Ангел врага

Егор не помнил, когда задремал, облокотившись спиной на прохладную стену палаты, чудом не задевая бизнесмена. Сон был поверхностным и некрепким, казалось, каждый шорох мог его разбудить, хотя обычно он спит довольно крепко. Гробовая тишина нарушилась лишь пиканием кардиомонитора. Журналиста разбудило движение рядом. Открыв глаза, он увидел, что это бизнесмен начал приходить в себя, и встал с койки, отходя к противоположной стене и став наблюдать за ним от туда. Раскрывать свою личность Линч ещё не собирался, но и уйти почему-то не мог, хотелось убедиться, что с его подопечным всё в порядке. Мужчина открыл глаза и огляделся, пытаясь понять где он. Попытавшись приподняться, он потерпел неудачу из-за слабости от большой потери крови. Однако, он вполне мог нажать на кнопку для вызова медсотрудника, что он и сделал. Почти сразу в палату зашла медсестра. Это была миловидная девушка с нежным румянцем на щеках и красивыми, русыми волосами, собранными в небольшой пучок, закрытый полупрозрачной белой медицинской шапочкой. Она подошла к бизнесмену, спрашивая о самочувствии и проверяя показатели на кардиомониторе и капельницу. Мужчина кратко, но чётко отвечал на вопросы, иногда задумываясь, прислушиваясь к себе и своим ощущениям. Егор поймал себя за пристальным рассматриванием врага и помотал головой, отгоняя непрошенный интерес и уже собрался уходить, кинув последний взгляд на Лемптона. На секунду ему показалось, что их взгляды встретились, но через мгновение больница сменилась его комнатой. Дом встречал хозяина одиночеством и скукой. Линч бросил взгляд в окно, наблюдая за медленно падающими маленькими снежинками. Уже смеркалось. Лес из приветливого умиротворённого снежного царства превратился в одну тёмную густую завесу, куда можно зайти, но никогда не выйти обратно. (И когда успело так стемнеть?) — подумал парень и повёл плечом, приняв решение включить свет, чтобы отогнать закравшуюся в дом тьму. Щелчок выключателя и комнату озарил яркий свет лампочки. Стало ещё противней. Слишком ярко. Слишком пусто.. Егор не привык быть один. Нет, конечно, он и раньше неделями не вылезал из дома, работая в одиночестве или выезжал на задания один, но это было другое уединение. Более желанное и более спокойное, тёплое. А сейчас оно было совершенно другим. Холодным, чужим. Особенно сильно это чувствовалось после нескольких часов шума и компании хоть и ненавистного бизнесмена в бессознательном состоянии. Конечно, компанией назвать это сложно, но всё-таки что-то. Парень тяжело вздохнул, вспомнив, что так и не разобрал пакет с продуктами, и пошёл на кухню, где так и стоял никем нетронутый пакет. Линч закопошился, рассортировывая продукты в холодильнике и шкафчиках. Хотя рассортировкой назвать это язык не поворачивался. Скорее это было просто распихивание покупок туда, где они не будут быстро портиться. Сил на тщательную расстановку овощей, яиц и другой снеди просто не было, как и желания. Пока Егор распихивал продукты, желудок напомнил о необходимости поесть, ведь парень пропустил завтрак и обед, а может даже и вчера не ел. Он не помнил. Пару минут и на столе появилась тарелка с яичницей с кривовато нарезанным огурцом и помидором сбоку. Журналист сел за стол и съел пару вилок яичницы и несколько кусочков овощей. Организм просил еды, но в горло ничего не лезло. Обычно он ел под недовольное ворчание Джона или в спешке под звон бедного дверного звонка, который агрессивно насиловал, нетерпеливый, очкастый друг. А сейчас тишина... Непривычно. Одиноко. Егор заставил себя съесть ещё немного и ушёл к себе в спальню, упав на кровать. Усталость накрыла его с головой. Слишком много всего свалилось на него. Слишком. Глаза слипались, но у головы были другие планы. Сначала парень вспомнил, что давно не выходил на связь с подписчиками: не выкладывал видео, не писал ничего в телеграм канале. Поэтому, пересилив себя, он дотянулся до телефона и написал пост в телеграм, где извинялся за пропавшую активность и кратко рассказал о сложившейся ситуации, но о встрече со Смертью и заключённой сделке решил умолчать, как и о Лемптоне. А потом, когда журналист отложил телефон, в голову полезли мысли разного рода: и о сделке, и о самой Смерти, о Лемптоне и снайперах, о Джоне. Попытки отогнать навязчивые вопросы и идеи не обвенчались успехом. Даже наоборот, их стало ещё больше. (Что теперь будет? Как рассказать об этом Джону? А встретимся ли мы с ним вообще? Вдруг он больше не напишет, не позвонит и не ответит?) — одни вопросы. Егор залез под одеяло, даже не переодеваясь, и обнял его. Он всегда переживал ссоры очень тяжело, поэтому старался избегать конфликтов, особенно со своими родными, а если и ссорился с кем-то, то быстро мирился с ним. Хотя с Джоном всегда было нелегко, а его вспыльчивость только подливала масла в огонь. Но в этот раз... Джон никогда так не кричал. Даже когда он узнал о портале, он был тише. И его слова... Колкие и обжигающие, словно ножи резали сердце Линчу. И даже дело не в их грубости и резкости, а в том, что Джон прав. Егор всё скрывает от них. Он скрывал портал, скрывал некоторые из дел, куда ездил в одиночку. Скрывал, скрывал и скрывал... Но это же не делает его эгоистом и предателем? Не делает же?... Он лишь хотел как лучше.. Хотел обезопасить их.. Защитить. Он не хотел, чтобы они переживали за него лишний раз. Парень мотнул головой, отгоняя воспоминания ссоры. Он до сих пор вздрагивал от всплывающих в памяти фраз лучшего друга, а кончики пальцев предательски кололо. Он закрыл глаза, надеясь поскорее уснуть и не просыпаться как можно дольше. Сон захватил сознание Егора даже быстрее, чем он думал, и парень на утро уже не вспомнит, что последняя его мысль была о его заклятом враге.