Целься в голову

Проснулся Соуп разбитым. Если, конечно, вообще спал: в последние недели его сны сделались слишком, пугающе реальными. И, возможно, ему было бы проще, если бы речь шла только о тех из них, в которых фигурировал Саймон «Гоуст» Райли. Но были и другие — тревожные, мрачные, жуткие. В этих снах Соуп снова и снова мчался по опустевшему Лондону, и за его спиной раздавалось омерзительное чавканье. Они бежали за ним, они тянули к нему гниющие руки, они хохотали и рычали, хватая его за лодыжки — мертвецы, уничтоженные его пулей. И, сколько бы Соуп ни оборачивался, он раз за разом видел среди них одну и ту же фигуру. Маленькую девочку в жёлтом дождевике. Блядство, одного этого было достаточно для того, чтобы тронуться умом. Он сел рывком, так резко, что едва не перебудил остальных. С силой надавил пальцами на веки. Хотелось умыться, отлить, хлебнуть воды, хотелось стереть, счистить, соскоблить с себя воспоминания обо всём, что он сделал и чему стал свидетелем. Соуп, в общем-то, нытиком и пессимистом не был никогда, всегда находил поводы для шуток, всегда пытался отыскать в ситуации плюсы. Но порой даже он заёбывался. Внизу было тихо и пусто. Соуп выглянул в окно — небо постепенно светлело, но ещё не рассвело. Он умылся, выхлебал остатки воды из двухлитровой бутылки. Задумчиво покосился на лестницу и, решившись, побрёл на крышу — Прайс ещё дежурил, а Соупу хотелось перекинуться с кем-нибудь парой слов. Разве кто-то подходил для этой цели лучше, чем человек, заменивший ему отца? — А, Джон, — улыбнулся Прайс, когда Соуп выполз на крышу. Он прогуливался по краю, изредка оглядывая улицы, а теперь повернулся к нему, привычно спокойный и дружелюбный. — Выспался? Соуп собирался кивнуть, а вместо этого пожал плечами: — Снится всякая срань. — Знаю, сынок, — Прайс приблизился, похлопал его по плечу. — Как и всем нам. Помолчали. Потом Прайс отвернулся и возобновил свой патруль по периметру. Соуп встал у края, посмотрел вниз, на пустующую улицу. В такой час Лондон был до того тихим и спокойным, что казалось, что весь пиздец, прячущийся в домах и переулках, исчез, испарился, самоуничтожился. Что он тоже был всего-навсего дурным сном — как тот, в котором была одиннадцатилетка в жёлтой куртке. Дьявол, Соуп отдал бы за это всё. — Хорошо здесь, — отстранённо пробормотал он. — В Харроу и… и вообще. — Хорошо, — эхом откликнулся Прайс. Встал рядом с ним. И после паузы произнёс твёрже и резче: — В Хиллингдоне будет совсем не так. — М-м? — Соуп повернул к нему голову и обнаружил, что тот смотрит на него в упор. — В каком смысле? — Насколько я понимаю, — медленно проговорил Прайс, сверля его лицо изучающим взглядом, — до Хиллингдона вспышка докатилась в последнюю очередь. Мы ведь продвигались ровно по линии распространения болезни. И в Харроу обнаружилось довольно мало зомби. Мало зомби и почти ни одного живого человека. — И это всегда казалось мне очевидным плюсом этого района, — буркнул Соуп. — И да, и нет, — расплывчато ответил Прайс. — Куда, по-твоему, двинулись уцелевшие? Я имею в виду не только людей. Соуп сощурился. Если он правильно понял намёк, то Прайс считал, что в Хиллингдоне их ждёт коммуна выживших. Но вместе с ней — перебравшиеся вслед за ними зомби. И это звучало как полное, мать его, дерьмо. В одном кэп был прав: в районах, что они оставили за спиной, поживиться тварям было нечем. Если там и оставались люди, то они, должно быть, хорошо прятались. А может, успели на общую волну эвакуации, ту, которую организовало их с Прайсом начальство. Это был последний раз, когда штаб выходил на связь. Гражданских увезли, а им было приказано оставаться в городе и бороться со вспышкой до получения дальнейших распоряжений. Распоряжений, которых так и не поступило. Их бросили здесь умирать — вот она, горькая правда, жрать которую приходилось всем, — а теперь Прайс говорил, что у них остался всего один район для продвижения вперёд. Последняя надежда, способная стать их надгробием. — И каковы наши шансы? — спросил Соуп спустя долгие мгновения, с трудом разлепив пересохшие губы. Прайс задумчиво усмехнулся: — Выжить или выбраться? — И то и то. — Процентов шесть. — Негусто, кэп. — Работаем с тем, что есть. Соуп вздохнул. Взвесил в руках автомат, который таскал с собой даже когда шёл отлить — кое в чём зомби-апокалипсис стал всего-навсего закономерным продолжением армейских привычек. Поинтересовался, без особого, правда, желания услышать ответ: — Парни в курсе? — Гоуст знает, — кратко откликнулся тот. Значит, остальным о том, что Хиллингдон должен был стать последней их остановкой, не сообщалось. По крайней мере, прямо. Может, догадывались, но… — Тогда почему ты рассказал мне? Прайс почему-то улыбнулся: — Ну, ты спросил. Потом, внезапно посерьёзнев, очень тихо произнёс: — Не знаю, что между вами творится, сынок. Между тобой и Гоустом. Но здесь и сейчас чертовски неудачные место и время для разборок внутри команды. Или для выяснения отношений, о которых я ничего не хочу знать. — Мы вовсе не… — запротестовал было Соуп, но Прайс посмотрел ему в глаза и повторил практически по слогам: — Не. Хочу. Знать. То ли благословил, то ли нахер послал. Соуп остался от этого разговора в смешанных чувствах и, хотя они с Прайсом ещё минут пятнадцать проторчали на крыше, прежде чем тот отправил его будить команду, спускаясь по лестнице, он всё ещё терзался сомнениями. Сомнениями по поводу всего — от того, как ему вести себя с Гоустом, чтобы не привлекать лишнего внимания товарищей по отряду… До того, что, блядь, Прайс хотел этим всем ему сказать. Складывалось впечатление, что абсолютно все в отряде понимали что-то такое, чего Соуп не выкупал в упор, но вишенкой на торте было даже не это. Не это — а то, что это что-то, по всей видимости, непосредственно касалось его.

***

Когда-то — на самом деле совсем недавно — Хиллингдон числился в списке самых облагороженных лондонских боро. Соуп даже снимал здесь квартиру пару лет, небольшую и симпатичную, в шаговой доступности от парка. Было странно возвращаться сюда теперь, зная, что улицы, которые он помнил, вряд ли будут выглядеть по-прежнему. …но вообще-то — выглядели. — У меня очень, очень странное чувство, — поделился со всеми Газ, когда они пересекли границу Харроу и оказались в восточной части Хиллингдона. — Есть такое, — согласился Роуч. — Тихо, — это, естественно, призвал всех к порядку Прайс. Соуп и Гоуст промолчали, Соуп — потому, что Газ уже озвучил всё, что он мог бы сказать, а Гоуст, должно быть, из природной неразговорчивости. Но кое в чём тут и правда крылась неувязочка, особенно учитывая мнение Прайса о том, что в Хиллингдоне их ждала орава зомби. Здесь. Не было. Ни одного. — Это просто невозможно, — пробормотал Соуп себе под нос, оглядывая улицы. Нихрена. Горы мусора и битого стекла — да, такое теперь было повсюду. Но ни одного трупа. Ни способного шевелиться, ни неподвижного. Как будто просто дворников переувольняли. Даже в проклятом Харроу, в самом деле оказавшемся на поверку одним из самых спокойных боро, в которых им довелось побывать с момента конца света, нет-нет да натыкались на одиночек. Оголодавших, тощих, разлагающихся, иногда их достаточно было просто миновать, не растрачивая понапрасну патронов. Но всё-таки зомби были. А тут… — Красная крыша, — неожиданно произнёс Прайс и лязгнул затвором. — Цель на пять часов. Соуп навёл прицел, но Гоуст опередил его: зомби пошатнулся, упал и кубарем скатился по черепице вниз. — Невозможно, говорите? — усмехнулся Прайс, показавший Гоусту большой палец. И, посерьёзнев, пригладил усы. — Давайте поторопимся. Нам нужно отыскать безопасное место, которое сгодится в качестве временной базы. Однако та тварь с красной крыши так и осталась единственной, кого они встретили по пути. И это должно было поселить в Соупе то же спокойствие и веселье, которые, по всей видимости, родило в явно воспрявших духом Роуче и Газе; но почему-то с каждой минутой, в которую им не попадалось ни одного зомби, Соупу становилось всё тревожнее. Как будто всё это было… — …похоже на ловушку, — закончил он вслух, обращаясь вроде бы к Прайсу, но глядя почему-то на Гоуста, хотя обещал себе этого не делать. — Да брось, не порть кайф, — буркнул Роуч, пихнувший его в плечо. — Посмотрим, — Прайс сощурился, и Соупу почудилась в этом обеспокоенность. Гоуст, как обычно, промолчал. Соуп поймал себя на странной мысли о том, что Гоуст не произнёс ни слова после их вечернего диалога — ни ему лично, ни кому-либо ещё в команде. Может, обиделся? — хотя это слово в применении к лейтенанту Райли звучало до нелепости смешно. Или думал? И если так, то о чём? Он уже открыл рот, чтобы спросить об этом, нарушив ещё одно данное самому себе обещание, когда Прайс остановился и махнул рукой: — Вон там, справа. Выглядит довольно крепким. Соуп повернул голову в направлении его жеста. Дом и правда казался надёжным — решётки на окнах, железная дверь. В такой зомби не вломятся даже если учуют их, по крайней мере, не сумеют сделать этого сразу; а в неравной борьбе с ними любая выигранная секунда означала лишний, быть может, спасительный, выстрел. — Гоуст, — Прайс кивнул ему, и остальная команда распределилась по крыше, обеспечивая прикрытие, пока эти двое спрыгнули на заросший газон. Соуп, пользуясь выдавшейся возможностью, огляделся: в пределах возможностей. Не больно-то их, возможностей этих, было много, если уж хотите знать. Высоток в Хиллингдоне почти не было, промышленности тоже, только дальше, в глубине района, в самой западной точке Лондона, ютился островок со складами и вышками телекоммуникаций. А так — сплошь двухэтажные дома. Хреново, конечно, высота и лестницы были неплохим подспорьем в спасении от зомби. С другой стороны, и прятаться тварям было особо негде. Соуп передёрнул затвор и поёжился: его не покидало дурное предчувствие и ещё — сводящее с ума ощущение чужого взгляда, устремлённого ему в затылок; слишком тяжёлого и ненавидящего для того, чтобы принадлежать человеку. Возьми себя в руки, бога ради, мысленно обратился он к себе самому. Никому не поможет твоя несвоевременная мнительность. Помогло: в достаточной мере для того, чтобы заняться патрулированием округи. Прайс и Гоуст обследовали дом по периметру, потом подали знак отряду, и остальные присоединились к ним — всё было чисто. Правда, та самая дверь, что выглядела такой надёжной, оказалась заперта. Не просто прикрыта, не захлопнута. Иначе поддалась бы. — Вот дерьмо! — Роуч подёргал её, попытался выбить плечом, но только ушиб руку. — На ключ закрыта, зараза. — Нужно отыскать другую точку, — обеспокоенно произнёс Прайс, явно жалеющий о поспешном решении, но в тот миг, когда он сделал было шаг с крыльца, раздался скрежет проворачиваемого в замке ключа, дверь скрипнула и приоткрылась. Соуп и Газ переглянулись. Газ одними губами проговорил: — Выжившие. Выжившие, повторило что-то у Соупа внутри с восторженностью ребёнка. Они обменялись кивками, Прайс указал ему на дверь, и Соуп, передёрнув затвор, первым шагнул в царящую внутри темноту.