Запертая комната

***

Он уже некоторое время не спит, просто не открывает глаза. Последнее, что он помнит, это свои руки, покрытые кровью, когда он пытался спасти капрала Дэвиса от смерти. Это выглядело не очень хорошо, как он вспоминает. Логичное предположение заключается в том, что в него стреляли. Но он этого не помнит. Говорят, когда на пуле написано твоё имя, ты не слышишь, как она летит. Должно быть, ему дали большую дозу морфия; он не чувствует боли. И, тем не менее, его разум ясен. Он знает, в какой жиже вы плаваете после приёма морфия. Такое ощущение, что он только что проснулся после дневного сна, бодрый и готовый вернуться к операции, давая кому-то ещё шанс поспать. Но вместо звуковых сигналов и писка медицинского оборудования, наблюдающего за ним, он ничего не слышит, даже эха, шагов в коридоре, голоса, повисшего в воздухе. Здесь тише, чем он мог припомнить за долгое время, может быть, никогда. Запах − это то, что он замечает в первую очередь. Свежесть, острая, почти едкая. Трудно определить, но это напоминает что-то. Не порох, не пыль пустыни, а что-то почти электрическое. Что-то, чего не должно было случиться. Встревоженный, он, наконец, открывает глаза и осматривает помещение. Обычное пространство, потолок, стены, пол. Небольшое. Свет льётся из единственного окна. Возможно, больничная палата, но в ней нет всех необходимых принадлежностей, которые он ожидал увидеть. Стены чисто белые, пол покрыт бежевым линолеумом, и там стоят две кровати, металлические и минималистичные, прикреплённые к полу. Палата, в которой многие побывали и ушли бесследно. На другой кровати лежит человек, и он начинает шевелиться. Копна тёмных вьющихся волос поднимается с подушки и поворачивается. Серые глаза на бледном узком лице изучающе смотрят на Джона. − Сосед по палате − бормочет тот. − Не могу поверить, что они дали мне соседа по палате. − Я Джон, − представляется он. − Какая разница? − Я просто подумал, что если мы лежим в одной палате, нам следует... − Шерлок Холмс. У него нет травм, которые Джон мог бы увидеть. И у Джона, в которого, вероятно, стреляли, тоже нет ран. Рана на голове. Галлюцинация? − Итак, Шерлок. За что вас заперли здесь? − За то же, что и вас, я полагаю. − Шерлок садится и, моргая, смотрит на Джона. − Военный. Ну, наркоманов можно найти везде, куда ни глянь. Джон ощупывает свой череп: ни бинтов, ни шишек. Крови на руках нет. Он качает головой, надеясь, что его замешательство пройдёт. − Из какого вы подразделения? Шерлок закатывает глаза. − Я имел в виду, вы военный. Я гражданский человек, у меня есть надоедливый, властный брат, которому удалось найти ещё одно реабилитационное учреждение, готовое вернуть меня на путь трезвости. − Я не наркоман. В меня стреляли. − Я не вижу доказательств этого. Хотя я бы не стал беспокоиться по этому поводу. На этот раз у меня тоже были галлюцинации. Возможно, неудачная партия. В основном паранойя. Думал, у меня под кожей жуки. − Жуки? − Не насекомые − имплантанты. Конечно, поскольку мой брат вёл за мной круглосуточное наблюдение, там могло быть устройство слежения. Вполне правдоподобно, учитывая его доступ к таким вещам. В любом случае, я резал себя, пытаясь вытащить насекомых. Прямо здесь, − он закатывает рукав, показывая Джону свою руку. Бледная кожа, безупречная. − Вы, должно быть, тоже вообразили себе эту часть, − говорит Джон. − Но я почти уверен, что в меня стреляли. − Афганистан или Ирак? − Как вы... неважно. Афганистан. Но сейчас... где вы были, когда у вас была передозировка? − Х-м-м... Не уверен. Я жил на Монтегю-стрит, но уехал из-за... клопов. − Спустив ноги с кровати, он встаёт и подходит к окну, поднимает жалюзи. Стекло матовое, пропускающее свет, но слишком непрозрачное, чтобы сквозь него что-либо разглядеть. − Где, чёрт возьми, я нахожусь? − Не в Афганистане, - отвечает Джон. − Но если мы в Лондоне, я не помню, как меня сюда доставили. Должно быть, я был без сознания несколько дней. − Нет, всё гораздо проще, − говорит Шерлок. − Вы − иллюзия. − Осознающая себя иллюзия? − Именно такой бред мог бы породить мой разум. − Он плюхается на кровать. − А теперь, если вы просто заткнётесь, я снова отключусь, воспользуюсь преимуществом забвения, каким бы временным оно ни было. Без сомнения, всё будет ещё хуже, когда я наконец приду в себя. Джон молчит. Запах теперь не такой сильный, но он цепляется за его ноздри. Странно, очень странно. Он помнит недели, когда был смертельно уставшим, ночь плавно переходила в день и снова в ночь, спал на раскладушке, пил кофе. Он не может припомнить, чтобы когда-либо чувствовал себя таким измотанным, даже в медицинской школе. Его плечи болели от того, что он наклонялся над телами; руки дрожали после долгой смены. Даже вздремнув, он чувствовал себя ходячим мертвецом. Теперь он чувствует себя так, словно выспался лучше всего в своей жизни. Он полностью проснулся, ничего не болит. Глядя на свои руки, он переворачивает их и рассматривает ладони, обводит пальцем линии на них. Недавно скальпель прошёл сквозь его перчатку − прямо там, на сгибе ладони − и ему пришлось осмотреть рваную рану на предмет инфекции. Последнее, что он помнит, она всё ещё заживала. Теперь её нет. В комнате нет зеркала, иначе он пошёл бы взглянуть на себя, посмотреть, тот ли он всё ещё человек, который давил на грудь Дэвиса, останавливая кровь. Он встаёт, не чувствуя головокружения. В ушах не пульсирует, поскольку его тело приспосабливается к изменению позы. Подойдя к окну, он царапает ногтем по стеклу, чтобы посмотреть, сможет ли он расчистить место, чтобы выглянуть наружу, но безуспешно. Запирающего устройства нет, но когда он нажимает на створку, она не двигается. Он снова осматривает комнату. Две кровати, ни одного стула. Никаких мониторов или устройств, ни интернативных панелей, ни столика с подносом. Что ещё более важно, здесь нет ни раковины, ни каких-либо розеток. Дверь закрыта. Это белая, обшитая панелями дверь со старомодной круглой ручкой, такими уже много лет не пользуются в больницах. Он идёт по линолеуму и дёргает её. − Заперто, − говорит Шерлок, всё ещё не открывая глаз. − Очевидно. Галлюцинации не оставляют двери и окна незапертыми. Но, конечно, вы, сами будучи галлюцинацией, этого не знаете. − Что я делаю в вашем бреду? − спрашивает Джон. Раздражает, когда объявляют бредом, не давая возможности защититься. − Откуда вы знаете, что вы не мой бред? − Да, вы очень занимательный, Джон, но не могли бы вы, пожалуйста, помолчать? Джон мог бы просто вернуться в постель. Наваждение, сон. Он лежит в госпитале в Афганистане. Возможно, прямо сейчас он на операции, под наркозом. Он никогда не слышал, чтобы людям снились сны под наркозом, но, скорее всего, он забудет всё это, когда проснётся. − Как моя фамилия? − У вас её нет, − бормочет Шерлок. − Вы ненастоящий. − Если вы меня воображаете, то наверняка знаете мою фамилию. И если я вас воображаю, почему я вас не знаю? Шерлок фыркает и снова садится. − Очень хорошо, я сыграю в вашу маленькую игру, Джон. Я точно знаю, почему я представляю вас. Хотя я мог бы придумать имя получше, вы − солдат. − Он встаёт и подходит к Джону, складывает руки на груди, оглядывает его с головы до ног. − Офицер медицинской службы, капитан и хирург. Ниже среднего роста, блондин, хорошо сложенный. И у вас красивые глаза, Джон. Вы красивый мужчина. На самом деле, вы − моя фантазия. Джон на мгновение разевает рот. − Кинк на военных? А я... ваш материал для дрочки? Шерлок улыбается. − Ладно, хорошо. Но сексом мы не занимаемся. − Почему нет? − Потому что я не гей. − Это верно лишь отчасти. − Вы уверены? То, как вы смотрите на меня, говорит о том, что вы не возражаете. Это больше правда, чем Джон хотел бы признать. − В меня стреляли. Я не знаю, что я здесь делаю. Почему я встретился с вами? − Понятия не имею. И я не заинтересован. Я разговариваю сам с собой. Джон пожимает плечами. − Может быть, вы могли бы спросить себя об этом. Если у вас была передозировка в ночлежке где-нибудь в Лондоне, почему вы воображаете, что ваша сексуальная фантазия разговаривает с вами, отказываясь заниматься с вами сексом? Шерлок хмурится. − Хорошая мысль. По крайней мере, вы не идиот. Это было бы разочаровывающе. − Если вы меня выдумали, вы должен быть в состоянии предсказать, что я сделаю дальше. − Давай. Удивите меня. Джон садится на край кровати, проводит рукой по своим коротко подстриженным волосам и опускает голову, вздыхая. − Я схожу с ума. − Х-м-м... Это было не то, что я предсказывал, что вы сделаете. − Что вы предсказывали? − Я представил, что вы поцелуете меня. Джон смеётся. − Ну... Разве я только что не сказал... − Вы явно хотите поцеловать меня. Это было бы предсказуемо. − Не гей. − Нет, но вы бисексуал. Военные неодобрительно относятся к однополому сексу, так что вы притворялись натуралом. Логично. Джон пожимает плечами. − Не ваша забота. Шерлок садится на кровать рядом с ним. − Как ваша фамилия? − Ватсон. − Х-м-м... Джон Ватсон. Не очень изобретательно. К сожалению, имена почти невозможно угадать. Но я уверен, что выбрал бы что-нибудь менее распространённое. Джон пожимает плечами. − Распространённое или нет, это моё имя. Извините, что разочаровываю вас. − Ормонд Сакер. Именно так я бы назвал вас. − Вы сумасшедший. − Нет, я высокофункциональный социопат. И наркоман. − Вам следует бросить. Наркотики могут убить вас. − Верно. Почему вас это волнует? − Потому что вы кажетесь... интересным. Вы тот, с кем я хотел бы познакомиться. − Вряд ли мы когда-нибудь встретимся снова. Я имею в виду, что вы в Афганистане. И вы тоже наркоман. − Я не наркоман. Я иногда выпиваю. Иногда в избытке. Но никаких наркотиков. − Ваш отец был алкоголиком. − Верно. Моя сестра тоже. − Хотя я не это имел в виду. Вы зависимы от опасных ситуаций. Джон смеётся. − Почему, потому что я солдат? Мы не все хотим быть изрешечёнными пулями трупами, знаете ли. − Вы врач. Обучались неотложной медицине, отправились в зону боевых действий, потому что приёмное отеделение был слишком скучным. Он усмехается. − О, мы бы с вами поладили, Джон Ватсон. Я могу показать вам поле битвы в Лондоне. − Значит, я не галлюцинация? Шерлок улыбается и качает головой. − Ваша реакция вынуждает меня пересмотреть эту гипотезу. Большинство людей, даже в моих Чертогах разума, уже сказали бы мне отвалить. − Чертоги разума? − Джон смеётся. − Вы высокого мнения о своём интеллекте, не так ли? − Это техника запоминания, идиот. Метод локусов. Вы представляете информацию, которую хотите запомнить, в виде предметов в комнате. В моём случае, много комнат, целый дворец. − И меня там нет, не так ли? − Джон улыбается в ответ. − Может быть, мы оба чьи-то чужие галлюцинации. − Главное, чтобы мы не были галлюцинациями Майкрофта. − Шерлок вздрагивает. − Он мой брат. Реабилитация − это его идея, не моя. − Я почти уверен, что мы не в реабилитационном центре, Шерлок. И это не армейский госпиталь. Шерлок кивает. − Трудно придумать правдоподобный сценарий, при котором мы оказались бы вот так вместе. − Он указывает на дверь, окно, пустоту комнаты. − Тайна запертой комнаты. Джон смотрит на дверь, хмурясь. − Кто бы мог нас здесь запереть? Шерлок встаёт, подходит к двери и берётся за ручку. Он дёргает её ещё раз. − Здесь нет замочной скважины. − Я заметил. И на окне нет запирающего механизма. Он колотит в дверь, ждёт и стучит снова. − Привет! Есть кто-нибудь? − Шерлок, остановитесь. Кажется, я знаю... − Мы могли бы разбить окно. Что здесь есть, что мы могли бы использовать? − Он оглядывается вокруг, его глаза безумны. − Здесь ничего нет. − Джон встаёт, берёт Шерлока за руку и прикладывает пальцы туда, где должен быть пульс. − Я знаю, где мы. − Нет. − Шерлок закрывает глаза, качает головой. − Нет. Мы − материя. Когда прекращаются наши процессы − сердце, лёгкие, мозг − мы умираем. После этого ничего нет. Мы умираем, мы разлагаемся. Мы не попадём ни в рай, ни в ад, ни... — Он дёргается, пытаясь вырваться из хватки Джона. − Или вот это. Джон отпускает его. − Мы не мертвы, Шерлок. В меня стреляли, и они пытаются спасти меня. У вас передозировка, и кто-то вызвал скорую. Шерлок перестаёт сопротивляться и смотрит на Джона. − Мы умираем. − Сейчас он не сердится, просто смирился. − Я не знаю, настоящий ли вы, но... Джон, я не хочу умирать. − Я тоже не хочу. Когда в меня стреляли, единственное, о чём я мог думать, было: − Пожалуйста, Боже, дай мне жить. Шерлок падает обратно на кровать. − Бог − это фантазия, нелепое изобретение, предназначенное для того, чтобы заставить людей вести себя как следует. И даже если бы существовало всемогущее существо, оно не тратило бы время на подобные игры. Джон качает головой, тяжело выдыхает. − Я не знаю. Сообщения о том, что происходит в мозгу умирающего человека, обычно не включают сумасшедших соседей по палате и запертые комнаты. − Это была бы блестящая загадка, если бы только я мог её разгадать. − Закрыв глаза, Шерлок складывает руки домиком под подбородком, будто молится нелепому Богу, в которого не верит. Джон не уверен в Боге. Он действительно молился, когда понял, что пуля пробила ему плечо, но это была молитва, которую можно ожидать от умирающего человека, отчаянно пытающегося торговаться, полного сожалений: я стану лучше, тем, кем мне суждено быть... если бы я только понимал, как быстро приходит смерть... Какое-то время они сидят в тишине. Абсолютная тишина угнетает; она давит на Джона, пока он не начинает думать, что не выдержит больше ни минуты, не говоря уже о вечности. − Почему мы здесь, вместе? − спрашивает он. Шерлок открывает глаз и хмуро смотрит на него. − Вы не верите, что это совпадение. − Возможно, это совпадение, что мы оба умираем прямо сейчас. Тысячи людей на этой планете умирают каждый день. Но то, что мы двое вместе, не случайно. Это что-то значит. − Что бы это могло значить? − Шерлок закрывает лицо руками. Джон садится рядом с ним. − Вы хотите жить? Он вздыхает. − Я наркоман. Я клянусь, я пытался бросить. Я занялся раскрытием преступлений, надеясь, что это будет хорошим плацебо. − Как вам это удаётся? − Ужасно. У меня недостаточно дел, чтобы занять себя. Я терпеть не могу скуку. Мне нужно... − Он опускается, побеждённый. − Я не знаю, что мне нужно. − Мы нужны друг другу, − говорит Джон. − Вот почему мы здесь. − Вселенная редко настолько ленива, − бормочет Шерлок. − Мы здесь, чтобы спасать друг друга. − Джон обнимает Шерлока. − Мы должны вернуться. Это не галлюцинация. Это не бессмысленно. Мы созданы для того, чтобы что-то делать со своей жизнью. − Да? − Вы гениальны, − говорит Джон. − У вас талант, который может спасать жизни. Даже если вы разгадываете тайны только для того, чтобы удержаться от употребления наркотиков, если вы умрёте, будут последствия для людей, которых вы должны спасти. Шерлок печально улыбается. − А вы врач − ранены, но пока не хотите уходить. Если вы тоже умрёте, будут последствия. Люди, которых вы могли бы спасти. Он наклоняется к Шерлоку, воображая, что слышит биение сердца. − Не умирайте, Шерлок. − Я не буду. Джон смотрит на него снизу вверх. − Обещайте мне! Вместо этого он наклоняется и целует Джона. − Останьтесь в живых, Джон, − шепчет он. − Возвращайтесь домой. Вселенная снова сведёт нас вместе. Они стоят так долгое время, и у Джона начинает болеть внутри. Это боль, подобной которой он никогда не испытывал. Это великолепно. Быть мёртвым, возможно, предпочтительнее того, что он почувствует, когда проснётся, но Шерлок знает, что он жив, когда слышит голос Майкрофта. − Возможно, ты думаешь, что у тебя эта проблема под контролем, Шерлок, но ты ошибаешься. Боюсь, тебе придётся пробыть здесь некоторое время, прежде чем у тебя появится ещё один шанс. Закрыв глаза, он улыбается. Блестяще. Позже он снова просыпается, цепляясь за нити сна. Он помнит комнату. Там кто-то был, разговаривал с ним. Как и в большинстве снов, детали стираются прежде, чем он успевает запечатлеть их в памяти. Он был в комнате. Странная комната, запертая дверь. С мужчиной... Мы нужны друг другу. Почему он был там − это было важно. «Пообещайте мне...» Это прошло. Когда он просыпается в следующий раз, он полностью забывает о сне. Только в конце сентября он покидает реабилитационный центр, и к первому октября ему основательно надоедает его маленькая, убогая квартирка на Монтегю-стрит. Майкрофт наблюдал за ним, останавливаясь и бросая на него проницательные взгляды. Только однажды он заметил, что Шерлоку нужна не столько новая квартира, сколько новая жизнь. − Полный разрыв с прошлым, новое начало. Возможно, ты мог бы вернуться в Кембридж и получить степень. − Мне не нужна степень, чтобы быть консультирующим детективом. Майкрофт ухмыляется. − Это могло бы помочь, если бы Скотланд-Ярду действительно понадобился консультант. − Они нуждаются. Они просто ещё не осознали этого. − Мистер Лестрейд, возможно, признаёт твои таланты, − он не говорит «гениальность», отмечает Шерлок, − Но тебе придётся вернуть его доверие, прежде чем он снова пригласит тебя на расследование. Он понимает. Передозировка в ночлежке лишила его чего-то важного. Доверие к нему на нуле. − Если ты действительно хочешь эту квартиру на Бейкер-стрит, тебе стоит подумать о соседе по квартире, − говорит Майкрофт. − Тебе нужен кто-то, кто сможет стать для тебя трезвым компаньоном. − Люди не... − Я бы заплатил кому-нибудь, − говорит Майкрофт, − чтобы не видеть тебя таким. Если бы я снова увидел тебя таким, это разбило бы мне сердце. − Он отворачивается. − Что ж, это, должно быть, твой выбор. Я сделал всё, что мог. Теперь всё зависит от тебя. Двенадцатого октября произошло самоубийство. Не обычное самоубийство, а почти необъяснимое. Даже если человек не кажется склонным к самоубийству, всегда есть причина. Сэр Джеффри Паттерсон не был достойным восхищения человеком, и, вероятно, ему было что скрывать, но он явно не собирался со всем этим заканчивать. Скотланд-Ярд не дает комментариев, объявляет это самоубийством. Следующее произошло примерно через шесть недель. И снова это было объявлено самоубийством. Он был у Лестрейда, спросил, может ли он ознакомиться с доказательствами по каждому делу. − В обоих событиях есть некоторые наводящие на размышления особенности, − говорит он инспектору. Лестрейд качает головой. − Это были самоубийства. − Они произошли в местах, где жертвы не должны были находиться. Оба отравлены, это не обычный способ самоубийства. Только два процента всех самоубийств − это самоотравление. И два в течение шести недель − это подозрительно. Это был тот же яд? Лестрейд неохотно кивает. − Это ничего не значит. Совпадения случаются, знаешь ли. − Вселенная не такая ленивая. И серийные убийцы так легко не сдаются. Я предсказываю, что будет ещё. Шерлок подождёт. У Вселенной свой график. Он проводит праздники со своими родителями. Это скучно, но он понемногу учится справляться со скукой. Они бросают на него обеспокоенные взгляды, много улыбаются и притворяются, что всё в порядке. Он поддерживает повествование, но ему не терпится вернуться к раскрытию дел. Прошло шесть месяцев с момента его передозировки, а инспектор по-прежнему игнорирует его. Он возвращается в Лондон в январе, изучает нераскрытое дело, которое зависит от ответа на интересный вопрос: через сколько времени после смерти могут образовываться синяки? Смерть, оседание крови иногда может выглядеть как синяки, но как только кровь перестаёт поступать, настоящих синяков не возникает. Он изучит это, выскажет Лестрейду своё мнение, просто чтобы напомнить ему, что с ним можно проконсультироваться. Миссис Хадсон сжалилась над ним, предложила ему сделку по аренде. Это всё ещё больше, чем он может себе позволить, но у него есть предчувствие, что всё получится. Решение появится. Он начинает перевозить свои вещи с Монтегю-стрит. Когда ближе к концу января происходит третье самоубийство, он решает, что пора перестать ждать. Пресс-конференция проходит занимательно; Лестрейду не до смеха. На следующий день он в морге, избивает мертвеца хлыстом для верховой езды, в основном от разочарования. Его карьера балансирует на одной ноге, вот-вот рухнет. Майкрофт снова намекает, что Шерлоку нужно занятие, а не хобби. Молли Хупер сегодня странно себя ведёт (губная помада?), и он понятия не имеет почему. Она вызвалась принести ему кофе, пока он работает над другим экспериментом в лаборатории. В коридоре раздаются голоса, а затем в дверях появляется Майк Стэмфорд с солдатом. Солдат держит трость, опираясь на неё, когда входит в комнату, но, кажется, забывает об этом, когда встаёт и оглядывает комнату. Очевидно, психосоматика. Настоящая рана у него в плече, и из-за неё у него дрожат руки. Он только вернулся, живёт в ужасной квартирке, делит своё время между физиотерапией и разговорной терапией, ни то, ни другое не приносит особой пользы. Его психотерапевт, вероятно, заставляет его вести дневник или что-то в этом роде. − Могу я одолжить твой телефон, Майк? Он знает, что Майк − один из последних людей в мире, кто не носит с собой телефон. Он называет это «связью по рукам и ногам». Он вежливо отказывается. Шерлок ждёт, наблюдая, как глаза Джона заканчивают осмотр комнаты. Он дома, но не уверен, почему выжил и как теперь будет жить. Он просыпается каждый день в своей унылой комнатушке, влачит долгие часы ничегонеделания, надеясь, что всё это не бессмысленно, что у него всё ещё есть что-то значимое, что он может сделать. Наконец его взгляд останавливается на Шерлоке. − Вот, воспользуйтесь моим. Жить с Шерлоком Холмсом совсем не скучно. Джон видел более чем достаточно насильственных смертей в Афганистане; теперь он идёт по другому полю боя в Лондоне, следуя по стопам своего соседа по квартире. Некоторые люди видят в этом человеке только высокомерие и резкие манеры. Он спешит решать проблемы не для того, чтобы спасать жизни, а потому, что его беспокойному мозгу нужно что-то пережевывать. Он может быть грубым, отрывистым и невнимательным. Но он видит, когда у Джона плохая ночь, и играет на своей скрипке тихую успокаивающую мелодию. Они ужинают в маленьком итальянском ресторанчике, где Джон слышит историю о том, как Шерлок спас Анджело, владельца, от обвинения в убийстве. Шерлок женат на своей работе. Это не меняет чувств Джона к нему. Через несколько недель после того, как Джон застрелил человека, чтобы спасти Шерлока от принятия яда, он встречает других, кому Шерлок должен быть благодарен. Владельцы магазинов, которые в долгу перед ним и кладут в сумку дополнительные товары, люди, чьи маленькие тайны он разгадал и вернул им жизнь. Шерлок никогда не придаёт этому большого значения; он пожимает плечами и меняет тему. Пока они путешествуют по городу с расследованиями, Джон понимает, скольких людей изменил Шерлок... Однако добро, которое он делает, случайно; он, похоже, не жаждет славы. Это может обернуться неприятностями, если он когда-нибудь станет знаменитым. Единственное, что Джон может сделать − это управлять его репутацией, помогать ему общаться со свидетелями и жертвами. Он ведёт блог, описывая их приключения. И хотя Джон вряд ли получит какие-либо призы за свои работы, люди их читают, и, похоже, это приводит к увеличению числа дел. Даже Скотланд-Ярд читает его блог. Он часто вспоминает тот день в лаборатории со Стэмфордом. Это была такая странная встреча, Шерлок игнорировал его до того момента, когда Джон передал ему телефон. Их глаза встретились, и Джону захотелось спросить: − Я вас знаю? Мы где-то встречались раньше? Они не встречались; он бы запомнил эти ясные глаза, это почти чужое лицо, этот голос. И даже если бы Джон забыл о более ранней встрече, он уверен, что Шерлок запомнил бы это. Где-то в этом Чертогах разума должна быть заметка: Джон Ватсон, психосоматическая хромота. Это такое странное, тревожное чувство, что Джон задаётся вопросом, не влюбляется ли он в этого человека. Нет, в этом нет никаких сомнений. Джон любит Шерлока. А Шерлок любит свою Работу. Это не имеет значения; безответная любовь − это всё равно любовь, и Джон нашёл свой смысл. Он встречается с женщинами, просто чтобы Шерлок не видел в нём проблемы. Мужчина, женатый на своей работе, не может допустить, чтобы за ним волочился одурманенный сосед по квартире. Это раздражало бы его и замедляло работу. Когда несколько недель спустя начинаются анонимные головоломки, Шерлок в приподнятом настроении. Он в ударе, его выводы быстры и верны. Для Джона это расплата. Неужели он позволил своему обожанию Шерлока ослепить его от отсутствия сострадания у этого человека? Головоломки − это лекарство от скуки, способ избавиться от наркотиков, которые год назад свели его с ума. Но Джон всегда верил, что у Шерлока есть сердце. Его мозг может руководить, но сердце не отсутствует. Теперь он задаётся вопросом. Они живут в одной квартире уже два месяца, и у Джона нет ни малейшего желания покидать Бейкер-стрит. Но он видит в Шерлоке нечто такое, чего не может переварить. Анонимный террорист-смертник уже взорвал одного из своих посредников, унося в результате взрыва ещё несколько жизней. Единственный комментарий Шерлока по этому поводу таков: − Ну, очевидно, я проиграл этот раунд − хотя технически я раскрыл дело. Джон потрясён. − На карту поставлены жизни, Шерлок, настоящие человеческие жизни... Просто, чтобы я знал, тебя это вообще волнует? Шерлок пожимает плечами. − Поможет ли забота о них спасти их? Хотя он признаёт, что Шерлок прав − хирург должен обладать такой же отстраненностью − его беспокоит, как легко ему откладывать эти жизни в сторону, как жетоны, отданные в игре. − Героев не существует, Джон, и если бы они существовали, я бы не был одним из них. Он отправляется на прогулку, чтобы всё обдумать. Сострадание важно; оно лежит в основе всего, что сделал Джон − как солдат и врач. Когда он встретил Шерлока, он увидел в нём своего рода одержимость и поверил, что Шерлок обладает таким же сосредоточенным сочувствием к другим. Сейчас он не уверен. Как он может примирить деньги, которые Шерлок передаёт бездомной девочке, с этим: поможет ли мне забота спасти их? Как может человек, который восхищается красотой звёзд, также пренебрегать чувствами, считать сострадание ошибкой? У него нет ответов. Но он остаётся. Сара всё ещё хочет его видеть. Джон начал встречаться с ней вскоре после того, как устроился на работу в её хирургическую клинику. Она именно такая женщина, которая ему нравится − умная, симпатичная, уравновешенная. Однако он не планирует заходить дальше, чем есть. Нечестно обманывать её, когда Джон уверен, что не бросит Шерлока. Сара была единственной, кто указал на его собственные противоречия: Ты ставишь меня в тупик, Джон. У тебя нет проблем с тем, чтобы застрелить человека (да, ему, вероятно, не следовало говорить ей об этом), но ты выходишь из себя, когда Шерлок груб. Со времени дела в китайском цирке они были немного не в ладах. Он думает, что пришло время порвать с ней, прежде чем он начнёт думать, что, возможно, у них с Шерлоком что-то получится. Он действительно не может ни с кем строить серьёзные отношения, пока он остаётся с Шерлоком. И, помоги ему Бог, бывают дни, когда он задаётся вопросом, почему он остаётся. Другие люди невосприимчивы к обаянию Шерлока Холмса; Джон не может оторваться. Затишье в расследовании дает ему шанс отправиться к Саре. Он расскажет ей и будет надеяться, что они смогут остаться друзьями. Она не удивится; это происходило уже некоторое время. Последнее, что он помнит − это приближение к повороту на Мэрилебон и внезапное покалывание в шее.