Прикосновение

      Каждый шорох отзывается волной страха, парализующий всë тело. Крыса, пробежавшая мимо, сильно испугала, но девушка быстро успокаивается, понимая, что крыса не самое страшное из того, что ей предстоит здесь пережить.       Смелость, на которую она себя настраивала, испарилась ровно в тот момент, когда Маль покинул помещение, оставив её одну.       «Чума будет выбивать из тебя информацию.»       Его слова всё ещё звучат в голове. Вики ëжится, силясь абстрагироваться от неприятных мыслей.       Все попытки оказываются тщетными, когда железная дверь в камеру с противным скрипом открывается. Вики невольно морщится из-за неприятных ощущений. Всадница заходит вальяжной походкой, напевая себе под нос какую-то мелодию. Настроение у Чумы самое что ни на есть весёлое. И это не сулило Вики ничего хорошего. — Милая, не соскучилась? — спросила Чума своим противным елейным голоском. Вики отодвинулась, когда всадница протянула свою ладонь с длинными ногтями к ней.       Чуме это не понравилось. Кровожадно усмехнувшись, всадница занесла руку и полоснула когтем вдоль лица от правой брови до середины щеки. Кожу на этом месте обожгло спышкой боли. Девушка прошипела, зажмурив глаза и сдерживая истошный вопль, кровь горячими струями стекала по лицу к шее. Рана была глубокой и рваной, хотелось выть от пульсирующей боли. Вскоре немного отпустило, Вики глубоко втянула воздух. — Ну что? Сразу сдашься, или же мне продолжать уродовать твоё миленькое личико? — Делай, что хочешь… — сквозь стиснутые зубы выдавила из себя Виктория, готовясь к очередной вспышке боли.       Чума притянула её к себе, посмотрела в затуманенные болью глаза и, кровожадно усмехнувшись, ворвался в воспоминания девушки. Перед глазами всё плыло. Уокер знала, что камень информацию об Ордене, которой она владеет, но были ещё и те, что не хотелось показывать всаднице. Хоть Вики прекрасно понимала, что Чуму это не остановит.       Женщина проносилась через ненужные ей воспоминания, некоторые уничтожая, доставляя Виктории нестерпимую боль. Настолько, что демоница даже закричать не могла. Хотя одно Чуму заинтересовало. Образ темноволосого незнакомца привлёк внимание всадницы.       Удовлетворённо хмыкнув себе под нос спустя какое-то время, Чума покинула голову своей пленницы и откинула ту, словно тряпичную куклу. Девушка сильно ударилась о пол. В глазах темнело, в ушах стоял нестерпимый звон. — Мы с тобой закончим чуть позже, птенчик.       Вики только сейчас увидела Мальбонте, который стоял у двери и что-то говорил Чуме. Что именно, девушка не разобрала из-за удручающего шума в голове. А после двое покинули камеру, оставляя в полном одиночестве девушку, которая после их ухода провалилась в забвение. * * *       Мальбонте покачал головой, зайдя в камеру Вики. Та лежала без сознания, на щеках засохла кровь, то ли от ран, то ли от того, что красные капли буквально текли у неё из глаз, когда Чума пытала её.       Что-то внутри метиса сжалось, увидя её такой. Но по-другому было нельзя. Вики попалась Чуме по своей собственной ошибке, и если бы Маль отпустил девушку до того, как Чума увидела, что её новая зверушка сидит в темнице, всадница поняла бы, что метис вовсе не на её стороне, что он ведёт свою игру. А этого допустить нельзя. Хотя бы ради неё.       Аккуратно убрав прядь светлых волос, Маль достал из своего кармана золотого цвета ключ и вложил в ослабевшие руки девушки. Метис пришёл к выводу, что сейчас не стоит давать себе слабину, а его слабость — она. Нужно сосредоточиться на более насущных проблемах. Он покинул темницу, прикрыв за собой дверь, предусмотрительно не запирая её. * * *       Очнувшись, Вики обнаружила себя на холодном каменном полу. Спина ужасно ныла от неудобной поверхности, на которой та заснула, а может из-за холода. Голова всё ещё гудела. Из раны на пол-лица перестала лить кровь, но она не зажила. Кандалы полностью блокировали силы. Даже элементарную регенерацию.       Опираясь о пол, девушка поднялась и вздрогнула, услышав металлический лязг. Взгляд зацепился за золотой небольшой ключик, лежавший рядом с ней. Оттенком он был того, что и цепи на ней.       Вики осмотрелась. Кто его принёс? И не ловушка ли это? Не будет ли так, что она сейчас выйдет из камеры, а там будет стоять Чума? Хотя, зачем всаднице это делать?       Была не была.       Девушка не без труда избавилась от кандалов, стараясь напрочь игнорировать боль и ломоту в теле, хоть это давалось ей с большим трудом. Вскочив, Уокер живо покинула свою темницу и что есть мочи побежала. Бежала так, что заплетались ноги, а тело, уставшее и изнеможенное, рисковало просто плюхнуться на холодный пол, но девушка не позволяла себе и на секунду расслабляться. Просто бежать. Что есть силы. Слышать бешенный стук сердца от напряжения, а не от страха, по силе сравнимого с животным ужасом.       В голове набатом стучал пульс. Кровеносный орган колотился всё сильнее, рискуя перейти в опасную тахикардию, голова трещала, звон в ушах возобновился, тело охватила жара. И Вики молилась лишь о том, чтобы успеть спрятаться до того, как шарахнется в обморок в одном из коридоров. Хоть и знала — молиться больше некому. * * *       Голод стоял под холодными струями воды, чувствуя, как мелкие капли водопадом стекают по телу. То, что люди называют шестым чувством, беспокойно металось где-то между рëбер. Голода это одновременно пугало и будоражило — такое с ним впервые. Всаднику казалось, что скука и безразличие равно ему. Другие эмоции ему просто испытать не дано. Но судьба снова преподносит ему сюрприз. Стоило посетить этот мир намного раньше.       Закончив с водными процедурами, Голод решает закурить, но в комнате его нет балкона, а окна намертво закрыты за тёмными шторами, которые не пропускали свет. Так Голод создавал иллюзию своей «норы» в их мире. Там не было солнца. Откуда брался свет там — тоже не ясно. Казалось, будто Матерь просто ради эксперимента создала такой нелогичный и недоработанный мир, а после махнула на него рукой, решив, что её дети сами как-то разберутся.       Всадник решил не заполнять комнату дымом, иначе потом придётся всё же надолго отдернуть шторы, чтобы проветрить. В их мире не было воздуха, а значит, что и запахов тоже. И пусть Голоду нравятся сигареты, к их запаху он привыкает постепенно.       Мужчина покидает комнату, приняв решение покурить в коридоре. Всё равно сюда никто не суëтся. Всё крыло полностью принадлежит только ему одному.       Громкий топот доносится до острого слуха всадника. Кто-то стремительно приближается. Голод не волнуется, убеждённый, что вскоре под действием его сил этот кто-то просто рухнет в обморок. Но что-то не так. Стук чьей-то обуви и обрывистое дыхание не прекращается, даже когда он раздаётся уже чуть ли не за углом. Это заставляет Голода напрячься. Что за существо там такое выносливое?       Нахмурив брови, всадник тушит сигарету о стену и выпрямляет спину чуть ли не до хруста, а после из темноты коридора, чтобы взглянуть на бессмертного, что так нагло потревожил его покой.       В эту самую секунду в него влетает светловолосая фурия, чуть не сбивая с ног, но всаднику удаётся самому сохранить равновесие и не дать ей упасть. Проходит не менее двух минут, прежде чем Голод осознаёт, что крепко прижимает испуганную девушку к себе. Ещё несколько секунд, чтобы вспомнить о проклятии в виде его дара, который почему-то до сих пор не убил демоницу (судя по цвету крыльев) в его руках. И лишь спустя ещё продолжительных дестяка секунд узнаёт в лице бестии, что на полной скорости врезалась в него, ту самую, кто мучает его мысли и разум последние несколько дней, и которую всадник давно уже считал трупом.