***
Набережная встретила их уходящим закатом и несильным ветром. Красные лучи уходящего солнца оставляли на воде причудливый яркий след. — Красиво, — Се Лянь не сдержал вздоха. С деревьев летели красные кленовые листья. Редкая листва ещё держалась, шелестя на ветру, но и еë было не много. Конец октября ударил холодами. — Сань Лан, — Се Лянь повернулся к юноше в бордовой куртке, — смотри. Правда чудесный? Он показательно прокрутил в своей ладони ярко-красный лист клëна. Размером он был чуть больше ладони юноши. — Красивый, — согласился Хуа Чен. — Но, правда, не такой красивый как Гэгэ. — Сань Лан! — Се Лянь воскликнул, улыбаясь. На его лице появился слабый румянец. — Опять ты за своë! — Гэгэ такой милый, когда смущается, — абсолютно невинно улыбнулся парень. — Сложно удержаться от соблазна. — Ах ты, хитрый лис! — Се Лянь задорно рассмеялся, уворачиваясь от объятий. — Вëрткая ласка, — Хуа Чену удалось его поймать. — От меня ты не сбежишь. Се Лянь расхохотался. — Сань Лан, пусти! — А что мне за это будет? — Хуа хитро прищурил глаз. — Как на счëт поцелуя? — предложил юноша. — Ммм… — черноволосый парень приподнял подбородок возлюбленного и опередил его. — Такая сделка мне по душе. Се Лянь выпутался из его цепких руки и двинулся вдоль ограждений. Хуа Чен неизменно шествовал рядом с ним. На набережной было тихо. Холодный ветер сгонял народ с улиц и лишь местные музыканты оставались на своих местах. Пара остановилась около скрипача. Молодой парень ловко управлялся со смычком. Приятная мелодия лилась рекой, а загоревшиеся фонари придавали особую атмосферу. Се Лянь пристально наблюдал за этими ловкими движениями кисти и не смог подавить тяжёлый вздох. — Сань Лан, — тихо проговорил юноша с лёгкой улыбкой, — а ведь когда-то и я мог играть так же, как и этот молодой человек. — Гэгэ занимается игрой на скрипке? — Хуа Чен удивлëнно вскинул брови. — Раньше, — поправил его Се Лянь. — Ещё когда я жил с родителями. Отец был приверженцем классической музыки и приучал к ней меня. — Гэгэ любит классику? — Не совсем, — юноша замялся. — Мне больше нравилась гитара, но в моей семье еë не признавали. Мне приходилось заниматься в тайне от родных. — Твоя игра на гитаре действительно прекрасна, — Хуа Чен приобнял его за плечо. — Может быть, когда-нибудь мне повезёт услышать и скрипку? — Кто знает, — Се Лянь хмыкнул. — Может быть и да. — Тогда я буду покорно ждать, когда этот момент настанет, — в его взгляде читалось столько обожания, что кареглазый юноша смущённо отвëл взгляд. — Пойдëм. Найдем место перекусить. Се Лянь кивнул и, кинув музыканту пару монет, двинулся дальше. Хуа Чен услужливо взял его под руку, довольно щурясь.***
— Сань Лан? — М? — Хуа Чен взглянул на Се Ляня, что сейчас расслабленно восседал на каменной плите и попивал тёплый кофе с корицей. — Я тебя люблю, — в карих глазах юноши, что при свете догорающего заката отдавали янтарём, светилось столько нежности, что он даже растерялся. — Хм, — Хуа прильнул к нему, и прошептал, — я тоже, мой милый Гэгэ, я тоже. Се Лянь положил свою руку на его ладонь. Он развернулся и прикоснулся к губам черноволосого парня. Хуа Чен с охотой ответил на поцелуй, положив ладонь на бледную щёку. На губах отпечатался вкус пряного кофе. Се Лянь отстранился первым. На его лице проступил румянец и, хоть убейте, он не признается, что это не из-за мороза. — Ты у меня самый красивый, — Хуа Чен вновь притянул его к себе. — Люблю тебя. — Ох, Сань Лан, — Се Лянь не мог даже описать, насколько сильно любил этого человека, — какой же ты у меня… — Какой? — юноша лукаво смотрел на своего принца. — Великолепный, замечательный, — он снова отпечатал на его губах лёгкий поцелуй, — лучший! — Хм, — на лице Хуа Чена появилась ехидная ухмылка. — Гэгэ сегодня очень раскрепощённый. Ни уж то Цинсюань уломал пропустить по бокальчику вина? — Ха, — Се Лянь усмехнулся, — ни уж то Сань Лан считает, что меня может унести с одного бокала? — И, тем не менее, ты не отрицаешь, — Хуа недовольно буркнул, когда юноша отвернулся, зарывшись носом в шарф. — Гэгэ! — Да ну тебя! — Се Лянь хихикнул. — Сань Лан, я весь день работал над проектом. Какое вино? — А мне всё же кажется, что кое-кто немного блефует, — Хуа Чен хитро улыбался. — Может всё же Цинсюань тебе что-нибудь в чай-то подлил? М? — Знаешь ли, есть вещи, что пьянят по хлеще любого алкоголя, — Се Лянь повернул голову в сторону возлюбленного. — Это какие же? — К примеру, любовь, — юноша доверчиво прижался к Хуа Чену. — Гэгэ такой сентиментальный, — черноволосый парень положил подбородок на его макушку. — Иногда и такое можно себе позволить, — Се Лянь пригрелся в его объятиях. — Тепло. — Гэгэ замёрз? — тут же всполошился Хуа Чен. — Может домой? Или в какую-нибудь забегаловку? Он удивлëнно встрепенулся, когда юноша в его руках задорно рассмеялся. — Гэгэ? — П-прости, — Се Лянь с трудом давил в себе смех. — Ты слишком сильно тревожишься. Я же не маленькая принцесса, чтоб с меня сдувать пылинки. — Не принцесса, — согласился парень, — но и не бессмертное божество. Я хочу окружить тебя всем, чего ты заслуживаешь. И забота — один из тех пунктов, что я намерен отдавать безвозмездно и в троекратном размере. Только, если ты мне позволишь. Последнюю фразу он произнёс чуть громче шёпота. — Ох, Сань Лан, — на лице юноши заиграла любящая, но грустная улыбка. — Я безмерно благодарен тебе. — Знаю, — Хуа Чен развернул его лицом к себе, — и я понимаю, что тебе тяжело принимать чужую заботу. Поэтому готов ждать столько, сколько понадобится. — В таком случае, это на долго, — Се Лянь непроизвольно увëл взгляд. — В конце концов, уже пять лет прошло. — Я готов ждать хоть всё восемьсот! — с готовностью воскликнул Хуа Чен. — Вот это ты загнул. Не многовато ли? — отшутился кареглазый парень, в глубине души прекрасно понимая, что его дорогой Сань Лан говорит чистейшую правду. — Ты прошëл через многое, — Хуа Чен проигнорировал брошенную им фразу. — Ты, между прочим, тоже! — парировал Се Лянь. — Мы оба испытали на своей шкуре не самые лучшие времена, — Хуа не стал спорить. — Так почему бы сейчас нам не насладиться той благодатью, что появилась на нашем пути. Как думаешь, имеем ли мы право отдохнуть от тех кошмаров, что подкинула нам судьба? — Хм, — Се Лянь задумчиво улыбнулся, — тебе стоило идти на философа. — Гэгэ! — возмутился Хуа Чен. — Не переводи тему! — Я согласен с твоими словами, — признался парень, повернув голову в сторону, — но… что если кошмары, что идут по пятам, являются лишь возмездием за совершенные ранее грехи? — Гэгэ, — Хуа Чен фыркнул. — Запомни раз и на всегда. Нет в мире безгрешных. Те, кто говорит, что не совершили ошибок, лишь наглые лжецы. Все мы имеем скелеты в шкафу. У кого-то он один, а у кого-то целое кладбище. Нет смысла жить, упиваясь чувством вины за совершенные в прошлом поступки. Тем более считать, что за всë должен платить лишь ты. — Иногда мне кажется, что я стою один на один со своим прошлым и не вижу там никого, — признался Се Лянь. — Все ушли, оставив меня барахтаться в этой вязкой тьме. — Ты был один, — согласился Хуа Чен, — но теперь тебя окружат те, кто никогда не бросит. — Никогда не говори никогда, — фыркнул Се Лянь. — Мы не знаем, что нас ждëт впереди. И, боюсь, будущее может нас серьёзно разочаровать. — Гэгэ-гэгэ, — Хуа Чен притянул его к себе, — отчего же ты такой пессимист? — Даже не знаю, — с сарказмом пробормотал юноша. — Вообще никаких догадок. — Ха, — хмыкнул черноволосый парень, — а Цинсюань в чëм-то прав. Ты в самом деле иногда ворчишь, как старый дед. — Мне всего двадцать семь! — возмутился Се Лянь. — А мне двадцать четыре, — самодовольно ухмыльнулся Хуа Чен. — Детский сад, штаны на лямках! — воскликнул Се Лянь, стараясь выпутаться, но цепкие руки лишь крепче прижала его к себе. — Сань Лан! Отпусти! — А ты заставь меня, — хмыкнул Хуа, наблюдая за недовольной мордашкой принца. Се Лянь сначала хотел было куснуть его за руку, но потом придумал более приятный и действенный способ. Он вытянулся и прильнул к губам Хуа Чена, оставляя на них голубой поцелуй. Сань Лан, не ожидавший такого, мгновенно ослабил хватку, что дало Се Ляню шанс выскочить и спрыгнуть на каменную плитку набережной. — Гэгэ! Это не честно! — настала очередь Хуа Чена возмущаться. — На войне все средства хороши! — рассмеялся Се Лянь, отбегая от него на небольшое расстояние. — И это я ещё хитрый лис? — в тон ему хохотнул Хуа Чен, мысленно радуясь, что у него получилось отвлечь своего принца от мрачных мыслей. Он отметил, что осенняя хандра всë таки достала кареглазого юношу и теперь такие тëмные размышления будут посещать эту светлую головушку чаще, чем хотелось бы. Хуа слабо представлял, что с этим можно сделать. А можно ли вообще? От мыслей его отвлëк шорох листвы. Он поднял взгляд и увидел занимательную картину. Се Лянь сейчас стоял во мраке деревьев и, присев на корточки, старательно собирал красные листья клëна. Набрав достаточно, просто подбрасывал их в верх, задорно смеясь. Видя это, Хуа Чен и сам не смог сдержаться, громко рассмеявшись. — Сань Лан, иди сюда! — позвал его юноша. — Смотри, как красиво! Он вновь подбросил очередную кучку из листьев. А потом, совсем не беспокоясь о своей белой куртке, сел на землю и запрокинул голову в верх, смотря на проглядывающие из-за крон тëмное небо. Звëзды слабо просматривались под пролетающими по небу облаками. Хуа Чен присел рядом, тоже всматриваясь в высь. Он краем глаза следил за возлюбленным, гадая, о чëм тот сейчас думает. А Се Лянь думал о том, как сильно любит этого человека, что сейчас сидит подле него. Настолько любит, что в лëгких не остаëтся воздуха, а в груди щемит от прилива всепоглощающей нежности. — Сань Лан. — М? — Я тебя люблю, — в этот раз фраза была сказана с куда большим трепетом и обожанием. — Давай останемся тут ещё не на долго? — Гэгэ сегодня очень сентиментальный, — мягко проговорил Хуа Чен. — Конечно, до закрытия общежития ещё есть время, но становится холоднее. Ты точно не хочешь найти более тëплое место? Се Лянь задумчиво почесал подбородок. Ему не хотелось отсюда уходить, но и тревожить Сань Лана своим здоровьем не хотелось ещё больше. В конце концов, взвеси все «за» и «против», он выпалил: — Пойдëм в кофейню. Я видел, что у них продаëтся какао. Как тебе идея? — Мне по душе, — Хуа довольно кивнул. — Тогда пошли? Юноша поднялся с земли и потянул руку своему принцу. Се Лянь принял помощь, поднимаясь следом. Хуа Чен отряхнулся от приславших к одежде листьев и вышел из под деревьев. В свете фонарей его глаз отдавал холодным блеском. — Что-то кроме какао будешь? — поинтересовался парень, когда Се Лянь подошëл к нему. — Я бы не отказался перекусить, — он неловко улыбнулся. — Тогда я с удовольствием куплю всë, что пожелает Ваше Высочество, — Хуа Чен наигранно поклонился. — Сань Лан! — парень спрятал горящее лицо в ладонях. — Не на улице же! — Тебя это смущает? — Се Лянь яростно закивал. — Хорошо. Тогда этот слуга больше так не будет. Однако в голосе не было и капли раскаяния. Хуа Чен очень сильно любил его, но уж слишком велик был соблазн ещё раз увидеть смущëное лицо возлюбленного. Это было выше его сил. — Мы же оба с тобой понимаем, что твоë обещание продержится максимум час, — Се Лянь знает своего парня слишком хорошо, чтобы этого не знать. — Не буду отрицать, — хмыкнул Хуа Чен. — Лучше пойдëм, — юноша фыркнул с улыбкой на лице. — А то и вправду холодно стало. Сань Лан тут же подхватил его под руку и повëл к заведению. Се Лянь мог с уверенностью сказать, что свидание прошло на ура.