***
Сенку заперся в своей лаборатории, стоило им только вернуться в замок. Он знал: остальные захотят узнать, что случилось, но Сенку полагал, что Цукаса сам расскажет им. Сейчас же нужно было побыть одному, чтобы подумать о текущей ситуации. Принимая договор, Цукаса не удосужился оповестить, что племена находились на грани гражданской войны. Несмотря на эти новые знания, главная цель Царства Науки остаётся прежней: заставить людей Цукасы присоединиться. Однако теперь появились новые сложности, которые еще больше усложнят достижение этой цели. Сенку достает бумагу и начинает обдумывать возможные сценарии. Первый из них: Цукаса побеждает в битве с Хёгой, объединив все племена. И более примитивных болванов ему надо привлечь на сторону науки. Победа над Цукасой устранит эту проблему, поскольку племена последуют за ним. Именно это надеется достичь Царство науки. Кроме того, есть вероятность, что Хёга вообще решит не атаковать. Это лучший вариант развития событий. Второй: Победить людей Цукасы, а затем работать над вражеским племенем, используя людей Цукасы, чтобы перевести их на свою сторону. Такой план занял бы намного больше времени. Хёга, возможно, не захочет следовать за Цукасой, если у них уже достаточно проблем. И третий, самый опасный: Цукаса и Хёга решают объединить усилия. Случись так, у Королевства науки не останется шансов. Они могли бы продержаться ещё немного, но это попросту невозможно. Цукаса сейчас находится под его крышей, а не держит их в плену в осаде снаружи. Тогда Сенку пришлось бы прибегнуть к насилию, но, в отличие от Цукасы, он не был убийцей. Сенку представляет угрозу не только для Цукасы, для Хёги тоже. Эти двоя захотят его голову, и Царство Науки будет вынуждено сдаться. — Если только… — Сенку сплетает пальцы и прислоняется к ним лбом, глядя на бумагу с написанными сценариями, — Похоже, на данный момент у меня нет другого выбора. Идиот, Сенку. Ты впустил врага прямо через парадную дверь... Прежде чем согласиться, следовало вытянуть из Цукасы больше подробностей. Теперь я… — он стиснул зубы. — Я ни черта не знаю о соблазнении! Даже Хром и Тайджу справятся с этим лучше меня! При нынешнем положении дел победа над Цукасой в романтическом смысле была бы для него лучшим и самым безопасным вариантом. Но как долго он сможет продолжать это делать? Заставить Цукасу влюбиться в него, а затем разбить львиное сердце, когда все это закончится, не есть победа. Все еще имеется шанс, что он вообще не сможет завоевать его сердце.Это просто невозможно, для такого, как он. Наука — настоящая любовь Сенку, и Цукаса никогда не сможет превзойти ее. Вождь, вероятно,это понимает, поэтому и хочет оторвать его от науки. В первый раз от размышлений у Сенку так разболелась голова! Не зная, что делать, он решает вызывать Гена в лабораторию. Стоя у камина, не здороваясь с советником, Сенку сразу все объясняет, а затем заканчивает вопросом, каким образом ему начать соблазнять Цукасу. — Ну, это, конечно, совсем не то, чего мы хотели... Но у нас еще есть шанс побороться, Сенку! Я бы не опускал так сразу руки! — он одаривает того ободряющей улыбкой, — Я уже думал о том, как расслабить тебя и Цукасу. Сенку возвращается к столу и пытается успокоить нервы, возясь со стеклянными флаконами. — Что мне нужно сделать в первую очередь? И не танцуй вокруг да около, Ген! Я не в настроении, — предупреждающим тоном молвит учёный. — Как скажешь. Поверь мне, это всего лишь детские шажки. Давай сделаем небольшой перерыв в попытках завоевать народ Цукасы с помощью науки и попробуем заставить его захотеть завоевать вас. Для этого тебе нужно будет вести себя так, будто ты хочешь изучить его примитивные методы. Сенку задумчиво прищурился, обдумывая такой вариант. — Ты имеешь в виду, попросить его научить меня кататься на лошади или типа того? Ген кивает, складывая руки в рукава. — Именно! Тебе придется опуститься до такой степени, что ты должен стать… хм, я полагаю, лучшим словом будет «тупым». Как… подожди, продумываю лучший пример.Тебе нужно стать как Тайджу, изучающим племенные обычаи! Точно так же, как Тайджу относится к науке, так и ты должен относиться к культуре Цукасы. И кто знает? Возможно, ты обнаружишь, что тебе что-то из этого понравится. Такие слова вызывают легкую улыбку на губах. — Теперь я понял, — усмешка, — Неплохо, советник. Это не слишком дико, и я справлюсь. — Может быть, мне стоит еще дать несколько уроков искусству соблазнения? — Нет, спасибо. Это я могу выяснить самостоятельно. Меньше всего нам нужно, чтобы Цукаса не ревновал меня к тебе, как он это сделал с Хромом. Кроме того, было бы слишком странно, если бы мой советник задерживался в лаборатории по несколько часов. Ген идет к огню, чтобы согреться. — Ты прав, дружочек Сенку. И я думаю, тебе следует начать как можно скорее! До фестиваля «Осенней Луны» осталось всего неделя или около того, твоей главной целью будет заставить Цукасу влюбиться в тебя! — Почему именно фестиваль? Ген не скрывает хитрой улыбки. — Да ведь потому, что это праздник! Каждый расслабляется, получая удовольствие, пьëт хорошее вино, ест вкусную еду, танцует, играет в игры: всё это помогает сделать людей более склонными и открытыми для принятия новых вещей. Когда проходят праздники, люди видят друг друга по-другому. — Я полагаю, так и есть... — Однако в этом году тебе нужно одеться по приличнее. И нужно будет позаимствовать несколько костюмов культуры Цукасы, чтобы возбудить его желание! — Не говори «желание», пожалуйста, — Сенку издает рвотный звук. — Но я прав, — тут кое-что понимает Ген, — О, Боже... —Что опять? — Люди Цукасы обычно наряжаются животными... Сенку откинул голову назад и рассмеялся. — Ну конечно! Ха! Полагаю, ты скажешь, что мне тоже нужно одеться как животное? Надеть овечью шкуру и бантик на шею? — Ах, не совсем так, но ты близко, — вздыхает Ген, прежде чем заговорить дальше, — Я сказал Цукасе, что ты похож на жеребца, сильного и красивого, но упрямого и трудно управляемого. — Серьезно, Ген? — Сенку чуть не сломал один из стеклянных флаконов, так сильно его сжимая — Какого хрена... Советник поднимает обе руки. — Нет же! Позволь мне договорить! Я должен был излагать свои мысли так, чтобы он понял! Еще я говорил, что жеребец может затоптать и забить хищника до смерти! Именно это заставило Цукасу принять наши условия! — он хмурится. — Но... мы же не можем вас нарядить лошадью... у них нет никаких отличительных черт, достойных привлекательного костюма... — Я пойду как осёл на праздник!— выплюнул тот, — Вот что я ощущаю! — Нет, я что-нибудь придумаю... Ещё одно животное, сильное, красивое и благородное, но и опасное! От Сенку так и веет мраком. — Ну давайте все оденемся волками и окружим Янтарного Льва! И это будет предупреждение о том, что должно произойти! Ген нервно хихикает. — Эм... это не совсем то, чего я добиваюсь, и я сомневаюсь, что это сработает в нашу пользу. Позволь мне пойти и спросить мнение Юдзурихи. А пока предлагаю сегодня вечером устроить приватный ужин только для вас двоих, возможно, начав с купальных комнат! — Я не хочу обнажаться перед ним. Ген хлопает в ладоши. — Ах, идеально! Это пойдет вам на пользу! Мы сделаем тебя желанным, но и неприкасаемым! — он делает веселое маленькое верчение, — Ничто так не говорит о похоти и страсти, как ожидаемый приезд девушки на брачную ночь со своим женихом! — Эй, иди прогуляйся, желательно от пирса! — Сенку шипит на него, словно злой кот. Он определённо почувствовал облегчение от того, что красный цвет гнева скрыл румянец от глаз Гена. — Оставь эту сторону разговора мне, — советник поклонился. Сенку ворчит себе под нос и ставит флаконы обратно на подставки. — Отлично. Ты идешь вперед и придумываешь сценарий, которому я буду следовать, или что-то в этом роде. Осенняя луна — это время, когда я планирую по-настоящему продемонстрировать свои научные способности и произвести впечатление на людей Цукасы, и мне нужно максимум над этим поработать. И что бы ты ни делал, пожалуйста, делай это со вкусом, — говорит Сенку, потирая виски. И тут у него возникла мысль, — Подожди… ужин действительно может быть хорошей идеей! У меня есть именно то, что должно заинтересовать Цукасу! Ген видит, что Сенку глубоко задумался, и решает уйти. — Я обещаю, что сделаю это для тебя, — бросает Ген, выходя из лаборатории, но использует свою ловкость рук, чтобы стащить с полки конкретную бутылку, — Тебе не о чем беспокоиться, мой милый дружочек Сенку.***
Юдзуриха краснеет, изучая дизайн костюма, который только что дал ей Ген. Она смотрит на Тайджу, который выглядит еще более смущенным. Суйка тоже попросила показать. — Значит, Сенку собирается нарядиться оленем? — девчушка взглянула на менталиста. —Ланью, если быть точным. Но с этого момента взрослым нужно поговорить, милая Суйка. — Ой, ну как скажете... — грустно говорит она, затем Ген протягивает ей книгу, которая почти такого же размера, как она сама, — Про что эта книга? Менталист улыбается и отвечает: — А это будет твоей работой, Суйка! Я вставил закладки в страницы с конкретными цветами и травами, которые хочу, чтобы ты собрал для Сенку, — он преподносит палец к губам. — Но это секрет, так что не говори ему, ладно? Если он спросит, просто скажи, что собираешь их для одного из моих фокусов. Она счастливо улыбается и говорит: — Хорошо! Я могу это сделать! Я хочу быть полезной! — И ещё скажи Касеки, что у меня для него тоже есть работа,— после того, как Суйка выбегает из мастерской, Ген снова поворачивается к парочке, — С этим костюмом мы преследуем две цели,— он постукивает пальцем по бумаге с нарисованными им картинками, — Сила и невинность. — Почему именно эти две вещи? — спрашивает Тайджу, — И мы тоже оденемся как животные? — Ты, дружочек Тайджу, можешь одеваться как хочешь, — затем Ген перевёл взгляд на девушку, — Юдзуриха, твоя задача — сшить этот наряд, но очень важно не упустить из виду детали, которые я отметил. — Я не уверена, что Сенку это оценит... — Но почему олень, а не что-то с острыми зубами? — Тайджу никак не уймется, — Знаешь, как волк или медведь, что-то сильное, например лев?! Ген драматично вздыхает. — О, дорогой Тайджу, никогда не переставай быть собой! Помни, нам важно, чтобы Сенку и Цукаса понравились друг другу. Для этого мы используем традиционные племенные методы. Олень очень силен, имеет рога и копыта и может защититься от хищников, даже убить их. Но олень также грациозен и благороден, даже больше, чем лев. Юдзуриха тут же осознает, каков план Гена, и пытается не паниковать. «Он серьезно собирается сделать это? По сути, он заставляет Сенку играть труднодоступно, даже не подозревая об этом». — Юдзуриха, ты в порядке? — спрашивает Тайдзю, когда видит, что у нее на лбу выступили капельки пота. Она уверяет его, что с ней все в норме. — Тайджу, мне нужно, чтобы ты нашел подходящие рога для этого костюма. Они не могут быть ни слишком большими, и так же слишком маленькими. Нам нужен наряд «годовалого оленя». Время вопросов, Тайджу! Сколько лет годовалому оленю? Тот несколько раз моргает, обдумывая ответ. — Хм... я бы сказал... самец, которому больше года! — говорит он гордо, — У него ещё растут рога! — Молодец! Теперь ты знаешь какого размера рога нужно найти! Мы хотим показать силу юноши и очарование девушки в расцвете сил. Это так романтично и запретно, что я готов заплакать! — с восторгом лепечет менталист. Юдзуриха теперь стала ярче-красной, а Тайдзю, похоже, всё ещё не до конца понимал, что означает весь этот символизм. — Ой! Я уже охотился на нескольких годовалых оленей, и на шкурах некоторых из них до сих пор сохранились белые отметины! — Они по большей части выцвели, и если сильно прищуриться, можно увидеть, где белые пятна поблекли. — Ох, какой прекрасный акцент на щеках Сенку, — озорно говорит Ген, — Белые пятна! Юдзуриха подпрыгивает и говорит: — Я не думаю, что Сенку хотел бы, чтобы на его лице была такая краска! Я думаю достаточно только костюма! Ген вздыхает. — Оу... Да, полагаю, ты права, — тяжело вздыхает советник, — Что ж, если у вас есть какие-либо вопросы, не стесняйтесь спрашивать. В конце концов, мы обязаны работать сообща!***
Цукаса не ожидал, что Сенку зайдет к нему после сегодняшнего события на пляже. У него в планах было не беспокоить его всю ночь, а теперь он собирался в их комнату на ужин. Вождь задавался вопросом, что заставило Сенку передумать. Возможно, он хочет поговорить только о Хёге, тогда было бы понятно, но им не обязательно было делать это за ужином. Однако Цукаса не мог отрицать, что он обрадовался приглашению Сенку. Ему кажется, что он мельком увидел, кем на самом деле является Сенку, пока спал. Он чувствовал себя в настоящих отношениях. Цукаса подошел к дверям комнаты и собирался постучать, но тут же понял, что нет необходимости, потому что это и его комната. Костяшки пальцев замерли у двери, гадая, стоит ли ему проявить к Сенку такое же уважение во время частного ужина. Ему не пришлось стучать, но в конце концов он это сделал, и голос ученого звал его войти. Цукаса сначала заметил стол, заставленный едой, а затем Сенку, сидящего на одном конце с кубком. — Я думал, ты хочешь побыть один. — Да, но потом передумал, — ответил тот, — Садись и ешь, пока не остыло. Цукаса подходит к другому концу стола и занимает свое место. Еда пахла восхитительно: куски жареного мяса, миски с разными овощами, кувшин медовухи и… что-то, чего он не знал. На маленькой серебряной тарелке лежали два золотисто-желтых квадрата с чем-то красным внутри. — Что-то не так с едой? — спрашивает Сенку, уже зная ответ, но притворяясь глупым. — Желтые квадратики… что это такое? Сенку победно ухмыляется и делает глоток из кубка. — Это называется пирог, а темно-красный цвет между слоями торта — это клубничное варенье. Ха. Могу поспорить, что ты никогда раньше не пробовал ничего подобного! — Для какой цели служит эта странная еда? Сенку слегка склоняет голову набок. — Цель? Ну... Это просто вкусно. Попробуй один, и увидишь! — Нет. Я имею в виду, что еда не должна выглядеть так, — ему явно хочется попробовать, — Это слишком… Думаю, лучшее слово, которое я могу использовать, – «декоративное». — А, так вот что ты имел в виду. Есть целая куча еды, помимо мяса и овощей. Вы никогда раньше не пробовали сахар или консервы, если уж на то пошло. Там, откуда я родом, существует много разных видов этой еды, мы называем ее «сладости» или десерты, и их обычно едят после обильного приема пищи или в качестве закуски. Давай, попробуй один, — Он слегка хмурится, видя как Цукаса колеблется, — Серьезно? Мне хотелось бы думать, что ты опасаешься пробовать что-то новое, но по твоему суровому выражению лица ты, вероятно, думаешь, что я пытаюсь тебя отравить. Цукасе было бы странно так думать после того, что произошло на пляже. Тем не менее, Сенку был немного обижен тем, что тот решил, что он предпочтет отравить и убить его сейчас, а не раньше. — И то и другое. Сенку отщипывает по кусочку торта от обоих пирогов, обязательно забрав немного начинки, и съедает оба куска, а затем ухмыляется. — Видишь? Никакого яда, — Он не может не слизывать липкое варенье с кончиков пальцев, наслаждаясь вкусом пирога. Цукаса ни на мгновение не мог отвести взгляд от движения пальцев Сенку, но, когда понял, что тот пристально смотрит, отвел взгляд. Вождь решился попробовать пирог, не в силах устоять перед собственным любопытством узнать вкус этой «сладости». Поднеся его к губам, он медленно откусывает. Сенку ухмыляется и барабанит пальцами по кубку, ожидая реакции. Но её не последовало. — Это вкусно, — спокойно произнёс Вождь. Сенку почувствовал себя опустошенным. Это не совсем та реакция, которую он ожидал увидеть. Однако есть шанс, что Цукаса просто ведет себя строго и спокойно, потому что он такой и есть,а возможно он просто зануда. Когда Сенку впервые представил сахар Царству Науки, все визжали и плакали от восторга. Цукаса, возможно, чувствует то же самое. Если это не так, то победить Цукасу с помощью науки будет труднее, чем считалось ранее. — Я благодарен Богам за эту небольшую награду, оказанную нам. Мы благодарим животное, которое отдало свою жизнь ради нашего пропитания, — Цукаса произносит небольшую благодарственную молитву. Бровь Сенку дёргается, и он сдерживает смешок, который так и намеревался вырваться из его губ. Однако это, должно быть, отразилось на его лице, и Цукаса это заметил. — Почему ты сейчас смеёшься над Богами? — Ох, не знаю, — Сенку прячет смех за краем кубка, — Думаю, мне кажется, что ты должен благодарить меня, а не Богов. — …И почему я должен благодарить тебя за еду? — Ну, мои люди выследили животное, убили его, приготовили и принесли к этому столу. Боги ничего не сделали. — Они дали жизнь этому животному. — Тогда я рад, что не родился животным, отправленным сюда, на землю, какими-то Богами, которые получают удовольствие, наблюдая, как одна сторона их творения убивает другую сторону их творений. Либо вашим Богам действительно, очень, очень либо они не так велики, как вы их себе представляете, — Он прекрасно видел, как лицо Цукаты с каждым словом искажалось в более злую гримасу, но не мог остановиться,— Какие-то Боги создали что-то вроде животного, которое бездумно проживает свою жизнь в данный момент, в полном невежестве и блаженстве, только для того, чтобы быть убитым, приготовленным, съеденным и, в конечном итоге, превращенным в дерьмо после того, как мы его съедим. Не обращай внимания на каламбур, но это довольно дерьмово с их стороны. Учёный осознал, что зашел слишком далеко, только в тот момент, когда Цукаса вскочил со стула. Он тяжело сглатывает, когда тот одним массивным шагом достигает иной стороны стола. Сенку вытягивает шею, чтобы посмотреть в суровое лицо Цукасы; мысли мечутся: либо стоять на месте, либо бежать к двери. Шансы на то, что он сбежит от ярости или скорости Цукасы из сидячего положения, практически равны нулю. — Позволь мне задать тебе вопрос, Сенку. — голос Вождя ровный и уверенный, — В конце концов, куда вы выбрасываете все это дерьмо? Оно остаётся в этом замке или снаружи, в грязи? Губы Сенку скривились, Цукаса опроверг его аргументы. — Я так и думал, — Цукаса забирает кубок из рук учёного, впивая из него оставшийся напиток, а затем возвращается на свое место, — Животные тоже убивают и едят людей. Это все цикл жизни, установленный богами. А теперь давайте продолжим ужин, тогда… — Цукаса чувствует, как что-то ударило его по щеке. Оно падает на стол, и он видит, что это кусок еды. Он смотрит на непринуждённо улыбающегося Сенку, который держит ложку с остатками еды, — Ты только что кинул в меня едой? Учёный снова наполнил ложку овощным пюре и швырнул ее в Цукасу. Оно ударило по другой щеке мужчины. — Только попробуй сделать это в третий раз, — бросил вызов Цукаса, и Сенку сделал это.