Одиннадцатый постулат

Утром Жонсьер поднял их ни свет ни заря, и они двинулись в обратный путь. Почти всю дорогу девушка спала, восстанавливая силы после очередного применения пси на переправе. Ей снились ярко-оранжевые цветы, зеленая трава и карандашные облака. Сон не был кошмаром, но после него все равно щемило сердце. Адреналин от близости смерти, боль от предельного использования пси, а потом и усталость ненадолго избавили ее от гнетущих мыслей, но теперь они вернулись в полной мере. Лу смотрела в окно и думала о тех, кого там мучили и убивали. Люди. Такое делали люди. С другими людьми. Фарук с Марком на переднем что-то вполголоса обсуждали. Лу прислушалась. — Ясно, месье. Но знаете, что мне еще не понятно? Почему они расстреляли ученых? Своих же людей? — Это как раз таки понятно, — мрачно сказал Жонсьер, — когда система поступает так со своими гражданами, не жди, что она будет справедлива к тебе. Как только ты совершишь ошибку или станешь не нужен, от тебя легко избавятся. — Но… разве они не были нужны? — включилась Даниэль. — Они же проводили эти исследования, наверняка были профессионалами и ценными сотрудниками… — Очевидно, те, кто решили свернуть проект, не хотели оставлять никаких хвостов, а ученые — свидетели и непосредственные участники. Почитайте историю доштормовых диктаторских государств, и вы увидите, что друзей они убивали чуть ли не чаще, чем врагов. Лу отвернулась обратно к окну. *** Когда они прошли химическую обработку и сдали все снимки Жонсьеру, тот отпустил их по домам. У Лу в рюкзаке также нашлись гильза и фотография из столовой, но кое-что она все же оставила у себя. *** На следующий день Лу приехала к Иво для устного доклада. Помимо непосредственных участников вылазки в кабинете присутствовал Кей, тепло поприветствовавший свою подругу. Приор заранее выключил наблюдение и пригласил их за стол. Марк начал рассказ. Остальные в основном молчали, не вмешиваясь в сухое повествование инквизитора. Несмотря на то, что он излагал факты без лишней эмоциональной окраски, с каждой минутой взгляд Приора становился все отрешённее и холоднее. Рассматривая полароидные карточки, он изредка уточнял что-то об их содержании: — Та книга, о которой вы говорили, верно? — Да, месье Мартен, — отчитался Марк. — Она у вас? Хотел бы посмотреть вживую. — К сожалению, нет. Посредник отвез ее на экспертизу в Национальный музей. Сказал, что распродает имущество почившей бабушки. — Хочешь что-то спрятать — положи на самом виду, — кивнул Мартен, листая снимки… и замолчал. — Что это, Марк? — спросил он вдруг изменившимся голосом, протягивая тому карточку. Жонсьер, быстро взглянув на фото, положил его на стол. — Гхм, месье. Мы до этого еще не дошли, но… да. Там были дети. — Что? — не поняла Даниэль. — Как? Фарук тоже выглядел ошарашено. Иво и Марк обменялись мрачными взглядами. Лу молча взяла фотографию со стола. Сначала ей показалось, что это знакомая душевая, но нет — та была будто отзеркалена: раковины и трубы на другой стороне. И на полу не было груды человеческих костей. Здесь их было совсем немного. Хрупкие детские кости. Маленькие черепа с двумя рядами зубов. Всего семеро, так что она могла разглядеть каждого, представить, как они выглядели, какими пси владели… кто оставил на стене рисунок? Ты? Или, может, ты? В этот момент Лу поняла, что часть ее навсегда умерла. Она передала снимок потянувшейся за ним Даниэль, резко вытирая лицо рукавом. Крэп, и ведь обещала себе не плакать при всех! В кабинете повисло гнетущее молчание, пока все по очереди рассматривали фотографию. Даниэль всхлипывала в одолженный у Иво платок; даже Кей как-то подозрительно часто моргал. Остаток доклада Марк провел в тишине, и Лу невольно восхитилась железной выдержкой этого человека. Ей бы так, а то, блин, сидит тут с красным носом. Спасибо Даниэль, что не одна. А Жонсьер… он ведь видел их там. Если это его не пробило, то… было ли хоть что-то, что способно пробить? В конце концов Мартен поднялся со стула и сказал: — Хорошо. Теперь мы знаем, с чем имеем дело. Все будут премированы, благодарю за службу. Марк, останься. Отодвинулись стулья, сотрудники корпуса вразнобой попрощались с начальством. Выходя из кабинета последней, Лу услышала: — Как у тебя с женой? — Все… хорошо, — тихо ответил Жонсьер. Она замедлила шаг. — Мне бы не хотелось, чтобы она ощутила от тебя некую отстраненность. — Я поддерживаю с ней все отношения. Кхм. — Прости, Марк. — Лу? Ты чего там застряла? — повернулся к ней Кей. Девушка быстро нагнала напарника: — Да ничего. Как на службе, пока меня не было? Все спокойно? — Да, Приор пока никуда не выходит. Баретти… Ответ друга она не слушала, думая об инквизиторе. Крэп, каково ему спать с, по сути, приговоренной к смерти? Лу вспомнила пятницу в «Утконосе» — она ведь даже не спросила, почему он напивался там один. Теперь, кажется, поняла. — Рид, на два слова, — прозвучал за спиной голос Жонсьера. «Вспомнишь солнце…» — Прости, — шепнула она Кею, — потом поговорим. Когда Лу подошла, Марк окинул ее подозрительным взглядом. «Крэп, неужели заметил, что я подслушивала?» — запаниковала она. Однако сказанное им застало ее врасплох: — Сразу к делу, мадемуазель. Когда я сказал о детях, вы единственная, кто не удивился моим словам. Как вы узнали, что они там были? — Что?.. я удивилась так же, как все, — растерянно ответила Лу, не ожидавшая такого поворота. — Я наблюдал за вами, Рид, мне бесполезно лгать, — испытующий взгляд инквизитора пронизывал насквозь. — Что вы нашли и почему никому не сказали? Кажется, с сочувствием она поторопилась. — Прекратите меня допрашивать, — раздраженно прошипела Лу, — я вам не подозреваемая. И на нас уже смотрят. Марк слегка отодвинулся, глянув на Кея с Даниэль — те резко завели оживленный разговор. Мужчина оглядел коридор: — Ваша комната где-то здесь, не так ли? — Да, но… — Ведите. Лу хмуро уставилась на него, сложив руки на груди. — Мадемуазель Рид… Крэп, надо положить Приору на подпись документ, запрещающий Жонсьеру произносить ее фамилию с этой мерзкой интонацией. — Идём. Провожаемые недоуменными взглядами, они свернули в соседний коридор. Лу приложила ключ-карту к своей двери и пропустила Жонсьера: — Не чувствуйте себя как дома. Марк проигнорировал ее реплику и спокойно прошел в комнату. Осмотрев цифровую панель на стене и застеленную кровать, он кивнул каким-то своим выводам и повернулся к девушке: — Я слушаю. Лу молчала. — Отлично, Рид. Укрывательство улик расценивается как саботаж расследования и является… — Это не улика, ясно? Это всего лишь детский рисунок. Был в одной из камер, вот и всё, что я нашла! Марк с минуту молча смотрел на девушку. — Где он сейчас? — Откуда вы… а, к черту. Он у меня дома. Я… завтра привезу. — Не утруждайтесь, привезете, когда я скажу. На стену не вешать, друзьям не показывать. Лу удивленно посмотрела на инквизитора. Уже в дверях он обернулся: — Доверие не бывает односторонним, мадемуазель Рид. *** Спокойные рутинные дни, о которых говорил Кей, с приездом Лу, видимо, закончились. Желая отвлечь Викария и его людей от своего расследования, Иво решил посетить, кажется, все дни рождения и вечеринки в Нью-Пари. У Лу в рабочем шкафу уже просто не было места для новых платьев, а Даниэль продолжала приносить еще. Знай Йонас о таких тратах на нее, пока дети в интернатах жрут синтетику… Клея пластырь на мозоли (чертовы новые туфли), Лу думала о том, что с гораздо большей охотой ночевала бы в лесу с волками, чем пошла сегодня на четыре мероприятия. А ведь это только третий день! — Мадемуазель, здесь? Водитель Корпуса остановился у ее подъезда. Мотоцикл она сейчас не водила — слишком уставала. Поблагодарив мужчину, девушка вышла из автомобиля и, хромая, пошла домой. Ну кто сказал, что одни туфли нельзя надевать под разные платья! Крэп, кто вообще смотрит на ее ноги? С трудом заставив себя пойти в душ, она в итоге еле вылезла из-под него. Классика. Благодаря небеса за то, что завтра выходной, Лу уже собралась выключить телефон, как вдруг заметила уведомление о трех новых сообщениях. Марк Жонсьер: Добрый вечер, мадемуазель Рид. Марк Жонсьер: До конца этой недели прошу предоставить персональный отчет о поездке в печатном виде. Марк Жонсьер: вложение. Лу недоуменно перечитала сообщения. Какой на хрен отчет? Они же уже все рассказали Приору. Или это зануда-Жонсьер решил задолбать ее бумажной работой? Она открыла прикрепленный файл. «Требования к оформлению официальных документов, p.12 – отчет. Стиль изложения – строго деловой. Принимающий отчет должен отклонить документ, содержащий жаргонизмы, слова-паразиты, ругательства или художественные описания, не подходящие деловому стилю. Личное мнение составляющего не должно прослеживаться; допускается в конце отчета в формате комментария, если принимающий даст разрешение. Размер не регламентирован, но принимающий отчет может отклонить его, если допущены длинные описания и отступления, которые можно сократить. Шрифт – Parisien classique, размер – 14, верхний колонтитул…» Да писец. Девушка свернула документ, возвращаясь в чат. Лу Рид: Месье Жонсьер, это обязательно? Мы с Вами практически не разделялись, мои наблюдения вряд ли сильно отличаются от ваших. Через несколько минут пришел ответ: Марк Жонсьер: Как командир экспедиции я должен предоставить Приору письменный отчет об увиденном, помимо всего прочего содержащий в себе показания всех членов группы. Марк Жонсьер: печатает… Крэп. Марк Жонсьер: Кстати, Рид, вы единственная, кто ответил на мое сообщение чем-то кроме «да, месье». Не знай я вас, решил бы, что вы хотите пообщаться. Лу недоуменно прыснула. Он что, ее подкалывает? Охренеть не встать. Она открыла чат с Кеем и быстро набрала: Лу Рид: Кей, привет! Спишь? Уведомление пришло почти сразу: Кей Стоун: Не-а, не сплю. Что-то случилось? Лу Рид: Прости, что поздно. Чисто теоретически, что будет, если послать инквизитора? Кей Стоун: Уахахах, Лу, кого ты там послала? Лу Рид: Пока никого. Кей печатал долго. Кей Стоун: Ссориться с Инквизицией в принципе не рекомендуется, сама знаешь. За оскорбление одного из них сотрудник Корпуса второго ранга и выше может получить дисциплинарное взыскание, штраф или выговор, а Посвященному (если этот инквизитор сильно обидится и предоставит достаточно доказательств) могут даже назначить испытательный срок. Лу Рид: Класс, спасибо, Кей. Кей Стоун: Точно все хорошо? Лу Рид: Ага. Девушка перешла в диалог с Марком. Лу Рид: Отчет предоставлю не позднее субботы. Доброй ночи, месье Жонсьер. Жаль, сообщение не передавало ее презрительной интонации. «Хотите пообщаться»! Ага, держи карман шире. Псионичка вышла из чата, твердо решив, что никогда в жизни больше ничего ему не отправит.