***
Цукаса чувствует облегчение от того, что Сенку отвечает на поцелуй, и делает несколько движений вперед, просунув язык глубже, а руку – вверх, чтобы коснуться сосков. Он ощутил, как Сенку вздрогнул от прикосновения, но не прервал поцелуй. Цукаса уже чувствовал, как напрягается его достоинство: соски Сенку становились все твёрже под его пальцами. Он жалеет, что его руки не такие мозолистые. Несомненно, они казались Сенку грубыми, но в любом случае тот не жаловался. Когда язык Сенку начал соревноваться с его языком, Цукаса опустил вторую руку в воду и погладил мягкую внутреннюю поверхность бедра. Возможно, неожиданные ощущения оказались слишком сильными для учёного, потому что, когда Цукаса ущипнул его за сосок и погладил чуть вставший член, Сенку отстранился. — Хватит, — задыхается Сенку, губы которого опухли от поцелуя и глаза закрылись. — Ты уверен? Голос Цукасы низкий и хриплый, и Сенку чувствует, как в его паху зашевелилось возбуждение, еще более сильное, чем прежде. Янтарные глаза смотрят на него не с просто безразличием, а вожделением. Внезапно он обнаруживает, что сидит на коленях у мужчины. Глаза Сенку расширяются, когда их члены соприкасаются, и, стесняясь смотреть Цукасе в глаза, он обхватывает руками его сильные плечи, чтобы скрыть смущение. — Дай мне увидеть твоё лицо, — просит Цукаса, голос которого был все еще хриплым, но уже более мягким, почти шепотом. Когда Сенку не отвечает, руки Цукасы стали поглаживать узкую спину, пытаясь успокоить страх Сенку, как он сделал бы с испуганной лошадью. В конце концов Сенку девственник, а мужчина почти не уделял времени ласками не задумывался об этой части человеческой природы. Хотя его член и болел от потребности в близости, Цукаса держит себя в руках ради Сенку. Он наслаждается мягкой кожей учёного, пока руки блуждают по дрожащему телу. Когда Сенку издает тихий стон, а может быть, всхлип, Цукаса чувствует, как его член дёргается вверх, идеально соответствуя нетронутой заднице. Он застонал, уткнувшись в плечо Сенку: Цукаса хочет только одного – поддаться своему желанию. В голове Сенку бушевал поток мыслей и эмоций, словно горячее и холодное столкнулись и разразились громом. Часть его души хотела предаться телесным удовольствиям, которые пробуждал Цукаса, а другая – сбежать. В глубине души Сенку понимал, что люди, как и другие млекопитающие, – существа чувств, и его тело реагировало соответствующим образом. Он просто не хотел позволять себе в это поверить. Но когда руки Цукасы ласкали его тело, а его твердый член прижимается к нему, Сенку чувствует, что застрял: как гриб или зеленый мох, растущий на стволе массивного, крепкого дерева. К тому же у него начала кружиться голова: то ли от вина, то ли от атмосферы, он не знал. Если это было вожделение, то оно оказалось сильнее, чем предполагалось вначале. Он поддаётся. — Пошли на кровать, — Цукаса вылавливает Сенку из воды, подставив правую руку под его круп. — Но мы мокрые! — Сенку протестует, хватая Цукасу за плечи, на мгновение вспомнив, каково это – быть ребенком, которого носит на руках отец. Цукаса несет его из ванны в спальню. Реальность того, что должно было произойти, заставила ученого бороться, чтобы освободиться. — Да подожди ты! Цукаса кладет его на кровать. — Я не могу ждать, и ты тоже. Цукаса не хотел заходить слишком далеко, но раз уж они зашли так далеко, он не мог, не хотел отступать. Сенку тверд, явно показывая, что тоже испытывает желание. На лице учёного отражается смесь принужденной решимости и смущения. Цукаса желает его сейчас больше всего на свете. Он хочет сразить своего врага без насилия и кровопролития. В нем пробудился прилив беспорядочного желания и потребность требовать то, чего не было ни у кого другого. И все же Сенку, несмотря на свое волнение, выглядит неуверенным, даже, возможно, немного испуганным. Это заставляет Цукасу задуматься. Во всяком случае, он человек чести, и если придется, он будет сопротивляться своему желанию. Выбор должен быть за Сенку, а не за ним. — Подожди тут, — Цукаса бросается в гардеробную, чтобы найти свое ожерелье. Он приносит и протягивает его Сенку. Член жаждет освобождения, и от этого чувства трудно говорить. — Мое ожерелье... его носят избранные партнеры в знак того, что приняли подарок от того, кто о них заботится. Я на мгновение отвернусь, а когда повернусь, если ты наденешь его, значит, ты согласен быть со мной. Если нет, то ничего не будет. Цукаса отворачивается и прикусывает губу, чтобы сдержать себя, пытаясь унять желание, медленно поглаживая себя. Сенку –человек науки и рассмотрит варианты со всех сторон. Цукаса проклинает себя за то, что использование руки не привело ни к чему, кроме как к тому, что он еще больше захотел Сенку. Вождь уже и не помнит, когда в последний раз испытывал такое сильное желание: несомненно, Сенку пугает разница в размерах. Население племени обычно больше, чем в королевствах, поэтому Цукаса всегда спал только с сильными соплеменниками и женщинами. Если он не будет осторожен... Цукаса оборачивается. На шее Сенку надето ожерелье. Клыки всех могучих хищников, которых он убивал с детства до зрелого возраста, теперь покоятся на фарфоровой коже. Цукаса испугался того, что немедленно кончит, но этого не происходит. — Это не значит, что я согласен на брак, — выдыхает Сенку. — Это лишь начало, — Цукаса и почти что прыгает на кровать, накрыв Сенку своим телом. Сенку смотрит на нависшее тело мужчины, чувствуя, как тепло согревает его, а Цукаса глядит голодным взглядом, его обычно мягкие глаза стали решительными. Сенку испускает вздох, когда кончик его члена коснулся члена Цукасы, и это ощущение пронеслось по нему, как цепная реакция. Еще минуту назад он сомневался, стоит ли заниматься сексом с Цукасой, даже несмотря на ожерелье. Обдумав ситуацию со всех сторон, как и подобает хорошему ученому, Сенку решил, что это будет всего лишь очередной эксперимент. Кроме того, в его теле происходила своя химическая реакция, с которой он не был знаком, а как любой хороший ученый, он хочет знать ответы на все вопросы. Мысль о том, что он девственник, и вся эта шумиха вокруг девственности вообще ничего не значат. В конце концов, такая обыденная вещь, как реакция человеческого тела на секс, не должна превозноситься социальными ожиданиями, особенно когда оно теряет все свое желание и силу за один толчок. Желание и потребность угасают. Но с ним этого не случится, потому что он так не считал, как бы Ген ни хвастался и ни превозносил его за то, что он «незапятнанная роза» или что-то в этом роде. Теперь их губы сливаются в глубоком, страстном поцелуе. Его руки обхватывают большую часть спины и плеч Цукасы, чувствуя, как пульсируют и двигаются мышцы, когда тот раскачивается рядом с ним. Его стоны поглощались мощным ртом и языком Цукасы, а давление покачиваний стимулировало его ноющий член, давая ему столь необходимое трение. Он не знал бы, как это описать, если бы не почувствовал сам. Хотя он не такой энергичный и жесткий, как у Цукасы, но и не совсем мягким. Его мышцы в тонусе, хотя он все еще меньше Цукасы, и, как ни странно, этот факт усиливал возбуждение. Сенку сделал себе пометку выяснить об этом позже. Сейчас было трудно сосредоточиться. Цукаса не думал об этом, пока не переместил свой рот и пальцы чуть ниже по телу Сенку. Для учёного это первый раз, и ему нужно как следует подготовиться, если они хотят продолжить. Вождь надеется, что в «специальной» коробке Гена, которую он положил рядом с кроватью, найдется все необходимое. К сожалению, ему приходится отстраниться от Сенку, чтобы взять коробку. Сенку спрашивает, что тот делает, все еще задыхаясь и краснея, и Цукаса извиняется, рассказывая своему будущему мужу о подарке от менталиста. И когда Цукаса открывает ее, то находит все, что нужно. Сенку, конечно, начал расспрашивать и пытаться заглянуть внутрь шкатулки, но Цукаса не позволил ему этого сделать. Вместо этого он говорит, чтобы тот перестал думать и спрашивать и просто наслаждался тем, что будет дальше. Сенку пытается возразить, но Цукаса заставляет его молчать, поцеловав. Как только он разрывает поцелуй, Сенку спрашивает, что находится в маленьком кожаном мешочке, который Вождь достал из коробки. Цукаса, все еще страдая от нужды и пытаясь сохранить контроль над собой, был вынужден ответить: — Это облегчит проникновение, ведь это твой первый раз. Я не думаю, нужно ли объяснять такому умному человеку, как это работает. Со временем сам разберёшься. Сенку вновь краснеет, осознавая, что все мысли ускользают из его головы, и он забывает, о словах Гена. — Ты знаешь, что делаешь, да? — ...Девственников у меня еще не было, но я и раньше подготавливал других, поэтому знаю. — ...Не облажайся. Сенку закрывает глаза, чтобы не думать о чем-то лишнем и сосредоточиться на ощущениях, которые вызывал у него Цукаса. Грубые руки ласкают его, а талантливый язык вылизывает соски. Ощущения эйфорические. Ученый придавлен весом Цукасы и не может пошевелиться, разве что вцепиться в локоны каштановых волос и извиваться на кровати. Руки Цукасы опускаются все ниже и ниже, пока одна из них не оказывается у него между ног. Он прерывисто задышал, когда мозолистый пальц прижался к его входу. На его губах на мгновение появилась ухмылка, ведь это место было создано как выход, а не вход. Поначалу давление ощущается немного странным, но Сенку обнаруживает, что его тело отталкивается само по себе. Затем рука Цукасы исчезает. Сенку глядит вниз, чтобы понять, куда она так внезапно делась, и видит, что Цукаса всего лишь зачерпывает мазь из мешочка. — Что, никакой романтики? — Сенку улыбается. — Ты просто так собираешься сделать это? — Ученый не был готов к реакции Цукасы: она не была мгновенной. Вместо этого лицо Вождя прижалось к его шее, а рука, теперь уже влажная от мази, вернулась обратно. — Ты не понимаешь, как мне тяжело контролировать себя. Сенку воспринял это как хороший способ сказать Цукасе: «Заткнись». Но ничего не ответил и лишь провел рукой по длинным волосам. Мужчина напрягся, проявляя сдержанность. Цукаса мог просто прижать его к себе и взять, если бы захотел: Сенку не смог бы сопротивляться. Затем учёный почувствовал, как палец Цукасы вошел в него, весь палец. Сенку зашипел сквозь зубы от непривычного ощущения чего-то внутри и сжался, пытаясь рефлекторно вытолкнуть его наружу. Цукаса покусывает его шею и плечо, пытаясь успокоить. Через мгновение палец внутри стал ощущаться нормально, а когда он привык, к первому присоединился еще один. На этот раз Сенку застонал, вдавливая Цукасу в плечи, но это было все равно что толкать каменную стену. Следующим его порывом было укусить Цукасу за лицо или ухо. Пальцы внутри него начали скручиваться, изгибаться и разъединяться, вызывая из его горла мантру вздохов и стонов. Сенку чувствовал, как пульсирующий член Цукасы упирается ему в бедро, и мог только представить, как это больно для другого. Два пальца превратились в три, а затем по его телу прокатилась волна чистого удовольствия, вызвавшая возглас восторга и удивления. — Хорошо, — шепчет Цукаса и вытаскивает пальцы. Он зачерпывает остатки мази и намазывает ею свой набухший член, глядя на раскрасневшееся тело Сенку. Как бы ему ни хотелось взять Сенку вот так, чтобы он мог увидеть ожерелье, эта поза будет неудобной для другого. — Перевернись, — приказывает он мягким тоном. Если Сенку не сделает этого сам, Цукаса сам перевернет. К облегчению, учёный делает все, как было велено, хоть и двигается, как улитка. Цукаса не мог больше ждать, когда его бывшего врага представляют ему вот так. Он был первым и единственным человеком, которого Сенку узнает таким образом. Странное чувство, потому что часть его воспринимала это как победу над врагом, а другая половина осознавала, какую власть Сенку внезапно обрел над ним. Он думал о том, как покинет Каменный замок с Сенку за плечами и вернется в свою деревню традиционным племенным путем. Сенку был бы его мужем и сидел бы рядом с ним на всех деревенских собраниях, церемониях. Это мимолетный образ, потому что он думал о смерти от рук Хёги и о традиции, когда один Вождь захватывает побеждённое племя и претендует на овдовевшую супругу. Ничего из этого не будет. Он приподнимает бёдра Сенку, чтобы тому было легче расположиться, и сначала толкает только головку. Сенку не в восторге от возможности перевернуться и сесть сверху, как это делают животные, но спорить с Цукасой не стал. Он помнит, как Ген говорил, что эта поза будет самой легкой для первого раза, так что не жаловался. Он чувствует давление, а затем легкий намек на боль, когда его внутренние мышцы были вынуждены начать растягиваться. Сенку должен был догадаться, что это нелегко, член Цукасы продвинулся дальше. Глаза опять расширились от боли, и первой его реакцией была попытка вырваться. Он слегка подаётся вперед, сжимая в руках простыни, но массивные львиные лапы Цукасы обхватывают талию и тянут назад. В конце концов, это движение привело к обратному эффекту – Цукаса лишь еще сильнее прижал его к себе. Теперь, когда Вождь крепко обхватил его за талию, он вообще не может пошевелиться. Когда Сенку приготовился к еще большей боли, а Цукаса был уже на полпути, мышцы расслабились сами собой, легко принимая весь остальной орган. Действительно, облегчение. Он выдыхает задержанный воздух, чувствуя себя таким полным, словно низ живота вот-вот лопнет, хотя это невозможно. Над ним склонилась фигура Цукасы, и загорелые руки накрыли его собственные, вцепившиеся в простыни. Он чувствует горячее дыхание Цукасы на своей шее, а пряди волос щекочут щеки. Ноги уже дрожат от напряжения, когда он пытается удержать вес Цукасы. Цукаса сдержался, когда тело Сенку приняло его, чтобы дать другому привыкнуть к ощущениям. Ему хотелось просто начать толкаться, но Сенку был так напряжен, что Цукаса испугался, как бы его не разорвало от внезапного трения. Он накрыл руки Сенку своими, целуя длинную бледную шею и осторожно покачиваясь вперед. Сенку начал стонать, тихие звуки, похожие на шепот. Цукаса слегка подался вперед и вдавился внутрь, вызвав вздох товарища. Во второй раз он выдвинулся чуть дальше, слегка сдвинул бедра Сенку и качнулся вперед. На этот раз Сенку издал крик удовольствия и выгнулся перед ним. Это была та самая точка, которую он искал, сигнал к началу удара. Сенку ничего не мог сделать против веса и толчков Цукасы, кроме как лежать неподвижно и чувствовать. Что бы ни делал Цукаса, все его тело было пронизано наслаждением до самых нервов. Толчки стали еще быстрее, и теперь Цукаса вонзался в него так, что у него окончательно отказали ноги. Прижатые к кровати, его ноги были раздвинуты и вытянуты, напрягая сухожилия бедер. Легкая давящая боль стала отнимать удовольствие. Он силился сказать Цукасе хоть слово, но тот, видимо, почувствовал его беспокойство, потому что давление члена внутри него и тяжесть внезапно исчезли. Его захлестнул поток холода и пустоты, и он откинул голову назад, недоверчиво смотря на Цукасу. — Не задавай лишних вопросов, — шепчет Вождь, нежно поглаживая тело учёного. И тут Сенку понимает, что их позиции изменились: он сверху, а Цукаса снизу. Сидит сидел, а точнее, едет на коленях Цукасы. Каждая часть этого мужчины представляла собой крепкие мускулы, и от одной мысли о том, что под ним такой могущественный мужчина, по спине и паху пробежали мурашки. Член Цукасы снова сравнялся с его отверстием, и Сенку понял, чего от него ждут. Он приподнялся над Цукасой, крепко обхватил его все еще твердый член и с легкостью насадился на него. Он проскользнул внутрь, и знакомое ощущение снова наполнило его. Но, видимо, угол наклона был другим, потому что член попал в то самое место глубоко внутри него, заставив кончик его собственного члена истекать предэякулятом. Он подумал, что придется двигаться, и попытался это сделать, но тут руки Цукасы легли ему на бедра. Вскоре, благодаря собственному раскачиванию и указаниям Цукасы, он уже подпрыгивал на нем. Задняя часть бедер болела от постоянного давления на твердые мышцы, но ему было все равно. Сейчас его тело требовало разрядки, а основные человеческие инстинкты подсказывали ему все, что нужно. Цукаса отдается завораживающему виду безупречного тела Сенку, оседлавшего его, словно опытного наездника. — «Кто теперь тут жеребец», — думает Вождь, смотря, как Сенку продолжает раскачиваться и подпрыгивать. Он проиграл, Цукаса знал это. Хотя он мог бы заявить, что Сенку, ученый-еретик, победил. Цукаса в очередной раз рассматривает тело, наслаждаясь, как усиливается давление на член. Щеки Сенку раскраснелись, его обычно прямые волосы были взъерошены в нескольких местах. У Сенку на лице маска чистой сосредоточенности и удовольствия. Ожерелье, его драгоценное ожерелье, лежало прямо на яремной вене, в том месте, которое Цукаса когда-то хотел раздавить большими пальцами и наблюдать, как жизнь утекает из затуманенных страстью глаз. Желание и вожделение, которые он испытывает, когда требует Сенку, должны стать его концом. Его член уже напрягся, и как бы ему ни нравилось наблюдать за Сенку в таком состоянии, нужно ускорить процесс. Приподнявшись, он усаживает Сенку к себе на колени и заставляет обнять его за плечи, слившись в поцелуе. Поцелуй короткий, потому что Сенку отстраняется и вскрикивает при третьем изменении угла наклона. Цукаса крепко сжимает мягкую задницу в своих руках и использует тело, сжимающее его член, для достижения собственного удовольствия. Судя по вздохам, стонам и крикам, Сенку не возражает. Ногти Сенку, царапающие его спину, привели его на грань оргазма. Он был так близок. Сенку приходится закрыть глаза. Его тело сдаёт, но он хочет сделать еще кое-что. С торжествующей ухмылкой, быстро облизнув губы, Сенку прикусил мочку уха Цукасы. Внезапно его перевернули на спину, и вес Цукасы снова навалился на него. Следующая серия толчков лишила его возможности произнести и слова, не говоря уж о звуке. А потом рука Цукасы обхватывает его шею и сдавливает. Глаза Сенку расширились в панике, а руки схватили запястье Цукасы в тщетной попытке оторвать его от своего горла. Давление ослабло, но толчки не уменьшились, и, к собственному удивлению Сенку, он все еще испытывал удовольствие. Это одна из причин, по которой все звали его Янтарным Львом: когда Цукаса заканчивал секс, то издавал рев, похожий на крик освобождения и триумфа. Сенку ощущает, как его внутренности заполняет горячее тепло, доходящее до самого живота. Цукаса крепко сжимает его в объятиях, пока жидкость, которую тело Сенку не могло принять, вытекала из сокращающегося члена, все еще запертого внутри. Возможно, именно это ощущение или весь акт вместе вызвали пик его собственного оргазма. Учёного пронзила дрожь, и он с беззвучным криком кончил. Жар его спермы быстро остыл на коже, когда она достигла ее. Он тяжело дышал, когда рука Цукасы убралась с его шеи. Прежде чем Цукаса отстраняется, губы их встретились в мягком поцелуе, наполненном стонами удовлетворения и перекатыванием языков. Сенку издает небольшой стон во время поцелуя, когда Цукаса отстраняется. Хотя он и удовлетворен, ему не хватало тепла и полноты Цукасы внутри. Капельки пота стекали со лба Цукасы на лицо, и Сенку хрипло усмехается. Внутренности еще покалывало, а мышцы пульсировали, но Цукаса лег рядом и притянул его к себе в мягкие объятия.***
Уставший Сенку лежал на груди Цукасы, ожидая, когда его дыхание придет в норму. Цукаса нежно поглаживал хрупкую спину вверх-вниз, заставляя Сенку бороться за то, чтобы не заснуть. Прислушиваясь к биению сердца Цукасы, Сенку не мог вспомнить, когда он чувствовал себя настолько расслабленно. Ему нравилось находиться в объятиях Вождя, но по какой-то странной причине он чувствует себя немного прижатым, как будто не хочет покидать «убежище» на груди Цукасы. Это чувство беспокоит, и он заставляет себя перевернуться на бок. При этом его пронзила боль в спине и сопутствующее ей покалывание. Сенку издал неприятное шипение, которое привлекло внимание Цукасы. — С тобой все хорошо? — Нет, и всё благодаря тебя, —опять учёный плюётся сарказмом на лево и на право. Цукаса поворачивается на бок и целует Сенку в плечо. — Ты же не жалеешь об этом? — осторожно спрашивает Вождь, кладя руку на узкое бедро Сенку. — ...всем ученым необходимо проверять новые теории. А я просто… проверял свою. — Буду считать это за «нет». — Эх, это было не совсем то, что я представлял, — Сенку слегка наклонил шею, чтобы принять еще больше легких поцелуев Цукасы. Конечно, это была ложь, но кайф от удовольствия пропал, а у него до сих пор репутация упрямца. Он не хотел, чтобы их дружеские подшучивания угасли из-за того, что они только что сделали. — Твой голос и телодвижения говорили иначе. — Мне не с чем сравнивать, — возражает Сенку. — Насколько я знаю, ты плохой любовник. — Как скажешь, Сенку, — Цукаса хлопает его по крупу. — Не обращайся со мной как с лошадью, которую ты раздавил после езды! Цукасе нравится видеть гневный румянец на щеках Сенку, когда тот поворачивается и смотрит на него. — Я почти уверен, что сегодня я больше напоминал лошадь, Сенку, или ты уже забыл? — в ответ в него летит подушка. Остаток ночи они провели за игрой в шахматы и карты, пока не уснули. Под утро они проснулись в «базовой» позе, как называл ее Цукаса, и сытно позавтракали, доев остатки хлеба и сыра. Сенку привел Цукасу в лабораторию, показал ему несколько простых научных вещей и предложил попробовать кое-что сделать самому. Цукаса смог провести правильную химическую реакцию и, похоже, был впечатлен собой. Сенку познакомил Цукасу с другими науками, а вечером учёный слушал, как Цукаса рассказывает истории о Богах. Так Сенку решил смотреть на Богов как на истории и наслаждаться ими как таковыми. Ему не нужно было в них верить. А к концу второго дня гнездовье ухаживание закончились. Ветреное утро. Оба уже встали, приготовившись к предстоящему дню. Когда двери комнаты открыли, первым человеком, которого они увидели, был Ген. — Дружочки мои! Вы двое прекрасно провели время? — спрашивает Ген лирическим голосом. — Ой, кажется, или я слышу свадебные колокола? — Нам гораздо лучше,чем было до этого, — говорит Цукаса, пытаясь Сенку за руку, но тот отстраняется. — Но у нас работы по горло! Мне нужно знать всë, что происходило, пока я был взаперти! Ген кивает, а затем наклоняется и шепчет: — Я приготовлю нам чаю, а потом ты расскажешь мне всë! Я хочу знать все подробности! Сенку слегка отталкивает Гена, раздраженно краснея.***
Темная фигура снова вышла из укрытия, когда слух уловил шепот двух мужчин. Было упомянуто имя Сенку. Она оставалась в тени, совершенно неподвижно, и слушала. — Они скоро появятся в большом зале, — говорит один мужчина. — Толпа ждет, чтобы увидеть их. Именно тогда ты бросаешь отравленный кинжал. Понял? Другой мужчина кивает. — Да. Мы не можем позволить, чтобы он привел в наше Царство еще больше примитивных варваров. — Постарайся не задеть Янтарного льва. Мы хотим, чтобы он погнался за другими племенами и начал войну между ними. Это выведет их отсюда. Темная фигура поправила шляпу, направившись в Большой зал.