***
Чонгук проснулся со стояком и звенящей пустотой в голове. Повертел носом. Нужного запаха рядом не было. «Нужно встать и найти», — мысль не самая понятная в данной ситуации. — «Нужно собраться!» — он тряхнул головой, стряхивая остатки сна. Твою мать, у него гон. Вот же вовремя как. Нужно в душ. Вскакивая с кровати, он поспешил в душ и наткнулся на закрытую дверь. «Какого хрена?» Ему нужно срочно в душ, или он сейчас тупо трахнет первого встречного. Он подёргал ручку двери.***
Отведя взгляд от своего отражения, омега вдруг почувствовал опасность, и в следующий момент ручка ванной комнаты начала дёргаться. — Занято, — прошипел Тэхён, а сам едва не дрожал от странного чувства внутри. Ему страшно… Страшно открывать эту дверь, но в то же время он хотел это сделать! Но он знал, что там Чонгук, от которого несло доминантными феромонами альфы. Такими приятными, манящими, они же так нравились Тэхёну… — Я только пришёл сюда, подожди, — дрогнувшим голосом произнёс омега, понимая, что он всю свою смелость терял. А ведь нельзя. — Тэ, открой! Открой и уезжай к родителям! Сейчас же! — Чонгук понимал, что ему нужно защитить омегу, пока он ещё не совсем потерял голову. Но стоило ему только подумать о Тэхёне, вспомнить его сладкий запах хурмы… Дверь как-то сама слетела с петель.***
Тэхён испуганно вздрогнул от громких слов альфы, предчувствуя угрозу для себя. Он в ловушке, ему никак выбраться! Он не хотел выходить и к родителям уезжать тоже не хотел! Он сам не знал, чего хотел и что ему нужно, потому что боялся, потому что ему неприятно. Как только двери слетели с петель, Тэхён звонко вскрикнул, а сам едва не вжался в стену. Тело реагировало на альфу в гоне, но сам Тэхён отрицал, он не хотел… он не хотел Чонгука! — Чонгук, ты животное! — крик Тэхёна подействовал как пощёчина. Он медленно приходил в себя и видел перед собой огромные глаза испуганного омеги. А в нос бил кислый запах мандаринов. Это хорошо, очень хорошо. Сам он только начинал пахнуть вишней в шоколаде с коньяком. Пока это скорее сладкий запах шоколада, но скоро, очень скоро он сменится на пьянящий запах коньяка, настоянного в дубовых бочках, и тогда… Ещё ни один омега не смог устоять. Он просто накрывал их своим запахом, и они текли и умоляли его взять их. Набрасываясь на него, отталкивая друг друга. Всегда на время гона отец увозил его за город и приглашал профессионалов. Гук так привык, что вместо него другие заботились об этом, что совсем вылетело из головы. И что теперь делать? — Тэ, — голос его охрип. — Ради Бога, не спорь со мной, просто уезжай к родителям. Я пока приму душ. У тебя есть полчаса. Тэхён тихо всхлипнул и отрицательно помотал головой. Он не совсем соображал, что сейчас происходило. И ему не нравилось то, что Чонгук разговаривал с ним в таком тоне. — Ты не очень много позволяешь себе? — раздался тихий голос, едва не шепот Тэхёна, который уже чувствовал любимую вишню с кислинкой, которая напоминала ему о его любимом лете. И при этом чувствовалась не только вишня, но и что-то ещё, более сильное, отталкивающее, неприятное. Но всё равно Тэхену хотелось подойти к альфе поближе, обнять, уткнуться носом в его шею… Гуку хотелось зарычать. Ну почему именно ему достался такой непослушный омега? — Тэ, у меня гон! Если ты сейчас же не уберёшься из дома, я вытрахаю тебя так, что ты никогда альф видеть не захочешь, — он уже кричал, но резко отдёрнул себя, продолжая умоляющим шепотом: — Я боюсь за тебя, медвежонок. Уезжай, пожалуйста. Как только Чонгук повысил голос, на глазах омеги выступили слёзы, и он искренне старался сейчас успокоиться, представить, будто ему это всё снилось, а не на самом деле происходило. Но горячие слёзы всё-таки стекли по его щекам, и он опустил свой взгляд в пол, не позволяя альфе увидеть это. Но как только ласковый шепот раздался со стороны Гука, и он назвал Тэхёна медвежонком, тот тихо всхлипнул, поднимая свой взгляд. — Боишься? Поэтому кричишь на меня? — утирая свои слёзы рукавом пижамы, шептал в ответ Тэ. Гук, видя слёзы омеги, готов провалиться от стыда. Он и правда как животное, совсем не мог держать себя в руках. Но его этому никто и не учил, он всегда легко выпускал наружу своего внутреннего зверя. И тот, не раздумывая, брал омег и убивал врагов. Убивал. Зачем он об этом вспомнил? Кулаки инстинктивно сжались. Подавлять, подчинять, брать — гормоны требовали своё. Он ударил кулаком в стену с такой силой, что плитка пошла трещинами. Это немного отрезвило и дало возможность перевести дух. Не обращая внимание на кровь, стекающую из разбитых костяшек, Чонгук повернулся к мужу и, стараясь говорить спокойно, выделяя каждое слово, сказал: — Тэ, я очень стараюсь, из последних сил, пожалуйста, уезжай. Как только последовал удар, Тэхён снова вздрогнул, перепуганными глазами смотря на место удара. Кровь. В глазах Кима тут же помутнилось от страха и слёз, потому что он боялся крови. Он боялся всего, только делал вид, что он смелый, а на самом деле… — К… кровь, — запнувшись, Тэхён проигнорировал слова Чонгука о том, что ему нужно уехать. Нужно же помочь Гуку, хотя бы кровь для начала остановить, правильно? Правильно. Аптечка! — Подставь руку под холодную воду! — тут же замельтешил юноша, включая холодную воду, а сам аккуратно, по стеночке, стараясь не дышать, выбежал из ванной за аптечкой, и тут же возвращаясь обратно в душ. — Болит? Нужно отработать! — схватив салфетки, Ким выключил воду и прижал к руке Чонгука штук десять салфеток, чтобы они не так быстро пропитались кровью. — Идиот, какой же ты у меня идиот, — Гуку уже самому плакать хотелось. Он вырвал руку. Пульсирующая боль помогала мозгу не уплывать и не поддаваться зову гона. А гормоны буквально стучали ему в уши: «Вот омега! Бери его! Он твой! И метка твоя! Хватай его!» На глазах омеги снова выступили слёзы, когда Чонгук оскорблял его, потому что он помочь хотел! Почему Чонгук его постоянно обижал, не позволял ничего делать и только оскорблял и кричал на него? Сам же альфа забрался в душ и врубил на всю холодную воду. Когда та стала ледяной, он почувствовал облегчение. Придя в себя в достаточной степени, он высунул голову, чтобы обратиться к омеге, замершему у раковины и неотрывно продолжающему следить за ним: — Малыш, найди подавители. Дома их нет, они ещё в прошлый раз закончились. Иди! — Перестань кричать на меня, — шептал омега и вышел из комнаты, проходя в гостиную и накрываясь одеялом, под которым спал, с головой. Он весь дрожал, ему по-прежнему холодно и страшно, куда он такой заплаканный и перепуганный пойдёт? «Нужны подавители для Чонгука», — написал Тэхён охране. «Старший господин Чон запретил нам вести их. И сказал, чтобы и вас мы проверили на их наличие. Поэтому это плохая идея», — тут же пришёл ответ, который заставил Тэхёна заскулить. Какого чёрта родители лезли в их жизнь?! Чонгук простоял полчаса, еле-еле уняв жар тела. Нужно было убедиться, что Тэ уехал, что они с малышом в безопасности, пока он ещё соображал. Он вышел в спальню — никого, вздох облегчения, ведь послушался. Собраться и свалить из дому к омегам? Отец, конечно, поймёт, но Тэ — он больше не хотел, чтобы между ними опять выросла стена, но теперь уже непробиваемая. Тэхён кое-как немного успокоился за это время и хотя бы перестал дрожать от страха. И когда наступила относительная тишина, юноша аккуратно вылез из своего укрытия и прислушался. Вода больше не шумела… Он спустил ножки на пол, а затем поднялся с дивана, делая шаг в сторону прихожей. Интересно было, обработал ли Чонгук рану или так и ходил, истекая кровью? Заглянув в дверной проём спальни, он увидел Чонгука и его руку, с которой всё ещё капала кровь. Он же ничего не сделал! — Почему ты с рукой ничего не сделал, Чон?.. Увидев омегу, Чонгук готов был удариться головой об стену. Почему этот омега так и притягивал неприятности на свою красивую попу? Чёрт, ему не следовало думать о его заднице! Чонгук сразу почувствовал, как его обдало жаром, а низ живота скрутило. У тела омеги проследовала та же реакция, что заставила его опереться о стену и тихо промычать, почувствовав феромоны Чонгука. Такие пьянящие, желанные… Тэхён с тихим хныком старался собрать все свои силы и сделать хоть один шаг к Чонгуку, но его ноги предательски начинали дрожать. — Чонгук, — шёпотом позвал Тэ, чувствуя, как по телу проходили разряды возбуждения от феромонов мужа, ещё и эта чёртова метка… Это всё она! — Куда ты собираешься? Чонгук старался держать себя изо всех сил. — Медвежонок, — он притянул к себе омегу, вдыхая его аромат, и смотрел на пульсирующую метку, а потом провёл по ней языком. — Не сопротивляйся, ладно? Только не сопротивляйся, — Гук понимал, что если Тэ сейчас дёрнется, он просто сорвётся. «Может, запереть его в чулане?» — Гук тут же откинул эту бредовую мысль. От самого себя не запрёшь.***
Как только горячий язык прошёлся по метке, по телу омеги пробежал табун мурашек, а сам он вцепился дрожащими пальцами за плечи Чонгука, ощущая, как внизу всё тугим узлом завязалось от возбуждения. Секунда, и Тэхён вспомнил, как чужие пальцы врывались в его тело, заставляя едва не рыдать от боли, злости и обиды. — Нет! — вскрикнул Тэхён, упираясь своими руками в плечи мужа. — Нельзя! Не трогай… Пусти! Гук инстинктивно схватил Тэ и прижал к себе. «Подчинить, взять, моё», — молотком стучало в голове. Подхватив омегу на руки, кинул на кровать, наваливаясь сверху, поднял глаза, сталкиваясь с огромными глазами Тэ, заполненными страхом, болью и отчаянием. «Стоп! Это же его медвежонок, его омежка», — он отскочил, как ошпаренный. — «Уберечь, защитить, не навредить! Уйти!» Тэхён плакать готов от разрывающих его чувств, потому что он чувствовал себя ужасно. Он хотел Чонгука, но в то же время боялся. Боялся всего. А самое отвратительное, что он будто бы чувствовал, как руки тех альф касались, и это заставляло его дрожать от страха. Но Чонгук хороший, он же не сделает плохо! Ким уже хотел потянуться к руке своего мужа, как резко одёрнул себя. Нет. Его касались чужие руки, он не мог. Чонгуку точно будет противно, он просто подчинялся своим инстинктам, он не хотел Тэхёна! — Я грязный, — дрожащим голосом прошептал Тэ, чувствуя, как слёзы снова по его щекам стекали. — Что? — Гук не понимал. — Ты хочешь в душ? — он в смятении. Всхлипнув, омега отрицательно помотал головой. Он сам не знал, чего хотел. Он столько дней сидел в ванной, пытаясь отмыться, но у него ничего не получалось! Но в душе Тэхён будет чувствовать себя лучше, правда? Точнее, чище. — Хочу! — тут же исправился он, поднимаясь с кровати. — Можно? — Там холодно, — Гук совсем не уверен, что это хорошая идея. — Если душ будет тёплым, я не сдержусь. — Мне всё равно, — с искренностью и надеждой в глазах проговорил Тэхён. Ему не важно, каким будет душ, хоть ледяным! — Пойдём? — так Тэхёну точно будет лучше. Хотя, может, лучше он наберёт тёплую ванну, добавит туда ароматный гель и всё точно получится? — Хорошо, — Гук взял омегу на руки и отнёс в ванную комнату. Думая, что пока ещё омега одет, и его так крыло, а что он будет делать, когда тот разденется?.. Потянувшись руками к шее Чонгука, Тэ крепко-крепко обнял его, утыкаясь холодным носиком в горячую кожу, чувствуя феромоны своего мужа особенно сильно. Не хотел отстраняться, но Чонгук его поставил на пол, и Тэхён поджал свои губы, лишённый удовольствия объятий. Он дрожащими пальцами потянулся к крану, настраивал тёплую воду и добавлял в ванную много геля и несколько бомбочек, чтобы точно перебить запах собственного тела. Гук зашёл в душ, стараясь не смотреть на омегу. Струи ледяной воды смывали знакомый запах. Дышать становилось легче. Тэхён смотрел на себя в зеркало, а на его глазах снова наворачивались слёзы. Он вспоминал, каким его тело было после того дня, и словно ничего не проходило. Будто каждая царапина осталась на теле омеги, ещё больше его сковывая. Он развернулся в сторону Чонгука, смотрел на него несколько секунд, и в его голову пришла идея. Он снял с себя только пижамные штаны, оставаясь в кофте, которая прикрывала его ягодицы наполовину, и подошёл к Чонгуку, обхватывая его запястье своими пальцами, заставляя выйти из-под струй холодной воды. — Я ванную набрал. Гук больше не мог сопротивляться. Если омега так хотел. Он покорно шёл следом, молясь, чтобы только не наделать глупостей. Руку Чонгука Тэхён не отпускал ровно до тех пор, пока они не зашли в тёплую воду просторной ванны. Пижама из-за цветных бомбочек тут же окрасилась в сиреневый, а сам Тэхён почувствовал себя чуть лучше и комфортнее. Он обхватил шею Чона руками, прижимаясь к нему как можно сильнее, дыша его феромонами. Хотел, но не мог… Тёплая вода усилила запах Тэ, сладкий, соблазнительный, сводящий с ума. «Это его омега! Брать, подчинять! Ничего не должно стоять между ними», — Гук уже не видел Тэ. Им двигало только желание, только страсть. Он провёл ладонями по манящим изгибам: «Что это? Какая-то ткань отделяла его от вожделенного тела», — одним рывком он разорвал рубашку пижамы. Наклонился, чтобы развернуть омегу и добраться до самого желанного. Он уже готов. Вдруг в нос ударил новый запах. Запах кошачьей мяты. Альфа впал в ступор. Звонкий вскрик, казалось, услышали даже соседи. Чонгук, чёрт возьми, что же ему так нравилось рвать на Тэхёне одежду?! Когда уже непригодная вещь окончательно раскрыла грудь омеги, он прикрыл руками своё тело, чувствуя, как слёзы снова начинали неприятно щипать глаза. Теперь точно всё видно, теперь ему совсем не лучше! — Не трогай, — шептал Тэ, прикрываясь кусочками ткани. Чонгук замер, втягивал запах, наслаждался им. «Защищать, оберегать, спасать», — теперь в голове совсем другое. Он опустился на колени и прижался лбом к животу омеги, обнимая его за талию. Сын… Он впервые почувствовал сына. — Всё хорошо, малыш, — шептал он. — Отец тут, отец рядом, — запах усиливался, и он начал мурчать, потираясь носом о живот. Тэхён ничего не понимал, потому что он ничего, кроме феромонов Чонгука, не чувствовал. Возможно, из-за слёз у него был насморк, но… Что происходило вообще? — Гуки… — шептал растерянный омега. Прикосновение к его животу заставило омегу покрыться мурашками и наконец-то отвлечься от плохого. — Ты чего? Что случилось?.. Гук пришёл в себя, посмотрел снизу вверх на Тэ, взял его за руку и потянул вниз, сесть в тёплую воду. — Садись, не бойся, теперь всё хорошо. Словно по щелчку пальцев Ким послушался и сел, но это только потому, что он по-прежнему находился в растерянности. — А что это было? — не унимался Тэ, продолжая прижимать к своему телу порванную пижаму. — Да выкинь ты её, — Гук отобрал куски ткани, в которые превратилась пижама, и кинул на пол. — Иди ко мне, — он сел, опираясь спиной о бортик ванной, притянул омегу спиной к своей груди, обнял, гладил по плечу, а вторую руку не убирал с живота. — Малыш проснулся, я впервые почувствовал сына. Он пахнет кошачьей мятой, разве ты не чувствуешь? Тэхён растерянно смотрел в сторону, где оказалась его пижама, но прикрыться ладонями он не успел, Чонгук его к себе притянул. Ну и хорошо, так тоже ничего не видно. И как только Гуки сказал о том, что ребёнок пах кошачьей мятой, Ким резко вздрогнул и, во все глаза уставившись на Чонгука, невольно опустил свою ладонь вниз, накрывая совсем ещё маленький живот. — Так рано проснулся? Мятой? — шёпотом спросил он, забывая ненадолго о своих тревогах. — Значит, омежка? — Не думаю. Я почти уверен, что это альфа. Но омежек он с ума сводить будет только так, — усмехнулся Чон. — Он проснулся, чтобы защитить тебя. Ты не представляешь, что я мог натворить. Трое суток секс марафона не каждый омега выдержит, а беременный тем более, — он замолчал, поглаживая живот омеги, шёпотом добавляя: — Я же просил уезжать. Почему ты всегда такой непослушный? — вздохнул. — Но теперь всё хорошо, теперь я буду сама нежность, — он поцеловал Тэ в шею. Услышав, что его ребёнок проснулся, чтобы его защитить, на губах омеги появилась счастливая улыбка. Малыш защищал его. Ещё даже не родился, а уже возмущён, что отец мог сделать папочке больно. — Защищает, — повторил Тэхён, напрочь забывая обо всех тревогах. Он хотел рассказать об этом всем на свете! И даже небольшое недовольство Чонгука не помешало счастью Кима. — А что же с гоном? — шепотом спросил юноша, немного поворачиваясь лицом к мужу, чтобы заглянуть в его глаза. — А гон нужно будет как-то пережить. Например, подавители купить. Хотя от одного сладкого омежки я бы не отказался, — улыбнулся Гук. — Ну, с подавителями вышла проблемка, — замявшись, Ким прикусил щёку с внутренней стороны. — Твой отец запретил, и охрану он предупредил, чтобы проверили нас на их наличие, — тихо признался Тэхён. Поэтому оставался только «сладкий омежка». Но это не точно. Это сейчас он немного успокоился, а что будет в очередной приступ гона своего мужа? — Не ругайся только. — Да, отец всегда был против того, чтобы подавлять природу. Альфа должен оставаться альфой, так всегда говорил он, — Гук даже представил, как Джун стоял перед ним и смотркл укоризненно: «Иди и оттрахай столько омег, сколько встретишь на пути». — Не буду ругаться. Буду почаще принимать душ. Омега не знал, что ему делать и как помочь, потому что ощущение «грязи на теле» не давало ему покоя. Казалось, что когда Чонгук прикоснётся к Тэхёну в интимном плане, то он тут же с отвращением оттолкнёт его. — Давай выходить? Я завтрак нам приготовлю. Хорошо? — Мы же только сели, — непоследовательность мужа просто убивала Гука. — Ты же сам хотел. При этом он понимал, что спорить бесполезно, встал и выбрался из ванны. Нашёл полотенце, предлагая Тэ сразу закутаться в него. Лучше, чтобы он поменьше видел Тэ голым. Тэхён с невероятной благодарностью едва ли не влетел в это полотенце, лишь бы побыстрее скрыть своё тело. Теперь куда уж ему равняться с другими, Чонгук точно его захочет только под действиями инстинктов. — Хочешь что-то определённое на завтрак? Или мне самому придумать? — В гон альфы обычно не едят. Но тебе поесть точно нужно, — он взял полотенце и себе и вытерся. В голове крутился назойливый вопрос, который Гук решил озвучить: — Тэ, что не так? Раньше ты тёк и от простого моего запаха, а сейчас я прямо воняю, а ты убегаешь? Услышав такой вопрос, омега прикусил уголок губы, отворачиваясь. А что ответить-то? Поймёт ли Чонгук, если он правду ему расскажет? — Беременность, наверное, — заикнувшись из-за своей же неуверенности, прошептал омега. — Извини, Гуки… — только он потянулся взять альфу за руку, как вспомнил: — Ой, мы забыли о твоей руке. Болит? Давай я перевяжу? — одной рукой сжимая края полотенца, а другой подхватывая ладошку своего мужа, пробормотал Ким. Гук видел, что Тэ врал, ему больно оттого, что омега всё ещё не доверял ему, не хотел быть с ним откровенным, но хоть не шарахался, уже хорошо. Он протянул руку в ответ на желание помочь. — Бинт есть на кухне. Видишь, кровь уже не идёт. Не страшно. Давай оденемся и пойдём тебя кормить. — Я же не настолько маленький, что меня кормить нужно, — невольно улыбнулся Тэхён и, вместе с Чонгуком зайдя в спальню, быстро переоделся, не теряя ни минуты. — Ты случайно не сломал себе ничего? Или только ранил кожу? — Всё нормально, не переживай. На мне, как на собаке, всё быстро заживает, — засмеялся он. — Плохое сравнение, Чонгук, — хмыкнул Тэ, проходя обратно в душ, а потом на кухню. Потому что именно в душе он оставил аптечку. Когда Чонгук зашёл на кухню, Тэ усадил его, а сам сел около него, беря раненную руку в свою. — Сейчас может быть немного неприятно. Если хочешь, я могу подуть, — невольно улыбнулся младший, промокнув ватку в перекиси, начиная обработку раны. Чонгук смотрел на омегу, на его омегу. Он прокручивал в голове «мой омега», и смысл менялся с «должен подчиняться» на «теперь обо мне заботятся». Он взял телефон и позвонил другу. Тот мог достать всё от травки до тяжёлых наркотиков, а уж подавители для него не проблема. Уже через полчаса он принял таблетку и смог спокойно отдохнуть, вырубившись прямо на диване в гостиной.