15 мая 2015 года
— Нет, Жан, я не могу приехать туда вместо тебя… Потому что ты прекрасно знаешь, как я отношусь к таким пафосным мероприятиям. Две косички разных цветов подпрыгивают над плечами девушки, когда та резко поворачивается на одной ноге, стараясь одновременно с этим не врезаться в кухонный стол, удержать плечом телефон и не выронить тяжёлую сковородку с тушёным мясом из рук. Пододвинув тарелки к краю, она ставит ужин посреди стола, поудобнее перехватывая мобильник освободившейся рукой. — Хватит, я всё сказала. К тому же, мне не с кем оставить ребёнка. Ты же не полетишь через Канаду, чтобы посидеть с малышкой, пока я буду представлять твой ресторан в другой части Америки. Арлетт открывает холодильник и достаёт салат, заботливо приготовленный дочкой. Тут её внимательный взгляд цепляется за высокую литровую пластмассовую банку мороженного со слегка приоткрытой крышкой. Вновь зажав трубку между плечом и ухом, девушка хватает сосуд и открывает его. Из её груди вырывается возмущённое «Ах», и она сердито говорит, обращаясь к старшему брату: — Жан, повиси немного, я сейчас, — мобильник отправляется на стол, и Арлетт, уперев руки в бёдра, кричит в глубину домика, — Скарлетт! Подойди сюда немедленно! Пара секунд — и в коридоре слышатся торопливые шажочки. Из-за угла выглядывает головка с каштановыми кудряшками и щенячьими зелёными глазками. — Да, мамочка? Хитрая девочка уже знает, что её ждёт нагоняй. Ни мама, ни особенно папа никогда не называли её полным именем. Ласковые прозвища для неё стали привычнее, чем имя, которое записано в официальных документах. — Скарлетт, скажи мне: что это такое? — Арлетт протягивает дочке обнаруженную находку. Малышка берёт банку двумя ручками и внимательно рассматривает, старательно хмуря лобик. — Это банка с мороженным, мамочка. И большую часть внешности, и непробиваемую логику девочка унаследовала явно от отца. Арлетт усмехается, мысленно уговаривая себя не поддаваться на провокации дочери. — Я знаю, что это банка с мороженным, Скарлетт. Объясни мне, почему она полупустая. — Потому что кто-то съел половину сладкого. — И кто же это мог быть? Малышка понимает, что её загнали в тупик. Собаки у них нет, друзья разъехались, за ворота её мама одну не отпускает и провалами в памяти не страдает. Остаётся один вариант, но Летти в жизни не признает своей неправоты. Этим она пошла в принципиальную Арлетт. Девушка расслабляется и тянется к телефонной трубке со всё ещё идущим звонком. — Давай так. За эти пол литра мороженного ты наказана. Две недели без сладкого. За каждое нарушение плюс неделя. Беги играй, — и беспечно возвращается к разговору с братом. Но через десять минут её снова отвлекают. Скарлетт дёргает маму за рукав и, когда та оборачивается, протягивает её запасной мобильник. — Поговори. — Жан, я перезвоню, — недоумённая Арлетт скидывает звонок и берёт телефон из рук дочки. — С кем я должна поговорить, милая? — Поговори. Девушка осторожно подносит мобильник к уху и настороженно начинает разговор, провожая взглядом убежавшую девочку: — Алло? — Летти сказала, что ты на неё наказала, и попросила меня отругать тебя, — спокойный, слегка весёлый голос мужчины доносится из динамика телефона, заставляя все мышцы Арлетт расслабиться. — Вот чертовка. А она сказала, за что я её наказала? Повисает молчание, нарушаемое еле слышным разговором двух охотников. — Нет, этот момент Летти пропустила. — Она в одно лицо за тридцать минут съела пол литра мороженного, пока я ездила к Джоди Миллс. В трубке слышится судорожный кашель Сэма и довольный хохот Дина, восхищённого своей племянницей. Потом доносится возня, и младший Винчестер хрипло переспрашивает: — А ты уверена, что это именно она? — Нет, родной, я прикалываюсь. На самом деле, в наш дом залез грабитель и всё, что он сделал — это сожрал половину банки ледяного мороженного, пролежавшего в морозилке две недели. Смех старшего Винчестера, явно слышащего весь разговор, заставляет Арлетт сердито надувать губы, собираясь высказать охотнику всё, что она о нём думает. У самого детей нет, так он Скарлетт балует. Девушке иногда кажется, что больше всех дочка любит именно дядю Дина. Потом по списку идёт папочка, возвращения которого Летти ждёт с большим нетерпением. А вот строгая мама, запрещающая смотреть мультики до двенадцати ночи и заставляющая надевать шапку ранней весной, занимает даже не третье, а, наверное, пятое место в списке самых любимых людей Скарлетт, серьёзно проигрывая шерифу Миллс и доброму пожилому соседу, всегда угощающему девочку сладким. — Милая, ты в порядке? — заботливый и взволнованный голос мужа вырывает Арлетт из расстраивающих мыслей. — Сэм, — в интонации явно слышатся слёзы, — ты ещё на громкой связи? — Нет, уже нет. — Мне кажется, я плохая мать. Тяжёлый вздох младшего Винчестера ещё больше бьёт по не выдерживающим нервам девушки. Она без сил присаживается за кухонный стол, кладя голову на согнутые локти. — Послушай меня. Ты самая лучшая мама, которая только могла быть создана для нашей дочери. Ты заботливая, ответственная, внимательная, любящая… Да я могу перечислять ещё минут двадцать. Если ты расстроилась из-за Дина, — на другом конце разговора слышится возмущённое «Эй», а потом пара глухих ударов, — то не переживай: он просто болван. Не умеет сдерживать себя и думать о других. — Не говори так о нём. Дин — хороший дядя. Просто слегка необычный, — настроение слегка поднимается, и Арлетт вскакивает со стула, направляясь в комнату дочери. — Спасибо тебе большое за поддержку. Не думаю, что сама бы я справилась. — Я люблю тебя и сделаю всё, чтобы ты была счастлива. Кстати, я буду дома примерно к десяти. — Что? — от неожиданной новости девушка хватается за стену и взволнованно замирает. — Вы же должны были приехать не раньше субботы. — Освободились немного пораньше… Чёрт, Дин, ты можешь сбавить скорость?! Я хочу доехать живым и по возможности здоровым! До Арлетт долетает протяжный гудок Импалы, узнаваемый из тысячи других автомобилей. Девушка, дожидаясь возвращения к разговору Сэма, машет рукой Скарлетт, мол «Иди обедать». Девочка бросает своих кукол на пол, покрытый пушистым толстым ковром, и пулей летит к столу, не желая расстраивать маму ещё больше.***
Дурацкая передача про возможную моду пришельцев ужасно раздражает Арлетт, заставляя каждый раз закатывать глаза всё выше и выше. Летти уже спит, утомлённая своими дневными забавами; на часах — половина двенадцатого. В ночной тиши не разносится ни звука. Только кузнечики и лягушки в пруду на заднем дворе маленького домика не дремлют и продолжают свои серенады. Сэма всё ещё нет. Пару часов назад он позвонил и сказал, что немного задержится: на дороге возникла какая-то авария, и братья встали в длиннющую пробку на несколько километров. Разочарованная Арлетт пообещала не сидеть допоздна и лечь спать, но сейчас благополучно нарушала обещание, сидя перед телевизором в гостиной. Входная дверь тихонько скрипит, и девушка сжимает ангельский клинок под декоративной подушкой. Обернувшись назад, она видит гигантский тёмный силуэт, закрывающий почти всю арку, ведущую в коридор. Оружие отброшено в сторону, сумка Сэма кинута на пол, а сам он подхватывает свою жену на руки, кружась с ней по комнате. Арлетт обвивает его талию ногами, устраиваясь поудобнее, и покрывает поцелуями небритое лицо. Одна рука мужчины покоится на спине девушки, заботливо придерживая её, другая лежит на затылке, зарывшись в густые распущенные волосы. Винчестер притягивает жену к себе ближе, затягивая в головокружительный поцелуй. Она с готовностью отвечает, обхватывая супруга за шею, слегка возвышаясь над ним. — Как же я скучала по тебе, ты даже не представляешь! Не выпуская Арлетт из медвежьих объятий, Сэм присаживается на диван, попутно выключая телевизор. Девушка крепко прижимается к мужчине, сворачиваясь в клубочек на его коленях. Винчестер прикасается губами к макушке жены, плавно покачиваясь из стороны в сторону. Четыре дня в окружении семьи. О таком счастье он и мечтать не мог. Сэм крутит на безымянном пальце обручальном пальце позолоченное кольцо с высеченной на внутренней стороне фразой «In tempore aeternum». У Арлетт — точно такое же, только слова «Un momento di eterno». Вечность и мгновение. Мгновение и вечность. Всё, что небеса смогли выделить им, предоставив полную свободу распоряжения этими относительными понятиями. Пережив несколько расставаний и встреч, море боли и страхов, они каждый раз учились прощать, вспоминать и любить по новой. Отгоняя зло, стремящееся разорвать нити их судеб, они прошли через смерть и безразличие, стремясь к написанному счастливому концу. К маленькому домику с прудиком на заднем дворе; к маленькой — и далеко не единственной — дочке; к радости возвращений с охоты в тепло и заботу. К бесконечной и безграничной самоотверженной любви.— Ну, и сколько она будет длиться, эта любовь? — Не знаю. — Три недели, три года, тридцать лет?.. — Ты как все… пытаешься свести вечность к числам… © Лоренс Даррелл, «Жюстин».