Третья жизнь

             В жизни Вэй Усяня произошло много событий, многие сказали бы, что его судьба была несправедливой или невероятной. За ним охотились, и он был убит; у него отняли всё, что ему было дорого, не один раз, а дважды; он дважды умирал, и оба раза от невыносимой боли. Он устал.       Хотя многие посмотрели бы на его жизнь, особенно на вторую или, в данном случае, на третью, как на благословение, он устал и был готов к тому, что она закончится. Он желал обрести мир и спасение, надеялся перевоплотиться и найти свою вторую половинку в другой жизни, потому что знал: в какой бы жизни, в каком бы перевоплощении он ни находился, он всегда найдёт дорогу к своей родственной душе.       Но, вероятно, судьба решила, что этому не суждено случиться, потому что он был совершенно уверен, что сейчас находится в своей третьей жизни, невероятно похожей на его первую.       Когда он поднял глаза к деревянному потолку комнаты своего детства, то инстинктивно понял, что это не сон и что он вернулся в свой дом, а, глядя на состояние своей комнаты, он мог однозначно сказать, что попал во времена до сожжения Пристани Лотоса.       Вэй Усянь решил, что ему следует встать с кровати и посмотреть, когда именно он проснулся, а уж потом думать, что следует делать дальше.       Почему судьба отправила его обратно? Потому что только божества, повелители судеб, могли сделать это. Он был последним человеком, выжившим в его последней временной шкале, все живые существа к тому моменту умерли. Орден Лань был последним в мире, кто пал, но он всё-таки пал.       Вэй Усянь всё ещё видел, как его вторая половинка и его сын умирают перед ним, как свет покидает их глаза. И всё, о чём он мог думать, это о божествах, которые привели его в это время. Он знал, что вмешиваться в течение времени нельзя. Что, независимо от степени их безумия, ни один заклинатель не пытался работать с ходом времени. Это было непредсказуемо, слишком многое можно было изменить, перекроить мир.       Даже он никогда не пытался работать со временем. Возвращать душу и многие другие табуированные вещи, да, но никогда - со временем. Слишком сильно было искушение исправить все ошибки, когда-либо совершённые вольно или невольно. Однако если бы сами боги отправили его обратно, возможно, он смог бы исправить что-то без негативных последствий.       - Вэй Усянь, вставай! Сестра приготовила суп из свиных ребрышёк и корней лотоса, и сегодня днём мы отправляемся в Облачные Глубины! - прокричал Цзян Чэн из-за двери его комнаты, и знакомый голос напугал Вэй Усяня.       Сколько лет прошло с тех пор, как он слышал этот тон от своего брата? Даже после событий в храме, когда они, наконец, простили друг друга, этот тон был воспоминанием о прошлом, которое, казалось, безвозвратно ушло.       - Я уже иду! Встретимся на кухне! – крикнул он в ответ.       Кажется, сейчас самое время встать. Возможно, ему следовало волноваться ещё сильнее, потому что он получил явное подтверждение того, что его отбросило назад во времени, но он действительно устал и всё ещё не был до конца уверен, что это не сон.       - Поторопись, а то я сломаю тебе ноги! Если из-за тебя мы опоздаем, мать выпорет тебя! – Единственно возможный ответ от Цзян Чэна. Некоторые вещи так и не изменились, и хотя Вэй Усянь никогда не думал, что снова услышит эти угрозы, он должен был признаться, что ему приятно.       Многие люди считали, что его брат был равнодушным, опрометчивым, жестоким и не желал проявлять доброту, однако они ошибались. Цзян Ваньинь был резок в своих словах, но он заботился о близких людях, и заботился глубоко. Он просто никогда не умел этого показать.       Спустя много лет и несколько смертей Вэй Усянь понял, что двигала Цзян Чэном не подлость. Просто ему никогда не показывали, как правильно проявлять эмоции. Госпожа Юй сформировала его личность, а Вэй Усянь и его сестра это допустили. Оглядываясь назад, демонический заклинатель видел, что это стало причиной многих проблем прошлого. Одна из многих вещей, которые, если всё это сейчас происходило в реальности, ему нужно было исправить. Он знал, как сильно его любил брат.       Вэй Усянь знал, что неуверенность Цзян Чэна в себе и вред, который он причинил, были вызваны верой в то, что те, кого он любил, не любили его в ответ. Сейчас он видел, где допустил ошибки в прошлом, особенно когда дело касалось его брата и его самого. Он знал, что на протяжении тринадцати лет брат оплакивал его и винил себя за то, что отвернулся от него.       Вэй Усянь быстро оделся, почти ошеломлённый видом своей старой одежды. Когда в его первой жизни наступил его конец, он был одет точно так же, пусть и не в такую тонкую ткань, но его мантии были в таких же чёрно-красных цветах, которые всегда ему нравились.       Многие спрашивали, почему Вэй Усянь никогда не носил цвета Ордена Юньмэн Цзян будучи их главным учеником. У многих был готов свой вариант ответа, самый популярный из которых гласил, что госпожа Юй отказалась позволить своему приёмному сыну облачаться в цвета Ордена, настолько она презирала мальчика. Они думали, что это ещё один способ продемонстрировать его отличия от наследника. Однако, хотя её чувства к нему были искренними на многих уровнях, цвета его мантий были выбором, который он сделал сам, когда был моложе.       Вэй Усяню были вручены цвета основной семьи, включая фамильный герб с изображением лотоса в виде вставки на каждой мантии, выполненной в белом и пурпурном цветах, которые носила главная семья, и они были подарены ему госпожой Юй.       Но уже тогда он чувствовал, что ему не следует их носить. Возможно, это и была неуверенность в себе, начавшаяся в раннем возрасте, но это было ещё не всё. Он хотел почтить обе свои семьи.       Вэй Усянь спросил, могут ли его цвета быть другими, он объяснил, что хочет сохранить память о своей матери, которая носила красное, и о своём отце, который носил чёрное. В тех немногих воспоминаниях, которые у него остались о них, родители были одеты именно так.       Вэй Усянь также хотел отдать должное своей приёмной семье, поэтому попросил, чтобы для него сшили мантии тёмно-фиолетового цвета, почти неотличимого от чёрного, но разрешили вместо белой отделки сделать красную. Он также попросил вышить лотосы такими, чтобы они соответствовали мантиям, и чтобы, если подойти достаточно близко, все могли увидеть лотос, кричащий о его принадлежности Ордену с каждой мантии.       Это было первое, о чём Вэй Усянь когда-либо просил, и он просил об этом не у своего дяди, а у самой госпожи Юй.       - Позор. - Вот и всё, что она на это сказала.       Но в тот момент у неё был взгляд, которого Вэй Усянь никогда больше не видел. В противовес раздражённому голосу, в её глазах, направленных на приёмного сына, мерцала мягкость. А через месяц у него был полный гардероб одежды тех цветов, которые он просил.       Оглядываясь назад, Вэй Усянь по-иному видел те времена. Он вспоминал, как госпожа Юй делала для него какие-то на первый взгляд незначительные мелочи или бросала на него странные мимолётные взгляды. И если бы не его неуверенность в себе, ответственность за которую он частично возлагал на мачеху, он бы увидел, что она по-своему заботилась о нём.       Госпожа Юй никогда не могла выразить мягкость даже по отношению к своим собственным детям, что уж говорить о ребёнке женщины, в которую её муж был влюблён с юности.       Она распекала и унижала его так, как никто не должен был, и Вэй Усянь осознавал это. И он взял всю обиду и всю её боль на себя, считая себя недостойным большего, чем самый минимум привязанности. Демонический заклинатель также осознавал, что это сформировало из него того, кем он стал, а не того, кем он мог бы стать, - и то, и другое печалило его.       Подходя к кухне, он почувствовал запах супа, по которому скучал много лет. Он вдруг подумал, что даже после смерти, наверняка скучал по этому супу. Если бы он горевал по чему-то за тринадцать лет, пока был мёртв, то это был бы суп шицзе, Лань Чжань и его А-Юань.       Войти на кухню и увидеть сестру за столом, было почти невыносимо. Прошлое накладывалось на идиллическую картинку перед ним, и Вэй Усянь видел сестру на поле боя, видел кровь, заструившуюся по её груди в тот момент, когда она закрыла его собой. Её смерть стала последней каплей, сломила его в его первой жизни, и стала тем, чему он не смог противостоять.       Но прямо сейчас Вэй Усянь смотрел на свою юную, счастливую и живую сестру, по которой так сильно скучал, и едва дышал.       - А-Сянь, ты пришёл перекусить перед тем, как мы уйдём? Ты вчера поздно лёг спать, не так ли? Ты должен не забывать отдыхать! Мы знаем, что твой мозг работает безостановочно, но отдых полезен!       Голос его сестры звучал почти нестерпимо для слуха.       Цзян Яньли была по-своему красива; многие сказали бы, что на свете есть много других девушек, куда красивее, но она была прекрасна. Она была спокойной и милой, если только вы не причиняли вред её младшим братьям. У неё также была глубокая вера в добро и зло, и про неё часто говорили, что она единственная, кто мог успокоить и держать в узде двух её младших братьев, ведь у них обоих были весьма вспыльчивые характеры.       Для Вэй Усяня она была самым бесценным сокровищем, что украшало его мир, выше неё он ставил лишь собственного сына и свою вторую половинку. Цзян Яньли была той, кто заставляла его чувствовать любовь; именно она помогла ему пережить детство.       - Я отдохну, шицзе. И я уже много отдыхал, просто нервничаю перед поездкой.       Вэй Усянь взял миску с супом и сделал глоток. Он почти плакал, упиваясь воспоминаниями о днях, когда он наслаждался жизнью со своим братом и сестрой, не беспокоясь ни о чем, кроме наказания за их очередную проказу.       - Я вообще не понимаю, зачем нам надо учиться в Ордене Гусу Лань. От кучи скучных лекций вряд ли будет много толка. Я слышал, что у Не Хуайсана в этом году будет уже вторая попытка сдать экзамен. И кто знает, что может случиться из-за Вэй Усяня? Я слышал, что в этом месте существуют тысячи правил. Его наверняка выгонят, и что тогда мы будем делать? – Цзян Чэн посмотрел на него с лёгким отвращением, ведь Вэй Усянь был известен тем, что не следовал правилам. Он был воплощением девиза их Ордена: «Попытайся достичь невозможного», - независимо от того, сколько правил при этом нарушал.       - На данный момент, две тысячи девятьсот шестьдесят восемь.       Цзян Чэн посмотрел на своего брата, не понимая, почему тот разбрасывается цифрами и какое отношение они имеют к тому, что, вероятно, будет скучным и неловким путешествием в Орден Гусу Лань, для которого правила превыше всего. Он знал своего брата: независимо от того, сколько раз его наказывала мать, Вэй Усянь никогда не упускал случая обойти или нарушить правило, чтобы сделать то, что он хотел.       - Существует две тысячи девятьсот шестьдесят восемь правил Ордена Гусу Лань.       - Откуда ты это вообще знаешь?!       Возможно, его брат изучил правила, и будет следовать хотя бы самым важным из них?       - Я уверен, что лекции предоставят нам полезную информацию, которую мы сможем применить к миру совершенствования по мере нашего роста, - наставительно произнёс Вэй Усянь. - В конце концов, однажды ты станешь главой Ордена, а значит, должен уметь понимать аспекты не только Ордена Юньмэн Цзян, но и всех других Орденов.       Его слова вызвали презрительный взгляд Цзян Чэна, на что демонический заклинатель лишь пожал плечами: всё, что он сказал, было правдой. А если он сам собирался изменить мир, то ему нужно было думать не только о том, что произошло в прошлом, но и о том, что потребуется сделать в новом будущем.       - С каких это пор тебя волнует полезная информация о деятельности главы, Вэй Усянь? Хотя, в любом случае, твоя работа - помогать мне управлять Орденом в будущем, а если меня не станет, - управляй им сам!       Цзян Чэн знал, что его брат часто, благодаря матери, преуменьшал свои таланты, и он знал, что, когда придёт время, единственный способ, которым он сможет управлять Орденом, - это быть рядом со своим старшим братом. Он также знал, что, если произойдёт худшее, его брат будет управлять Орденом вместо него или его отца.       - Ты никуда не денешься, никто из вас, - отмахнулся Вэй Усянь. - Ты проживёшь долгую жизнь, и для этого тебе понадобится учение Гусу Лань. И лекции - это не так уж плохо, как ты думаешь.       Вэй Усянь пропустил мимо ушей тот факт, что брат назвал его вторым наследником. Они оба знали, что это неправда. Он мог быть сто раз усыновлён семьёй, но госпожа Юй умрёт прежде, чем ему будет разрешено присоединиться к линии наследования.       - Откуда ты знаешь? Ты никогда не был в Облачных Глубинах. Да и попав туда, ты, скорее всего, вылетишь через неделю! – выпалил Цзян Чэн и замолчал, увидев что-то в глазах своего брата.       На мгновение ему показалось, будто тот был на несколько лет старше. Вместо его обычного озорства и лукавства в его взгляде сквозили усталость и горечь, и это обеспокоило Цзян Чэна, потому что за все годы их знакомства он никогда не видел такого взгляда в его глазах. Словно его брат пережил смерти их всех.       Вэй Усянь знал, что пройдёт не одна неделя, прежде чем его действительно выгонят из Облачных Глубин. В прошлый раз прошло почти три месяца, прежде чем он подрался с Цзинь Цзысюанем, но, на этот раз, он был полон решимости остаться на весь срок. Демонический заклинатель надеялся сохранить то, что, единственное, никогда не менялось, - его связь с Лань Чжанем. А для этого ему нужно было, чтобы некоторые части его прошлого оставались прежними. Он помнил, что Лань Чжань сказал, что любил его с самой первой встречи, а он никогда не лгал, так что, должно быть, так было с первого дня.