***
Перед тем, как вернуться в мир смертных, предстояло ещё одно разъяснение, для которого понадобится Мэй Няньцин. Он, в целом, и приглашал для осмотра. Итак: Что с демоническим заражением Се Ляня? В комнате находились трое: Хуа Чэн, стоя в углу комнаты, нервно заламывал пальцы рук, Се Лянь вновь лежал на том месте, прикрыв глаза, Советник же сконцентрировался на духовных меридианах, хмуря брови, говорил шёпотом. — Попробуй позволить ему вырваться. Немой кивок. Грудная клетка Се Ляня конвульсией дёргается вперёд. Мэй Няньцин крепко держит руку, не отпуская. Ярко-жёлтый глаз поворачивается на Хуа Чэна в углу комнаты. Зрачок расширяется, заполоняя радужку. — Попробуй вырваться. Нервный вдох, сжирая Хуа Чэна взглядом. Снова движение тела в его сторону. Но оно жалкое, слабое, по сравнению с бурей эмоций. — Позови его. — Гэ- гэгэ?.. Се Лянь? Лжебог зажмуривает глаза, задерживает дыхание. И тогда Советник отпускает руку, позволяя всему телу обмякнуть. Демон на постели проваливается в бессознательное состояние на пару секунд, прежде чем снова задышать. — Поздравляю. — С ним всё в порядке? — взволнованно. Хуа Чэн подходит к кровати, — И с чем поздравления? — Его демоническое заражение больше не распространяется по рассудку. Оно осталось в прежней форме, так что им можно легко манипулировать. Тебе. Се Лянь открывает глаза, прикладывая ладонь ко лбу. Слушает. — Просто обращение в сильнейшую форму не помогло бы, но наличие аномалии рядом во время обращения всё меняет. Каналы, по которым распространялось заражение заблокировались, и полагаю, ты не можешь их открыть. Лжебог хмурится, концентрируясь на своих чувствах. Надавливает, но проломить не может. — Предначертаны судьбой друг другу, раз так получилось, — Советник встаёт, отходя от кровати. Се Лянь садится, промаргиваясь. Хуа Чэн подаёт ему руку. — Если больше таких случаев не будет, разблокироваться они не должны. «Печатью» служит сама ситуация и вспышка энергии, а не Хуа Чэн. Так что, предполагаю, он не может её контролировать. Сами твои вспышки теперь уже не те, что были раньше, он может подавить. — Я тоже могу подавить его вспышку, — Се Лянь чешет щеку указательным пальцем. — Точно. Не человек в мире людей, не демон в мире демонов. Удивительная аномалия. — Советник, — мягко-грозно с уст Се Ляня. — Да-да. Ты сильнейший лжебог, не знаю сможет ли Хуа Чэн подавить вспышку, но ты её контролировать, когда он рядом, сможешь. Действует как успокоительное, полагаю. Се Лянь улыбается, находя рядом родную руку. — С этим разобрались, — Се Лянь склоняет голову, — С телом тоже всё в норме. Регенерация вновь работает исправно. — Да-да. Я рад, — Мэй Няньцин выходит из комнаты, ведя за собой пару. Останавливается у самой двери, складывая руки в рукава, — Заходите, как вернётесь погостить из мира людей. Советник улыбается уголками губ, после чувствуя присутствие за спиной. Все три пары глаз устремляются к человеку без них в конце коридора. — У-эр, я скоро буду. Провожу гостей. Взгляд Се Ляня задерживается на слепом. Он держит голову прямо, будто зная, где именно находится именно он. — Его духовные силы значительно упали. Да и слепым можно руководить, — Мэй Няньцин вздыхает, — Так что, он не принесёт больше неприятностей. Я позабочусь. «И о нём самом тоже» — не сказано. — Спасибо, Советник, — Се Лянь кланяется, крепче сжимая руку Хуа Чэна. Тот повторяет движение. — До встречи, Ваше Высочество.***
— Идиот! Хуа Чэн получает слабый удар в живот, но показательно-драматично за него хватается. Се Лянь удивлённо моргает, но его придерживают за плечо. — Убью тебя когда-нибудь! — И это долгожданная встреча? Что за мане- Ай! Это не твоя привычка! Хэ Сюань хватает Хуа Чэна за ухо, потянув вниз. — Обладательница привычки мне все уши прожужжала! Хуа Ли думает ты в секте, умник, я какие только оправдания не придумывал. А если бы сдох? Нельзя было хоть что-то сказать? — Боюсь, не было времени. — Ши Цинсюань хлопает Се Ляня по плечу, улыбаясь, — Рад, что с вами всё в порядке. — А Инь Юй! Выглядел, как курица наседка, потерявшая яйцо, ты о нём подумал?! — Я сейчас же ему позвон- Сюань, хватит меня бить! Хэ Сюань совсем легко бьёт в плечо в последний раз и сжимает губы в тонкую полоску, отворачиваясь. — Хэ-сюн так переживал за вас, остальные тоже. Прошло три недели, а на город уже опустилась белая пелена. Честно, только шагнув на хрустящий снег и вдохнув морозный воздух, было облегчением почувствовать всё это, а не ту злосчастную пыль. Хэ Сюань дулся, но, конечно, очень волновался. А ещё хотелось переодеться в привычную одежду, а не путаться каждый раз в длинных рукавах. Тем более, меч на его поясе выглядел угрожающе... Се Лянь же, пока была возможность, остался в излюбленном белом ханьфу. О, и ещё его телефон! Как он по нему соскучился. Дорогой гаджет привычно лежит в руке, а пальцы помнят цифры для разблокировки. Се Лянь заинтересованно засматривается из-за его плеча. Хэ Сюань кидает снова оскорбление и, задерживая взгляд на улыбчивом Хуа Чэне, уходит на кухню с Ши Цинсюанем. Привычный контакт в избранных, прикладывает телефон к уху и ждёт гудки. Трубку берут после первого. — Хуа Чэн? — с скрываемой надломленной надеждой. — Инь Юй, это я. — Хуа Чэн! Боги, где же ты пропадал? Хэ Сюань говорил, у вас проблемы с приставами из-за того долга, вы разобрались? Я мониторил, к нам никаких вопросов не было. — Всё урегулировали, — грустный взгляд на Се Ляня, — Какой день недели? С понедельника выйду на работу. — Как я рад, что всё хорошо! — Инь Юй выдыхает, крутя головой, — Суббота. Ты точно готов приступить? — Готов. Много дел? — Многовато... Разговор продолжался долго, но в конце концов Хуа Чэн повесил трубку, посмотрев на Се Ляня. И клинок на его поясе яростно задергался. — Ох, Эмин! Совсем забыл про тебя, — Хуа Чэн улыбается, наблюдая, как руки Се Ляня скользят по его рукояти, нежно касаясь подушечками пальцев лезвия. И хлоп! Эмин падает на пол, начиная прыгать на Се Ляня, становясь на задние лапы. Хэ Сюань, заглянув в этот момент в зал, предпочёл промолчать.***
Вернуться после всего домой было лучшей частью их приключения. Хуа Чэн открыл дверь ключом и, вдыхая запах родной квартиры, расплылся в улыбке. Проветрить бы. Се Лянь прошёл за ними, ставя на пол пакет с продуктами. Эмина, который отморозил лапки на снегу, тот нёс в другой руке. Огромного пса. Форточки открылись, квартиру стал наполнять свежий воздух. Се Лянь поставил Эмина, вновь взял пакет и поставил его на столешницу. В нём лежал ещё один небольшой. В вытянутой упаковке лежали палочки благовоний и подставка под них. Не снимая куртки, Се Лянь зажёг их и поставил на полочку. — Саньлан, можно вот тут? — Конечно. Теперь это наш общий дом. Лжебог улыбнулся, осматривая вещи на полках. — Так мало зелени. Будучи богом, мне всегда нравилось жить в одноэтажных храмах. Можно выйти из него и сразу почувствовать запах травы. — Мы можем завтра съездить и купить зелень в горшках и выращивать что-то на кухне. Раньше, у меня не было для этого времени, но я попробую... — Саньлан! Я присмотрю за нашими цветами. — Только если этого желает гэгэ. — Для меня в удовольствие заняться уютом. — а затем в голову врезается мысль, — Ох, ты ведь дизайнер, наверное, всё уже стоит, как и должно стоять… Шторы раскрывают и Хуа Чэн подходит к Се Ляню, расстёгивая его куртку и снимая шарф. — То, как всё обустроит гэгэ, будет в сто раз лучше. Это наш дом. И я только рад, если теперь он визуально изменится. Эмин затопал по полу грязными лапами, запрыгивая на диван.***
— Фикус. — Фикус, — подтверждает Се Лянь. — Берём? — Берём. — А какой бюджет? — ??? — Понял. Пионы? Символ любви в богатства. — Берём. — Какая красивая Азалия! — И её. — Саньлан, предложи что-то тоже. — Мне нравятся вьющиеся растения. Например, эта Стефанотис или даже Плющ. Вот этот неплохой, — Хуа Чэн с тележкой подъезжает к очередному растению. Лжебог снова перекладывает тяжёлый горшок в неё без особого труда. — Хватит, теперь нужны горшки разных размеров. — Возьми ещё всяких удобрений. И лопатки, чтобы потом пересаживать. Значит, нужны и перчатки…***
Теперь квартира выглядела живее! Через неделю они сменили некоторые шторы на белые. Кухня теперь была самым светлым местом, Се Лянь быстро её заприметил своей территорией, а над столом Хуа Чэна вился плющ. Причем непонятно чему, он был рад больше: плющу или… Стук пальцев по клавишам, лёгкие движения среднего по сенсорной панели. — Саньлан, ты работаешь? — Немного, ты что-то хотел? С руках лжебога цокнули ножницы. — Я не буду тебе мешать? Нужно подрезать плющ. — Гэгэ может делать, что хочет. Мне помочь тебе? — Нет-нет! Работай. Хуа Чэн послушно кивает и возвращает внимание к цифрам в столбцах. Ловко орудуя ножницами, Се Лянь убирает ненужные концы веток. Но рост подводит, и он ставил одно колено на стол. Хуа Чэн кидает взгляд на его бедро и вновь возвращается к работе. На Се Ляне комплект домашней одежды. Белая атласная пижама с рубашкой с коротким рукавом и свободными, но не доходящими до колена, шортами. Они купили его пару дней назад, Се Ляню очень понравился. — Гэгэ не упадёт? — Конечно нет! — крылья на голове встают вверх, в полной сконцентрированности. Движение, и Се Лянь стоит коленями на столе. С ноги слетает тапочек. Хуа Чэн откидывается на спинку стула, смотря за действиями Се Ляня. Он выгибается, чтобы дотянуться до очередной ветки, и зад красиво обтягивают атласные шорты. Человек смотрит на ноутбук, на Се Ляня, снова на ноутбук и закрывает гаджет. Лжебог устремляет взгляд вниз и тут же стыдливо присаживается на колени. — Я отвлёк тебя? — Да. — Хуа Чэн встаёт, разворачивая Се Ляня к себе, заставляя сесть на стол. — Теперь моё внимание всё твоё. Что же гэгэ будет с этим делать? Щеки заливаются румянцем, а уголки губ приподнимаются в смущенной улыбке. Се Лянь обхватывает ногами бедра Хуа Чэна. Хуа Чэн толкает ногой Эмина под столом, чтобы тот ретировался.***
Вокруг так много людей. Здание прекрасно, перед входом в него лента. Люди вокруг него создают шум, Се Лянь может уловить слова о Хуа Чэне, сплетни и зависть, похвалу и много чего ещё. Лжебог прекращает слушать со временем, он держит в руке бокал шампанского, глоток из которого так и не сделал. В его груди замирает сердце, когда одним «Приветствую!» толпа затихает. Затихают сплетни и зависть, похвала и много чего ещё. Поистине могущество человека, услышав чей голос, затихает огромная толпа. Хуа Чэн стоит перед лентой и наконец начинает длинную речь. Начиная с параметров, целей и заканчивая благодарностью любимого супруга. Они пока не были официально обручены, но их это не очень волновало. Се Ляню ещё предстояло познакомиться с Хуа Ли и пройти её проверку, и он был готов! Готов был пойти на всё ради Саньлана. Толпа с восторгом в глазах наблюдает за ним. За каждым его шагом. Это так непривычно, будто он очутился на столетия ранее. И вот он не лжебог, а божество, Его Высочество Наследный Принц. Он перерезает ленту вместе с Хуа Чэном, чувствуя его крепкие, уверенные руки на своих. Арт студия «Цветочное сострадание» открыта. На вывеске над дверьми красуется его каллиграфия, вместе с живописью Хуа Чэна. Теперь множество юных мастеров, может обучиться различным техникам, либо продемонстрировать свои картины, чтобы попасть в настоящие галереи! Се Лянь улыбается, проходя внутрь первым, рассматривает стенды с их и не только картинами. Абстракции, живопись, графика, даже отдельная комната с каллиграфией, где его почерк вновь дополняется элементами живописи Хуа Чэна. Видя одну из его статуй, Бога, Увенчанного Цветами, Се Лянь смущающе от неё отходит. Подумают, что лицо-то одно. Но было в этой студии место, на которое могли взглянуть лишь две пары глаз. Где мастерила лишь одна рука художника и жила в картинах единственная и любимая муза. Дверь в мастерскую закрыта на ключ, но он у Се Ляня был. Он мог приходить сюда в любое время. И пока, собственно директор студии, проводит экскурсию, Се Лянь вновь залез сюда. В маленькое помещение, куда идёт дверь в ещё одно. Проходя мольберты, перешагивая через коробки с маслом, стараясь не перекинуть разбавитель для акрила, лжебог заходит внутрь, смотря на полотно в пол стены. Полотно, прямиком из подземной столицы! Фэн Синь с Му Цином перенесли его сюда в качестве подарка на будущую церемонию. Сказали, теперь будут копить духовные силы, чтобы побывать на их свадьбе. Се Ляню оно нравилось. Нравилась та энергия, что чувствовалась так отчётливо. Стоя перед картиной, он будто мог почувствовать всю ту бурю эмоций автора. Вихрь, ураган, смирение и готовность ждать. В ней было всё, кроме затаившейся обиды, либо гнева. — Гэгэ вновь здесь. — Это так прекрасно. Юные мастера смогут показать свои навыки и обрести опеку самого Призрачного города. — Цветочное милосердие и впрямь прекрасна. Знаешь, я бы назвал её столицей. — Тогда это — её символ. Главный экспонат. Его нельзя увидеть, но можно почувствовать. — Точно такую же ауру можно почувствовать, когда ты рядом со мной. Се Лянь улыбается, поворачивается и смотрит нежно. — Саньлан. — Гэгэ. Ноги сами ведут их друг к другу. Руки сами сплетают родное тело, прижимая к себе.***
Спустя столько времени, Се Лянь мог выдохнуть и наконец окунуться в чувства с головой. Он мог не бояться, не трястись по ночам от чувства вины. Он мог целовать кожу вокруг глаза, мог неожиданно забираться к Хуа Чэну под одежду холодными руками и с хитрой улыбкой слышать совсем не хуачэновский вскрик. Он мог выдохнуть, своими навеки неработающими лёгкими. Он мог показать израненную спину и не бояться увидеть омерзения. Он знал, что открывая её, почувствует поцелуи на давних шрамах. Услышит любимый шёпот сзади и прикроет глаза от тусклого света, спокойно выдыхая. Демоническое заражение не ушло. Оно осталось на прошлом уровне, но и тот был не так сложен, как раньше. Хуа Чэн знал подход. И спустя время Се Лянь гордился, что он, как надрессированная собака может остановиться, слыша чужое «нет». Либо продолжить после «можно». Отношения с Хуа Чэном были морской гладью, порой бушующим штормом. Но и то, и то ему безумно нравилось. И он видел любовь в родных глазах, даже когда в них отражалось его, Се Ляня, безумие. Если и найти две половины, дополнившие друг друга это были они. Аномалия для мира демонов, аномалия для мира людей. И лжебог, нашедший дом не на небесах, не в подземной столице, а в человеке.