***
Резкий удар ладонью по стене. Ледяное лезвие прижимается к горлу. Малейшее движение, слишком глубокий вдох – и попрощаешься с жизнью. Однако на лице заложника привычное безразличие – только демоны пляшут в глазах. – Почему ты убил его? – прорывается сквозь сжатые зубы. Тишина. Демоны водят хороводы, перепрыгивают через праздничные погребальные костры. Но на контакт выходить не желают. Только спустя очень долгое время припертый к стене человек издаёт смешок. – Законы мафии гласят, что предателям дорога открыта только на тот свет. Я просто помог ему добраться туда, куда он так стремился. Совершенно не боясь мгновенной смерти, он наклоняет голову вбок. Капельки крови проступают на коже, пачкают металл. Отражаются в черных глазах-безднах, полных гнева и скорби. – Лучше скажи мне. Он ведь был твоим подчинённым? Тогда почему он стал предателем? Может быть, ты тоже предатель?***
Дурные сны дурными снами, но опаздывать ему сегодня никак нельзя. Чонин был даже благодарен своему мозгу за кошмар – снись ему что-то приторно сладкое, он бы наверняка проспал. А господин Миура не из тех преподавателей, кто умел прощать. Шанс он давал один. Идеально выглаженная белая рубашка. Чёрный галстук, пиджак. Он выглядел подобным образом каждый день, но сегодня повод отличался. Ян Чонин идёт не чужие головы сечь, а спасать свою собственную. Точнее, идёт Сун Хи. Прогульщики господина Миуры всегда отличались от других студентов аккуратным внешним видом, робкостью и покладистостью. Узнав в Чонине все эти черты, проходящие мимо незнакомые девушки и парни пожимали ему руки, хлопали по плечам, бросали фразы: "Удачи, брат", "Тебя запомнят героем", "Крепись". И с каждой такой Чонин нервничал сильнее. Вообще, он не любил, когда его касаются. Но сейчас он бы с удовольствием зарылся в чьи-нибудь объятия, чтобы спрятаться. Преподаватель не спешил. И Лис заподозрил, что тот специально назначил ему более раннее время, чтобы он ждал, весь изводясь в эмоциях. Кто-то в очередной раз бесцеремонно коснулся плеча. Напряжённый как струна Чонин резко развернулся. И увидел Хенджина. Лисьи глаза широко распахнулись. Он опасливо оглянулся по сторонам и зашептал: – Хëн, как ты здесь оказался? На входе ведь... Хёнджин удивлённо приподнял бровь. Вытащил из кармана студенческий, демонстрируя Чонину. – Не подумай, печати подлинные. Я тоже пришёл сдаваться. Видимо, у нас один преподаватель.... Хёнджин замолкает, вдруг атакованный обнимашками. Он чувствует, что Чонин весь трясется. Глубоко вздыхает. Гладит по голове, как маленького. Ох уж эти сессии. Ох уж эти эмоции. Проходит немало времени, прежде чем Чонин неловко кашляет и отстраняется. Краснеет куда-то в стену, ковыряя носком ботинка пол. Очаровательно. Хёнджин улыбается. Но улыбка застывает на губах, стоит бросить взгляд прямо по коридору. Хёнджин весь подбирается, готовый в любую секунду броситься в драку. На горизонте Ли Лино собственной персоной. Как всегда при галстучке, но будто еще более чистенький и аккуратный. Злость поднимается волной. И чем ближе Лино, тем сильнее её прилив. Кажется, цунами неизбежно. А потом... Хёнджин замечает в руках Лино художествееный планшет. Внутри будто что-то щёлкает. И остаётся только удивление. Но никак не злость. Лино? Рисует? Это что, шутка? Нет, ну в смысле? Серьёзно? Хёнджин в таком шоке, что так и продолжает пялиться. Даже когда Лино тоже заметил его. И даже когда Лино после некоторых секунд искреннего обалдевания правильно его идентифицировал и с опаской подошёл поближе к кабинету. Но остался поодаль от Хёнджина и Чонина. Сделав вид, что ему не так уж интересно, почему они решили собраться всей дружной мафиозной бандой посреди студенческой обители, Лино уставился в телефон. Скосив глаза на экран, Хёнджин увидел рукописный текст конспектов. Учится? Серьёзно?***
В их компании Лино было как-то... Он действительно не ожидал подобного развития событий. Чтобы они с Хенджином в одном училище, да ещё и у одного преподавателя... Что-то из разряда фантастики. Но нереальное стало реальным. Берегись, Лино. А то вдруг в следующую минуту инопланетяне прилетят и тоже встанут в очередь к господину Миуре. Хотя он бы, наверное, подобному развитию событий удивился меньше. Чем тому, что Хван, некоторое время испепеляющий его взглядом, придвинется поближе и, опустив голос до шёпота, спросит: – Умеешь рисовать? Разве в аду выдают кисточки? У вас же только трезубцы, нет? Лино едва не выронил телефон. Волосы на затылке встали дыбом. Матерь божья, Господин снизошел до диалога! И даже не пытается прикончить его после того, что он вытворил на днях в коридоре... Нет, ему не было стыдно ни на грамм, но он же его едва не облапал. Это нормально, что Хван ведёт себя так, будто ничего не было? Тёмный Господин явно потерял память. Или сошёл с ума. Лино мысленно сделал пометку в календаре, чтобы иметь возможность праздновать этот день каждый год. Однако стёб стёбом, но на губах Лино заиграла лёгкая улыбка. Потому что Хёнджин выглядел так, будто его правда интересовал ответ. Голос Минхо тоже опускается до шёпота: – У чертей есть хвосты с пушистыми кончиками. Не забывай. И кровь грешников вместо красок. Хван, ты сам-то что здесь делаешь? Хенджин поднял глаза к потолку. Затем оглянулся по сторонам. – Учусь. Варюсь в общем адовом котле. Лино прыснул со смеху. Хенджин недовольно фыркнул. Рисование? Хоть в чём-то они сошлись. Они ловят зрительный контакт. Чёрных бездн и омутов с плавающими демонами. А затем дружно отводят глаза. Оба бесятся. Но будто не так сильно, как обычно.