За гранью

Кэролин никогда не хотела работать в полиции. Никогда и ни на какой должности. Вопреки всем тестам в академии, испытательным срокам и прочим критериям, по которым её кандидатура вполне проходила, сама она, Кэрол, была уверена, что ни её нервная система, ни все прочие системы организма вообще не приспособлены для работы в органах правопорядка. Сейчас девушка в очередной раз убеждается в этом, когда за мелькающими за окном пикапа елями она видит высокую стену тусклого жёлтого цвета (возможно жёлтой она стала с годами) и кованые ворота с длинными красными полотнами сектантского флага. Кэрол прекрасно помнит, что за воротами возвышается трёхэтажная громада здания всё с теми же тусклыми жёлтыми стенами, с пилястрами и вызывающе яркой красной крышей. И особенно хорошо она, конечно, помнит ряды с клетками, из которых открывается потрясающий вид на дом, двор, слегка заросший, но не лишенный очарования и изящный, правда, неработающий, фонтан. Она вздрагивает и бросает взгляд на Джейкоба, устроившегося на сидении впереди рядом с громилой в жилете за рулём. Кэролин чувствует, как её сердце проваливается куда-то в пятки, а на его месте расползается дыра, наполняющаяся каким-то мало поддающимся контролю страхом. Впрочем эти настораживающие кульбиты с сердцем начинаются ещё там, в бункере младшего Сида, когда Джейкоб выводит её из камеры. — Руки, — коротко командует он, и, когда помощник неохотно вытягивает перед собой запястья, ловко разворачивает девушку к себе спиной, и плотно, до врезающихся в кожу верёвок и чувства вывернутых плеч, связывает руки. Кэролин не очень понимает, к чему этот цирк с верёвками, она же не совсем идиотка и совсем не какая-нибудь там Вандер Вуман, раскидывающая противников пачками. — Ну ты ещё обыщи, вдруг прячу стилет в волосах, — презрев чувство самосохранения бросает помощник. Как раз в стиле бесстрашных и бессмертных, по всей видимости, героинь комиксов. Сид бросает на неё короткий взгляд, подталкивает её вперёд по коридору. — Уже, — летит ей короткое в спину, — ты долго была в отключке, слабачка. Девушка от злости сбивается с шага и едва не спотыкается. Мудила. То есть он ещё и облапал меня? Собственно, в том, что сектант обыскивает представителя власти, нет ничего такого уж выходящего за рамки, ну если не считать, конечно, самой ситуации. Сердце Кэролин пропускает парочку ударов, когда девушка представляет, как большие ладони Сида уверенно прохлопывают её сверху донизу. Или может быть скользят, не менее уверенно, пальцы цепляют и пропускают пряди волос… Кэролин тяжело сглатывает, ощущая, как к вечно зудящему чувству неминуемо наступающего коллапса (не того, что видит в своём воспалённном воображении Джозеф, а вполне себе реальному, её персональному крушению жизни), присоединяется нечто странное и неподдающееся чёткому описанию. Сердце девушки продолжает весьма вольно себя вести, то пропуская удары, то начиная биться с удвоенной силой, когда они идут длинными путанными коридорами. Помощник теряется в догадках, куда они могут направляться в этот раз. Но одно только она знает точно: оказаться наедине с таким приятным и располагающим с виду младшим Сидом ей совсем не хотелось бы. Какие бы там яркие голубые глаза и открытая улыбка у него ни были. Ещё одна запись трансляции? Новая одиночная камера? Что-то там из загадочного искупления? Сунут головой в ведро с блажью? Помощник может до бесконечности перебирать варианты, но понимает, что её мышление разительно отличается от мышления и замыслов Сидов. Она вспоминает, как Джозеф говорил что-то о том, что свою роль она уже сыграла, и вновь сбивается с шага. — Куда мы идём? — не выдерживает всё же Кэрол. — Шагай молча, — равнодушно отвечает Сид, — или завяжу рот, не люблю болтливых. «Конечно, права на бесконечный пиздёж здесь закреплены за Сидами, — думает помощник, стискивая зубы, — остальные либо помалкивают, либо возносят хвалебные молитвы». Но больше она не заговаривает вплоть до самого приезда к дому ветеранов. Хотя, конечно, обещание всего лишь завязать рот, звучит куда более оптимистично и вообще не агрессивно, чем, к примеру, если бы Сид пригрозил выбить ей все зубы и отрезать язык.

***

Пикап останавливается как раз возле фонтана, старший Сид выходит из салона. Бородач сбоку от Кэролин подталкивает её прикладом ближе к дверце. Помощник и рада бы выбраться: из-за рук, связанных за спиной, поездка через весь округ в компании сектантов становится ещё более некомфортной. — Я не могу открыть дверь, — вынуждена объяснять очевидное Кэролин, повернув голову к эдемщику. Бородач отвечает немигающим взглядом. Дверь открывает Джейкоб снаружи, его рука чувствительно обхватывает плечо девушки и рывком ставит её на ноги. Кэролин крутит головой, пытаясь разглядеть, есть ли прорехи в стенах, окружающих это живописное место. Первым делом, конечно же, её взгляд натыкается на клетки. Джейкоб, коротко переговорив с кем-то из многочисленных, снующих по всему двору типов различной степени мрачности и бородатости, подталкивает её в сторону дома. С одной стороны, Кэролин вполне себе рада, что не в сторону клеток. А с другой — что её ждёт за этими бетонными стенами? Секретная лаборатория по превращению людей в ебанутых психов-солдатов? Пыточные камеры? Медотсек, где её разделают, а органы продадут на чёрном рынке? Хотя, справедливости ради, про торговлю органами никаких данных о Сидах никогда не поступало. Ну или же Кэролин их благополучно пропустила. — Не в клетку? — уточняет девушка, сама не зная для чего. Её напрягает, что вестник сейчас более молчалив, чем обычно. — Если хочешь, можно и в клетку, — бесстрастно замечает Сид и останавливается. Пальцы на плече Кэрол сжимаются чуть сильнее. — Так что, хочешь в клетку, Кэ-ро-лин? Девушке кажется в его заданном ровным тоном вопросе проскальзывает усмешка, но когда она вглядывается в лицо Джейкоба, оно абсолютно спокойно и нейтрально. Только на дне глаз цвета весенней зелени таится непонятное выражение. Похожее на то, что мелькает тогда, когда в одну из их незабвенных встреч, помощник абсолютно беспомощно распластана на полу клетки. «О, ты должно быть голодна», — тянет тогда вестник, поблёскивая глазами. «Как жрать-то хочется, — совершенно не изящно формулирует своё желание девушка, — ещё чуток и я в принципе не откажусь от этой дряни в собачьих мисках». Джейкоб явно ждёт от неё ответа, что, конечно, тоже довольно странно. И девушка отрицательно мотает головой. Сид подаёт сигнал здоровякам, застывшим в некотором отдалении от них, подталкивает помощника ко входу в здание. Внутри сумрачно, большинство окон, как успевает заметить Кэролин с улицы, заколочено. Она ожидает, что воздух будет спёртый и затхлый — как в непроветриваемом помещении, где давно никто не живёт. Но тут она, похоже, ошибается. Краска на стенах местами облупилась, да и пол не поражает своей чистотой. Но, в целом, помещение не производит ощущение необжитого и необитаемого. Никаких раскиданных бесхозных вещей и обломков чего-либо, которые наблюдала Кэрол в домах, которые явно в спешке покидали люди. Около стен всё те же ящики с символикой секты, на бывшей стойке рецепции сгружены ящики с водой. Поломанная мебель собрана в одном углу, вероятно часть идёт на растопку костров во дворе. Над дверным проёмом, ведущим налево, Кэролин успевает разглядеть очередную мотивирующую надпись в стиле старшего Сида. Её содержание неизменно: «Тренируйся. Охоться. Убивай. Жертвуй». А у одной из стен даже сохранился малость побитый жизнью диван с креслами и журнальный столик. «Вероятно для уютных сектантских посиделок по вечерам», — думает помощник, пытаясь немного снизить тревогу от того куда, и собственно зачем, ее ведёт Сид. Вестник тянет её вверх по лестнице, и, к слову сказать, это тоже внушает определённый оптимизм. Все злодеяния религиозных фанатиков, да и в принципе не вполне устойчивых ментально людей, отчего-то ассоциируются с тёмнотой, подвалами и подземельями. Ну ещё с кострами инквизиции, но тут, девушка надеется, до этого не дойдёт. «Впрочем, учитывая заколоченные окна, здесь везде вполне себе подвал», — понимает помощник и сникает. Они идут по коридору третьего этажа, когда Сид, наконец, останавливается, открывая одну из дверей, подталкивает девушку внутрь. Он тихо раздает следующим за ними эдемщиками какие-то, по всей видимости, распоряжения, после которых их как ветром сдувает, и плотно прикрывает дверь. Кэролин моргает — после сумрака коридора комната кажется нестерпимо светлой — и оборачивается, желая разглядеть место, где оказывается. Она с ужасом представляет, что может увидеть, к примеру, хирургический стол с гудящими лампами над ним и рядами окровавленных инструментов. Или клетку, куда её запихнут и будут вкалывать ту же хрень, что и местным волкам, пока она не превратится в психованную убийцу Ты и так убийца. И, возможно, для кого-то психованная. Кэролин немного растерянно обводит помещение взглядом. Очевидно, это жилая комната, с кроватью, шкафом, тумбочкой. Вероятно это обстановка, оставшаяся после того, как центр прекратил свою работу. О новых владельцах здесь напоминает белый крест сектантов на стене успокаивающего серо-голубого цвета. Она натыкается взглядом на окно, в обрамлении весёлых занавесок в клетку. В нём виднеются верхушки елей и горы в отдалении. И девушка на мгновение представляет, как выбивает стекло, выбирается на парапет, обрамляющий здание (она, кстати, совсем не уверена, что он есть), залезает на балкон, проходит в комнату примыкающую к нему. Там, конечно, нет ни единого эдемщика, как и во всех коридорах, по которым она проберется к выходу… — Третий этаж, Кэ-рол, и к этой стороне не подъезжают грузовики. Готова к свободному падению? — врывается голос Джейкоба в её смелые планы, больше напоминающие ещё более смелые мечты. Помощник вздрагивает и отворачивается от окна. Падать вниз и проверять свои кости, а также внутренние органы на прочность она пока не готова. — Мои люди охраняют территорию по периметру круглосуточно, и им приказано стрелять в любого, кто совершает попытку бегства. В живых оставлять не обязательно, — продолжает Сид. — Если даже все они промахнутся, в лесу вступают в игру судьи. И они не промахиваются — идеальные хищники. — Для чего вообще ты меня сюда притащил? — разворачиваясь к вестнику требовательно спрашивает Кэролин. То, что пока она не в подвале в цепях и не в клетке, да и вообще прекрасно себя чувствует, особенно в сравнении с Хадсон, здорово придаёт смелости. — А для чего ты тащила меня в хижину? — усмехается Джейкоб. — Без фокусов, помощник, целее будешь, — сообщает он перед тем, как разрезав верёвку на её запястьях, выйти из комнаты. Кэролин слышит проворачивающийся в замке ключ, потирает запястья, потирает плечи. Окно, кстати, и не думает открываться, сколько помощник ни дёргает за раму вверх. Возможно, испортился механизм, а может изначально так было сконструировано. Зато девушка обнаруживает дверь в ванную со всеми удобствами, что в настоящий момент её достаточно сильно радует. Она проверяет все шкафчики, в надежде, что предыдущие обитатель могли оставить что-то подходящее, чтобы открыть замок в двери. Находит стопку разномастных полотенец, зубную щётку и початый тюбик пасты в стаканчике и мыло со странно знакомым приятным ароматом. Распахивает дверцу у стеклянного шкафчика над раковиной и пялится на весёлые рыжие пластиковые баночки с таблетками, средства по уходу за бородой и пушистую кисть на короткой ручке. Кэролин без понятия, как называется эта фигня, но она вызывает стойкие ассоциации с бритьем в стиле барбершопов или же чего-то такого очень ретро. Она берёт наугад одну из рыжих баночек, читает название, дату и назначение. У кого-то здесь депрессия. Не та, что для красивых страданий, а та, что от нарушения захвата серотонина. И Кэрол, кажется, догадывается, у кого. Девушка идёт обратно в комнату, распахивает шкаф и созерцает ровные стопки свежих белых и серых футболок на полках, пару армейских курток на вешалках, штаны. Открыв верхний ящик комода она натыкается на бельё старшего Сида, естественно, аккуратно сложенное. И с яростью задвигает ящик. Какого хрена. Какого хрена он оставил меня в собственной комнате. Просто. Какого. Хрена. Довольно странно, конечно, что в бункере и в клетке она не испытывает и доли подобного возмущения. Потому как психопатам положено запирать жертвы во всяких жутких места, но им не положено тащить жертву к себе в спальню. Кэролин так сильно некомфортно, что она даже забывает про голод, и про то, что уже в бункере её силы подходили к концу. И на новой волне адреналина бессмысленно ходит по комнате, ожидая, что Джейкоб вот-вот вернётся обратно. Потом всё же обыскивает остальные ящики комода и тумбочки, правда это ничего не даёт, потому как они пусты. Вестник, кстати, вообще не торопится. Солнечный свет в комнате сменяется на вечерний сумрак, когда Кэрол понимает, что тупое топтание из угла в угол ничего не решит. Она очень хочет пить и презрев все возможные опасности, которые может содержать нефильтрованная вода из-под крана, долго пьет, склонившись над раковиной. Чуть больше химикатов, чуть меньше, после всего этого облака блажи, в котором она побывала, не принципиально. Она с сомнением смотрит на душ, в итоге пожимает плечами и решительно стягивает с себя рубашку. Сид видел её в луже блевотины на полу, с остекленевшим взглядом после этой сраной шкатулки, видел, как она набрасывается на собачью кормёжку. Если он увидит её без одежды, это просто пойдёт в копилку сомнительных и условно неловких ситуаций, в которых она оказалась с этим Джейкобом. Чтоб его черти задрали. И весь этот округ. Конечно, в ванную никто не врывается. Но когда Кэролин выходит после душа, старший Сид сидит на кровати, слегка наклонившись вперёд и опираясь руками на широко расставленные ноги. Кэрол замирает. На самом деле, она, по каким-то причинам, до конца не верила, что это реально комната Сида, и на ночь он заявится сюда. Вообще, в целом, она не может припомнить ни одной лекции, которая готовила бы её к подобному повороту дел. Джейкоб поднимает голову и молча смотрит на помощника. Его глаза в свете лампы на тумбочке отливают болотной глубокой зеленью. «Что-то такое уже было», — думает рассеянно Кэролин, облизывая внезапно пересохшие губы. Джейкоб усмехается и легко встав с кровати, идёт в сторону девушки.