Таинственная история Славы Карелина

Так уж вышло, что абсолютно каждая из личностей, проживающих в коммуналке внутри Славиной больной головы, имела свои, совершенно особые и от других ни капли не зависящие вкусы и предпочтения. Гнойный страстно любил красные зажигалки и запах бензина; Дядька зачитывался анекдотами категории б и вечно оставлял в квартире горы газет с нерешёнными до конца кроссвордами; Пепел вместо будильника ставил себе кошачьи завывания; да даже не так давно явивший себя миру и ещё не успевший окончательно завоевать хоть сколько-нибудь конкретную репутацию средь остальных Глеб, и тот уже успел изрядно достать Славу тем, что всюду ставил на заставки фотки этого своего Рауля! Особенность же Сони лежала в совершенно иной плоскости. Сначала ей, к Славиному счастью, вполне хватало наличия в квартире юбок, помады и чулок, что легко объяснялось гостям Славиной популярностью у женщин и, в крайнем случае, всё той же вездесущей спасительной постиронией. И хоть вкус у Сонечки был, по мнению Славы, совершенно чудовищный и даже откровенно блядский, с этим даже можно было смириться. Так же, как можно было смириться с её попытками влезать в написание текста, неубиваемой тягой к алкоголю, тупорылым флиртом с каждым мужиком поблизости… Но больше всего на свете, даже больше антихайпа, что само по себе было непростительно, Соня любила его. *** — Я просто не понимаю, она что, не могла найти себе мужика, который нас не ненавидит?! Слава сидел за столом и старательно водил по нему мокрой тряпкой: после двенадцати попыток стереть маркер он уже был готов на всё и почти отчаялся. Ваня фыркнул и, отпив чаю, прочитал вслух: — «Никто и никогда не сможет победить жида», — он закатил глаза и заметил как-то совершенно не по дружески, — А здорово она в тебя верит, Слав! — Да похуй ей на меня вообще, на всех нас похуй! Слава со злостью швырнул тряпку в стену и упал лицом в стол. Соне, действительно, было похуй. И на то, что Оксимирон исписался, сдулся, опопсел, и на лицо его высокомерное, и на то, что он себя мнил особенным, важным, элитой, а их всех просто чернью, грязью из-под ногтя… На все Славины претензии, ярость, искреннее совершенно разочарование. Соня любила девочку-пиздец, рисовала на полях в тетрадке Миронов нос и ругалась на закрытой страничке в твиттере на Шокка и Джоннибоя. Слава её, по правде сказать, попросту ненавидел. — Лучше б она и дальше к Денису клеилась, там хоть какие-то шансы… — Шансы? — Ваня рассмеялся, — А ты всё-таки хочешь устроить Сонечкину личную жизнь? Готов пожертвовать своей задницей? — Да я уже на что угодно готов, лишь бы она отъебалась. Ну почему, почему это должен быть он? Соня такая дура, что падка на популярность и бабки? Это бред же, Вань, как есть бред! Ваня задумчиво нахмурился и на его лице, кажется, впервые за сегодняшний день появилась та удивительная, остро констатирующая с обычном образом серьезность. Слава это в нём любил: интеллект за самыми тупыми шутками, без снобизма. Претензии на высокую культуру и «хип-хоп никогда не был культурой тупых» оставьте Оксимирону, пусть радуется, они двигаются по иному пути. — Ей нравятся недоступные. Сам не замечал? Те, кто никогда не ответит взаимностью. Холодные такие, отстранённые… Где без шансов. Слава поморщился. Тут они все, каждая из личностей, были похожи. Если и случалось влипнуть в любовную историю, то непременно так, чтоб со страдашками, драмой, истерикой… Чтобы тысячу треков про бывших и душевные раны. Очень поэтично, Слава собой гордился. Может, это и был смысл его жизни? Раз за разом проебывать всё, что только можно, чтобы было, про что писать? Служить людям примером того, как не надо? — Думаешь, Сонечке надо подкинуть пару книжек Фрейда? Компенсация родительской любви, все такое… Слава такое читал, не помогло ни капли. Терапия это тоже что-то для умных и серьезных, ему не положено. — Думаю, тебе нужно разъебать Оксимирона, чтобы она поняла, что никакой он не идол. *** — Что конкретно вас в ней так пугает? Она угроза вашей… Маскулинности? Слава не выдерживает и смеётся: громко, в голос. Дядечка глядит с плохо скрываемым осуждением и снова пишет-пишет-пишет… Слава чувствует, что выйдет он отсюда совсем нескоро. — Ну какая маскулинность, доктор? Раньше, может, и да, в Хабаре-то это всё было сложновато… А теперь у нас в рэпе каждый третий пидор. Гей, в смысле, извините. — Однако, именно тяга к мужчинам для вас главная проблема. — Да не к мужчинам, доктор! — Слава даже теряется: ну как тут объяснишь? — Ну, это ж Оксимирон! Она как будто… Ну, как будто в Элвиса влюблена, понимаете? Давно умершая знаменитость! А убивается так, будто на что-то рассчитывает. И меня убивает, всех нас! Глупая.