***
— Что ж, прошу, — приподнимая книгу на вытянутой руке, Вэнь Сюй даже не думал вставать. Обычно передачей чего-либо занимались слуги, но сейчас их здесь нет. Представить то, чтобы кто-то из глав встал? Да даже их наследники. Нет. Великие кланы на то и великие, никто не готов уступать, никто не готов признавать, что кто-то может быть выше. И вот один наследник заставлял признать, что находится выше в пищевой цепочке.— Они такие забавные, — раздалось над ухом Вэй Ина, заставляя вздрогнуть.
«Цзецзе. Напугала!»
— Ахах, да ладно тебе, малыш А-Ин. Не думал же ты, что я оставлю тебя здесь совсем одного?
Чёрная дымка подхватила книгу в момент, когда наследник клана Лань стал приподниматься. Сичэнь понимал, чего, лишний раз, хотел показать Вэнь Сюй: «Я здесь главный». В конце концов он сын своего отца. С тихим шуршанием книга опустилась на стол, за которым сидели два Нефрита клана Лань, открывая нужные страницы. Хм, подобное многое упрощает. Молодое лицо озарила благодарная улыбка, а умиротворяющий голос первого Нефрита продолжил рассказ. Однако лицо наследника Вэнь озарило недовольство.Жестокость.
Увесистый пинок заставил Вэй Усяня открыть глаза. Над самым ухом прогрохотало: — Хватит притворяться мёртвым! — Вот тебе и доброе утро, — сказал упомянутый в чарку, почесывая при этом голову, словно от удара. — Кажется, что новая жизнь вас совсем не жалует, господин Вэй, — пронзительный взгляд алых глаз блуждал по лицу. Бледный, дерганый, сидит сгорбившись, как старик. По нему и не скажешь, что он способен на что-то. Тц. Хоть бы закусывал. — Мне нечего вам возразить, Владыка. — Ничтожество, — тихо и зло бросила Пурпурная Паучиха. Пару фиолетовых искр вспыхнуло у Цзыдяня. Её не устраивал объект обсуждений. Не хватало ещё большего позора на её голову. Удар угодил прямо в грудь, повалив Вэй Усяня навзничь. Он стукнулся затылком об пол и, ощутив резкий приступ тошноты, смутно подумал: «А ты невероятно смел, раз позволяешь себе бить самого Старейшину». — А не много ли ты на себя берешь? — голос раздраженного Вэнь Чао, вывел из мыслей Вэй Ина. — Я? Почему? — недоуменно посмотрел тот на собеседника. — Разве ранее не говорилось, что я могу сдвигать горы и осушать моря? Вполне вероятная реакция, при таком пробуждении, — Усянь уже успел выпить пару кувшинов любимого вина, пока шло чтение. Он давно не наслаждался его вкусом. Последний раз был во время учебы? Вроде да. Его голова продолжала болеть, мешая сосредоточиться, ему тяжело было держать сознание ясным, а тут еще и этот гуев мальчишка. Мне тут надо изображать пятнадцатилетнего, а ты под руку лезешь. В прошлой жизни убил, убью и в этой. Надеюсь твою смерть будут описывать. Усянь чувствовал отзыв тёмной энергии внутри себя. Она была готова последовать приказу своего хозяина. В ответ на это золотое ядро начало пульсировать, давая о себе знать, словно ревнуя. Совсем забыл, какого это — быть с ядром. — Вы, действительно, думаете, что были, вернее сказать будете, способны на это? Или вам что-то известно? Вэнь Жохань с самого начала заинтересованно посматривал на этого юношу. В наглую сесть раньше всех, распивать алкоголь при старших, в добавок не стесняясь этого! Сам выглядел хуже любого мертвеца. Так ещё задействованы Тьма со Светом. Первородные силы. Старейшина значит... горы и моря... Любопытно. — Что вы, Верховный заклинатель, откуда ж такая сила? — широкая улыбка и глаза, затуманенные алкоголем. — Но тем не менее, тебя опасались. Тринадцать лет ждали. Простой люд хоть и туп, но они не идиоты. Да и кланы столько потратили, лишь бы сдержать, — за веером скрывалась уничижительная ухмылка. Цзинь Гуаншань чуял, что назревает что-то интересное. Однако признавать это не был готов. Пока. — Ничего не могу сказать, глава Цзинь, — развел руки в стороны, — я такой же читатель, как и вы. Оба главы решили оставить ненадолго юношу. Слишком мало информации. Вэй Усянь уже много лет не слышал даже обычного человеческого голоса, не говоря уже о столь громком и пронзительном визге.«Цзецзе, означает ли это, что ты меня оставила в какой-то момент?» Он долго не получал ответа и уже думал, что ему не ответят.
Но тихий голос всё же раздался: — Я не знаю. Если так… то мне жаль, А-Ин.
Голова его кружилась, перед глазами всё плыло, а в ушах жужжащим эхом отдавался сиплый голос: — Задумайся вот о чём! На чьей земле ты живёшь?! Чей рис ты ешь?! Чьи деньги ты тратишь?! Так что такого, если я возьму себе пару твоих вещичек?! Всё равно они принадлежат мне! — Да что он себе позволяет? — разгневанный Цзян Чэн, хмурился все больше. Ему не нравилось, слышать подобное в сторону своего шисюна. — В конце концов, кто он такой? — не обращая внимания на читающего продолжал он, лишь рука сестры на плече заставила его замолчать. Вслед за его словами раздался глухой металлический стук обшариваемых сундуков и грохот падающих на пол предметов. Постепенно взгляд Вэй Усяня прояснился. Поначалу из темноты вынырнул тускло освещённый потолок, а затем — лицо человека с позеленевшими от злости глазами и перекошенными бровями, оросившего его слюной: — Как смеешь ты жаловаться на меня? Думаешь, я тебя испугался?! Думаешь, хоть одна живая душа в этом доме заступится за тебя? — У этого человека отвратительное поведение, — сморщился Лань Цижэнь. Ему претило всё происходящее, он, конечно, не жаловал бывшего ученика — не успел он от него избавиться, как тот вновь мозолит ему глаза, так ещё и слушать приходится про него, но тем не менее поведение молодого господина в книге было куда ужаснее непутевого ученика. Нападать на безоружного, лежачего... Двое здоровяков, судя по виду, слуг, подошли к нему: — Молодой господин, по вашему приказу всё разгромлено. Сиплоголосый юнец удивился: — Как вы управились так быстро? — В этой лачуге не так много вещей, — донеслось в ответ. Обладатель сиплого голоса вполне удовлетворился этим и вновь принялся за Вэй Усяня, тыча ему в лицо пальцем, словно намереваясь пронзить насквозь: — Сначала ты осмелился наябедничать на меня, а теперь валяешься на земле, притворяясь мёртвым! Ради чего? Как будто кто-то позарится на твоё барахло! Что ж, посмотрим, как ты теперь донесёшь на меня за разгром твоей хибары! Думаешь, ты особенный, потому что несколько лет обучался в ордене заклинателей? Да тебя же вышвырнули вон, словно шелудивого пса! — Выгнали из ордена? Что он наделал? — в этот раз из-за веера раздавался голос неуверенный и, до боли, слабый. Не Хуайсан вопрошающе смотрел на своего старшего брата, попивающего вино, да в ответ пожимающим плечами. Не знает, мол. — Вэй-сюююн, твоё перерождение, действительно, не задалось с самого начала, — жалостливо пищал наследник Не, обмахивая себя веером. — Но, честное слово, чтобы выгнали из ордена..? — Лань Сичэнь покачал головой. В поддержку слов брата, Лань Ванцзи произнеси: «Мгм». Что же касается других заклинателей? Те в той или иной степени выражали свое презрение небольшими фразами, да смешками пока шло чтение. На нечто более эмоциональное рассчитывать не приходилось. Вэй Усянь утомлённо подумал: «И вовсе я не притворяюсь мёртвым. Я ведь действительно был мёртв несколько лет». «Кто это?» «Где я?» «Неужели я опустился настолько, что захватил чужое тело?» — То есть вы признаете своё отвратительное поведение? Возможно для вас ещё не все потерянно, — приподнимая брови от удивления Лань Цижэнь смотрел на пьющего, от чего вырвалось, — Алкоголь запрещён! — Учитель Лань, мы не Облачных Глубинах, — по пространству прошлись смешки, — и я не такой монстр, каким вы меня рисуете. — Что-то я в этом не уверен, — не согласился тот и отвернулся. Разгромив лачугу и избив её обитателя, тем самым отведя душу, сиплый юноша, важно вышагивая, вышел из лачуги в сопровождении двух слуг, хлопнув дверью. — Смотрите в оба и не выпускайте его на улицу! Не хватало ещё, чтобы он опозорил нас перед гостями! — громко приказал он. За дверью послышались ответы слуг. Дождавшись, когда звуки шагов затихли в отдалении, и снаружи воцарилось безмолвие, Вэй Усянь попытался подняться. Однако тело отказалось повиноваться, и ему пришлось опуститься обратно на пол. Тогда Вэй Усянь перевернулся на бок и, всё ещё мучаясь головокружением, принялся разглядывать незнакомую обстановку вокруг и кучи хлама на полу. Обеспокоенный взгляд целительницы Вэнь Цин буравил книгу. Ей не нравилось то, что она никак не могла помочь; возможно раненный, обессиленный человек сейчас находился в вымышленном мире. Сбивало с толку, что его живое воплощение находилось рядом и это воплощение так же заставлял беспокоится о себе. Он точно ровесник А-Нина? К тому же, на её практике это был первый захват тела, который она могла изучить от лица захватчика, это было волнующе, Вэнь Цин не могла не заинтересоваться подобным. Заметив ерзанье сестры Вэнь Нин пододвинулся к ней чуть плотнее, в знак поддержки. Чуть в стороне лежало бронзовое зеркало, брошенное кем-то на землю. Вэй Усянь дотянулся до него и увидел отражение мертвенно-бледного лица, со щеками, ассиметрично вымазанными чем-то красным: добавить сюда ещё высунутый кроваво-алый язык — и вышел бы отличный призрак висельника. Он несколько обескураженно отшвырнул зеркало в сторону, потёр лицо рукой и обнаружил на ладони осыпавшиеся белила. — Он... что? — Цзинь Цзысюань. К счастью, новое тело не было таким с рождения — всё это оказалось лишь причудами его прежнего владельца. Без сомнения, он являлся мужчиной, но, тем не менее, мужчиной с макияжем, причём, весьма неумелым. — Ха? — многие присутствующие недоуменно повернули головы в сторону Вэй Усяня. — Неужели, молодой господин разбирается в чем-то подобном? — сказал Цзинь Гуаньшань, обмахиваясь белоснежным веером, с изображенным на нем золотым пионом. — В детстве А-Сянь часто играл со мной и помогал красится, так что — да. Он хорошо в этом разбирается и может помочь, если это необходимо, — голос Цзян Яньли звучал неуверенно, она чувствовала прожигающий взгляд матери на себе, но она не могла оставить своего А-Сяня одного. Другие же, потеряв интерес, повернулись в сторону наследника Лань, ожидая продолжения. — Спасибо, шизце, — благодарная улыбка озарила бледное лицо Усяня. Его надо осмотреть, слишком бледный, часто держится за голову, должно быть она болит. С учетом уровня его заклинательство — болит сильно. Пьёт много. — Тц. — Сестра? — Всё в порядке, А-Нин, — Вэнь Цин сжала руку брата, — но состояние молодого господина Вэя меня беспокоит, провести бы осмотр. Пока молодая врач говорила, Лань Ванзци обеспокоено сжал кулаки под рукавами. Ему не нравилось слышать это. Он сам заметил разительную перемену в бывшем соученике, он сам хотел взять его за руку и отвести к врачу, он сам хотел удостовериться, что с Вэй Ином всё хорошо (от соавтора: правда даже не задумался спросить у Усяня его согласие на осмотр. Что за эгоизм).Хмм, сдаётся мне, молодая госпожа Вэнь чем-то обеспокоена? — раздался в сознании каждого женский голос.
— Прошу прощения, если побеспокоила. Состояние господина Вэя... я хочу его осмотреть. Как целитель я вижу некоторые признаки, вызывающие у меня тревогу. — Хаха, не уж то из-за плохого сна я выгляжу так плохо? — он боялся смотреть в сторону старой знакомой, в его сознании картина её прощания была ещё слишком яркой. В конце концов, сколько прошло времени с того момента? Недели две в реальной жизни, где-то месяц в пространстве Тьмы и меньше суток в прошлом/настоящем. — Только ли плохой сон причина? Вы много пьёте и постоянно держитесь за голову. Болит? — Ха-ха, дурная привычка, — прокатывая алкоголь по чарке, он смотрел словно сквозь, — а что до головы... Просто болит из-за плохого сна, не беспокойтесь, госпожа Вэнь. — Вы уверены? — Абсолютно. Целительница не выглядела убеждённый, но настаивать она не могла, привлекать лишний раз внимания ей не хотелось, да и заставить кого-либо лечиться не благодарное занятие. Опять эта улыбка, она яркая, не поспоришь, но в ней что-то не так. Протяжный выдох: — Как скажете, господин Вэй, — отступила на время целительница. Рядом с девушкой появилась ее сумка с травами и инструментами. Она была благодарной той, кто это сделал. Теперь Вэнь Цин могла применить свои знания и навыки в случае необходимости. Ошарашенность неожиданно придала ему сил: Вэй Усянь худо-бедно принял сидячее положение и наконец-то заметил под собой круглое магическое поле. Алое и довольно неровное, оно явно было нарисовано от руки кровью, ещё не засохшей и источавший характерный запах. Поле испещряли кривые каракули заклинаний, которые кое-где смазались его телом, но от этого не стали выглядеть менее зловеще и повергать в меньший трепет. Но всё же Вэй Усяня величали Основоположником Пути Тьмы, Магистром Дьявольского культа и прочими титулами, поэтому он не впервые сталкивался с подобными устрашающими полями и, само собой разумеется, знал их природу как свои пять пальцев. Он не захватывал ничьего тела — оно оказалось добровольной жертвой! — Даже так? — в алых глазах проступило любопытство. — Подождите, — женский голос привлек к себе внимание, — что значит «знал их природу»? — Хм, — Усянь взглянул на говорящую шицзе, — если тут упоминается, что я являюсь Магистром, должно быть я изобрёл их? — Так вы изобретатель, господин Вэй? — Жохань продолжал испытывать юного заклинателя своим взглядом. Услышанное его радовало. Часто ли встречаются подобные дарования? — Сейчас меня таковым сложно назвать, но в моей голове есть пару идей. — Вы поделитесь ими? — Их сначала нужно довести до ума и попробовать вообще их сделать, — Усянь неуверенно ёрзал на своем месте. Он никогда не думал, что будет вести диалог с тем, против которого шел войной в прошлой жизни. — Что ж, хорошо. Я с нетерпением буду ждать результаты. Однако, по сути, эта «добровольная жертва» являлась проклятием. Заклинатель сам себе наносил увечья, делая несколько надрезов на теле, кровью писал заклинания и рисовал магическое поле. Сев в центр круга, он призывал злого духа исключительной ярости и мощи и молил об исполнении желания, предлагая в оплату собственное тело и возможность вернуться на землю. Ритуал этот — «добровольная жертва» — в корне отличался от «насильственного захвата». Оба они имели дурную славу и относились к числу запретных, но первый не обладал ни применяемостью, ни распространенностью последнего. Едва ли найдутся чаяния столь сильные, что заставят человека по собственной воле отдать всё, что у него есть: редко кто решался на подобное, и в итоге ритуал оказался почти утерянным в веках. Древние фолианты за тысячи и тысячи лет сохранили всего три или четыре достоверных случая. Все люди, проводившие ритуал, желали лишь одного — мести, а злые духи, откликнувшиеся на призыв, безупречно исполняли их желания в самой кровавой и безжалостной манере. — Что нужно было сделать, чтобы довести так человека? Добровольное пожертвование... ужасно. — Вас это не устраивает, Вэй Усянь? — Как может подобное устраивать? Насильно призвали, хотят заставить работать. Ладно бы это, — молодой заклинатель дёрнул себя за хвост и облизал остатки вина с губ. — Вы можете себе представить, как кто-то жертвует собой и своим будущем, Владыка? — получив отрицательный ответ продолжил. — Вот и я нет. Тогда в каком же он был отчаяние, чтобы прибегнуть к такому методу?— Ой ли? Так уж и не можешь? А что по-твоему ты сделал сам? — насмешливый голос раздался прям над самым ухом, а сгусток тёмной энергии прошёлся по плечу. «Рад слышать тебя, Цзецзе. Но давай ты не будешь дразниться?» — Хмф.
— Нет никакого оправдания для такого поведения! — в гневе Цижэнь стукнул пиалой о стол, от чего по той пошли трещины. Сидящие рядом племянники вздрогнули, а собственный брат, Цинхэн-Цзюнь, косо посмотрел и лишь тихо вздохнул. Вэнь Жохань с Вэй Усянем лишь пожали плечами на это. Остальным было всё равно, они не воспринимали происходящее всерьёз. Вэй Усянь отказывался смиряться. С каких это пор он оказался «злым духом исключительной ярости и мощи»? Слава о нём, конечно, шла дурная, и умер он ужасающей смертью, но при этом никогда не преследовал живых и не искал возмездия. Он мог поклясться, что стал самым безобидным блуждающим призраком на всём белом свете! — Вот именно, Вэй Усянь, конечно, тот еще придурок, но не злой, — Цзян Ваньинь кивнул на собственные слова и сложил руки на груди, тем самым пытаясь придать вес для своих слов. — Это все что тебя беспокоит? Цзян Чэн, тут было сказано, что Вэй-сюн умер ужасной смертью, — укоризненно протянул Не Хуайсан. — Нет, ну и это тоже. Но это же не правда! — в оправдание начал тот. — И все же! — щёлкнул веером Хуайсан, кивая Сичэню. Наследник Цзян же выглядел слегка пристыженным. Щекотливость же ситуации состояла в том, что для сделки хватало всего лишь желания заклинателя. Как бы Вэй Усянь ни противился, но… как только он попал в это тело, контракт посчитался заключенным. Он был обязан исполнить желание призывающего, иначе проклятие обернётся против призванного, и его душа будет окончательно уничтожена без возможности перерождения. Вэй Усянь развязал пояс и распахнул своё черное одеяние,. — Что это вы себе позволяете?! — разгневанный Лань Цижэнь смотрел прямо на чёрное пятно всей своей учительской репутации. Осуждающий взгляд был получен и от Лань Ванцзи. — А что? Это теперь ведь моё тело, мне нужно понять в каком оно состоянии. Ухмылка невольно проскользнула на лицах многих присутствующих. — В твоей голове бывают дельные мысли? — презрение Пурпурной Паучихи можно было попробовать на кончике языка. На это уже у Вэй Ина не было сил что-либо говорить. … осматривая тело, затем поднял руки и убедился, что оба его запястья крест-накрест рассекали порезы, нанесённые чем-то острым. Кровотечение уже остановилось, однако Вэй Усянь знал, что то были не обычные порезы: если он не исполнит желание заклинателя, раны не затянутся. Более того, с течением времени они будут становиться все серьёзнее и серьёзнее, и если Вэй Усянь не управиться в срок, его душа и это тело будут разорваны на части. Обеспокоенные взгляды Вэнь Цин, Цзян Янли и Не Хуайсана прыгали то от книги, то к Вэй Усяню. Они хотели помочь, но не могли, да и не знали как. Всё, что им было доступно сейчас, это просто сидеть и ждать. Он перепроверил всё несколько раз, периодически восклицая про себя: «Да что же это такое!» и, наконец, держась за стену, поднялся на ноги. Дом, в котором очутился Вэй Усянь, был довольно большим, но пустым и бедным. Постельное бельё и покрывало не меняли уже долгое время, от чего по комнате расползался стойкий запах плесени. В углу стояла бамбуковая корзина для мусора, но из-за недавнего погрома весь сор из неё вывалился и рассыпался по полу. Вэй Усянь наткнулся взглядом на смятый клочок бумаги, по виду испачканной чернилами, и тотчас же схватил его, обнаружив нестройные ряды иероглифов. Он торопливо подобрал оставшиеся бумажки. — Как же отвратительно! — скривился Вэнь Чао. — Этот ребёнок, действительно, живёт в ужасных условиях, — поджимая губы шептала госпожа Цзинь. Пусть её и не волновала судьба этого дитя, но она всё ещё оставалась матерью и она не хотела, чтобы с её сыном происходило нечто подобное. Для неё главным было его счастье и безопасность. Вэй Усянь склонил голову к плечу, давая себе обещание забрать этого ребенка. Никто не должен жить вот так. Подобное отдавало горечью и тяжелыми воспоминаниями. Маленькие дети, без должной, для них, еды, без безопасного дома... Он не хотел вспоминать свою Редисочку. Казалось, за время проведенное со Тьмой он привык... Нет, к такому не привыкнешь. Похоже, автором этих строк оказался предыдущий хозяин тела, который подобным образом изливал свои чувства в минуты сильного отчаяния. Некоторые предложения представляли собой бессвязный набор слов, не имеющих смысла, а от пляшущих иероглифов за версту веяло беспокойством и напряжением. Вэй Усянь внимательно изучил свои находки и постепенно начал догадываться, что дело нечисто. Он выстроил несколько предположений и более-менее понял положение вещей. Оказалось, человека, призвавшего его, звали Мо Сюаньюй, а поселение это называлось деревня Мо. Госпожа Цзинь не могла не нахмуриться, когда её супруг дёрнулся. Её глаза сузились, а тело напряглось. Похоже, она сейчас узнает нечто интересное. Дед Мо Сюаньюя происходил из местного богатого рода. Семья его была небольшой: несмотря на все старания, ему удалось произвести на свет лишь двух дочерей. Их имена не упоминались, но зато говорилось, что старшая появилась от законной жены, и ей прочили блестящее замужество, а младшая, хоть и отличалась красотой, являлась дочерью служанки. Семья Мо планировала сбыть её с рук первому встречному, но неожиданно девушке улыбнулась удача. Когда ей исполнилось шестнадцать лет, глава одного известного ордена заклинателей проезжал через их селение и влюбился в неё с первого взгляда. Деревня Мо превратилась в место их тайных свиданий, и через год вторая госпожа Мо родила сына — Мо Сюаньюя. — Глава известного ордена? — обратилась госпожа Цзинь к своему супругу, тот был известным бабником, она не удивиться, если этот ребенок действительно существует, а с учетом того, что тот дёрнулся, как только упомянулось название деревни, существование ребёнка не оспаривалось. Напротив неё хмыкнул Не Минцзюэ: — А вот и бастард вылез. Поначалу жители деревни Мо восприняли сей факт с некоторой долей презрения. Однако заклинателями восхищаются все, в глазах обывателей они — загадочные и благородные любимчики Небес, да к тому же, глава ордена зачастую оказывал щедрую помощь как и своей содержанке, так и всей её родне. Вскоре ветер задул в ином направлении: семья Мо возгордилась, а остальные жители деревни — прониклись завистью. Но благополучие длилось недолго: глава ордена оказался ветреным человеком, жаждущим новизны. Через пару лет и любовница, и сын наскучили ему. Едва Мо Сюаньюй достиг четырёхлетнего возраста, его отец покинул их и больше никогда не возвращался. В последующие годы, как это водится, люди заговорили по-другому. Вернулись первоначальные презрение и пренебрежение, в этот раз разбавленные надменной жалостью. Вторая госпожа Мо отказывалась смиряться, продолжая твёрдо верить, что отец не отвернётся от своего собственного сына. И действительно, как только тому исполнилось четырнадцать, глава ордена прислал за ним гонцов и официально забрал к себе. — Что сделал?! — а вот этим фактом госпожа Цзинь была уже недовольна. Пусть он гуляет где вздумается, но приводить в дом этих ублюдков..! Она не позволит. Никто не смеет занимать место её сына. Только Цзинь Цзысюань может быть наследником Ордена Ланьлин Цзинь и точка. Сам Гуаншань уже с любопытством смотрел на книгу. И что же заставило меня это сделать? Несмотря на то, что вторая госпожа Мо не могла отправиться вместе с сыном, всё же она вновь воспрянула духом, разом забыв прежние обиды, и принялась всем рассказывать, что её сын непременно станет бессмертным и принесёт славу своим предкам. Досужие пересуды жителей деревни Мо зазвучали иначе уже в третий раз. Однако, не достигнув никаких успехов на ниве совершенствования тела и духа и не унаследовав пост отца, Мо Сюаньюй был отослан назад. Вздох облегчения, возможно, был слишком громким для пространства, где не было посторонних звуков. И не просто отослан, а с позором изгнан. Мо Сюаньюй оказался обрезанным рукавом, причём весьма смелым, открыто пристававшим к своим товарищам по учёбе. Происшествие это получило широкую огласку, и поскольку сын второй госпожи Мо не проявлял никаких способностей, у отца не было причин оставлять его подле себя. — Выгонять из-за такой ерунды? Да ещё и с позором? Наказали бы за приставание, но за то, что обрезанный рукав... Ха! Только зря людьми разбрасываться, — Не Минцзюэ. — А уж в таком крупном Ордене могли найти ребёнку работу, раз признавать не хотели. — Попрошу не лезть посторонних в дела нашего Ордена, — сказал, как отрезал, глава. — Как хотите, — благодушно согласился Минцзюэ. В довершение всего, неизвестно, какая муха укусила юношу, но когда Мо Сюаньюй вернулся в дом матери, он часто стал вести себя безумно, словно что-то до смерти напугало его. — А вот это уже кажется более правдивым, — прервал читающего Вэнь Сюй. — Узнал то, чего не должен был. Испугался, тронулся умом, а в оправдание изгнания, сказали, что вина в его ориентации. — Хм, — нахмурился Не Минцзюэ, закидывая в рот очередную виноградину, — предполагаю, господин Вэнь, может и не полностью, но прав. — Вам же сказано, не лезть в дела чужого ордена! — Ой да ладно тебе, глава Цзинь, — насмешливо продолжал Не. — Здесь явно будет поднято много секретов и не обсуждать их? Слишком скучно и не интересно. Дойдя до этих записей, Вэй Усянь нахмурил брови. Обрезанный рукав да к тому же сумасшедший. Стало ясно, почему на лице этого человека красовалось столько пудры и румян, что он походил на призрак висельника, и почему никто не удивился огромному кровавому кругу посреди комнаты. Закрась Мо Сюаньюй хоть целый дом от пола до потолка своей кровью, никто бы всё равно не удивился. Все знали — он же больной! Громкий, полный тщеславия и пренебрежения, смех прервал Лань Сичэня. Пришлось подождать некоторое время прежде, чем Вэнь Чао успокоился. Когда Мо Сюаньюй вернулся домой, насмешки и издевки посыпались словно из рога изобилия, но, похоже, на этот раз толпа своего мнения менять не собиралась. Вторая госпожа Мо не вынесла подобного удара и вскоре скончалась от удушья, вызванного застоем скверной Ци. — Ах, — в беспокойстве за молодую маму и ребенка Цзян Яньли схватила брата за руку, — бедные. Она готова была разрыдаться, тем не менее приходилось сдерживать себя, дабы не потерять лицо перед таким количеством глав, ну или не совсем глав; ведь совсем рядом сидел её бывших жених. Яньли не знала куда себя деть от неловкости. Она любила Цзинь Цзисюаня с первой их встречи, он был красивым молодым господином своего ордена, был умён и талантлив. А она? Она была серой и ничем не примечательной девушкой, Яньли понимала, что не привлекает молодого наследника, но сердце же её не готово было это признавать. Когда из Облачных Глубин вернулся отец вместе с А-Сянем и новостью о расторжение помолвки... Хотелось просто спрятаться, чтобы никто её не нашёл и никто не трогал. К тому времени дед Мо Сюаньюя уже отошёл в мир иной, и во главе семьи встала первая госпожа Мо. Судя по всему, она с самого детства стыдилась своей младшей сестры, и особо косые взгляды кидала на её внебрачного сына. Единственным ребёнком госпожи Мо был Мо Цзыюань, тот самый человек, который только что разгромил эту лачугу. Когда за Мо Сюаньюем явились гонцы, она, надеясь на хоть какое-то, а всё же родство с кланом заклинателей, мечтала, что Мо Цзыюаня также заберут для совершенствования тела и духа. Разумеется, ей отказали, а если сказать точнее, то просто проигнорировали. Что за вздорные чаяния! Всё-таки речь шла не о торговле капустой на базаре, где можно было торговаться и, купив один кочан, получить второй бесплатно! — Аха-ха, — разразился смех старшего из братьев Не, — молодой человек, вы умеете подбирать слова. Хах, а эта женщина глупа и нагла. Заклинательство не то, что дается каждому. В подтверждение его слов каждый из присутствующих заклинателей закивал головой. Одно формирование ядра чего стоит. А уж усиление и наработка навыков... — Благодарю главу ордена Не, — поклонился Усянь. Тем не менее, все в семье Мо твёрдо верили, что Мо Цзыюань был человеком выдающимся, обладающим незаурядными способностями и талантами. Отправься он тогда на обучение, заклинатели непременно воздали бы ему должное, в отличие от безнадёжного двоюродного брата. Несмотря на то, что Мо Цзыюань находился в совсем ещё юном возрасте, когда Мо Сюаньюя забрали, подобную чушь столь часто вбивали ему в голову, что он поверил в неё всем сердцем. Каждые два-три дня он приходил в лачугу Мо Сюаньюя, оскорблял и бранил его, проклиная за то, что тот украл его блестящее будущее и возможность стать бессмертным. Кроме того, Мо Цзыюань обожал отбирать у брата различные талисманы, эликсиры и прочие предметы заклинателей, присваивать себе и вытворять с ними, что в голову взбредёт. Временами Мо Сюаньюй действительно впадал в безумие, но всё же осознавал, что над ним издеваются. Он долгое время терпел, однако Мо Цзыюань, перейдя всяческие границы, стащил едва ли не все его вещи. Терпение Мо Сюаньюя лопнуло, и он, заикаясь и запинаясь, пожаловался своим тёте и дяде, что и вызвало сегодняшний погром. — А вот это уже опасно, — омрачившись, Вэй Усянь достал из своего мешочка цянькунь тетрадь и карандаш, делая пометки. — А-Ин? — полюбопытствовал Цзянь Фэнмянь. — Решил делать небольшие пометки, если всё, что здесь описывается правда, то надо выделить важные моменты, да и не хочется мне оставлять этого ребёнка в такой семье. — Кто тебе сказал, что тебе будет позволено привести кого-то в орден? — Юй Цзыюань разгневанно уставилась на юношу. А кто сказал, что я останусь в вашем ордене? — Я не собираюсь что-либо предпринимать сейчас, госпожа Юй. Но я собираюсь быть готовым к последствиям прочитанного. Пожалуй это первый раз, когда этот поганец так открыто отвечал ей. Он даже не взглянул в её сторону! Лишь смотрел в свою тетрадь, что-то тщательно записывая. Вэнь Жоханю понравился подобный подход: — Вэй Усянь, не могли бы вы поделиться своими материалами со мной? Я бы тоже сделал пару пометок. Молодой человек решил не прибегать к помощи своей Цзецзе, да и тетради было не жалко. Поэтому спокойно достал ещё одну такую же, как и до этого, карандаш спокойно встал и с поклоном передал в руки собеседника. Тот поблагодарил и передал старшему сыну: — Делай пометки, после все сверим и решим, как будем действовать, — шептал он, получая в ответ кивки сына. Выведенные мелким почерком закорючки сиротливо жались друг к другу, и у Вэй Усяня заболели глаза. Он подумал: «Что за, мать его, хреновая жизнь!» Неудивительно, что Мо Сюаньюй решил прибегнуть к запрещённому ритуалу и умолять злого духа о помощи, ради мести пожертвовав тем единственным, что у него осталось — собственной жизнью. Это было последней каплей в чаше терпения Вэй Усяня. Теперь он решительно настроен забрать этого ребенка, как только чтение закончится. Он не может позволить проходить ему через все это. Если он захочет вступить на путь заклинательства, то он ему поможет. Усяня не волнует, что маленький Мо будет обрезанным рукавом. Разве за любовь нужно наказывать? От усталости он потер глаза и обвёл имя Мо Сюаньюя. Не Хуайсан поближе придвинулся к брату, ища поддержку. Пусть они иногда не понимали друг друга, но они всегда были рядом, всегда готовые протянуть руку помощи и укрыть от всех невзгод. В конце концов, у нас есть только мы, а у этого ребёнка никого. — Слабачка, — презрительно кинула Юй Цзыюань. — Своего ребенка нужно защищать до конца, а не бросать в этой чертовой семейке одного. — Госпожа Юй, не все сильны и у каждого есть грань, пройдя которую они ломаются, — с почтением Цинхэн-Цзюнь поклонился женщине. — Мы не можем судить её.— Хм. Кажется они начинают воспринимать эту книгу более серьёзной, не так ли? — Тень сделала небольшой круг, осматривая каждого. — Некоторые ещё словно во сне. Но ничего, чем больше они будут читать, тем больше грязного белья будет вытаскиваться наружу. Никто не останется равнодушным. «Рассчитываю на тебя, Цзецзе. Не могла бы ты добавить больше фруктов? Семечки бы тоже не помешали, раз говоришь, что скоро начнёт всё вылазить. Должны же мы насладиться шоу как следует?»
Появление на столе новых закусок ненадолго отвлекло заклинателей. Ещё немного и разгорелся бы спор. Пурпурная Паучиха со своей подругой ополчились против глав клана Не и Лань. Одни заступались за женщину, другие обвиняли в слабости. Ни одни, ни другие не готовы были слышать друг друга. У каждого своя правда. Вкуснейший сок персиков растекался по рту Вэнь Нина. Все эти споры были не для него, он радовался, что мог провести время с сестрой. Та в последнее время была сильно занята новой теорией. Ее ум часто блуждал в поиске; как эффективнее использовать лекарства, можно ли вылечить то или иное заболевание, возможно ли пересадить золотое ядро или органы. Вэнь Нин гордился своей любимой старшей сестрой. Почистив яблоки, он положил дольки на её тарелку. От напряжения заныли глаза, и постепенно боль начала распространяться по всей голове. По логике вещей, в этом ритуале заклинатель произносил своё желание мысленно, и Вэй Усянь, как призванный злой дух, должен был услышать все подробности. Но похоже, Мо Сюаньюй тайком переписал обрывочные фрагменты заклинания из повреждённого манускрипта, содержащего неполный текст, и именно эту часть упустил. Вэй Усянь догадывался, что тот хотел отомстить семье Мо, но как именно? Каковы масштабы? Необходимо ли ему вернуть украденное Мо Цзыюанем? Или избить всю семью Мо до полусмерти? Или же… стереть её с лица земли? Лань Ванцзи нахмурился. Вероятнее всего, стереть с лица земли! В конце концов, любой, кто имел хоть какое-то отношение к заклинателям, знал Вэй Усяня как бессердечного и неблагодарного злодея, который потерял человеческий облик и рассудок. Мог ли кто-нибудь представить более яростного и злобного духа, чем он? И если Мо Сюаньюй решился призвать именно Вэй Усяня, значит, исполнить его желание, которое явно не относилось к числу безобидных, было не так-то просто. — Вэй Ин, надеюсь, ты не сделаешь этого? — Не могу знать, как поступит книжный я, дядя Цзян. Цзян Фэнменя не устроил полученный ответ. Он знал, что его подопечный мирный и дружелюбный юноша, не причинивший никому вреда, ситуация с дракой с женихом Яньли — единственный проступок с его стороны. Фэнмень больше, чем уверен, что там было не всё так просто, как ему рассказали. Сейчас же уверенность в сыне Вэй Чанцзэ и Цансэ Саньжэнь впервые была готова пошатнуться. Он не знал книжного Вэй Усяня. Убил тысячи... Что же с тобой произошло? И всё же Вэй Усянь хмыкнул: — Ты обратился не по адресу… — Конечно, — облегченно выдохнул Фэнмянь, пугаясь собственным мыслям. — Я не должен был в тебе сомневаться. Он был так рад это слышать, что даже не заметил полный ненависти взгляд супруги и отчуждённый сына. Вэй Усянь хотел умыться, чтобы взглянуть на новое лицо, которое досталось ему в виде пожертвования, но не смог найти в комнате ни капли воды: ни для мытья, ни для питья. Единственная похожая на таз емкость явно служила для справления нужды, а не гигиенических процедур. — Гадость! — Вень Чао скривился от отвращения... в очередной раз. Он толкнул дверь, но та оказалась заперта снаружи, скорее всего, чтобы пресечь его своевольные шатания по улице. И всё это совсем не наполняло сердце Вэй Усяня радостью и ликованием от перерождения! Он подумал, что можно скоротать ожидание в медитации и обвыкнуться в своём новом доме. — Здравый подход, — удовлетворено кивнула целительница. Книжный Вэй мыслил здраво, пытался адаптироваться, проверял своё состояние. Ничего не указывало на серьезные проблемы со здоровьем. Время пролетело незаметно, и когда Вэй Усянь открыл глаза, солнце уже пробивалось сквозь щели окон и дверей. Теперь он мог стоять на ногах и передвигаться по комнате, однако голова по-прежнему кружилась. Вэй Усянь недоумённо подумал: «Мо Сюаньюй не обладал значительными духовными силами, так почему же я всё ещё никак не могу совладать с его телом? В чём же причина?» Но тут живот издал урчание, и он наконец понял, что дело вовсе не в духовных силах. Ответ оказался куда более простым: это тело ещё не познало инедии, и странное чувство оказалось не чем иным, как бурно разыгравшимся аппетитом. Вэй Усянь понял, если он сейчас же не начнёт поиски пищи, то рискует оказаться первым в истории злым духом, который умер с голоду, едва успев переродиться. Он уже занёс было ногу для удара, намереваясь вышибить дверь, но снаружи послышались шаги. Кто-то пнул дверь с той стороны и проворчал: — Время обеда! Но дверь по-прежнему оставалась заперта, несмотря на восклицание. Тогда Вэй Усянь склонил голову и увидел внизу ещё одну дверцу, уменьшенную копию первой. Её-то слуга и открыл, небрежно поставив напротив чашку с едой. Он прокричал ещё раз: — Топай сюда, чего ждёшь? И выстави потом всё за дверь! Дверца была ещё меньше, чем те, что предназначены для собак, — человек при всём желании не смог бы протиснуться в неё, но для миски размер как раз подходил. В миске оказался рис и два вида жареных овощей, выглядящих крайне неаппетитно. Вэй Усянь печально поковырялся в рисе палочками и вздохнул. — Обращаются как со скотом, что за отвратительная семейка, — раздосадованный Усянь грыз кончик карандаша, его лицо темнело с каждым разом всё сильнее, когда упоминалось отношение к Мо Сюаньюю. — Похоже, вы уже готовы сравнять там всё с землёй, — сказал Вэнь Жохань, всё более заинтересованно смотря на мрачного юношу. — Сомневаюсь, что книжный я сделает это, Владыка, — предвещая вопрос продолжил. — Что же касается меня, то скорее жажду забрать и защитить ребёнка, всё, что будет с этой семейкой и их слугами меня не волнует, — Вей Усянь вновь стал дергать себя за кончик хвоста, его взгляд размылился, а речь стала столь скорой и неразборчивой, что заставляла сильнее напрягать слух. И это заклинателям-то! — Доведённая мать, сначала заклинателем, затем собственной семьёй. Осуждать её глупо, наверное. Кто из нас не хочет лучшей жизни? А если эту жизнь может предоставить тот, которого ты любишь? Да и какой родитель не будет переживать за своего ребёнка? Пожалуй что бессовестный. А тут слабая мать, отец — бабник каких поискать! — упомянутый поперхнулся и хотел возразить, да не вышло. — Тётка явно пренебрегает, а за ней и слуги. Сколько над ним издеваются? Пропадёт, да никто и не заметит! Проще самому забрать, воспитаю. В первый раз, что ли? А сколько ещё здесь таких детей будет упомянуто? Сомневаюсь, что кому-то есть до них дел... — Вэй Усянь! Ты совсем за своими словами не следишь?! Дальше позорить собрался и орден, и себя? — Юй Цзыюань давно не была такой злой, этот гуев поганец не затыкал свой рот, оскорбляя при этом главу другого ордена. Конечно, она и сама так думала, в конце концов то был супруг её подруги и он не отличался верностью. Но даже она не могла себе позволить говорить подобное вслух. А тут какой-то паршивец! Мало оскорблений, так хочет ещё кого-то привести в её орден, а Вэнь Жохань всё больше обращает на него внимание. И это не сулило ничем хорошим. — Просто закрой свой рот наконец и сиди молча! Не тебе решать, что будет с этими детьми. Воспитывать он собрался. Тебя только-только выперли из Облачных Глубин! Кого ты способен воспитать с таким-то поведением? Разгневанную речь прервал тот, чьего внимания госпожа Юй хотела бы избежать больше всего, Вэнь Жохань: — Вы сказали, что для вас не впервой забрать и воспитать. Что вы имели ввиду? — Должно быть он просто говорил про обучение, — пришла на помощь Цзян Янли. — А-Сянь является старшим и первым учеником ордена Юньмэн Цзян не просто так, он очень хорошо обучает младших адептов, а те обожают его в ответ. Они привязаны друг к другу. — Он? Обучает кого-то? — в этот раз разгневался Лань Цижэнь. — С его-то поведением и мыслями? Если хотите покоя вашему ордену, изгоните! — Учитель Лань! — взволнованный Цзян Чэн опрокинул пиалу с фруктами, вскакивая с места. — Что ты себя позволяешь? Понабрался от поганца и теперь смеешь так себя вести со старшими? Даже если и изгоню его из ордена, тебя это касаться не должно! — Матушка! — Моя Госпожа! Семейство Цзян переполошилось словно пчелиный улей, когда к ним наведался незваный гость. Непреклонная Госпожа, которая ждала лишний повод для того, чтобы изгнать нелюбимого ею ученика. Её супруг, отчаянно отстаивающий этого же ученика. И их дети, стыдящихся своих родителей, но не хотевшие терять названного брата. — Цижэнь, — тихо, но твердо начал Цинхэн-Цзюнь. — Не твоя ли вина в том, что ты не смог наставить на верный путь своего ученика? И разве ты не нарушил сейчас шесть правил нашего ордена? Как в таком состоянии ты обучаешь детей? — Не тебе мне говорить о вине и наставление! Кем ты себя возомнил? — козлиная бородка подрагивала, указывая на еле сдерживаемый гнев владельца. — Твоим старшим братом и главой ордена, в котором ты состоишь. — Ты уже давно перестал был главой ордена Лань! Шокированные взгляды были направлены теперь на другую пару спорящих. Ссоры четы Цзян не были ни для кого секретом, да и не в новинку. Но вот клан Лань... Да и сам глава появился на людях впервые за последние семь лет. Цинхэн-Цзюнь, заметил, что он с братом привлек слишком много внимания, поэтому поспешил закончить разговор побыстрее: — Об этом мы поговорим с тобой уже дома. — Господин Вэй, — красные глаза были вновь обращены к молодому человеку. — Не думали ли вы сменить орден? — Да как вы смеете?! — казалось, гнев Пурпурной Паучихи уже не останавливал даже её оппонент. Предлагать ученику сменить орден при его же главе? Это было сверх неуважительно и нагло. — Отец! — Вэнь Чао совсем не понравилось предложение своего отца. Почему он так заинтересовался этим ублюдком? — Чао, захлопнись, — шепот старшего брата раздался совсем рядом. — Не зли ни отца, ни господина Вэя. — С чего я должен молчать? — С того, что он заинтересовал отца. Ты хочешь пойти против его решения? — тяжелый взгляд был направлен прямо на Вэн Чао. Как бы он не бахвалился, но отца с братом он боялся, а значит и пойти против не мог. Всё, что ему осталось; с обидой закусить губу и ненавистью смотреть на источник новых проблем. — Как я смею? Да спокойно, — пожимает плечами Вэнь Жохань. — Вы сами думаете выгнать это дитя. Я же предлагаю ему новый дом. Понимаю, предложение несколько шокирующе. Так что вы, господин Вэй, подумайте над ним, я вас не тороплю, а мы продолжим чтение. Стоит ли говорить, что подобное заявление привело всех в замешательство? В том числе и самого виновника споров. В прошлой жизни он не был знаком с Вэнь Жоханем, лишь с его сыном — Вэнь Чао, с которым у него были просто наиотвратительнейшие отношения. Он не знал его в мирное время, не знал и во время войны. Сейчас Верховный Владыка выглядел лишь скучающим молодым человеком и не более. Так что как относиться к нему, Вэй Усянь не знал. Старейшина Илин, наконец, вернулся в мир смертных, но встретили его здесь пинками, руганью и холодными объедками вместо приветственного ужина. Где же кровавая баня? Беспощадная резня? Полное уничтожение, наконец! Расскажи кому — не поверят. В этом теле он стал словно феникс без перьев, тигр на равнине, водяной дракон на мелководье — утративший всё свое превосходство и приниженный теми, кто слабее его. — У вас потрясающее сравнения, хах. Если вы жаждите этого — могу устроить, — красные радужки опасно блеснули, жадно всматриваясь в серые глаза. Возможно Жохань слишком сильно всматривался, но он увидел отблеск совершенно другого красного, не такого как у него, более первородного и более опасного. Заклинателя это заставило приосанится: неужели… — Хах, Владыка, вы меня смущаете. — Просто скажите мне, если захотите этого. Нужно найти доказательства, мне не могло померещится. И если это так... надо заполучить этого ребёнка. — Да, Владыка. Остальным приходилось лишь переглядываться между собой, они чувствовали, что что-то назревает, но что, знать не могли. Тут слуга снаружи опять заговорил, но на этот раз со смехом, будто стал совершенно другим человеком: — А-Дин! Идём сюда! Издали зазвучал мелодичный девичий голос: — А-Тун! Ты опять принёс еду тому дурачку? А-Тун в ответ цокнул языком: — Зачем бы ещё я пришёл в этот жуткий двор! Голос А-Дин раздался ближе, словно она стояла прямо перед дверью: — Ты — лентяй! Кормить его раз в день — вот и вся твоя работа! Никто слова не скажет, даже если ты будешь отлынивать от обязанностей. А ты всё ноешь, что это «жутко». Посмотри на меня! У меня вот дел по горло, так что даже на улицу выйти времени нет. А-Тун же продолжал жаловаться: — Я не только кормлю его, у меня и других дел полно! И зачем тебе на улицу?! Сейчас время такое, что все наоборот закрываются в своих домах, опасаясь ходячих мертвецов! Вэй Усянь присел на корточки перед дверью, ел рис палочками, которые даже отличались по длине, и слушал. — Подслушивать запрещено! — Учитель Лань, при всём моём уважении к вам, но... Мы не в Облачных Глубинах, это раз. Два — всё это вы говорите книжному мне, который только очнулся и которому нужно собрать информацию. В-третьих, — озорные серые глаза уставились прямо на своего, в прошлом, учителя. — Я, наверняка, все ваши правила не вспомню. Но разве вы сами не нарушили их за всё это время больше, чем несколько десятков раз? Разгневанное выражение лица Лань Цижэня и хохот парочки человек был ему ответом. Оказалось, что деревня Мо с недавних пор перестала быть мирной. Как видно из названия, ходячие мертвецы — это мертвецы, которые способны передвигаться. Они относились к самому распространённому типу низкоуровневых преображенных трупов, имели замутнённый взгляд и передвигались весьма медленно. Такие мертвецы не представляли особой опасности, но вполне могли доставить неприятности обычному человеку, особенно если вспомнить об их чудовищном зловонии. Однако для Вэй Усяня подобные трупы являлись самыми послушными марионетками, и когда он услышал упоминание о них, то даже ощутил лёгкий укол ностальгии. — Марионетками? — заинтересованный взгляд теперь был у Цзинь Гуаньшаня. — Похоже, я мог управлять ими? — неуверенно сказал Вэй Усянь, полностью соглашаясь с книжным собой. Он скучал по своим марионеткам. — Неужели ты делал это Вэй-сюн? Они же ужасные! — Н-неуверен, я лишь предположил, Не-сюн, — стал отнекиваться тот, хватаясь за пригоршню семечек. Я слишком болтлив. Тем временем А-Тун не упустил случая покрасоваться перед девушкой: — Если ты всё же хочешь выйти на улицу, то возьми с собой меня, чтобы я мог тебя защитить. Но А-Дин ответила: — Ты? Защитить? Хвастун! Ты уверен, что сможешь справиться с этими существами? А-Тун обиженно парировал: — Если я не смогу справиться с ними, то и другие не смогут. Девушка засмеялась: — С чего ты это взял? Послушай, сегодня несколько заклинателей приехали в деревню Мо. Мне сказали, что они из очень именитого ордена! Госпожа разговаривает с ними в главном зале, да и целая деревня пришла посмотреть. Разве ты не слышишь шум? Так что некогда мне тут с тобой болтать. Не ровен час, опять пошлют исполнять поручения. Вэй Усянь внимательно прислушался. И действительно: с востока доносился слабый гул толпы. Он немного помедлил, а затем встал и пнул дверь. Засов звонко треснул. — Давно пора было это сделать, — Цзинь Цзысюань. Происходящее для него было как в тумане, кто-то что-то читает, кто-то с кем-то спорит. Зачем всё это? Его скула, куда прилетел кулак Вэй Усяня, всё ещё ныла, хоть отёк и синяк смогли убрать при помощи трав и отваров. Радовало лишь то, что это треклятая помолвка была разорвана, так что саднящая скула — небольшая плата за всё это. Он, как раз, собирался приложить очередной компресс, как оказался в этом пространстве. Цзысюань помнил слепящий свет откуда-то сверху. Раздражающий крик матери своей бывшей невесты. А голос Первого Нефрита так вообще убаюкивал. Сосредоточиться на тексте было трудно. Цветочный чай приятно согревал, растекаясь по желудку. С каждым его глотком, сознание приобретало ясность. — Вэй-сюн, Вэй-сюн, какой там клан? — нетерпеливо помахал веером, привлекая к себе внимание, Не Хуайсан. — Почему ты меня спрашиваешь? Я не проживал тот момент? Я такой же читатель, как и все остальные, Не-сюн. — Ох, точно-точно. Прости, просто иногда складывается ощущение, что ты всё знаешь. — М-да? — с сомнением протянул Не Минцзюэ, глядя на младшего брата, он редко кого-то восхвалял, а сейчас он делал именно это. — Да! Он нередко помогал мне во время учебы, — о том как именно ему помогал Вэй Ин, Не Хуайсан решил умолчать. Воркование А-Дин и А-Туна нарушила распахнувшаяся настежь дверь, и они испуганно закричали. Вэй Усянь отбросил в сторону миску и вышел на улицу, щурясь от яркого солнца. Даже по коже прошлось лёгкое покалывание. Он поднёс руку ко лбу и на секунду закрыл глаза. А-Тун, который только что визжал громче, чем А-Дин, наконец разглядел, кто перед ним стоит, и понял, что это всего лишь Мо Сюаньюй — сумасшедший, которого любой мог унизить. Смелость сразу же вернулась к слуге. Он испугался, что ударил в грязь лицом перед А-Дин, и захотел хоть как-то исправить ситуацию, поэтому приосанился и замахал руками, словно прогоняя пса: — Кыш-кыш! Пошёл прочь! Зачем ты вообще вышел?! А-Тун обращался с ним хуже, чем с уличным попрошайкой или с назойливой мухой. Нужно признать, что все слуги семьи Мо почти всегда относились к Мо Сюаньюю точно так же, потому что тот никогда не протестовал, и они ощущали собственную безнаказанность. Но Вэй Усянь отвесил А-Туну легкого пинка, повалив на землю, и засмеялся: — Ты хоть представляешь, кого унизить собрался? — Действительно. Этот служка даже не представляет на кого нарвался, — сузив глаза и презрительно зыркнув, Хуайсан продолжил. — Надеюсь ты им покажешь их место, Вэй-сюн. — Всё сделаю в лучшем виде, ты же меня знаешь, — шаловливая улыбка расползлась по лицу, а чарка с вином была приподнята в знак уважения. Уж по чему-чему, а по проказам в период обучения в Облачных Глубинах он скучал. — Почему вы звучите так подозрительно? — Глава Не, не понимаю о чём вы. — Ты устроишь клоунаду, не так ли? — шёпотом спросил Цзян Чэн. — Именно. С этими словами он двинулся в восточном направлении, ориентируясь на доносящийся оттуда шум. Уже довольно приличная толпа народу собралась в Восточном зале и вокруг него. Едва Вэй Усянь ступил во двор, как услышал голос женщины, что звучал несколько громче, чем остальные: — Кое-кто из молодого поколения нашей семьи тоже когда-то был заклинателем… Должно быть, говорила госпожа Мо, которая не оставила попыток хоть как-то сблизиться с кланом заклинателей. Вэй Усянь не стал ждать, пока она закончит, а быстро протиснулся через толпу вперед и, размахивая руками, воскликнул: — Вот он я, бегу-бегу! Стон сорвался с губ госпожи Юй. На вопросительные взгляды присутствующих, она лишь махнула рукой. Пышущая здоровьем женщина средних лет, облачённая в дорогие одежды, восседала в зале на почётном месте. Это была госпожа Мо. Рядом с ней, согласно положению человека, живущего в семье жены, на менее почётном месте сидел её муж, а напротив них — несколько юношей в белых одеяниях с мечами за спиной. Толпа встретила растрёпанного чудака с макияжем гробовым молчанием, но Вэй Усянь продолжил болтать без признака смущения, словно вовсе не замечал напряженной атмосферы вокруг: — Меня кто-то звал? Ведь это же я тот самый заклинатель! — Забавно, но ведь даже не солгал. Замечание, брошенное кем-то из мужчин даже не заметили. Темп Лань Сичэня впервые нарушил свое тихое течение, приобретая нетерпение и любопытство. Пудра на его лице лежала таким толстым слоем, что при улыбке начала осыпаться. Один из заклинателей, тот, что помоложе, фыркнул, едва сдерживая смех. Но тут же взял себя в руки и вновь сделал серьёзное лицо, стоило другому юноше, вероятно, главному среди них, бросить на него неодобрительный взгляд. Вэй Усянь проследил, откуда шёл смешок. К его удивлению, слуги, несмотря на своё невежество, не преувеличивали, и заклинатели действительно оказались из «именитого клана». — Хо? — все приосанились, ожидая, про какой же клан сейчас будет идти речь. Эти юноши в белоснежных облачениях с ниспадающими рукавами и поясами, мягко очерчивающими талию, обладали изысканной красотой и являлись несомненной усладой для глаз. Стоило лишь раз взглянуть на эти одежды, и любой бы понял, что перед ним ученики Ордена Гусу Лань. Более того, они состояли в кровном родстве с кланом Лань, о чем свидетельствовали плывущие облака, вышитые на белых с палец толщиной лобных лентах. Девизом Ордена Гусу Лань была фраза «будь праведен», а плывущие облака — его отличительным узором. Обладатели лобной ленты с ними относились к числу адептов клана. Те же, у кого этой вышивки не было, являлись обычными и приглашёнными учениками или же заклинателями других фамилий, которые, тем не менее, входили в состав Ордена. У Вэй Усяня аж зубы свело от вида этих одежд. В своей прошлой жизни он часто называл их «траурным облачением» и точно ни с чем бы не перепутал. — А так всё хорошо начиналось, — с выдохом сказал наследник данного клана. — Вот, дядя, выпейте чаю и, прошу, дышите глубже. Помните, злость недопустима. — Вы так и сейчас думаете, молодой человек? — Цинхэн-Цзюнь с успокаивающей и ободряющей улыбкой подталкивал к ответу. — Ну, хех, — нервно потрепав волосы Усянь, продолжил. — Да? Есть некоторые причины, отчего вылазит такое сравнение. — Не поделитесь своими наблюдениями? — Прошу меня простить, — отрицательно покачал головой. — Что ж, хорошо, продолжай, Сичэнь. Госпожа Мо уже давно не видела своего племянника и далеко не сразу поняла, что за ярко накрашенный мужчина явился сюда. Догадавшись же, она пришла в ярость, но решила не терять самообладания и не выказывать гнева перед гостями. Вместо этого, понизив голос, госпожа Мо обратилась к своему мужу: — Кто его выпустил? Выпроводи его отсюда! Муж госпожи Мо незамедлительно улыбнулся, чтобы её успокоить, досадливо поглядел на Вэй Усяня и подошёл к нему, готовый исполнить веление супруги. Однако тот внезапно плюхнулся на пол, намертво вцепившись в него руками и ногами. Даже несколько слуг, прибежавших на помощь своим господам, не смогли поднять его. Если бы не присутствующие в зале гости, его бы давно наградили пинками. От их бесплодных попыток лицо госпожи Мо становилось темнее и темнее с каждым мигом, а её муж всё сильнее потел. Смешки стали раздаваться то тут, то там. — Вэй-сюн, как ты это сделал? Почему они не могут поднять тебя? — Достаточно напрячь некоторые мышцы, тогда у тебя и получится такой эффект, — веселился Усянь, кому как не ему знать, на что он способен? В какой-то момент, он мог покляться, что слышал «Убожество». И я по тебе скучал, Лань Чжань. Вскоре он выругался: — Ты, проклятый псих! Если сейчас же не отправишься к себе, будешь наказан! Все обитатели деревни знали, что в доме семьи Мо проживает молодой господин, выживший из ума, но Мо Сюаньюй уже несколько лет сидел в своей тёмной лачуге, опасаясь выходить наружу, и не показывался никому на глаза. Увидев, сколь диковинны его внешность и поступки, люди зашептались с удвоенной силой, надеясь на хорошее представление. Вэй Усянь сказал: — Хотите, чтобы я ушёл? Да запросто! Но пусть сначала он вернёт мне украденное! — и тут он указал на Мо Цзыюаня. Мо Цзыюань никак не ожидал, что после вчерашней трёпки этот никчёмный дурачок осмелится прийти сюда и доставить неприятности. Он раскраснелся от гнева: — Что за чушь ты несёшь?! Когда это я крал твои вещи?! Зачем мне это нужно?! Вэй Усянь ответил: — Всё верно, ты не крал, ты меня ограбил! Теперь госпоже Мо стало понятно — Мо Сюаньюй пришел не просто так. Его сознание было ясным, а действия имели чёткую цель — опозорить её семью. Госпожа Мо недоумевала и гневалась одновременно: — Ты ведь весь этот концерт затеял специально, не так ли? Вэй Усянь притворился, что ничего не понял. — Как и всегда, ничего нового, — Госпожа Юй. — Он украл мои вещи, и я здесь, чтобы получить их назад. Это считается за концерт? — Для чего вы это делаете, господин Вэй, — отрываясь от книги, Сичэнь уставился на Усяня. — Предполагаю, это моя попытка отомстить за Мо Сюаньюя. Точнее посмотреть, насколько далеко я должен зайти, чтобы выполнить его предсмертное желание. — Ах, вот как. Благодарю за ответ. — Удивительно здравый подход, но без выходок ты не можешь, не так ли? — Никак нет, госпожа Юй. Госпожа Мо еще не успела ничего ответить, как её сын в ярости поднял ногу, намереваясь пнуть Вэй Усяня. В этот самый момент один из юношей в белой одежде, тот, что постарше, сделал незаметное движение пальцем, и Мо Цзыюань поскользнулся, едва ли вскользь задев Вэй Усяня, зато грохнулся на пол сам. Однако Вэй Усянь прокатился по полу так, словно удар всё-таки достиг цели, и распахнул одежду на груди, демонстрируя всем отпечаток ноги, что оставил Мо Цзыюань вчера. — Бесстыдник! — Милашка! В один момент сказали Лань Ванцзи и Вэй Усянь. — Лань Чжань, чего это я бесстыдник? — протянул Усянь. — Он ударил меня! Я должен отстоять свою честь. — Милашка? — не веря спросил Ванцзи. Ему не нравилось слышать как одежды его клана считали траурными, а одного из учеников считали «милашкой». Откуда такая честь? — Конечно он милашка! Он помог мне. — Хмф. — Ты как всегда, Лань Чжань, очень многословен. Знаешь, если ты не научишься говорить, то тебя никто не поймет или поймёт неправильно, — заключил Усянь. Разговаривать с этим ребёнком для него было странно. Даже перед своей шицзе он не чувствовал себя столь неловко, сколько перед старым знакомым. Технически они были ровесниками, фактически же Вэй Ин был куда старше, да и пережил он больше. Ему было странно, что человек напротив не прожил все их препирательства. Все их драки, совместные раскопки могил, все эти нотации и бой плечом к плечу против Вэней.— Что думаешь с этим делать? «С этим это с чем?» — С Лань Ванцзи. «Разве я должен что-то делать?»
Не дождавшись ответа Усянь вновь сосредоточился на тексте.
От вырисовавшейся картины жители деревни Мо пришли в неописуемый восторг, концерт явно пришёлся им по вкусу: все понимали, что Мо Сюаньюй никак не мог пнуть себя сам. Так или иначе, семья Мо всегда слишком безжалостно относилась к своему кровному родственнику. Ясно как белый день, что нынешнее состояние Мо Сюаньюя было их заслугой — вернувшись от отца, юноша не был столь безумен. Как бы там ни было, на шумиху зеваки всегда были рады поглазеть, ведь это не им доставались тумаки. Представление выходило столь занимательным, что появление в деревне заклинателей полностью меркло рядом с ним! Конечно, когда вокруг столько любопытных глаз, жадных до сплетен, просто ударить Мо Сюаньюя и вышвырнуть вон не представлялось возможным. Госпожа Мо кипела от гнева, но всё, что она могла себе позволить — это попытаться примирить обе стороны: — Воровство? Кража? Какие неуважительные слова! Мы все — одна семья. Он просто взял их, чтобы посмотреть. А-Юань — твой младший брат. Что с того, что он взял твои вещи? Ты же старший, неужели не можешь поделиться? Сущий пустяк, а ссоритесь как малые дети. Он обязательно тебе всё вернёт. — Отвратительная женщина, — презрение ощущалось от каждого второго. — Плохо кончит, явно, — задумчиво протянул Вэнь Сюй. Юноши заклинатели безмолвно уставились друг на друга, а тот, что пил чай, едва не поперхнулся. Они росли в клане, утопающем в роскоши, и, возможно, никогда не сталкивались ни с подобными ситуациями, ни с такой логикой. Что ж, сегодня их кругозор явно расширился. — Ничего-ничего, им пойдет это на пользу. Надо видеть и понимать, как живут обычные люди, — Вэй Усянь одобрительно кивал, пока чистил новые семечки от шелухи; он складывал их в небольшое блюдца, а после передавал их своей шицзе — Яньли. Каждый раз в ответ она награждала его тёплой улыбкой. Усянь не может позволить и в этот раз насильно прервать эту улыбку. — Вы считаете, что это необходимо? — с искренним любопытством спросил Цинхэн-Цзюнь. Да, поистине, он последние семь лет не выходил из своего уединения и не обращал внимания на работу главы Ордена, полностью доверив это своему младшему брату — Цижэню. Стыдно признаться, но и воспитание сыновей он сбросил на него. Да уж, сбросил, по-другому и не скажешь. Но теперь, когда он увидел, как его брат ведет себя, особенно с одним из учеников, да и на глазах других глав кланов. У Цинхэн-Цзюна возникало много вопросов, теперь он собирается выйти из уединения и попытается исправить то, на что закрывал глаза. Эта книга и вся эта ситуация благословение свыше. Когда он ещё мог так спокойно пообщаться и посмотреть на ситуацию со стороны? — Да, глава, пока учился в вашем Ордене, заметил, что у вас большой упор на теорию, но очень мало на практику. Да и мало кто из ваших адептов понимает о том, как устроен мир за пределами ваших стен. Мне кажется, это не раз будет показано здесь. — Как смеешь ты критиковать наше обучение? Тот кто не смог... — Цижэнь! Прекращай немедленно, твоё поведение не соответствует поведению учителя клана Гусу Лань. Когда вернёмся обратно в Орден, нам многое придется с тобой обсудить. — Цинхэн-Цзюнь! — Не забывай кто твой глава. Лань Цижэнь не помнил, когда его брат в последний раз вёл себя так. Напоминает, что является главой. Да с каких это пор?! Стоило умереть Госпоже Лань, как тот окончательно заперся в своём доме. С того момента Цинхэн-Цзюнь появлялся в народе всего пару раз и фактическим главой был именно Цижэнь, а сейчас он вдруг вспомнил, кем является? — Прошу прощения, глава, больше не повторится, — идеальный поклон, идеальный тон: только так может выглядеть представитель Гусу Лань. Кивок: — Сичэнь. Вэй Усянь же истерически захохотал про себя и протянул руку: — Тогда пусть он вернёт их сейчас! Он понимал, что Мо Цзыюань не мог ничего ему вернуть, поскольку давно уже либо всё выкинул, либо разломал. И даже уцелей что-нибудь из вещей, гордость не позволила бы ему признаться в содеянном. Вместо этого Мо Цзыюань стал совсем пунцовым от гнева и завопил: — Матушка! Во взгляде его явственно читалось: «И ты позволишь ему вот так унижать меня?!» Мать сердито взглянула на него, будто прося не усугублять ситуацию. Тем временем Вэй Усянь продолжил: — Знаете, а ведь дело не только в том, что Мо Цзыюань украл мои вещи, а ещё и в том, что он сделал это посреди ночи. Все знают, что я предпочитаю мужчин. Прокрасться ко мне в комнату под покровом темноты… Пускай ему стыд неведом, но я-то знаю, что могут поползти слухи. — Ха... хах... а?! Ты что творишь? — искаженное лицо Цзян Чэна, казалось, сейчас треснет, как засохшая земля, что давно не видела воды. Его правый глаз дергался, не переставая, с самого начала монолога придурошного шисюна, глаза то расширялись, то сужались, а губы растягивались в оскале. — Я? Ничего. — Обрезанный рукав! Обрезанный рукав! Этот придурок — обрезанный рукав! — ор Вэнь Чао раздражал уши, его хохот был таким громким, что становилось уже неприлично. — И? — безразличный взгляд, голова, что опиралась о руку, стоявшую на столе. — Что? — одно слово того, над кем смеялся мгновением ранее, словно ударило по голове. Вэнь Чао совсем не рассчитывал на такой холодную реакцию. — Я сказал «и». Даже если и обрезанный рукав, то что дальше? — Это можно считать вашим признанием, господин Вэй? — Вэнь Жохань был единственным, кто смог сказать хоть что либо. Среди заклинателей обрезанные рукава встречались, встречались иногда даже чаще, чем стандартные пары; все-таки женщины-заклинательницы встречались реже мужчин, а практика двойного самосовершенствования была популярной, да разница в продолжительности жизни тоже сказывалась. Однако в открытую об ориентации не заявлялось и все старались прятать за закрытыми дверьми. Поэтому многие сидели как громом пораженные. Не зная, как реагировать. Юй Цзыюань пыталась придумать как вывести этого негодника, чтобы напомнить ему его место. Цзыдянь, на эмоции своей хозяйки, стал выпускать больше пурпурного свечения, а искры его обжигали. Цзян Фэнмянь со своей дочерью, как и всегда, были готовы поддержать старшего ученика их Ордена. Цзян Чэн не знал куда девать себя от неловкости и, пожалуй, стыда. Семейство Госпожа Цзинь, как и её сын, были безразличны к этому. Их этого не касалось. В тот момент, Цзинь Гуаншань стал по новому смотреть на юношу. Он был падок на красивые лица и тела, а женщина или мужчина, так какая разница? Вэй Усянь был во истину красивый молодым человеком. Высокий рост, длинные волосы, стройное, но подкаченное тело, острый подбородок, кончики его стальных глаз и бровей, когда тот не напрягался, давал намёк на ухмылку. Да и потенциал у него был большим. Гуаншань не был против заполучить его в свою постель, посадив на цепь. Улыбка его напоминала оскал. От её вида Не Хуайсан содрогнулся. Бросил быстрый взгляд в сторону брата, тот, в свою очередь, смотрел на Вэнь Чао, таких как он Не Минцзюэ ненавидел. Что же до брата с сестрой Вэнь, они сидели тихо, периодически чистили фрукты друг для друга. Быстрый взгляд вскользь, Лань Сичэнь с надеждой смотрел на Вэй Усяня. Да ладно, не уж то он тебе нравится? Неожиданно. Лань Цижэнь все так же неодобрительно смотрел на своего брата. Насколько далеко зайдут их разногласия? Ну а Лань Ванцзи как сидел статуей, так и сидит. Взмах веером. — Сейчас вы, Владыка, впервые заставили задуматься от этом, — потер подбородок, — знаете, мужчина, женщина, да какая разница? Главное не дети и по взаимному согласию. Да и есть ли разница, когда любишь? — Вот какой у вас подход. Чао, будь тише, — предупреждение, не совет. Госпожа Мо принялась хватать воздух ртом, а отдышавшись, воскликнула: — О чём это таком ты говоришь, не стыдясь целой деревни! А-Юань — твой двоюродный брат! В безумствах Вэй Усянь оставлял далеко позади всех своих конкурентов. В прошлом, когда он хотел натворить что-нибудь эдакое, ему приходилось помнить о своём положении в обществе, чтобы никто не посмел обвинить его в отсутствии воспитания. — С каких это пор ты помнишь о своем положении?! — Всегда, Госпожа Юй, всегда, — а тон такой тихий и безжизненный, да глаза пустые. — Что-то я не замечала этого! С самого начала ведёшь себя просто отвратительно: смеешь наставлять старших, пререкаешься, и как ты сидишь? Сядь ровно, в конце концов! — пурпура становилось все больше, казалось, за невозможностью использовать Цзыдян в виде кнута, он изливался большим количества ци. — Моя Госпожа, прошу, — Цзян Фенмянь заискивающе смотрел на свою супругу. Очередная ссора не к чему, верно? — Фенмянь!.. — Вы много шумите, — алые глаза казались ярче на фоне белой кожи и темноты позади. Пугающий вид заставил сглотнуть. — Прошу прощения, Великое Солнце. Но сейчас он был уже провозглашенным деревенским дурачком, ни о каком стыде не могло быть и речи, а значит абсолютно ничего не сдерживало полёт его фантазии. Вытянув шею, Вэй Усянь дерзко парировал: — Это он не смог держать себя в руках, хоть он и мой двоюродный брат! Ну и кто тут не стыдится никого? Если ему и безразлична собственная репутация, то пусть не порочит хотя бы мою честь! Я, знаете ли, ещё надеюсь найти себе достойного мужчину!!! — Откуда у тебя честь?! — вновь заорала Юй Цзыюань. — Громко, — сказал Вэнь Жохань. Ему стало доставлять удовольствие затыкать Пурпурную Паучиху. То, с какой дерзостью и удовольствием она налетала на мальчонку и с каким недовольством затыкала рот. Сплошное наслаждение. Мо Цзыюань испустил боевой клич, схватил стул и швырнул в двоюродного братца. Вэй Усянь, поняв, что ему, наконец, удалось вывести Мо Цзыюаня из себя, откатился в сторону и вскочил на ноги, едва успев избежать запущенного в него стула, который с грохотом развалился при ударе о пол. Праздные зеваки, только что злорадно глазевшие на посрамление семьи Мо, мигом разбежались, опасаясь попасть под горячую руку. Вэй Усянь же бросился к группе юношей из Ордена Гусу Лань, которые изумленно наблюдали за происходящим, и завопил что есть мочи: — Вы это видели? Видели? Мало того, что он украл мои вещи, так теперь ещё и покалечить меня хочет! Каков подлец! Мо Цзыюань бросился вдогонку, и почти схватил Вэй Усяня, но тут юноша, бывший лидером среди заклинателей, торопливо остановил его: — Пожалуйста… молодой господин, словами можно добиться большего, чем кулаками. — Хм, хорошо-хорошо, — удовлетворённо, потирая бородку, сказал Цижэнь. Госпожа Мо увидела, что гость явно собирался защитить её племянника, и предусмотрительно натянула улыбку: — Он сын моей младшей сестры. И у него… не всё в порядке с головой. Все в деревне Мо знают, что он помешанный и говорит всякие глупости. Его слова не стоит воспринимать всерьёз. Так что, пожалуйста… Не дав ей закончить, Вэй Усянь опасливо высунулся из-за чужой спины и произнёс: — Это почему же мои слова не стоит воспринимать всерьёз? Только попробуй еще раз украсть мои вещи! Стащишь ещё хоть что-нибудь, и я тебе руку отрублю! — Меня терзают смутные сомнения, но эти слова обойдутся вам боком, господин Вэй, — сказал Вэнь Сюй. Его заинтересовал взгляд Вэй Усяня, когда тот смотрел на его отца. Давно никто не смотрел так прямо и открыто. — Зная моё везение, то так и есть. После этих слов Мо Цзыюань был готов вновь взорваться, несмотря даже на то, что отец крепко его держал. Поэтому Вэй Усянь, напевая под нос, поспешно выскочил на улицу, а лидер заклинателей встал в проходе, закрывая его таким образом, и сменил тему разговора, со всей серьёзностью возвращаясь к более важной проблеме: — Что ж… Значит, мы займём на ночь Западный двор. И помните, что я сказал: с наступлением темноты закройте все окна и двери, не выходите на улицу, а главное — не приближайтесь ко двору. Госпожа Мо, трясясь от гнева, не могла бесцеремонно оттолкнуть юношу и броситься за Мо Сюаньюем, поэтому выдавила из себя: — Да, да… Спасибо вам! Спасибо! Её сын не мог поверить своим глазам: — Матушка! Этот чокнутый опозорил меня перед целой деревней, и ему это сойдёт с рук?! Ты же сама говорила, что он всего лишь… Госпожа Мо прикрикнула на сына: — Помолчи! Не можешь подождать со своими жалобами?! Мо Цзыюаня никогда раньше так не позорили и не выставляли полным дураком, а осуждающие слова матери только подлили масла в огонь. Ненависть переполнила его, и он в гневе бросил: — Сегодня этот сумасшедший получит своё сполна! — Что ж, не я один поплачусь за свои слова. Помянем, — флегматично сказал Вэй Усянь и потянулся за новым кувшином вина, наполняя чашу. — Что ты несёшь? — Ваньиня раздражало поведение шисюна. После того, как его сослали с обучения, тот стал более нахальным. Да и на слова матери он стал реагировать... не так. — А что? — недоуменный взгляд. — Я больше, чем уверен, что здесь будет много смертей. Пусть, книжный я, не хочет их убивать, но условия сделки ещё висят надо мной. Да и книга только началась. Ну и Мо Сюаньюй явно хотел именно их смертей, а не то унижение, что я решил там устроить. — Нам стоит открывать список покойников? — Хах, да! И первый пункт — Старейшина Илин. Второй — Мо Сюаньюй. Под смешки Вэнь Сюй взял отдельный листочек и внесё два первых имени: — Выпьем за их упокоение? — Я за! — сказал Усянь, поднимая вверх, над головой, чарку полную вина. Ему вторили братья Не, посчитав это забавным, Вэнь Жохань, ему вина налил старший сын, который позже налил и себе. — Выпьем! А в голове Второго Нефрита набатом било: «Алкоголь запрещён». Вэй Усянь вдоволь навеселился, изображая умалишенного, и, покинув Восточный двор, пошел прогуляться по деревне Мо. Хоть многие шарахались от него, он начал получать настоящее удовольствие от своего статуса сумасшедшего. Вэй Усянь даже привёл в порядок свой напоминающий призрак висельника макияж и почти передумал смывать его, подумав: «Всё равно поблизости нет воды, так что пока не буду умываться». Закончив приглаживать волосы, он осмотрел запястья. Порезы и не думали затягиваться, а это означало, что просто разозлить Мо Цзыюаня было явно недостаточно для исполнения желания Мо Сюаньюя. Обречённо вздохнув и завалившись назад на вытянутые руки, откинул голову, уставившись вверх, Вэй Усянь имел вид очень уставшего человека. Губы плотно сжаты, глаза прищурены, глубокие вдохи заставляли высоко вздыматься грудную клетку. Он всё также сидел на мягкой серой подушечке, согнув одну ногу в колене, которая слегка покачивалась из стороны в сторону. Другая же расслабленно лежала на полу, но так же была согнута в колене. Не будь у Усяня такого напряженного лица, то эту позу можно было посчитать слишком вызывающей. — Вэнь Сюй, можете внести ещё парочку имён? Мо Цзыюань и мадам Мо. Они умрут в скором времени. — Так вы всё так их убьете? — Не, я не сделаю это лично. Но сейчас я увидел доказательства, что в живых они не останутся, — ещё один долгий вдох. — Этот ребёнок желал их смерти. Покачивая головой в ответ, наследник Вэнь на скорую руку записал новые иероглифы. Неужели ему действительно придётся стереть с лица земли всю семью Мо?.. Впрочем, это не являлось такой уж сложной задачей. — Меня поражает с каким хлоднокровием ты рассуждаешь на эту тему, — шептал Цзян Чэн. Вэй Усянь, предаваясь размышлениям, вскоре вернулся в поместье семьи Мо. Неспешно прогуливаясь мимо Западного двора, он увидел, что здесь ученики Ордена Гусу Лань стоят на крышах и гребнях стен, с серьёзным видом тихо переговариваясь между собой. Поэтому он точно также неспешно вернулся и во все глаза уставился на них. Хотя Орден Гусу Лань внёс немалый вклад в поражение Вэй Усяня при осаде горы Луаньцзан, в то время эти юноши либо ещё не родились, либо были совсем малышами. Он понимал это и не видел никаких причин держать зла на них, поэтому решил подождать и узнать, что же молодые заклинатели собираются делать. И через некоторое время почувствовал: что-то тут не так. — Я должен поблагодарить вас, Вэй Усянь, — оторвавшись от книги и поклонившись упомянутому, Лань Сичэнь продолжил, — понимаю, что в данный момент к вам это не относится, но всё же. Не знаю, в чём причина участия нашего клана в осаде на вас, но то, что вы не переносите на наших учеников поступки их старших, — на секунду он замялся. — Спасибо. Спасибо, что не держите зла. Спасибо, что не навредите юным членам нашего Ордена. Мне жаль, что наш клан принимал участие в уничтожение одного единственного человека. Простите. Первый Нефрит продолжал склонять голову, дожидаясь ответа. Он не знал, что такого натворил этот молодой человек в их, возможном, будущем, но во время учебы в Облачных Глубинах, да и на начало книги первый ученик Цзян не сделал ничего предосудительного. Был, возможно, слишком шумным — да, однако не более того. Хуань, скорее, считал этого человека потоком воды, что беспокойно спускается с высокой горы. Такой же живой, полный сил, он идёт вперёд не ведая преград. Да, он может унести тебя своим потоком, но он и наполнит вокруг себя, всё что сможет, жизнью. Все прочие взирали на вольно сидящего, что до сих пор смотрел вверх и держал тишину. Юй Цзыюань уже собиралась высказаться, да только взгляд Вэнь Жоханя не позволил ей это. Всем было интересно, что скажет на это Усянь. Минут семь прошло с тех самых пор, как Лань Сичэнь склонил голову, он уже был готов поднять её, как услышал смешок: — Вы просите прощения, не зная за что, наследник Лань. Да и благодарите за то, что я не сделал. — Но всё же..! — Лань Сичэнь, повторите свои слова, как мы закончим. Если вы это сделаете — тогда я вам поверю, а сейчас же я прошу прекратите, — взгляд усталых серых глаз был направлен прямо в тёплые ореховые. Первый Нефрит видел такие глаза лишь единожды. В отдаленном и одиноком доме, окруженный горечавками. Этот взгляд был у его матушки, в тот единственный раз она не смогла сдержать свою улыбку на лице и Хуаню удалось увидеть тяжесть прожитых её лет. ... спустя полгода она скончалась. — М-молодой г-господин Вэй, — впервые Лань Сичэнь не знал, что сказать, да как и многие. Подобного ответа они не ожидали. — Тогда нам стоит продолжить, верно, отец? — перевёл тему Вэнь Сюй. — Верно, стоит побыстрее закончить, чтобы услышать искрение извинения. Наследник Лань, прошу. Не зная как поступать и что делать, Первый Нефрит был будто оглушен чем-то тяжёлым по голове. — Д-да, Великое Солнце. Почему чёрные флаги, развевающиеся на крышах и стенах, казались такими знакомыми? Стяг такого типа назывался «Флаг, привлекающий духов». — Ха? — оглушённым сейчас был и Усянь. — Хахаха, — казалось им завладел истеричный смех, он смеялся держась за живот одной рукой, второй же бил по столу, — да ладно?! Кто бы мог подумать! — вытирая рукой выступившие слёзы, Вэй Усянь уже почти сложился вдвое.— Ты в порядке? — обеспокоенно спросила Тьма, проявляя платок на столе своего подопечного. «Гуевы лицемеры! Порицать порицали, а теперь даже эти святоши используют мои изобретения!»
— Придурок, возьми себя в руки, — процедил сквозь зубы Цзян Чэн, ударяя по голове шисюна, а тому и побоку на это было, он продолжал смеяться, пока окончательно не упал на бок и не выдохся. — Что такое «Флаг, привлекающий духов»? — нетерпеливый Цзинь Гуаншань прервал тишину. Отсмеявшись Вэй Усянь сел обратно, наливая новую чарку вина и тут же выпивая. — Ну?! — Учитель Лань, вы бранили меня за мои мысли и даже наказывали за них. Но что я вижу, адепты вашего клана используют мои изобретения! — новый взрыв хохота раздался от только что успокоившегося. — Что? — Твоё изобретение? — Да ты брешишь! Удивленные, в той или иной степени, заклинатели спрашивали наперебой то молодого человека, то учителя Ланя. — Н-невозможно! Твои идеи противоречат пути заклинателя! — Но разве вы будете сейчас отрицать, что ваши адепты используют мои изобретения? — Да объясните наконец! — Цзинь Гуаншаню совсем не нравилось, что его игнорировали. — Наследник Лань, прошу продолжите, я, надеюсь, там будет объяснено что это. Если нет, то я расскажу сам. Юный наследник быстро приступил к чтению, дабы удовлетворить присутствующих, что в нетерпении уставились на него. Возьми его живой человек, он привлечёт всех духов, злобных призраков, ходячих мертвецов или иные темные создания в определённом радиусе. Твари атакуют лишь его одного. Поскольку человек с подобным флагом в руках становился самой настоящей живой мишенью, по-другому его называли «Флаг-мишень». Установка стяга на дом также допускалась, но только если внутри находились живые люди, становящиеся целью тварей. Иное наименование подобных флагов — «Флаги Чёрного Ветра», потому что они притягивали тёмную энергию со всей округи, подобную завихрениям чёрного ветра. Судя по всему, выходило, что установив их в Западном дворе в определенном порядке и строго-настрого запретив кому бы то ни было приближаться, ученики Ордена Гусу Лань планировали заманить сюда всех ходячих мертвецов и уничтожить их одним махом. Что до того, что они казались знакомыми… Могло ли быть как-то иначе? Ведь создателем «Флагов, привлекающих духов» являлся не кто иной, как Старейшина Илин! Похоже, несмотря на то, что заклинатели хором ненавидели его, всё же многие изобретения Вэй Усяня пользовались популярностью. — О чём я и говорил, — вдохнул Усянь немного успокоившись, и делая очередные пометки в своём блокноте. Если я хочу забрать Мо Сюаньюя и уйти из Ордена, мне нужны деньги. Изобретение используются успехом, доделать и можно будет заработать на этом. Эх. Деньги — они точно понадобятся. — Цзян Чэн, помнишь, когда мы были на охоте в Облачных Глубинах, я упоминал нечто подобное? Я продолжил размышлять об этом, у меня уже есть некоторые идеи, как этот флаг должен выглядеть. И с учетом того, что его используют даже орден Лань, значит пользуется спросом. Надо будет его доработать, — последнее уже было сказано себе под нос, а по пергаменту то и дело скользил карандаш, вырисовывая заклинание. — Т-ты, в-вы... — алчность разрывала душу Цзинь Гуаншаня, — ты действительно способен на это? — Если это так, надо заполучить его себе. Кто бы мог подумать, что разрыв помолвки выйдет боком именно так? Так, хотя бы, можно было использовать родственные связи. Теперь же придется расположить его к себе. Красивый и талантливый. Это будет самый драгоценный цветок в его саду. — Да. — Хей, Цижэнь, ты очень сильно облажался, когда не разглядел потенциал в этом ребенке. Вэй Усянь, я, как глава Ордена Цишань Вэнь, приглашаю вас в Безночный город. Гарантирую любые ресурсы, которые вам могут понадобятся, человеческие в том числе. Мастерскую, где вас никто не будет беспокоить и в которой будут редчайшие материалы и книги. Моя племянница — Вэнь Цин подтвердит, денег на таланты я не жалею. — Отец! — Чао, я предупреждал тебя, чтобы ты молчал. Никаких «но». На чем я остановился? Ах да. Всё, что ни пожелает ваша душа, Старейшина, вы получите. Нервный смешок: — Великое Солнце, вы ставите меня в неловкое положение, я даже не знаю как реагировать, — нервное дергание себя за хвост вновь вернулось. Как же это неудобно. — Я всего лишь ученик Ордена Юньмэн Цзян. Да и какой из меня Старейшина? Ахах... — Вот именно! Что вы предлагаете этому паршивцу? Совсем с ума сошли? — гнев Юй Цзыюань вернулся с новой силой. Почему они обращают на него внимание? Почему опять он? Почему никто не обращает внимание на А-Чэна? Этот ублюдок... Такие условия... — Это вы сошли с ума, раз не видите дальше собственного носа. Как часто рождаются изобретатели? Как часто появляется что-то новое, что можно использовать другим? Особенно, если это упростит охоту. Особенно, если это обезопасит наших адептов. Особенно, если это подразумевает прогресс. Если Орден Юньмэн Цзян слеп к своему первому ученику, а учителя Ордена Гусу Лань — старомодны и не дают вырасти таланту, то Орден Цишань Вэнь сделает это за вас, — тихое звучание приятного, но столь твёрдого тембра, не давал сомневаться в сказанном. Всё, что захочет первый ученик Юньмэн Цзян — он получит. Так, в добавок ко всему, это значило, что Вэй Усянь получает покровительство и защиту от самого сильного клана, который сейчас существовал. Мало ему того, что он уже натворил. Сколько земель захватил и сколько людей убил или переманил на свою сторону. Так он прямо перед главами клана, к которому относится этот самый ученик, заманивает к себе! Не Минцзюэ пылал внутри себя. Видеть такое наглое поведение... — Брат, прошу, расслабься, — раздалось где-то у него под боком. Снизу вверх смотрел Хуайсан, прикрывая веером большую часть лица. — Для Вэй-сюна это может быть лучшим вариантом, поверь. — Почему? — Еще по учебе было понятно, что его ум не такой, как у большинства, а дела в семье у него далеко не самые радужные, сам видишь, как Госпожа Юй к нему относится, там ему банально не дают возможности для собственного роста. Я бы не отказался пригласить его в наш орден, но мы не соперники клану Вэнь. — Ты в нём так уверен? — Не Минцзюэ, пожалуй, впервые видел своего младшего брата таким... серьёзным. Он всегда был молодым господином, что проводит свои дни в празднистве, Минцзюэ надеялся, что учеба его исправит, да только мечты разбились о реальность и наследник Не уже третий год подряд учился в именитом ордене без каких-либо изменений в собственном поведении. — Более чем. Лучше послушаем, что будет дальше. Но скоро начнется борьба за то, к какому клану присоединиться Вэй Усянь. Помяни моё слово. (От соавтора: А самого Вэй Ина спросить чего он сам хочет не забыли?) — Владыка, при всём моём почтении, — ни капли этого самого почтения в голосе Цзян Фэнмяня не было слышно, — но вы не можете влезать в дела нашего Ордена и то, как мы обучаем наших учеников. Усянь получает обучение, он и сам обучает более юных аде... — Его обучают как одного из ваших простых адептов? — А как его ещё должны обучать? — Юй Цзыюань. Она старалась даже не смотреть в сторону бастарда своего мужа. То, что это был его ребёнок, она была уверена на все сто. Он со своим сыном так не носится, как с Усянем. Ублюдок совсем страх потерял. — Он не является наследником! С чего бы должно быть другое отношение?! — С того, что он учёный? — Вэй Усянь?! Владыка, прошу прощения, пусть мой шисюн может и имеет некоторые способности, но небольшие! — Ваньинь не понимал почему Вэнь Жохань заинтересовался Вэй Усянем. Он же просто сумасбродный! Делает что вздумает, толком не учится. Говорит невесть что. — О том я и говорю. Ты как наследник Цзян должен знать, что самым ценным ресурсом любого Ордена является человек. Мудрый глава должен правильно распоряжаться этим ресурсом, он должен в самых зачатках видеть потенциал. Тебя родители не научили этому? И это будущее поколение? Молчать, — бросил в сторону упомянутых родителей, что начали было возмущаться. — Никто из живущих рядом не увидел потенциал в этом ребёнке. Так почему я не могу его поддержать? М? Если он смог придумать в юном возрасте... сколько, кстати, вам, юноша? Пятнадцать? Если он смог в пятнадцать, без должной поддержки, придумать нечто новое, то его потенциал огромен. Почему я должен объяснять нечто столь простое? Продолжайте читать, наследник Лань, это уже начинает выматывать. Один из учеников на крыше увидел, как он шатался неподалеку, и предупредил: — Пожалуйста, идите к себе. Здесь не место для вас. Несмотря на то, что юноша прогонял Вэй Усяня прочь, делал это он из доброты, да и тон был совсем отличен от речей слуг семьи Мо, шпынявших его. Вэй Усянь, улучив момент, подпрыгнул и сорвал один из флагов. Ученик Ордена Гусу Лань, опомнившись от неожиданности, спрыгнул за ним, пытаясь догнать: — Не двигайтесь! Вам не стоит его брать! Вэй Усянь, с растрёпанными волосами и болтающимися в разные стороны руками, похожий на настоящего душевнобольного, убегал от него и голосил на всю улицу: — Не отдам! Не отдам! Моё! Моё! Юноша в несколько прыжков догнал его и схватил за руку: — Если не отдашь, я тебя ударю! На данные слова Лань Цижэнь поперхнулся. Подобные слова не приемлемы от учеников. Он был радостным, когда Сичэнь читал про отличное поведение этих юношей; никаких лишних движений, достойное поведение и речь, хорошо проработанный план действий. Но этот малец... Вэй Усянь вцепился во флаг мёртвой хваткой, не желая отпускать свою добычу. Главный среди учеников, заканчивающий последние приготовления, услышал их перепалку и мягко спрыгнул с крыши: — Цзинъи, уймись. Не шуми и просто возьми у него флаг. Лань Цзинъи ответил: — Сычжуй, я же не собирался бить его по-настоящему! Но посмотри, он нарушил нам весь порядок установки! Пока Вэй Усянь боролся с Цзинъи за флаг, он успел как следует его изучить. Узоры оказались верными, а заклинания — точными. Ошибки в изображении отсутствовали, а значит, никаких проблем не ожидалось. Однако художнику недоставало опыта, так что стяг привлекал злых существ и ходячих мертвецов только в радиусе пяти ли. Впрочем, этого было достаточно. — Только? Но это расстояние уже достаточно большое, — удивление Цзинь Цзысюаня было тяжело скрыть. Он сидел все это время тихо, слушая. Откровенно говоря, ему было скучно и не интересно. Но, когда Вэнь Жохань заговорил о ресурсах уже стал внимать как следует. Цзысюаня обучали как будущего наследника. Обучали долго и упорно, матушка следила за этим. Он вобрал в себя порок своего ордена с младенчества — тщеславие. Как не быть тщеславным, когда ты родился в одном из старых и богатых орденов ныне существующих? Когда ты являешься единственным наследником? Когда о твоей красоте говорят с юных лет? Возможно он пошёл бы полностью в отца, был бы таким же помешанным на богатстве и красивых женщинах. Но ему повезло с его матушкой. Госпожа Цзинь внесла здравомыслие в него. И это здравомыслие заставляло его слушать. Когда ещё сильнейший этого времени будет давать напутствия? Цзысюань ещё не понимал, о каком большом потенциале говорил Вэнь Жохань, но слыша то, как работает изобретение того, кто недавно его ударил, и то, как он благосклонно отзывался о нарисованных знаменах... — Нууу, — Ин почесал висок, — теоретически флаг должен работать в радиусе пятнадцати ли, — не будет же он говорить, что смог добиться таких результатов спустя долгое время и куча поправок? — Да это невозможно! — Цзян Чэн, я же говорю, это только теоретически и надо опробовать. — Всё равно это невозможно! — Цзян-сюн, почему ты так не веришь своему шисюну? — Не Хуайсан с любопытством взирал на Цзян Чена, который так упорно не принимал новую информацию о своем брате. Он зло смотрел на того и теперь Хуайсан был абсолютно уверен — в этом доме Вэй-сюну нет будущего, как учёному, ему нет будущего как и талантливому ученику, а в будущем и учителю. — Вэй-сюн, не хочешь погостить в Цинхэ? Недалеко от Нечистой Юдоли есть горы, в них большая сеть пещер, она очень запутана и там любит прятаться нечисть. Сквозь эти горы проходит одна из дорог для купцов. Дагэ не раз ходил туда с нашими адептами, дорога важна, а купцы страдают. Я так боюсь за него. Каждый раз, Вэй-сюн! — в уголках глаз молодого Господина скопилась влага, его рука работала все быстрее, обмахивая свое лицо веером. — Я знаю, мой дагэ сильный! Но... но... Прошу Вэй-сюн, если твоё изобретение действительно способно приманивать нечисть, то оно поможет их всех выманить от туда и мой дагэ больше не будет подвергаться такому риску! Пожалуйста! — пару слёз сорвалось с ресниц. Не Хуайсан поднял веер высоко, скрывая полностью лицо. Рукавом другой руки стал вытирать слёзы. — Хуайсан, — Не Минцзюэ растерялся и не знал как поступить, он не умел утешать, да и младшего брата давно не видел таким. Минцзюэ даже и не подозревал до сего момента о страхах брата. Он положил руку на трясущиеся плечи в утешение. — Хуайсан, почему ты не говорил мне? — А ты бы меня послушал? — голос раздавался глухо за тканью. — Пожалуйста, Вэй-сюн. Сделаю всё, что попросишь! — красные, от слёз, глаза в ожидание уставились на молодого заклинателя, что явно был шокирован. — Хей. Не-сюн, конечно я помогу. Не могу же я проигнорировать твою просьбу. Я постараюсь придумать, как увеличить радиус, чтобы было эффективнее, может получиться изобрести что-нибудь для защиты. Не переживай, Не-сюн. — Спасибо! Спасибо, Вэй Ин! — Мы можем продолжить? — А. Д-да, прошу прощения. Лань Сычжуй улыбнулся Вэй Усяню: — Молодой господин Мо, уже темнеет, и совсем скоро мы начнём охоту на ходячих мертвецов. Ночью здесь будет очень опасно, поэтому, пожалуйста, вернитесь в свою комнату для вашего же блага! Вэй Усянь окинул взглядом статутную и изящную фигуру ученика, от которой так и веяло благородством. Вэй Усянь молчаливо одобрил юношу, на губах которого играла лёгкая улыбка. Скрупулёзная и тщательно выверенная расстановка флагов, уважительные манеры — всё говорило о большом потенциале, сокрытом в нём. Удивительно, что подобный ученик воспитывался именно в столь замшело консервативном и ужасно скучном месте, как Орден Гусу Лань. — Да как ты смеешь?! — Лань Цыжэнь. — Замшело консервативный? — Цинхэн-Цзюнь. — Действительно удивительно, — Вэй Усянь. — Хмпф, — раздражённый выдох Лань Ванцзи привлек внимание Сичэня. — Господин Вэй, вы сейчас так же думаете об Ордене Гусу Лань? — Лань Сичэнь, мне жаль, что вы слышите это, прошу прощения, — небольшой поклон, — но это ведь так. Я понимаю, что ваше учение построено на почитании и соблюдение написанного вашими предками. У вас большое количество правил, но мы только что видели, что они не помогают защитить учеников. У вас идет упор на теорию. Но разве знания шести поколеней из чужого клана помогут вашим адептам во время нападения или войны? Ваш клан является оплотом умиротворения — этим он и отличается от многих других и этим он прекрасен, — нежная улыбка коснулась губ, а взгляд рассеялся, унося владельца в воспоминания. — Невысокие домики, что укрываются среди деревьев, чистый горный воздух и приятная тишина располагают к созерцанию. Я могу понять любовь вашего клана к вашему дому, можно раствориться в размеренности жизни в Облачных Глубинах. Таким как я там тяжело, мы больше всего ценим свободу, а все три тысячи правил заставляют задыхаться. Но что значит мнение одного? Просто небольшой взгляд со стороны. Уважать и помнить прошлое необходимо, но и стоит смотреть открытыми глазами в будущее, однако не стоит забывать и о том, что находитесь в настоящем, — глаза обрели ясность и наткнулись на другие, широко распахнутые, — да и кролики у вас чудесные, — новая яркая улыбка озарила окружение. — Лань Чжань! Ты же заботишься о кроликах? Глаза, что были распахнуты удар сердца назад, закрылись. Ванцзи не нравилось слышать нелестные слова от этого шумного заклинателя о своём доме, казалось он ненавидел Облачные Глубины и был рад уехать. Оттого было неожиданно услышать столь добрые слова. Ему нравится. Ему нравится его дом. Вэй Ину нравится дом Лань Ванзци. В груди разливалось тепло. — Мгм. — Ахаха, Лань Чжань. Ты опять не используешь свой рот. Слова, Лань Чжань, слова, — чего скрывать, Усяню нравится дразнить юную версию старого приятеля.— Отстань от ребёнка, — голос полный веселья раздался где-то справа. Бросив взгляд в ту сторону, Вэй Ин увидел девушку, что пила вино с горлышка пузатого сосуда. «Не-а».
— Ванцзи... заботится о... кроликах, — неуверенный ответ, слова словно выталкивались из горла заклинателя. — Видишь, Лань Чжань, это не сложно. Ты молодец! Улыбка столь яркая казалось слепила больше, чем полуденное солнце, Лань Ванзци закрыл глаза, спасаясь, быстро кивнул: — Мгм. — Вэй Усянь, вы мудры, — Цинхэн-Цзюнь купался в лучах улыбки и слов. — Ну что вы, вы мне льтите. — Нисколько, господин Вэй, — к словам отца присоеденился и Сичэнь, — мне жаль, что вы не смогли окончить обучение. Благодарю за тёплые слова. Лань Сычжуй снова заговорил: — Флаг... Не дав ему закончить, Вэй Усянь бросил полотнище на землю и выпалил: — Всего лишь дурацкий флаг! Что в нём такого особенного? Я смогу нарисовать гораздо лучше, чем этот! Бросив флаг, Вэй Усянь рванул с места и пустился наутёк. Юноши, наблюдавшие за всей этой кутерьмой, едва не попадали с крыш от смеха, когда услышали столь нелепое заявление. Лань Цзинъи тоже зафыркал и подобрал флаг, привлекающий духов: — Вот ведь чокнутый! Лань Сычжуй одёрнул его: — Не стоит так говорить о нём. Лучше вернись на крышу и помоги! — Эх, хотел бы я познакомиться с этим ребёнком, — мягкая улыбка касалась губ, но не глаз. — Вы правы, я тоже с удовольствием познакомился бы с этим юным адептом. Приятно читать о таком будущем Ордена. Вэй Усянь ещё немного бесцельно побродил по деревне и вернулся в маленький дворик, где располагалась лачуга Мо Сюаньюя. Не обращая никакого внимания на сломанный засов и царящий внутри беспорядок, он выбрал более-менее чистое место и опять сел в позу лотоса. Но ещё до наступления рассвета какой-то шум снаружи прервал его медитацию. — Оказывается он это умеет, — недовольно проворчала госпожа Юй. Шум, порожденный беспорядочной поступью нескольких пар ног и криками, быстро приближался. Вэй Усянь разобрал несколько повторяющихся фраз: «Просто вломитесь и вытащите его!», «Сообщите властям!», «О чём ты говоришь — «Сообщите властям»? Скроем лица и забьём его до смерти!» Он открыл глаза и увидел, что несколько слуг уже вломились в его лачугу. Яркие факелы заливали двор жёлтым светом. Кто-то выкрикнул: — Тащите сумасшедшего убийцу в Главный зал, пусть поплатится жизнью за содеянное! — Вот и плата за брошенные слова, — Вэнь Сюй. — Но что странно, почему обвиняют вас, когда вы ничего не делали и просто медитировали? — Вы же сами сказали: плата за слова. Да и первые сутки после пробуждения показали; я не очень-то везуч. — Но обвинять не имея доказательств! — воскликнул Хуайсан, ударяя сложенным веером себе по ладони и переводя взгляд на брата. — Кто так делает? Смешок раздался со стороны; Вэй Усянь чистил очередной фрукт, то ли сам хотел съесть, то ли в очередной раз отдать своей шицзе: — Не-сюн, ты даже не представляешь, как часто такое случается. — Это ужасно! Почему такое происходит? Заговорил Не Минцзюэ: — Много разных факторов, но всё сводится к одному — слепота от эмоций. Жадность, зависть, ненависть. Они ослепляют и человеку становится без разницы виновен ты или нет, есть доказательства или нет. Ты виновен и точка. Власть имущих тоже не шибко интересует твоя правота, если им надо обвинить кого-то. Увы, но такое существует. — У-жас-но, — проговаривая по слогам, Хуайсан выглядел надутым и разачарованным. — Вэй Усянь, я надеюсь ты справишься с этим. — Постараюсь. Поначалу Вэй Усянь подумал, что с флагами, расставленными учениками, что-то произошло: заклинателям надлежало использовать его изобретения с большой осторожностью, иначе могла случиться беда. Именно поэтому накануне он улучил момент и стащил один из них — проверить, все ли в порядке с узорами и заклинаниями, и тем самым уберечь юношей от несчастья. — Благодарю вас за это еще раз, — поклонился Лань Сичэнь. В ответ Вэй Усянь лишь махнул рукой. Несколько пар сильных рук подхватили Вэй Усяня. Он расслабился и позволил тащить себя безо всякого сопротивления — всё лучше, чем идти самому. Гогот парочки людей раздался в ответ на прочитанное. Восточный зал был заполнен людьми: казалось, их присутствовало даже больше, чем днем, когда во дворе собрались все жители деревни. Сейчас здесь находились все слуги и члены семьи Мо: кое-кто даже стоял в одном исподнем и с растрёпанной со сна головой, но все присутствующие без исключения выглядели смертельно напуганными. Госпожа Мо в полузабытье сидела в своем кресле и выглядела так, словно только что очнулась от глубокого обморока. Щёки ее сверкали влагой, а в глазах блестели слёзы. Стоило же слугам втащить Вэй Усяня, скорбь в её взгляде тут же сменилась холодным светом лютой ненависти. — О чём я и говорил, — шепотом высказал свои мысли Минцзюэ своему брату. Рядом с госпожой Мо на полу лежала человеческая фигура, от шеи до пят накрытая белой тканью, и лишь голова оставалась на виду. Лань Сычжуй и остальные юноши с серьёзными лицами склонились над телом и негромко переговаривались. До ушей Вэй Усяня донеслось: — Прошло менее получаса с тех пор, как обнаружили труп? — После победы над ходячими мертвецами мы поспешили из Западного двора к Восточному, и у входа нашли его. Человеческой фигурой на полу оказался Мо Цзыюань. Поначалу Вэй Усянь лишь скользнул взглядом по его телу, но в следующий же миг посмотрел ещё раз, уже внимательнее. С одной стороны, труп походил на Мо Цзыюаня, а с другой — словно принадлежал другому человеку. В чертах мертвеца явно угадывался его двоюродный братец. Но щёки его глубоко запали, глаза, наоборот, выпучились, а кожа сморщилась: в сравнении с пышущим молодостью Мо Цзыюанем, это тело словно постарело лет на двадцать. Кроме того, казалось, что кто-то высосал из него всю плоть и кровь, и теперь на полу лежал лишь скелет, обтянутый тонким слоем кожи. Если при жизни Мо Цзыюань просто выглядел уродливо, то в смерти стал не только уродливым, но ещё и старым. — Хох, назревает что-то интересное, — Вей Усянь сел поудобнее и с нетерпением стал смотреть на книгу.«Цзецзе, как ты думаешь, кто это может быть?» Спросил он у своей знакомой, наливая очередную чарку вина. — Кто-то кто может высосать всю жизненную силу. «Это слишком очевидно! Разве не твоё создание потрудилось над парнишкой?» — Я не могу заглянуть в будущее. К тому же, не факт, что именно мой ребёнок, не удивлюсь, если это Обида постаралась, — с каждым словом речь больше походила на бубнежь. — Как на счёт небольшой сделки? У тебя сейчас Золотое ядро, мои силы всё ещё при тебе, поможешь очистить как можно больше мест от Обиды? Я понимаю, что это было моей идеей вернуть тебя назад и я не могу просить тебя о подобном, но это отродье доставляет всё больше проблем. «Если ты поможешь мне защитить моих будущих деток, — делая пометки, Вэй Ин продумывал план действий. — Я помогу, не переживай, сестричка Тьма. Мы с тобой многое пережили, переживём и это».
Из мыслей Вэй Усяня вывел ощутимый подзатыльник, повернув голову он увидел стоящую над ним мадам Юй. Она стояла над ним скрестив руки на груди, откуда исходил пурпурный цвет. Сама мадам Юй буравила взглядом Вэй Усяня: — Ты окончательно от рук отбился? Мне казалось обучение в Гусу Лань должно было пойти на пользу, но ты стал намного хуже. Ты не слышал как тебя неоднократно звали? — очередной удар пришёлся на темечко. Было... болезненно. Удар Юй Цзыюань всегда был таким. Да и объём выпитого не помогал. Стоит снизить количество выпитого. — Ты опять не слушаешь! — Слушаю-слушаю, — пробубнил колотимый. — Тогда отвечай когда тебя зовут! Тяжело выдохнув, Вэй Усянь поднялся на ноги. Слегка пошатнулся, но выпрямился и, повернувшись лицом к мадам Юй и сложив руки перед грудью, поклонился: — Прошу прощения, Госпожа Юй. Я постараюсь быть более сосредоточенным. — Постараюсь?! — Матушка, прошу, — Цзян Ваньинь, казалось, готов провалиться сквозь землю. Его мать неожиданно разошлась и прилюдно начала отчитывать и бить Вэй Усяня. Все остальные наблюдали за происходящим с огромнейшим любопытством. ему было стыдно И такое количество стыда он не испытывал давно. Если когда-либо испытывал. — Молчи, — сквозь зубы выдавила Паучиха. — Ты не должен пытаться, ты должен делать! — женщина замахнулась рукой с Цзыдянем, явно рассчитывая ударить склонившегося мальчишку им.И как мне это понимать?
Тёмная энергия стала окутывать тело заклинательницы, сдавливая его и не давая сделать желательный вздох. Юй Цзыюань пыталась выбраться из пут или хотя бы отогнать тёмную энергию от дыхательных путей. Близ сидящие, от переполнявшего пространство энергии, начали кашлять. Те, кто был чуть дальше, чесали свои носы. Женская часть успела достать свои платочки и прикрывались ими.С чего какая-то паразитка решила, что может творить то, что ей вздумается?
Голос был тягучим и тихим, он не выражал не единой эмоции. Тем не менее он казался громоподобным. Животный страх оседал внизу живота каждого. Ну или почти каждого. Вэй Усянь выпрямился и, в отличии от других, дышал полной грудью. Густота энергии была примерно такой же, как была на горе Луаньцзан перед походом других Орденов на неё. он скучал Юань Упав на колени, Вэй Ин схватился за голову. В неё врывались воспоминания, которые он отгонял последние сутки. Истеричный всхлип вырвался из его горла, а из глаз побежали непрошенные и бессильные слезы. С каждым новым глотком воздуха, с каждым новым наполнением лёгких столь знакомой тьмой, Ин склонялся к земле всё ниже, а всхлипы становились всё громче. Звуки вокруг него доносились словно сквозь толщу воды. Он не был уверен, но, вроде бы, кто-то умолял остановиться его цзецзе. Первыми сдались заклинатели с самым слабым ядром. Они задыхались лежа на полу, обливаясь слезами. Их близкие пытались хоть как-то облегчить их участь, да не выходило. Тел на полу становилось всё больше.Уж слишком рано вы заставили меня применять силу. Вдруг резко забыли где находитесь? Спустя лишь пару часов? Мои дорогие, это несерьёзно. И это раздражает. А теперь для особо глухих, возможно глупых, никаких рукоприкладств, а особенно детей, знаете ли, для меня эта тема немного... болезненна.
Надеюсь все меня услышали.
По мере того, как затихал голос, а энергия тьмы отступала; несчастные пытались обратно сесть и привести себя в порядок. Все старательно избегали смотреть друг на друга, особенно в сторону клана Цзян. Особенно в сторону их первого ученика. Он всё ещё прижимался лбом к полу, обхватив себя руками: он выглядел так, словно боялся рассыпаться, стоит ему отпустить руки. Его бледные губы шевелились, а с глаз не переставали литься слезы. Вэнь Жохань бросил быстрый взгляд на свою родственницу, Вэнь Цин тут же спохватилась и в пару шагов настигла своего нового пациента: она быстро измерила его пульс, проверила движение ци, но когда она попыталась его приподнять и дать ему отвар из трав, который помог изготовить её дорогой А-Нин, Усянь тут же отшатнулся от неё, стоило только увидеть лицо молодой девушки. Его глаза, с полопавшимися капиллярами, были широко распахнуты. Его губы были искусаны и кровоточили. Смотреть сейчас на него... было тяжело. — Господин Вэй, вам нужно выпить отвар, — говоря это целительница протягивала пиалу, — не помешает и иглоукалывание... — НИКАКИХ ИГЛ! Не за что, нет, — он мотал головой из стороны в сторону. Паника заклинателя выходила на новый уровень, — прошу, только не иглы, только не их. — Хорошо, никаких игл, только отвар, вот смотрите, никаких игл, — Вэнь Цин давно не встречала таких тяжёлых пациентов. Вэй Усянь походил на дикое животное. Травмированное дикое животное. Потребовалось ещё некоторое время, чтобы все пришли в себя. На всякий случай Вэнь Цин осталась рядом с Вэй Усянем. Удостоверившись, что общая эмоция в пространстве пришла к среднему знаменателю, Сичэнь продолжил чтение. Всё произошедшее выбило силы из каждого. Пока Вэй Усянь пристально разглядывал труп, госпожа Мо внезапно бросилась на него, зажимая в руке блестящий кинжал, но зоркий Лань Сычжуй ловко выбил у неё лезвие. Не дав сказать ему ни слова, госпожа Мо пронзительно завопила: — Мой сын умер ужасающей смертью, а я лишь хочу за него отомстить! Почему вы меня останавливаете?! Вэй Усянь на всякий случай опять спрятался за спину Лань Сычжуя и, присев на корточки, произнёс: — Как ужасающая смерть вашего сына связана со мной? Вчера днём Лань Сычжуй присутствовал на представлении, устроенном Вэй Усянем в Восточном зале, а после слышал различные раздутые сплетни о незаконнорожденном сыне Мо. Он искренне сочувствовал безумцу и не мог не встать на его защиту: — Госпожа Мо, судя по состоянию тела вашего сына, из него вытянули все жизненные соки. А это значит, что его убили твари, а не он. Грудь госпожи Мо тяжело вздымалась: — Да что вы понимаете! Отец этого сумасшедшего был заклинателем! Должно быть, он научился от него этим демоническим трюкам! — Если постараться, технически это возможно, — прежде чем говорить, Не Минцзюэ прочистил горло и постарался выглядеть непринужденно. Честно будет сказать — вышло не очень удачно. Лань Сычжуй обернулся, ещё раз взглянул на Вэй Усяня, который и в самом деле походил на дурачка, и продолжил: — Госпожа Мо, у нас нет доказательств, так что… — Доказательство — это мой сын! — госпожа Мо перебила его и указала на труп. — Посмотрите сами! Останки моего бедного А-Юаня говорят сами за себя! Сразу ясно, кто убийца! Вэй Усянь, не дожидаясь помощи со стороны, сам приподнял белую ткань и стянул её к ногам покойника. В теле Мо Цзыюаня не хватало одной важной детали. Его левая рука, отделённая от тела у самого плеча, отсутствовала! — Господин Вэй целился в небо, да попал в бога... Госпожа Мо заговорила вновь: — Видите? Все же присутствовали здесь в тот момент, когда этот полоумный заявил, что отрежет А-Юаню руку, если он ещё хоть раз тронет его вещи! После столь эмоциональной тирады она закрыла свое лицо руками и захлебнулась в рыданиях: — Мой бедный А-Юань не прикасался ни к каким его вещам, а этот сумасшедший, мало того, что оболгал и опозорил его, так ещё и убил… Он действительно потерял человеческий облик! Потерял человеческий облик! Вэй Усянь уже много лет не слышал подобной фразы по отношению к себе, поэтому вновь ощутил нечто сродни ностальгии. Он указал на себя, но не нашёлся, что ответить, не понимая, кто здесь в действительности больной на голову, сам Вэй Усянь или госпожа Мо. В юности он довольно часто говорил об уничтожении целых семей и кланов, убийстве миллионов людей, неиссякаемых реках крови и прочих жестокостях. Но, в конце концов, то было лишь пустое бахвальство. Если бы Вэй Усянь действительно оказался способен на подобное, то уже давно воцарился над всем миром заклинателей. Госпожа Мо на самом деле отнюдь не жаждала священной мести за своего сына, а лишь искала того, на ком можно выместить свою злобу. — Ох, значит действительно ничего стоящего, — Цзынь Гуаншань выглядел куда более разочарованным, чем должен был. Но при этом особенно довольным, что изначально был прав — мальчишка мало чего стоит. Изобретения? Может быть он и поверил бы в них, увидь он собственными глазами, до тех же пор, это просто фантазия. Однако Вэй Усянь вовсе не намеревался препираться с ней. Немного подумав, он потянулся к уцелевшей руке Мо Цзыюаня, пару секунд что-то поискал и выудил на свет смятый кусок ткани. Расправив его, Вэй Усянь с удивлением узнал Флаг, привлекающий духов. — Дураку подобающая смерть, — скрипучий голос напугал до дрожи. Настолько плохо и мертво он звучал. Вэй Усянь был не в самом лучшем своем состоянии, но, стоит признаться, не в самом худшем. В то же мгновение он всё понял и пробормотал себе под нос: — Мо Цзыюань сам навлёк на себя беду. Увидев находку Вэй Усяня, Лань Сычжуй и остальные тоже поняли, в чём дело. Прояснилась и причина такого поступка, стоило только вспомнить произошедшую накануне сцену. Вчера днем Мо Цзыюань опозорился перед целой деревней. Виной тому послужило сумасшедшее поведение его двоюродного брата, поэтому, само собой разумеется, он возненавидел его всем сердцем и захотел поквитаться. Но Мо Сюаньюй до позднего вечера бродил по деревне, не появляясь дома, поэтому Мо Цзыюань решил явиться ночью, чтобы застать врага врасплох. С наступлением темноты он тайком вышел на улицу и, проходя мимо Западного двора, увидел на стенах Флаги, привлекающие духов. Мо Цзыюаня несколько раз предупреждали не выходить ночью из дома и уж тем более держаться подальше от этого места, но он посчитал предостережение лишь отговоркой, придуманной для того, чтобы люди не воровали ценные предметы заклинателей. — Какой же глупый ребёнок. Конечно же, Мо Цзыюань не имел ни малейшего представления ни о предназначении Флагов, привлекающих духов, ни о том, что флагоносец становился живой мишенью. Юноша уже пристрастился воровать магические талисманы и артефакты своего двоюродного брата и теперь просто не мог пройти мимо столь привлекательного предмета из желанного для него мира. Поэтому, дождавшись момента, пока ученики Ордена Гусу Лань усмиряли ходячих мертвецов на Западном дворе, он потихоньку стащил один стяг. Всего флагов было шесть, и пять из них находились в Западном дворе. Юноши из клана Лань служили приманками, но у них при себе имелись бесчисленные талисманы-обереги. Мо Цзыюань же, хотя и взял лишь один, никакой защиты не имел, поэтому, закономерно выбрав лёгкую добычу, твари нацелились на него. Ничего страшного не случилось бы, наткнись Мо Цзыюань на обычных ходячих мертвецов: даже их укусы не несли смерть, и юношу удалось бы спасти. Но к несчастью, Флаг, привлекающий духов, случайно приманил нечто гораздо более опасное, чем обычный ходячий мертвец. Что-то, что убило его и забрало руку! — Моя удача во всей своей красе, — горько проговорил юноша, — не успел воскреснуть, наткнулся на лютую тварь. Вэй Усянь посмотрел на своё запястье — один из порезов на руке исчез. Похоже, нависшее над ним проклятие каким-то немыслимым образом посчитало смерть Мо Цзыюаня за деяние Вэй Усяня. Ведь именно он создал Флаг, притягивающий духов, а значит оказался косвенно причастен к его смерти. — Как бы вы не бранили свою удачу, всё же она вам помогает, — на долю секунды Жохань замолк, а последующие его слова вызвали усмешку, — пусть и с перебоями. Госпожа Мо прекрасно знала о пристрастиях сына, но не желала признавать, что Мо Цзыюань погиб по собственной глупости. Трясясь от ярости, охватившей сердце, она схватила чайную пиалу и запустила ей в голову Вэй Усяня: — Если бы ты вчера не оболгал его перед целой деревней, разве вышел бы он из дома посреди ночи? Это всё твоя вина, паршивец! Вэй Усянь предугадал опасность и успел увернуться от запущенной в него пиалы. Госпожа Мо тут же набросилась на Лань Сычжуя и завизжала дурным голосом: — А вы! Кучка бесполезных идиотов! Вы должны изучать свою науку, чтобы оградить нас от всяких тварей, но не смогли защитить даже моего сына! А-Юань совсем ребёнок! Представители клана Лань были не рады это услышать. Первый Нефрит так вообще сидел и смотрел обиженно на книгу. Ученики Ордена Гусу Лань были ещё очень юны. Они не часто покидали родное гнездо и не обладали достаточным опытом, чтобы сразу почувствовать опасность. Поэтому и сожалели, что не смогли обнаружить присутствие в деревне Мо или её окрестностях другого злого существа, вдобавок обладавшего столь значительной силой. Тем не менее, грубая брань госпожи Мо заставила их лица потемнеть: в конце концов, они выросли в именитом клане, поэтому никто и никогда не смел разговаривать с ними в подобном тоне. Однако Орден Гусу Лань придерживался очень строгих правил и запрещал любое насилие или даже простую непочтительность по отношению к тому, кто слабее тебя. Вот и сейчас, сколь бы неприятны юношам ни были слова госпожи Мо, они продолжали стоять безмолвно с мрачными выражениями лиц. Вэй Усянь, успев порядком устать от сложившейся ситуации, подумал: «Прошло уже столько лет, а клан Лань всё так же остается верен своим идеалам. И какой прок от этих ваших «выдержки и самообладания»? Смотрите, как надо!» — Вот именно, что никакого! — ответил на собственные вопросы Усянь. А лица упомянутого клана всё больше мрачнели. Он лихо сплюнул и заговорил: — И на ком же ты решила отыграться? Ты что, спутала их со своими слугами? Эти юноши приехали издалека, чтобы помочь твоей деревне справиться с нашествием злых духов, и не просили ничего взамен, заметь! Разве они должны тебе что-то? Сколько лет твоему сыну? Не меньше семнадцати! Так почему ты до сих пор называешь его ребёнком? Сколько, по-твоему, должно быть человеку, чтобы он понимал, что ему говорят? Разве эти юноши не предупреждали всех, как опасно бродить по ночам у Западного двора и трогать что-либо внутри магического поля? Твой сын улизнул на улицу посреди ночи по собственной воле. Я в этом виноват? Или, все-таки, он сам? Лань Цзинъи и остальные облегченно выдохнули, напряжение спало с их лиц. Госпожа Мо пребывала в состоянии глубоко горя и не менее глубокой досады; все мысли её занимала лишь смерть. Но не собственная, в которой она могла воссоединиться с горячо любимым сыном, а смерть всех в целом мире. В особенности тех, кто стоял прямо перед ней. Госпожа Мо привыкла во всём помыкать своим мужем и тут же толкнула его в бок со словами: — Зови всех! Зови всех сюда! Однако тот словно помутился рассудком. Возможно, гибель единственного сына так повлияла на мужчину, что он толкнул её в ответ. Этого госпожа Мо никак не могла ожидать и потому упала на пол, совершенно обескураженная. Раньше ей не приходилось даже толкать мужа: стоило лишь повысить голос, как он немедленно бежал выполнять любое требование. Как только он посмел дать отпор сегодня?! — Хах, действительно. Чую эта дамочка в состояние и собственного мужа убить. Выражение лица госпожи Мо повергло слуг в настоящий ужас. Трепеща от страха, А-Дин помогла ей. Встав, Госпожа Мо сжала своё одеяние на груди и дрожащим голосом произнесла: — Ты… Ты… И ты тоже убирайся отсюда! Но её муж остался стоять на месте, будто ничего не слыша. А-Дин красноречиво посмотрела на А-Туна, и тот торопливо увёл своего господина на улицу. В Восточном зале началась полная неразбериха. Как только разговоры немного поутихли, Вэй Усянь вознамерился ещё раз осмотреть труп. Однако едва он успел взглянуть на тело, как очередной дикий вопль прорезал тишину. Он доносился с Восточного двора. — В полку умерших прибыло. — Думаете, молодой господин Вэй? — Уверен, молодой господин Вэнь. Все поспешили наружу. Во дворе на земле дергались две человеческие фигуры. В одной из них, бессильно сидящей, узнали А-Туна: хоть и живой, он явно был не в себе. Второе же тело, лежащее на земле, оказалось сморщенным и иссохшим, словно из него высосали всю плоть и кровь. Левая рука его уже исчезла, но рана не кровоточила: труп пребывал точно в таком же состоянии, что и тело Мо Цзыюаня. Секунду назад госпожа Мо отвергла руку А-Дин, поддерживающую её, но при виде трупа на земле глаза женщины широко раскрылись, и силы, наконец, оставили её. Вэй Усянь оказался рядом, когда ноги женщины подкосились, подхватил её и передал подоспевшей вовремя А-Дин. Он взглянул на свое правое запястье и обнаружил, что ещё один порез исчез. Муж госпожи Мо умер мучительной смертью всего за несколько мгновений до того, как они все выбежали из зала, Вэй Усянь не успел даже порога переступить. Лица Лань Сычжуя, Лань Цзинъи и остальных побледнели при мысли об этом. Первым взял себя в руки Лань Сычжуй. — Прожорливая тварь, а мальчонка-то способный. Он спросил А-Туна, сидящего на земле: — Ты видел, что это было? Смертельно напуганный А-Тун не мог выговорить ни слова — от страха не открывался рот. Лань Сычжуй несколько раз повторил свой вопрос, но А-Тун лишь продолжал молча трясти головой. Крайне обеспокоенный Лань Сычжуй попросил одного юношу отвести А-Туна обратно в зал и повернулся к Лань Цзинъи: — Ты послал сигнал? Тот ответил: — Да, но если в окрестностях старших нет, нам придётся прождать ещё как минимум час, пока кто-нибудь откликнется. Что же нам делать сейчас? Мы даже не знаем, что это за тварь.— Ничего страшного, детишки, рядом с вами сам Старейшина, он поможет, — тёплый голос звучал совсем рядом. — Ты как? «Просто ужасно, цзецзе. Даже не понимаю, что со мной произошло.» — Я всегда рядом, мой дорогой А-Ин, — тёплая энергия Тьмы пробежала по всем духовным венам, даруя блаженную негу и успокоения. «Спасибо. Правда, спасибо.»
Пусть голос и был мысленный, но даже так, в нём чувствовались слезы.
Разумеется, они не могли просто уйти. Если ученики, едва столкнувшись с тёмными созданиями, начинали заботиться только о собственном благополучии, они не только покрывали позором свой клан, но и сами не могли смотреть людям в глаза. Напуганные жители деревни Мо тоже не хотели уходить. Скорее всего, злой дух притаился среди них, и не было никакого смысла бежать. Лань Сычжуй собрал волю в кулак и сказал: — Всем оставаться здесь и ждать подкрепления! Увидев сигнал о помощи, другие заклинатели уже очень скоро поспешат сюда. Вэй Усяню возможная встреча с ними не сулила ничего приятного: хорошо еще, если прибывший не окажется знакомым из прошлой жизни, но если явится кто-то, с кем ему приходилось ссориться или даже сражаться, дальнейший исход событий становился абсолютно непредсказуемым. Ему лучше уходить и держаться подальше от заклинателей. — Да что же ты такое учинил? — недоуменно уставился Цзян Чэн. От своего шисюна он получил лишь пожатие плечами. Однако из-за проклятия он не мог покинуть деревню Мо. Кроме того, существо, с которым они столкнулись, забрало жизни уже двух людей за ничтожный промежуток времени, а значит обладало исключительной свирепостью. И уйди Вэй Усянь сейчас, подоспевшая помощь обнаружила бы лишь гору трупов без левых рук. И среди этих трупов лежали бы юноши, состоявшие в кровном родстве с кланом Лань. Немного подумав, Вэй Усянь про себя решил: «Пора с этим заканчивать». Ученики Ордена Гусу Лань были молоды и неопытны, но, несмотря на крайнее волнение, вовсе не собирались сдаваться. Юноши готовились защитить дом семьи Мо и принялись крепить к стенам талисманы-обереги. Слугу по имени А-Тун уже внесли в зал. Лань Сычжуй левой рукой щупал его пульс, а правой поддерживал спину госпожи Мо. Он не мог позаботиться одновременно о них двоих и столкнулся с ужасной дилеммой, когда лежавший А-Тун неожиданно сел. — К их действиям нет нареканий, — довольный словно кот, объевшийся сметаны, сидел учитель Лань. А-Дин вскрикнула: — А-Тун, ты очнулся! Но не успела она обрадоваться, как А-Тун поднял левую руку и вцепился в свою собственную шею. Крик раздался неожиданно, оглушая. Когда же источник шума был найден, он уже прятался за своего дагэ, весь покрасневший: — Простите, чутка переволновался. Слишком много всего за короткий промежуток времени. — Не переживай, Не-сюн. Всё все прекрасно понимают, — в ответ была благодарная улыбка двух братьев, один из которых уже вовсю думал, как же прибавить мужества своему пугливому младшему брату. Увидев это, Лань Сычжуй три раза нажал на несколько его акупунктурных точек. Вэй Усянь знал, что адепты клана Лань лишь выглядели изящно, но в руках их таилась сила, абсолютно не соответствовавшая этой утонченности. Любой человек едва ли смог двигаться после подобных действий, но А-Тун, казалось, ничего не почувствовал: левая рука стиснула шею ещё сильнее, а лицо искривила гримаса боли. Лань Цзинъи хотел разжать пальцы слуги, сомкнувшиеся на глотке, но с тем же успехом он мог пытаться согнуть кусок стали. Секунду спустя раздался отвратительный хруст, и голова А-Туна безжизненно повисла. Рука ослабла. Но теперь его шея была сломана. — Насколько же свирепа эта тварь? Убила троих, да и так легко. — Меня же, глава Цзян, интересует другой вопрос. Кто эта тварь? — Вэнь Жохань. — Уж не знаю, что эта за тварь и как она свирепа, но я бы с удовольствием на неё поохотился. — Дагэ! Он только что удавил себя на глазах у всех! Тишину нарушил дрожащий голос А-Дин: — Призрак! Среди нас невидимый призрак! Это он заставил А-Туна задушить себя! От звука её пронзительного и звонкого голоса кровь застыла у людей в жилах, и словам девушки охотно поверили. Вэй Усянь же придерживался совершенно противоположного мнения — это точно не ожесточенный призрак. Он успел проверить талисманы, что выбрали юноши: все они относились к духоотражающему типу и покрывали Восточный Зал чрезвычайно плотным слоем. Будь здесь ожесточенный призрак, то стоило бы ему появиться в зале, талисманы в ту же секунду вспыхнули бы зеленым пламенем. Но ничего подобного не происходило. Нельзя было винить юношей в том, что они действовали недостаточно расторопно. Это создание, кем бы оно ни являлось, обладало поистине впечатляющей мощью. В среде заклинателей ожесточенному призраку давалось чёткое определение — он должен убивать, по крайней мере, одного человека в месяц на протяжении, как минимум, трёх месяцев. Такой критерий вывел сам Вэй Усянь, и, скорее всего, его использовали по сей день — ведь он лучше всех разбирался в подобных вопросах. Например, убийство одного человека раз в неделю Вэй Усянь также посчитал бы деянием ожесточенного призрака, но того типа, что нападает чаще. Эта же тварь погубила уже троих за столь короткий промежуток времени, и даже опытный заклинатель не смог бы предложить мгновенного решения, что уж тут говорить о новичках, только-только начавших свой путь. — Мало вам было Флагов, вы и классификацию сделали? — с беззлобной усмешкой спросило Великое Солнце. — Хех, да? — немного смущённо ответил Вэй Усянь. Пока Вэй Усянь размышлял, пламя свечи дрогнуло. Просвистел зловещий ветер, и все источники света и во дворе, и в зале погасли. В ту же секунду отовсюду зазвучали истошные крики. Все толкались, метались, спотыкались и падали, пытаясь убежать как можно скорее. Лань Цзинъи выкрикнул: — Оставайтесь на своих местах! Не разбегаться! Тварь будет охотиться за любым, кто попытается убежать! Он сказал так вовсе не для красного словца. Злобные твари предпочитали действовать в темноте и суматохе, и чем сильнее была неразбериха и крики, тем больше шанс попасть в беду. В подобных ситуациях находиться одному или излишне дёргаться было весьма и весьма рискованно, но люди пребывали в такой панике, что слова Лань Цзинъи едва ли достигли своей цели. Только спустя некоторое время жители деревни успокоились, и лишь изредка тишину прерывали всхлипывания и чье-то учащенное дыхание. Похоже, убежать удалось всего паре человек. Неожиданно в темноте вспыхнуло пламя. Лань Сычжуй зажёг огненный талисман. Зловещие ветры не властвовали над этим огнём. Лань Сычжуй при помощи своего талисмана вновь зажёг все свечи и лампы, а остальные юноши принялись успокаивать людей. При свете свечи Вэй Усянь мимоходом взглянул на свои запястья. Ещё один порез исчез. Внезапно он осознал, что их число изменилось. Поначалу каждое его запястье рассекали два пореза. Первый исчез со смертью Мо Цзыюаня, второй — после гибели его отца. Смерть А-Туна, слуги, избавила Вэй Усяня от ещё одного пореза. В сумме выходило три. Оставался четвёртый, самый глубокий и наполненный самой сильной ненавистью. Однако сейчас оба его запястья были чисты. Вздох облегчения раздался от молодой девушки, заметив, что привлекла внимание, заалела и тихо проговорила: — Мне жаль их, но я рада, что угроза над А-Сянем спала. Вэй Усянь понимал, что госпожа Мо совершенно точно являлась одним из объектов мести Мо Сюаньюя. Скорее всего, самый глубокий и самый длинный порез обозначал её. Однако и он исчез. Возможно ли такое, что Мо Сюаньюй внезапно достиг просветления и отпустил свою ненависть? Нет, едва ли. Его душа уже была принесена в жертву в обмен на призыв Вэй Усяня. Лишь смерть госпожи Мо могла исцелить порез. Вэй Усянь медленно перевёл взгляд на бледную госпожу Мо, которая недавно очнулась и теперь была окружена людьми. Если, конечно, она уже не была мертва. Теперь Вэй Усянь ни капли не сомневался: что-то захватило тело госпожи Мо. И если это не дух, то что же? Внезапно А-Дин крикнула: — Рука… Его рука! Рука А-Туна! Лань Сычжуй поднёс огненный талисман к телу А-Туна. И, конечно, его рука уже тоже исчезла. Левая рука! В мгновение ока разум Вэй Усяня прояснился, и он, наконец, сложил воедино все части головоломки об исчезающих руках и создании, которое в них заинтересовано. И тут же взорвался смехом. Лань Цзинъи рявкнул: — Дурень! Как ты можешь смеяться в такой ситуации?! Однако, подумав, он понял, что действительно разговаривает с дурачком, и проку от пререканий не было никакого. Вэй Усянь потянул его за рукав и замотал головой: — Нет, нет! Лань Цзинъи раздражённо дёрнул рукой, вырывая ткань из его пальцев: — Что «нет»? Ты не дурень? Хватит паясничать! Всем сейчас не до тебя. Вэй Усянь указал на трупы отца Мо Цзыюаня и А-Туна, лежавшие на полу, и сказал: — Это не они. Лань Сычжуй остановил злобно пыхтящего Лань Цзинъи и спросил: — Что ты имеешь в виду, говоря «Это не они»? Вэй Усянь без тени усмешки заявил: — Это не отец Мо Цзыюаня, а это не А-Тун. Серьёзный и торжественный тон в сочетании с макияжем призрака висельника придавал ему вид по-настоящему бесноватый. Тусклый свет свечей дополнил картину, и от слов Вэй Усяня по спинам всех присутствующих пробежал неприятный холодок. Лань Сычжуй уставился на него и невольно спросил: — Почему? — Мне нравится этот ребёнок! — хохоча говорил Усянь... вновь налегая на алкоголь, совсем забыв, что хотел остановиться в его употреблении ненадолго. Вэй Усянь с гордостью воскликнул: — Дело в их руках. Все они были правшами. Я уверен в этом, потому что они всегда били меня правыми руками. Теряя терпение, Лань Цзинъи процедил: — И чего ты так горд собой? Посмотри на себя, надулся от самодовольства! Лань Сычжуя, напротив, бросило в холодный пот. Если вспомнить, А-Тун действительно задушил себя именно левой рукой, а муж госпожи Мо левой же рукой толкнул её. Но ещё вчера днём, во время концерта, который устроил Вэй Усянь в Восточном зале, эти двое пытались поднять его с пола правыми руками. Невозможно, чтобы они внезапно стали левшами перед самой своей смертью. И хотя пока Лань Сычжуй не мог увидеть всю картину в целом, он понял: чтобы выяснить природу существа, наводящего ужас на деревню Мо, необходимо как-то связать его с левыми руками. После подобного озарения юноша удивленно взглянул на Вэй Усяня и не удержался от мысли: «Он упомянул про руки так внезапно и будто бы невпопад… Но, тем не менее, это совсем не похоже на совпадение». — Да-да, не стоит благодарности, — самодовольно сидел упомянутый сумасшедший. — У этого дитя большое будущее. — Мне тоже так кажется, господин Вэй, — отозвался Сичэнь на похвалу адепта родного ордена. Лишь его брат, Ванцзи, сидел рядом недовольно. — Вы хвалите этого ребёнка, но вы сами очень многое подмечаете и быстро анализируете, — красные глаза удовлетворенно смотрели на... стоит признать, пьяницу. Многие заклинатели, кого интересовала, что же это за тварь, сразу все поняли, стоило получить столь очевидную подсказку. — А я всё ещё не понимаю в чём тут дело, — обиженно бубнил Хуайсан. Вэй Усянь лишь улыбнулся. Он знал, что намёк чересчур явный, но выбора у него не оставалось. К счастью, у Лань Сычжуя не было времени обдумывать странное поведение душевнобольного, и он подумал: «Что ж, если молодой господин Мо все же намеренно указал мне на эту деталь, скорее всего, он не желал ничего дурного». Юноша отвернулся от него, мельком посмотрел на А-Дин, которая лишилась чувств от слишком долгого плача, и остановил свой взгляд на госпоже Мо. Он внимательно осмотрел её с головы до пят. Руки женщины свободно лежали вдоль тела и почти полностью были скрыты рукавами, лишь ладони едва виднелись из-под них. Пальцы её правой руки были тонкие, белые и гладкие, они, без сомнения, принадлежали женщине, которая всю жизнь прожила в комфорте и никогда не работала. Пальцы же на левой оказались гораздо длиннее и толще. Они были узловатыми и таили в себе силу. Совершенно очевидно, что рука принадлежала не женщине, а мужчине! Лань Сычжуй приказал: — Держите её! Несколько юношей схватили госпожу Мо. Лань Сычжуй произнёс: — Прошу меня простить, — и приготовился использовать на ней талисман, когда левая рука госпожа Мо внезапно изогнулась под странным углом и потянулась к его горлу. — Это ж насколько вы его там загоняли со своими правилами, что он просит прощения у нежити? — Не тебе судить о наших правилах, все равно никак не мог их запомнить, а про соблюдение я вообще молчу. — Цижэнь, — предостерегающий тон со стороны брата. Живой человек не смог бы вывернуть руку подобным образом, если, конечно, его кости не были сломаны. Госпожа Мо атаковала стремительно и почти схватила Лань Сычжуя за шею. В этот момент Лань Цзинъи вскрикнул: — Эй! — и бросился наперерез, загораживая юношу от смертоносной руки. Но стоило ей вцепиться в плечо Лань Цзинъи, как сверкнула яркая вспышка, на рукаве его вспыхнули зелёные всполохи, и рука ослабила свою хватку. Лань Сычжуй чудом избежал смерти и уже собрался было поблагодарить Лань Цзинъи за спасение, как заметил, что часть одеяния юноши сожжена дотла, теперь оно выглядело весьма неприглядно. Лань Цзинъи снял с себя остатки одеяния и в страшном гневе принялся браниться: — Зачем ты меня пнул, проклятый дурак? Убить хотел? Вэй Усянь прикрыл голову руками и пискнул как испуганная мышь: — Это не я. — Что произошло? — непонимающе смотрел Цзинь Цзысюань. Точно так же смотрел и Сичэнь: — Откуда вам известно об этом? — Известно о чём? — полюбопытсвовал Цзысюань. — Думаю это будет дальше по тексту, — продолжил Первый Нефрит, так и не получив ответа. Разумеется, он лгал. Верхние мантии членов Ордена Гусу Лань были убористо прошиты тонкими нитями того же цвета, что и само одеяние. Но нити представляли из себя не просто стежки, а тексты защитных заклинаний. Однако против существа столь сильного, как-то, которому они противостояли сейчас, эти заклинания могли сработать лишь один раз и сразу же прийти в негодность. Поэтому, оценив грозящую Лань Сычжую опасность, Вэй Усянь толкнул на него Лань Цзинъи, чтобы тот мог заслонить шею юноши своим телом в одежде, испещрённой заклинаниями. Со всех сторон послышались звуки удивления: не каждый день можно узнать тайну другого Ордена, пусть даже и такую незначительную. — Меня восхищает ваша изобретательность, — продолжил наследник Лань, — но пугает осведомлённость. Лань Цзинъи намеревался браниться и дальше, но тут госпожа Мо упала на землю. Лицо её стало иссыхать буквально на глазах, будто из неё высасывали всю плоть и кровь. Через несколько мгновений на земле лежал скелет, обтянутый тонкой кожей. Мужская рука, которая не являлась частью её тела, отвалилась от плеча. Пальцы руки начали гнуться в разные стороны, словно разминаясь или растягиваясь, а под кожей чётко проступили пульсирующие вены. Это и было тёмное создание, что приманил Флаг, привлекающий духов. Расчленение — классический пример мучительной смерти, лишь чуть более достойной, чем та, которую принял Вэй Усянь. В отличие от его случая, когда тело буквально разрывают на мелкие кусочки, фрагменты расчленённого трупа несут в себе частички затаенной злобы покойника и стремятся объединиться вновь. Следовательно, части тела ищут друг друга всеми возможными способами. Если им удаётся восстановить целостность, мертвец может упокоиться с миром, а может и продолжить бесчинствовать. Если же собраться в воедино не удаётся, часть тела может избрать иной способ. — Кого-то сильно ненавидели, раз дошли до расчленения, — удивлённо спросил Вэнь Сюй. Что же это за «иной способ»? Ей придётся довольствоваться телами других, ещё живых, людей. Именно так и поступила эта левая рука — пожрала левую руку живого человека, а сама заняла её место. Высосав из несчастного всю кровь и энергию, она покидала безжизненный труп и подобно паразиту искала нового носителя. И продолжила бы делать так до тех пор, пока не объединится с остальными частями своего настоящего тела. — Жууууть. Человек умирал в тот же момент, когда рука захватывала его тело. Но до тех пор, пока она не пожрала всю его плоть, жертва, контролируемая тварью, могла ходить, словно ещё оставалась живой. После того, как флаг привлёк её, первым вместилищем стал Мо Цзыюань, вторым — его отец. Когда госпожа Мо приказала своему мужу созвать всех, он повёл себя не как обычно и толкнул её в ответ. Тогда Вэй Усянь решил, что мужчина скорбел о безвременной кончине своего единственного сына, а ещё устал от чванливости жены. Сейчас же, когда Вэй Усянь повторно обдумал ситуацию, он понял, что отец, только что потерявший сына, вёл бы себя иначе. Это было не безразличие, порождённое страшным горем. От мужа госпожи Мо веяло бесстрастным спокойствием — спокойствием уже почившего человека. Третьим вместилищем стал А-Тун, а четвёртым — госпожа Мо. Когда погасли огни и воцарилась суматоха, проклятая рука перебралась от слуги к его госпоже. А со смертью госпожи Мо исчез и последний порез на запястье Вэй Усяня. Юноши из Ордена Гусу Лань видели, что от талисманов не было никакого прока, зато сработали заклинания на их одеяниях. Поэтому адепты сорвали с себя мантии и накрыли ими проклятую руку. Слои ткани укутали её подобно белому кокону, но уже через секунду их охватило зелёное пламя. На некоторое время рука оказалась скована заклинаниями. Но стоит всем мантиям прогореть, она вновь покажется из пепла. Пока никто не видел, Вэй Усянь сорвался с места и побежал в Западный двор. — Хм, у них хорошая адаптация к ситуации. — Вэй-сюн, а куда ты побежал? — Забыл? Там же мертвецы. А они марионетки Старешины Илина. Зачем марать руки, когда за тебя это могут сделать они? Около десятка живых мертвецов, которых ранее победили юноши, молча стояли во дворе, запечатанные начертанными на земле заклинаниями. Вэй Усянь стёр ногой один из символов, тем самым нарушив всю печать, и дважды хлопнул в ладоши. В ту же секунду мертвецы резко вздрогнули, будто от удара током, а белесые глаза принялись вращаться, словно что-то пробудило их. — Просыпайтесь. Пора приниматься за работу! — произнёс Вэй Усянь. Для контроля таких слабых марионеток ему не нужны были сложные заклинания — хватало и простого приказа. На пошатывающихся ногах ходячие мертвецы сделали пару шагов вперед. Но стоило им дойти до Вэй Усяня, все как один в судорогах попадали на землю, как будто они были живыми людьми, которых обуял страх. — Просто хлопок? — привстал Гуаншань со своего места. — Просто приказ? — А что вы ожидали, глава Цзинь? — поинтересовался Усянь. — Хоть какое-то заклинание! — И желательно подробное. — А зачем всё усложнять? — выгнул бровь Усянь. — Д-действительно, — слегка заикнулся не менее шокированный Вэнь Сюй. — А меня больше позабавило, что живые мертвецы испугались человека, — веселился глава Не. Вэй Усянь нашёл это одновременно и забавным, и раздражающим. Он повторно хлопнул в ладони, теперь уже не так сильно. Но, похоже, эти ходячие мертвецы родились в деревне Мо и здесь же умерли, и, как следствие, немногое повидали в жизни. Они инстинктивно следовали приказам заклинателя, но в то же время, он вызывал в них священный ужас, и мертвецы, напуганные, лежали на земле и боялись встать. — Ахаха, мне нравится это! — Даагээ, — осуждающий взгляд. — А что? Ты когда-нибудь слышал, чтобы мертвец испытывал «священный ужас» перед человеком? Не найдя что ответить, Хуайсан просто отвернулся и отказывался смотреть на своего веселящегося брата. Чем свирепее было создание, тем лучше Вэй Усянь мог его контролировать. Этих ходячих мертвецов он не дрессировал, так что они не могли выдержать его прямого воздействия. Он не имел при себе никаких материалов, из которых можно было изготовить инструмент, чтобы команды стали менее пугающими для них. Вэй Усянь даже не мог смешать части их тел и собрать заново. Тем временем яркое зелёное пламя, полыхающее на Восточном дворе, постепенно тускнело. Внезапно Вэй Усяня осенило. Почему он вообще решил искать мертвеца с затаённой злобой и жестокой натурой именно здесь? В Восточных залах был не один, а даже несколько таких трупов! Вэй Усянь побежал обратно в Восточный двор. Поскольку первый план Лань Сычжуя уже провалился, он придумал ещё один. Юноши обнажили свои мечи и воткнули их в землю, тем самым построив из них своеобразное заграждение. Проклятая рука яростно билась об него, а ученики сосредоточили все свои силы, сжимая рукояти клинков, чтобы она не вырвалась наружу, и не обращали никакого внимания ни на входящих, ни на выходящих из зала людей. Вэй Усянь в два прыжка добрался до Восточного зала, подхватил трупы госпожи Мо и Мо Цзыюаня, по одному в каждую руку, и вполголоса произнёс: — Просыпайтесь! Одного приказа достаточно, чтобы духи немедля пробудились! — Меня одного впечатляют способности Старейшины? — полюбопытствовал Вэнь Жохань. — Нет, отец, не одного. — Хотел бы я познакомиться со Старейшиной Илин. На данную фразу многие повернулись в сторону юной пьющей версии книжного Старейшины, от чего тот поперхнулся вином. Поверьте, вы не захотите с ним знакомиться. В тот же миг белесые глаза госпожи Мо и Мо Цзыюаня закатились, и оба мертвеца взвыли и заверещали тонкими пронзительными голосами, которые издают ожесточённые призраки, вернувшиеся к «жизни». Под эти леденящие кровь крики ещё один труп вздрогнул и поднялся, издав самый тихий и слабый вопль. Это был муж госпожи Мо. Их вой показался Вэй Усяню достаточно громким, а затаенная злоба вполне сильной. Он удовлетворённо улыбнулся: — Вы узнаете ту руку снаружи? — И приказал. — Разорвите её на части! Все три члена семьи Мо вылетели на улицу подобно порывам черного ветра. То тут то там слышались восхищенные вздохи, Тёмный путь никогда не казался столь привлекательным. Проклятая рука уже расколола один из мечей и почти прорвала оборону, но стоило ей вырваться, на нее набросились три лютых мертвеца без левых рук. Вдобавок к невозможности ослушаться приказа Вэй Усяня вся семья Мо испытывала жгучую ненависть к существу, что убило их, и теперь они принялись вымещать на нем свой гнев. Основной атакующей силой, вне всяких сомнений, стала госпожа Мо. Чаще всего именно женские трупы после преображения становились особо неистовыми. Сейчас госпожа Мо выглядела поистине безумной в своей ярости: волосы её стояли дыбом, глаза налились кровью, ногти вытянулись и заострились, в уголках рта пузырилась пена, а её пронзительное верещание, казалось, могло обрушить потолок. За ней следовал Мо Цзыюань, помогая матери зубами и рукой. Последним шёл его отец, атакуя в промежутках между свирепыми выпадами первых двух. Юноши, из последних сил державшие оборону, застыли в изумлении. Раньше им доводилось только слышать о таких яростных боях с участием нескольких лютых мертвецов или же видеть их изображения на страницах книг. А сейчас они, раскрыв рты, впервые в жизни наблюдали, как во все стороны летели кровь и ошмётки плоти, и были не в силах отвести взгляд. Юноши находили эту сцену… просто потрясающей! — И я понимаю этих ребят, — возбуждено шептал глава Не. Три мертвеца и рука были в самом разгаре сражения, как вдруг Мо Цзыюань внезапно отшатнулся в сторону. Проклятая рука распорола ему живот, и часть кишок вывалилась наружу. Стоило госпоже Мо увидеть это, как она тут же завыла пуще прежнего и закрыла его своим телом как щитом. Она начала атаковать с удвоенной жестокостью, а в пальцах её было столько силы, что они стали подобны стальному оружию. Но Вэй Усянь знал, что для тела госпожи Мо такая мощь была уже чрезмерной. Три лютых мертвеца, умерших совсем недавно, не могли усмирить одну-единственную руку! Вэй Усянь внимательно наблюдал за битвой. Губы его были напряжены, а язык сложен трубочкой — он был готов свистнуть в любую секунду. Свист пробудил бы в лютых мертвецах ещё больше враждебности, что могло переломить ход сражения. Однако тогда появлялся риск, что его действия заметят. Внезапно рука, двигаясь с невероятной быстротой, неумолимо и точно нацелилась на шею госпожи Мо и сломала её. Семья Мо была близка к поражению, и Вэй Усянь набрал в лёгкие побольше воздуха, готовясь оглушительно свистнуть, как вдруг издалека эхом донеслись мелодичные переливы струн гуциня. Ну а в реальности громкий стон и удар головы о столешницу: — Не повезло. Звучание его было чистым и воздушным. Будто кто-то, поддавшись порыву вдохновения, вдруг решил исполнить «Смурное дуновение пронизанных ветром сосен». Лишь заслышав мелодию, создания, только что неистово сражавшиеся, застыли на месте. — Ванзци, кажется это ты. — Мгм. Юноши из Ордена Гусу Лань засияли от радости, словно вновь родились. Лань Сычжуй стёр кровь с лица, поднял голову и счастливо воскликнул: — Ханьгуан-цзюнь! — Ханьгуан-цзюнь? Ванцзи, ты получил хороший титул, ты молодец, — гордости семьи не было предела, Цижэнь прям раздувался от неё, Сичэнь же ласково и ненадолго сжал руку брата. В какой-то момент ему даже показалось, что его уши заалели. — Действительно, хороший титул, соответствует личности, я так полагаю. Наперебой последовали хвалебные отзывы, от чего заставляли чувствовать себя неуютно. Лань Ванцзи не нравилось такое внимание. Но больше ему не нравилась реакция Вэй Усяня. Лань Ванзци прекрасно расслышал, что тот простонал. Вэй Усянь же, едва услышав отдалённые звуки гуциня, развернулся и вспугнутым зайцем бросился наутёк. Меж тем мелодия сменилась, и теперь тембр её был выше, с лёгкой примесью горечи. Три лютых мертвеца отступили и закрыли уши сохранившимися правыми руками. Но это не помогло им укрыться от «Песни истребления» — знаменитой мелодии Ордена Гусу Лань. Семья Мо успела сделать всего несколько шагов, как внутри их голов раздались лёгкие лопающиеся звуки. Проклятая же рука, изнурённая жестокой битвой, едва услышав «Песнь истребления», замертво шлёпнулась на землю. И хотя пальцы её ещё слабо подрагивали, двигаться она уже не могла. Повисла недолгая тишина, которая вскоре взорвалась радостными возгласами юношей, празднующих своё чудесное спасение. Они пережили захватывающее приключение и дождались подкрепления своего ордена. И им было всё равно, даже если бы их наказали, ибо «невоспитанное создание излишнего шума вредит репутации ордена». Лань Сычжуй, помахав рукой в сторону луны, вдруг понял, что кого-то не хватает. Он толкнул Лань Цзинъи: — Где он? Лань Цзинъи, поглощённый ликованием, рассеянно ответил: — Кто? Ты о ком? — Молодой господин Мо, — ответил Лань Сычжуй. Лань Цзинъи недоумевал: — Хм? На что тебе сдался этот сумасшедший? Кто знает, куда он мог убежать. Наверное, испугался моих угроз поколотить его. — … Лань Сычжуй знал, что Лань Цзинъи всегда был беспечным и непосредственным, никогда не думал дважды над одним и тем же и никого ни в чём не подозревал. Он лишь подумал: «Я дождусь Ханьгуан-цзюня и расскажу ему всё». Казалось, что деревня Мо крепко спала, но было ли это правдой — неясно. На шум громкой и кровавой битвы лютых мертвецов с рукой никто из жителей не выбежал. В конце концов, даже главные деревенские сплетники осознают, куда им стоит совать свой нос. А туда, где раздаются нечеловеческие вопли, всё же лучше не показываться. Вэй Усянь спешно стёр с пола своей комнаты заклинания, что могли выдать тайну его призыва Мо Сюаньюем, и выбежал на улицу. Ему крупно не повезло: откликнувшийся на сигнал юношей заклинатель принадлежал к клану Лань. Усугубляло ситуацию ещё и то, что заклинателем оказался сам Лань Ванцзи! Неожиданно раздался голос того, кто предпочитает словам тишину: — Почему Вэй Усянь бежит? На свой вопрос получил лишь отведённые глаза и пожатие плечом. Он был одним из тех людей, с которыми Вэй Усянь сражался в прошлой жизни, так что необходимо бежать как можно скорее, и он в спешке метался в поисках ездового животного. — Почему Вэй Усянь и Лань Ванцзи сражались? — впервые он не готов был отступить. Лань Ванцзи хотел знать. — А разве не это мы делали во время учёбы, а, Лань Чжань? — вымученная улыбка коснулась губ. — Но Вэй Усянь никогда не убегал. — На Вэй Усяня пошли именитые ордена, напомню: среди них был орден Лань. Что ответить на подобное Лань Ванцзи не знал, а потому оставил ситуацию. Внезапно, пробегая мимо какого-то двора, Вэй Усянь заметил большой жернов, к ручке которого был привязан меланхолично жующий осёл. Когда он увидел Вэй УСяня, носившегося туда-сюда, то будто заинтересовался и совсем как человек покосился на него. Вэй Усянь на секунду встретился с ним взглядом, и тут же его сразил лёгкий оттенок презрения в глазах животного. Вэй Усянь схватил верёвку и попытался подтащить осла за собой, на что тот отреагировал недовольным и громким ревом. Вэй Усяню пришлось применить и силу, и уговоры, чтобы заставить упрямое животное покориться ему и покинуть двор. Когда горизонт окрасился белой полосой зари, они выехали на главную дорогу. — Глава подошла к концу, — оповестил Лань Сичэнь. — Довольно интересно все складывается. Тьма, Свет. Старейшина, — последнее имя Жохань протянул, — что же вы такого натворили, юноша? — Не ведаю, Великое Солнце. — Тогда нам стоит продолжить, уж больно любопытно.