в азартный омут с головой

      топаз должна была заподозрить подвох ещё тогда, когда авантюрин сказал, что позаботится о её размещении в отеле сам и ей не нужно утруждать себя лишний раз.       «заботливый начальник — лучший начальник! цени мою доброту, милая, я не с каждым веду себя так обходительно, но ты, моя дражайшая коллега, особый случай. позволь мне поухаживать за тобой».       следовало догадаться, что авантюрин обязательно подстроит какую-нибудь пакость, лишь бы лишний раз поиздеваться над новоиспечённой подчинённой. едва елена пребывает в отель, любезный управляющий за стойкой регистрации сразу же всучивает ей ключ от номера и желает приятного отдыха. перемещение с пир-пойнта на эту эонами забытую планету отняло у девушки много сил и времени, и больше всего на свете в данный момент она хочет принять ванну, может, выпить бокальчик местного вина и отоспаться как следует. её так называемый «босс» сейчас наверняка откисает в каком-нибудь казино или баре, кои тут наверняка имеются, поэтому встретится она с ним в лучшем случае завтра за обедом.       счетовод, довольно похрюкивая, забегает внутрь первым, пока топаз закрывает за собой дверь. номер, кажется, лучший из имеющихся в отеле и обставлен вполне недурно: кровать-полуторка, диванчик, стол со стареньким радио, пара выпусков какого-то печатного издания и графин с водой на тумбе. могло быть и хуже, но, сказать по правде, топаз до сих пор не привыкла к роскоши вокруг себя. роскошь — бесполезное растрачивание денежных средств. зато за большим окном открывается чудесный вид на ночное звёздное небо — вот за это правда спасибо.       пока счетовод обходит комнатку пять на пять, выискивая себе подходящее спальное место, а заодно исследуя, не завалялась ли где пара-тройка монет от предыдущих гостей, елена нежится в маленькой ванной. хотя, пожалуй, нежится — слишком громкое слово для описания её водных процедур: несколько минут на помыться, ещё несколько минут на уход за кожей, которая стала особенно чувствительной после командировки на ярило-vi, а оставшееся время уходит на отмокание в горячей воде — не такой горячей, как пламя огненного урона, но всё же.       моменты единения с собой выдаются не так часто, как хотелось бы, поэтому она ценит каждую крупицу отдыха, доступного ей.       проблемы начинаются, когда привычное хрюканье свинки-копилки начинает звучать заметно тише, заглушаемое чьим-то бубнёжом. маловероятно, что счетовод научился включать радио — может, обслуживание номеров? хотя топаз предупредила персонал, чтобы её не беспокоили как минимум до следующего утра. девушка чуть хмурится с подозрением, плотно затягивая пояс на уютном махровом халате, облегающем её фигуру словно чьи-то объятия, и покидает ванную, резко распахнув дверь в узенький коридор. внимательные голубые глаза мгновенно цепляются за яркое пятно в центре номера, явно лишнее здесь.       — авантюрин? — топаз приходится приложить усилия, чтобы её голос прозвучал изумлённо, нежели недовольно. — что ты делаешь в моём номере?       незваный гость стоит, чуть наклонившись над полом, и держит в вытянутой руке круглую золотую монету, дразня охотливого до всего блестящего счетовода. тот опирается передними копытцами о его ногу и забавно виляет маленьким хвостиком, походя на щенка. парень с ловкостью заправского фокусника перебрасывает монету в другую руку и сжимает оба кулака, а после разжимает, показывая, что монета… исчезла.       — ищи! — он жестом отсылает счетовода прочь, и свинка, сердито хрюкнув, убегает в другой угол, подёргивая пяточком, чтобы учуять пропажу. авантюрин хмыкает и оглядывается на девушку, стрельнув в её сторону глазами сквозь розовые очки. под его острым взглядом елена сразу чувствует себя неуютно и машинально складывает руки на груди, пытаясь закрыться. — в нашем номере, топаз, — у топаз брови ползут вверх в изумлении, и он спешит изъясниться, делая вид, будто искренне удивлён её недоумению: — как, неужели тебе не сказали? я взял нам номер на двоих!       брови собеседницы резко опускаются, когда она хмурится, так что на лбу даже появляется складка.       — здесь одна кровать, — замечает она.       авантюрин виновато, почти не наигранно улыбается, разводя руками в стороны.       — сделал всё, что мог! можешь себе представить? все двуспальные номера, оказывается, заняты в это время! но тебе не привыкать, да? в тесноте да не в обиде.       топаз впивается пальцами в собственные предплечья, сжимая их с такой силой, что ногти умудряются оставить следы даже сквозь плотную ткань халата. она зубы стискивает до скрежета, и кажется, будто кровь внутри неё начинает бурлить, грозясь вспыхнуть, как топливо от маленькой спички. он ведь это специально, несомненно. не может не поиздеваться над ней и даже не боится последствий. наверное, потому что прекрасно знает, что сейчас топаз не будет лезть на рожон.       ей нельзя. если она ещё раз попадёт в немилость алмаза, её легко могут понизить настолько, что придётся сдать краеугольный камень обратно в хранилище кмм. и тогда даже покровительство господина деворского ей не поможет.       девушка делает глубокий вдох и медленно выдыхает, расслабляя пальцы. лёгкая боль чуть отрезвила. она не должна показывать свои настоящие эмоции и позволять авантюрину насмехаться над ней. хотя ей безумно хочется вступить в эту схватку с ним: съязвить, побить, отомстить…       что поделать? благословение эона охоты до сих пор частенько берёт над ней верх, но елена стойко сносит все удары и залечивает полученные шишки — последствия неумения держать язык за зубами и подчиняться. ей нередко говорили, что с её непокорностью она легко может вылететь из кмм, несмотря на все заслуги; тем не менее, девушка научилась сдерживать себя когда надо.       топаз растягивает пухлые губки в фальшивой улыбке и делает шаг вперёд, а потом ещё один, обходя авантюрина сбоку, не глядя на него.       — ты прав, мне не привыкать. посплю на диване с счетоводом, — но парень вдруг хватает её за запястье, останавливая, и ей приходится оглянуться. авантюрин неожиданно оказывается без своих очков — их взгляды пересекаются, и она сама не замечает, как тушуется, как само её нутро сжимается, и желание спрятаться становится сильнее.       глаза у авантюрина красивые до безобразия — отличительная особенность его народа — но они же иной раз пугают её в нём больше всего. яркие, холодные, стеклянные. в них нет живого блеска, но если осмелиться заглянуть за радужку, можно увидеть причину, по которой этот человек стал таким. елена осведомлена о травмах авантюрина ровно настолько, насколько он осведомлён о её. они оба поломанные люди, оба рабы в каком-то смысле. разница лишь в том, что топаз смогла найти утраченную в детстве надежду и из озлобленной колючей девочки вырасти в начитанную, собранную девушку.       топаз всё ещё помнит значение слова «добро».       авантюрин избрал другой путь, и не ей его судить. но разница в их рабочих методах и взглядах на жизнь зачастую становится причиной их конфликтов — так повелось ещё с тех времён, когда топаз только-только присоединилась к десяти каменным сердцам. это действительно забавно: у них было гораздо больше общего, чем казалось на первый взгляд, но сдружиться им всё равно не удалось.       топаз всегда убеждала и себя, и его, и окружающих, что не питает тёплых чувств к коллеге, но на самом деле она просто не хотела признавать, что иногда боится его без особых на то причин.       и вот сейчас девушка смотрит в его гипнотизирующие глаза, особо не меняясь в лице, тогда как внутри её всю трясёт от напряжения.       — разве могу я позволить своей подчинённой ютиться на маленьком диване? — собеседник улыбается фирменной заискивающей улыбочкой. — кровать большая, места нам обоим хватит.       но по пристальному сердитому взгляду топаз авантюрин понимает, что его слова для неё не убедительны. он ведь всего лишь легонько держит её за запястье, однако этого достаточно, чтобы почувствовать, как женское тело напряжено до предела. и хотя её недовольство и эти смешные рожицы, что она корчит, глядя на него, как на заклятого врага, по-настоящему его веселят, он всё-таки отпускает её и заявляет, уязвлённо надувшись, положа руку на сердце в буквальном смысле:       — только не говори, что стесняешься? клипотом клянусь, у меня никаких задних мыслей на твой счёт! честное слово, обещаю не приставать!       это ложь — наглая, неприкрытая ложь, и топаз это прекрасно осознаёт. она могла бы легко подхватить счетовода на руки и уйти восвояси, но ей гордость не позволяет так поступить. а ну как свободных номеров в отеле в самом деле не осталось? она ведь тогда себя просто на смех поднимет.       свинка-копилка, наконец отыскав монету авантюрина, довольно хрюкает и, зажав её в пасти, запрыгивает на низкий диван. девушка вздыхает, наблюдая за четвероногим другом со слабой улыбкой — хоть кто-то из них не обременён лишними заботами и проблемами ужасного соседства.       ещё один отвратительно забавный факт: авантюрин смог заручиться доверием счетовода, подкидывая ему при каждой встрече монету-другую и угощая кусочками небытия. а ведь топаз где-то слышала, что животные чувствуют плохих людей, поэтому первое время искренне недоумевала, что не так с счетоводом и мог ли он позволить парню подкупить себя драгоценными и не очень металлами? но потом размышления на эту тему сошли на нет, и она перестала забивать себе голову такой ерундой.       предавшись воспоминаниям всего на мгновение, топаз пришлось спуститься с небес на землю под притворное улюлюканье умилённого развернувшейся сценой собеседника. она снова одаривает его почти презрительным взглядом, фыркает, развернувшись на пятках, и, вышагивая, подходит к кровати. больше не обращая на авантюрина никакого внимания, она выключает свет в комнате и ныряет под широкое одеяло прямо в халате, ложась на бок и сразу же закрывая глаза. будильник на смартфоне заведён заранее — проспать не удастся.       комната погружается в полумрак, а авантюрина освещает один лишь луч тусклого света, попадающего внутрь сквозь незанавешенное окно. он хмыкает нарочито громко, откидывая на спинку стула пальто, позволяя тому накрыть вещи девушки, и обходит кровать с другой стороны. матрас мягко скрипит и прогибается под его весом, когда он укрывается одеялом, оказываясь в опасной близости к коллеге. топаз, не глядя, чуть морщится и тут же двигается, чтобы отвернуться от него, но…       топаз распахивает глаза, когда чувствует на своём плече чужую руку. даже в темноте радужка авантюрина горят ярко, как пара драгоценных камней, подсвеченных изнутри. у такого, как он, внутри пылает азарт, жажда развлечений и наживы. он позволяет использовать себя только тем, кто может дать ему что-то взамен. а иначе какой смысл в сделке? члены кмм ни за что не станут работать себе в убыток.       парень улыбается ей своей неизменной улыбкой, поднимает руку выше, чтобы аккуратно заправить прядь волос ей за ухо, открывая лицо, и говорит, сильно понизив голос:       — не отворачивайся — кто знает, что может произойти?       топаз сглатывает, хмурясь. её дыхание становится заметно тише, но ей кажется, будто сердце теперь в груди бьётся так громко, что даже он может услышать. волнуется? нервничает? боится? ну нет. авантюрин, может, и урод, но не до такой степени. он не станет серьёзно приставать к ней, потому что знает, что, в случае чего, она пустит в ход кулаки — к этому ей тоже не привыкать.       когда авантюрин получает от неё по шее, чаще всего он осознаёт свою вину, а потому не доносит вышестоящим.       — ты дышишь мне в лицо, — бурчит шёпотом девушка. — это бесит.       авантюрин тихо смеётся, но даже не думает отодвинуться. наблюдает за ней с неприкрытым интересом, скользя взглядом по изгибам её фигуры под тонким одеялом. ночами на этой планете достаточно прохладно, и температура опускается ниже нуля, но от топаз исходит столько тепла, что хватает им обоим. несмотря на её явное недовольство его близостью, он всё равно ощущает комфорт рядом с ней. он ощущает… уют — давно забытое чувство.       рядом с топаз авантюрин будто чувствует себя как дома.       — я же сказал, что не трону тебя, — он гладит подушечкой большого пальца скулу, прежде чем снова спрятать руку под одеяло. тонкие ловкие пальцы, щекоча, сползают с плеча на грудь, очерчивая полушарие, спускаются по талии к бедру и шаловливо пробираются под халатик.       топаз зыркает на него, скалясь.       — твои действия говорят об обратном, — она чуть ли не рычит, хватая его за запястье и стискивая со всей силы: — убери руку.       с губ парня срывается вздох с толикой грусти, но руку он всё-таки убирает, приподнимается на подушке и ложится повыше, практически упираясь макушкой в твёрдое деревянное изголовье.       — так лучше? — интересуется он.       топаз мычит что-то себе под нос, однако глаза всё-таки закрывает, позволяя своему телу мало-помалу расслабиться. дыхание авантюрина всё ещё достаёт до её чёлки, невесомо касаясь лба, но теперь это раздражает не так сильно. ей стоит всего на мгновение ослабить бдительность, чтобы он снова закинул на неё руку и придвинул ближе к себе. девушка машинально сворачивается клубком, упрямо пытаясь отодвинуться.       всегда вот так — он к ней по-хорошему, а она вредничает.       — спи сладким сном, коллега, — шепчет авантюрин у неё над ухом. — у нас с тобой впереди много работы.       но у обоих одновременно проскальзывает мысль, что быстро уснуть не получится.       лишь один счетовод, развалившись на диване, уже давно видит десятый сон, в котором с гордым видом притаскивает для топаз гору золотых монеток.