Азбука любви

      Их встреча, самая первая, произошла, когда Окетра была ещё ребёнком. Она просто прогуливалась по городу со своей матерью, когда они прошли мимо одного из бездомных. Высокий, бледный, что было удивительно в жарком Нарфанисе, в оборванной одежде. Сидел на земле с прикрытыми глазами, одну ногу поджал к туловищу, а вторая лежала прямо перед ним. На тот момент ещё девочка, Окетра пожалела этого бедняка и, взяв небольшой мешочек с утенами, постучала по его плечу, что заставило его открыть глаза и посмотреть на неё. Она отдала мешочек, а тот, потормозив, взял.       — Тебе нужнее, — сказала она, улыбаясь.       А он, пару секунд, посмотрев на неё, тихо произнёс:       — Куда вы идёте? — он заметил, что на них смотрела взрослая знатная женщина, и предположил, что это её мать.       — А… На главную площадь.       — Не идите туда. Вы не вернётесь оттуда, если пойдёте.       Не дав им что-либо сказать ему, он встал и на хромающих ногах отправился в неизвестное направление, копошась в мешочке, что ему дали, скрываясь в тени.       Конечно, верить тому, которого ты не знаешь, да и тем более бездомному, дело спорное. Но девочка от чего-то поверила ему и попросила мать не идти. Увы, та отказалась, но разрешила дочке пойти домой. Уже там она сильно волновалась за то, что там происходило.       И неспроста. Когда она открыла дверь, когда услышала стук, она ужаснулась. На пороге стоял он, а через плечо была перекинута рука её матери, которая была вся в крови.       — Позовите лекаря.       Женщину удалось спасти. А вот на парня навалили стопку вопросов, хотя он, по правде говоря, ожидал, что его выгонят или, может, даже обвинят в том, что он как-то замешан в том, что произошло на площади, а именно настоящая бойня богачей и таких, как он. Откуда он узнал о будущих событиях, может, он как-то связан с ними и так далее. Он послушно отвечал:       — Я краем уха об этом услышал… Нет, я не был связан… — и прочие ответы срывались с его уст.       Но самое главное — это именно он спас женщину, отбиваясь от тех, кто мог бы ей навредить и даже пытался. Оказывается, у него были боевые навыки. И они предложили ему быть телохранителем их семьи. Естественно, он согласился, ибо не каждый же день тебе предлагают щедрые и добрые, что было понятно и в дальнейшем, люди работу и кров.       И с тех пор, и по сей день он с ними. Точнее, уже с ней, Окетрой, которая уже не та девочка, а взрослая знатная девушка, а он не молодой парень-оборванец, а уже красивый, высокий и широкоплечий мужчина. Увы, родителей Окетры уже как три года нет в живых, и она осталась одна со своими слугами. Она долго горевала и не могла придти в себя с их смерти, а Лололошка, именно так звали её телохранителя, бывшего бездомного, поддерживал её, как только мог. И за это она была ему больше всех благодарна.

***

      Тихо застонав от усталости, она рухнула на диван, прикрыв глаза и положив ладонь себе на лоб. И вновь проблемы. На встрече знати, которая занималась улучшением жизни в городе (естественно, с разрешения Бога-Фараона), вновь появились эти женоненавистники, коих в Мисре было достаточно, хоть и не большинство. К сведенью: Окетра, по большей части, была не только за школы и улучшения в них, а также за улучшение условий для граждан всех городов пустынной страны, но не только для богачей, но и обычных людей, плюс рабов. Видно, что она — добрая душа, хотевшая, чтобы у всех всё было хорошо. А что же до женоненавистников, о которых мы начали говорить. Что же от них ждать? «Да что можешь сделать ты, женщина!», «Несёшь какую-то ересь, будто у тебя вместо человеческих мозгов куриные» и так далее. Более раздражало, что они были ниже по статусу и, тем не менее, позволяли себе говорить такие громкие слова, да ещё обращаются на «ты». А ещё она ведь говорила хорошие слова, чтобы улучшить условия жизни жителей. Но, видимо, тот факт, что она женского пола, было для них главнее. Слава Богам, нашёлся один разумный человек, который согласился принять её слова к сведенью. Но, учитывая тех мужчин, вряд ли будет всё так радужно.       Видя такое её состояние, Лололошка садится на колени рядом с диванчиком. Он был в чистой белой одежде и весь ухоженный. Но глаза всё также черны, из-за чего можно было видеть в их глубине то, что он пережил, хоть этого не показывает.       — Госпожа, — шепчет он, но его услышали и посмотрели на него.       — Ах, Лололошка, — она мягко улыбнулась и хотела встать, но её удержали.       — Не утруждай себя, госпожа.       Она тихо хихикнула и всё же осталась лежать, но легла на бок, чтобы быть к нему лицу. И вновь он на «ты», а не на «Вы». Но она сама ему это разрешила и прощает. Просто главное, чтоб на людях он к ней фамильярно обращался.       Она протянула руку и тыльной стороной погладила его бледную щёку. В отличие от всех остальных её слуг, с ним у неё были более близкие отношения. Поэтому они могли позволить себе такие касания.       — А сколько лет проходит, твоё лицо остаётся всё таким же. Красивое, — она улыбается вновь. — Ты точно не обладаешь бессмертием или на подобии?       Слуга издал тихий смешок и смущённо прикрыл глаза, на щеках возник еле заметный румянец. Но после принял своё прежнее выражение лица.       — Мне приготовить для вас ванну? — спрашивает он. Она кивает и тянется к нему, после чего он берёт её на руки.       Лололошка относит её в покои.       — Ты же пойдёшь со мной? — Окетру садят на кровать.       — Конечно, госпожа. Как только приготовлю для тебя ванну, я приведу себя в порядок и приду за тобой.       И вышел. В принципе, он вернулся скоро уже в своём купальном костюме. За это время она тоже успела переодеться и завязать свои волосы в хвост. Пришедший протянул руку, говоря так, чтоб она шла за ним, и девушка взялась за него, поднимаясь наверх. Был поздний вечер, некоторые звёзды уже начали появляться в небе. И они сели в воду. Им нравилось так, наедине, сидеть. Слуга был неразговорчивым и говорил лишь по делу, поэтому висела между ними, в основном, тишина. Но даже в ней было сидеть приятно.       Как обычна, Окетра расположилась в ванне, как принцесса, раскинув свои руки по краям, в то время как Лололошка, как всегда, скромно сидел рядышком, но не слишком близко. Но там так оставаться ему долго не позволили, поэтому его пододвинули чуть ли не впритык к женскому боку. Из-за того, что она была выше его, его голова была на её плече, да ещё и в опасной близости от её груди, на которую он предпочитал не пялиться и отвёл смущённый взгляд. Сколько бы раз такого не происходило, он никогда бы не привык, скорее всего. Всё же кто он, а кто она.       — Сегодня красивое небо, — говорит девушка, посмотрев на него, всё ещё улыбаясь. Парень посмотрел в небо.       — Согласен, госпожа.       Его лицо обхватывают одной рукой и поворачивают на неё. Чёрные глаза вглядываются в чужие чёрные. Несмотря на тьму в них, всё равно можно было заметить тёмно-синие оттенки. Словно ночной небосвод. А где-то в глубине видны еле заметные белые точки или же, если угодно, блики, будто звёзды.       — Но ночь в твоих глазах красивее, — произносит она, пододвинувшись к его лицу, и их губы нежно соприкасаются.       Он шумно выдохнул в губы девушки, явно смущённый. Щёки снова краснеют. Дразнит. Ничего нового, он уже привык. Но сердце нет. Оно начинает громко стучать. Такое ощущение, что его стук услышат за пределами этого здания. Но это лишь абсурд.       Тело Окетры мягко прижалось к телу Лололошки, когда они отстранились.       — Вы, как всегда, дразните… — в подобных моментах нефамильярное отношение сразу становится фамильярным. — Не надоело, госпожа?       — А хочешь чего-то большего? — она игриво подняла-опустила брови и засмеялась от чужой реакции, что ярко выразилась на его лице.       Он отвернул голову, закусив губу. Он горел изнутри. Этот поцелуй, эта близость, эта игривость… А после и ощущение изящных рук на его плечах, что аккуратно перешли на спину, где находилась молния, и которую они одним аккуратным рывком расстегнули.       — Г-госпожа…       — Для тебя просто Окетра… — шепчет она, пересаживаясь на его колени, приспуская его верх.       Лололошка поднимает взгляд на её лицо и вновь шумно выдыхает.       — О-Окетра…       — Правильно…       Смуглые ладони касаются открывшихся широких плеч, и она снова целует его в губы, соприкасаясь своей грудью его груди.