусывал и целовал ее шею, двигаясь к ключицам, к округлости груди. Он снял с нее ночное платье, оно соскользнуло с нее, словно шелк. Кориолан поедал ее, дразнил ее соски, целовал между грудями, он пил ее кожу, словно изголодавшийся по воде. От мысли об этом поджались пальчики на ногах, что она была нужна ему. Что это для него значила, что он для нее значил. Укусы покрывали ее живот, Кориолан словно поедал ее всю, и Люси Грей отметила, что была обнажена, в то время как он был полностью одет. Его чистая белая рубашка и красные брюки были нетронуты. Если бы только не жажда в его стонах, в хрипе, которым он шептал ее имя, если бы не его помешательство, словно у человека, желавшего сорвать спелый плод. Каскад темных волос спадал на плечи Люси Грей, она светилась в солнечном свете, ожидая то, что случится. Ее руки были подняты над головой, она словно отдавала ему себя на растерзание. Словно жертву. Руки Кориолана крепко держат ее, и она едва не падает. Канарейки плачут в своих клетках. Его рот постоянно на ней. Он словно все ест ее. Не может насытиться. Следы, которые он оставляет, точно превратятся в синяки. В тайне, Люси Грей на это надеялась. Кориолан подобрался к ее трусикам, под которыми она промокла насквозь. Она взвизгнула, когда почувствовала его язык на своих складочках, он то лизал там, то прикусывал ее бедра. Она плыла, поднимаясь на самый верх, все внутри нее трепетало и дрожало. – Кориолан, я… – сорвалось с ее губ, но Кориолан ничего не желал слышать. – Нет, нельзя. Не разрешаю. Смотри на меня, – она посмотрела и увидела лицо мужчины, почти одичавшего. Это подходило ему. Безумие и дикость. Стороны одной монеты, но ее монета видимо упала с его ладони. Боги, наверное, сошли с ума, когда отдали ее этому мужчине. – Моя певчая птица, – он не поцеловал ее, его слова не нуждались в подтверждении. Он говорил ей, но словно ждал что-то в ответ. И она дала ему это, простонала, словно выливая на свет. – Твоя, Кориолан Сноу, навсегда твоя. Это удовлетворило его, но он становился жесток, когда был доволен, словно это была охота ради спорта, словно нежеланное вдохновение. Люси Грей почувствовала, как скользнули внутрь его пальцы, покрытые чем-то влажным, и она схватилась за плечи Кориолана. – Кричи для меня, – он что-то ждал от нее, и она была почти там. – Кориолан, ты ужасный, – выдохнула она, готовясь укусить его в шею, и тут к этим пальцам добавились еще. Вздрогнув, она запрокинула голову, когда они начали двигаться. Кориолан слизнул слезы, полившиеся из ее глаз. – Ты моя девочка, я не мог удержаться, не смог отказаться от тебя, – говорил он в ее щеку, прикусывая ее, он никак не мог насытиться. – Ничто на этом свете меня не остановило бы. Только шорох простыней предупредил Люси Грей, что случится, прежде чем она почувствовала его там. И почти сразу – он целиком в ней. Воздух вытолкнуло из легких Люси Грей, застревая в ее горле, и она чувствовала каждый дюйм его члена, пульсирующего в ней, заполнявшего ее всю. Она выругалась, выгибаясь навстречу Кориолану. – Слишком грязные слова для твоего рта, – сказал он, целуя ее, поедая ее язык. Его руки хватают ее бедра, и он берет ее, словно зверь, нет ни ритма, ни рифмы, он рычит, закидывая ее ноги себе на плечи, прикусывая ее колено, он берет ее дико, и Люси Грей закричала, и ее зрение словно пропало. Содрогаясь, она вернулась, к запаху ванили и роз. Всегда ванили и роз. Кориолан ищет своего удовлетворения, он поворачивает ее набок и берет сзади, а потом ему пришло в голову наказать ее – за ее оргазм без его позволения. Он берет ее всеми возможными способами, закинув одну ее ногу себе на плечо, едва не соскальзывая с кровати, сгибая ее чуть не пополам, заставляет ее смотреть на себя в зеркало, как она распадается на части на его члене. Он показывал, кому она принадлежит. Чтобы они оба знали это. И он шептал о том, что будет дальше. Он входил в нее сзади, наполняя ее всю, прикусывая ее ухо, и шептал, что разорвет на куски каждого, кто встанет между ними. Словно разворошенное гнездо гадюк. Эти обещания разлетятся в пыль в конце месяца, но Люси Грей позволила, чтобы ей обладал мужчина, которого она любила когда-то. Потому что только так он мог быть ее. В какой-то момент она отключилась. Прошло время, мир повернулся, солнце засияло, но Люси Грей пошевелилась только когда ее опустили в ванную теплой воды. Она пришла в себя, и мышцы ее тела вздохнули от облегчения. И тогда открылись ее карие глаза. – Люси Грей. – Если ты поцелуешь меня сейчас, я вымочу тебя, как уличного кота, – пригрозила она, глядя на него. На нем была бледно-голубая рубашка и серые брюки, и никаких следов того, что случилось. На секунду повисла тишина, и Кориолан покачал головой. – Ты жестокая женщина, Люси Грей. – У меня был хороший ментор, – рассеянно ответила она. Улыбка Кориолана стала шире. – Точно был. – Он отошел от ванны. – На столе стоит чашка с чаем, он горький. Но придется выпить. – Придется, – ответила она, прекрасно понимая, что это было. – Не хотим, чтобы парочка Кориоланов бегала по свету, так ведь? Одного более чем достаточно. По его лицу пробежала веселье, и, если бы Люси Грей было слепой и глупой, она приняла бы это за нежность. – Ты знаешь, как сделать, чтобы я не захотел уходить. «Тогда останься» – это она хотела сказать, но сказала: – Иди, Кориолан, мир рухнет, если вдруг осознает, что еще секунду не увидит тебя, обещаю. Он рассмеялся, его идеальные волосы падали ему на глаза, и она смотрела на него, глядя, как он наклоняется к ее уху, поцеловав синяк как раз под ним. Он оставался так некоторое время, шепча что-то вроде «я скучал по тебе», и может быть, Кориолану тоже хотелось что-то выбросить, и она не стала его за это винить, вместо того Люси Грей смягчилась, коснувшись губами его глаз, не поцеловав, а лишь прикоснувшись, немного. – Иди, пока я не превратила тебя в мокрого кота, – она пригрозила ему одновременно впустую и по-настоящему. Раздался его смех, и он вышел из ванной, и Люси Грей позволила себе перестать держать лицо, когда осталась одна в комнате. Она оставалась там, пока вода не стала холодной, и тогда она вышла, и ненароком увидела себя в зеркале. Ее кожа была в пятнах, от розовых до фиолетовых, но они были везде, словно следы преступления. Она помнила наслаждение, грязные слова, помнила его наваждение. Было странно, ночь началась с того, что она попросила Кориолана, чтобы он отдал самого себя ей, а в итоге она отдала ему все, что имела. Но что можно было поделать? Ее мужчина из Капитолия был безжалостным.