Сломленные

      Маленькой девочке страшно.       Маленькая девочка плачет.       Маленькую девочку бросает в дрожь.       Маленькую девочку вжимают в стену до боли и крика.       — Нравится?       Маленькая девочка спускает курок.       В ы с т р е л.       «Нравится?»

Ванесса

      Я просыпаюсь посреди ночи от очередного блядского кошмара в холодном поту и с трясущимися руками. По щекам невольно текут тихие слезы. Хочется закричать, сжать руки в до боли крепкий кулак и кого-то ударить.       Почему, блять, я?       Подавляя дрожь в руках и особо не раздумывая, тихо поднимаюсь с кровати, на которой, отвернувшись, мирно спит Галлагер, и хватаю пачку заветных красных «Мальборо» на пару с зажигалкой.       Бросив на парня последний быстрый взгляд, выхожу из комнаты, думая лишь о том, что отдала бы все, чтобы больше не видеть сны.       Тихо спускаюсь на первый этаж с намерением наконец покурить, но не тут то было. Снизу включен свет и я замечаю это. Значит, что там кто-то есть. Точно не Фиона, — ушла по работе. Наслышана о семье Галлагеров, и молюсь, что там не их папаша, о жизни с которым во всех красках рассказала мне Фи.       И мне везет, там находится девушка, которая даже сразу не замечает меня. Она занята ребенком на своих руках, но увидев меня на лестнице, с подозрением спрашивает:       — А ты кто такая?       — Я Ванесса, — выдаю я, не придумав ответа оригинальнее собственного имени, — знакомая Карла (?)       — А, типа очередная, — выдыхает девушка, — я Дебби, сестра.       Улыбаюсь ей и взглядом показываю на ребенка.       — Еще одна младшая сестра?       — Почти, — говорит она, — дочь.       Мои глаза от удивления округляются, ведь на вид девушке едва есть шестнадцать лет.       — Ну а тебя-то что сюда принесло, знакомая Карла? — спрашивает Дебби.       — У меня имя есть, — говорю я, — привезла брата твоего с вечеринки. Он в хлам. И осталась…       — Интересно для чего… — едва слышно.       — Он попросил. Еще вопросы?       — Да чего ты? Обычно к Карлу девочки по другим причинам ходят.       — Пойду покурю, — коротко отвечаю, игнорируя её слова.       Выхожу из дома и сажусь на ступеньки, достаю сигарету и делаю затяжку. И наконец становится спокойно.       «И для чего осталась?» — вспоминаю слова Дебби.       А ведь действительно, для чего? С какой поры меня так сильно волнует этот Карл? Какое мне дело вообще?       Ну и идиотка, что осталась.       И я уже думаю о том, чтобы уйти отсюда, но слышу тихий скрип открывающейся входной двери. Затем закрывающейся, и наконец чувствую, как кто-то садится рядом.       — Наконец уложила Фрэнни спать, — говорит Дебби, — не думала, что быть матерью так тяжело.       Я смотрю на неё, протягиваю пачку и зажигалку.       У меня явно новая плохая привычка — делиться с Галлагерами сигаретами.       — Спасибо, — благодарит она, медленно затягиваясь, — откуда ты знаешь моего брата?       — Школа. А так… Долгая история.       — Ясно. Знаешь, прошлая его девчонка — та еще сучка. Он бегал за ней чуть ли не год, а она все морозилась. В итоге прибежала к нему, но было поздно. Он сам ее отшил. Так что…       Я выгибаю бровь в удивлении и спрашиваю очевидное:       — Зачем ты мне об этом рассказываешь?       — Ну…       — Я же не его девчонка, — добавляю.       Дебби смотрит на меня с непониманием.       — Уверена? — спрашивает она и поднимается. — Пойду посплю, завтра на работу.       Нет.       Я докуриваю очередную сигарету, но спать совсем не хочется. Достаю из кармана толстовки мобильный.       6.34       И как я не заметила, что уже утро. Светает.       Поднимаю взгляд и следующие несколько минут наблюдаю за невероятной красоты рассветом, поглощающим голод.       И, честно, уходить уже перехотелось.       Я хочу вернуться в дом, как слышу, что кто-то окликивает меня:       — Несса?       Вижу перед собой парня, рыжие волосы и такой родной голос которого пробуждают во мне множество забытых воспоминаний.       — Йен, — заключаю я и подбегаю к нему.       Обнимаю.       — Значит, ты, — говорит он и гладит меня по голове.       — Я, — отвечаю.       — Ты так выросла с момента нашей последней встречи, — начинает Йен, — помню тебя еще во-от такой!       Я улыбаюсь. Мы с ним действительно давно не виделись.       — Как там Дамиано? — вдруг спрашивает Галлагер и к моему горлу вдруг подступает ком. Я молилась, чтобы он не задавал этот вопрос.       И ответ ему не понравится.       — А… Ты не знаешь, — тихо говорю и отстраняюсь.       — Он?..       Молча киваю и вижу, как одинокая слеза стекает по щеке парня. Он грубо смахивает ее.       Он всё понял.       — Мне очень жаль, милая.       Я не отвечаю и чувствую, как он обнимает меня. Крепко и без лишних слов.       — Извини, — шепотом, едва слышно.       Я не злюсь, что он снова разодрал эту блядскую душевную рану, от которой я все не могу избавиться. Он не знал. Ему самому жаль, и я чувствую это.       — Бля, Йен, разве ты не гей? — говорит мужской голос чуть поодаль от нас. Он отстраняется, и мы оба видим еще одного парня.       Делаю вывод, что это очередной Галлагер.       Оказываюсь права:       — И тебе доброе утро, брат, — говорит Йен, и спешно добавляет: — Помнишь Дамиано?       — Помню.       — Это его сестра. Несса, — представляет меня своему брату Йен.       — Лип, — протягивает он руку.       — Можно Ванесса, будем знакомы, — выдавливаю улыбку и отвечаю на рукопожатие.       — И что тебя сюда, Ванесса, принесло?       — Долгая история, — отмазываюсь, и Лип проходит в дом оставляя нас с Йеном.       — А я ведь и сам не спросил, — говорит Йен, — как ты тут оказалась? Не помню, чтобы ты была знакома с моей семьей и в принципе приходила сюда. Можешь объяснишь?       — Пришлось подвезти твоего брата с тусовки домой. А потом я осталась. И теперь, кажется, с твоей семьей я знакома.       — Ты про Карла говоришь? Удивляешь.       Киваю, в сотый раз жалея, что все еще не ушла.       — В одной школе учимся. Так обстоятельства сложились. Ничего такого.       — Понял. Пойдем в дом, если тебе не нужно уходить?       — Думаю, мне некуда спешить. И нам, вероятно, есть что обсудить. Я только за.       Мы возвращаемся в дом, и я падаю на диван. Йен садится рядом.       — Наверное, ты, типа, хотел бы знать, что вообще произошло. Мы столько не общались. Ты ведь хотел спросить, но передумал, потому что это самый бестактный вопрос в твоей жизни, я права? — начинаю я. — Поэтому, наверное, мне стоит рассказать обо всем самой. Прошел уже год считай, пора перестать мне трястить от одного упоминания.       Галлагер кивает, посмотрев на меня слегка растерянно и удивленно, — вероятно, считал, что я больше не стану говорить об этом.       И оказался неправ.       На удивление.       — Если тебе сложно говорить об этом, то ничего страшного, Несса.       И это его «Несса» прям за душу берет. Впервые этой формой имени назвал меня именно он. Не помню, сколько лет мне было, но я явно была младше, чем сейчас. А потом и другие начали называть меня так.       Несса, Несси, Несс.       А последнее бьет больно и точно в сердце. Напоминает мне о Д а м и а н о.       И поэтому никто больше не назовет меня так.       — Все хорошо, Йен. Как я сказала, год прошел, я должна жить дальше.       Без него.       Взгляд Галлагера выражает всевозможное сочувствие, но он молчит.       — Это было убийство, как объянили мне позднее… — я говорю тише, — на него наняли людей…       «…из-за меня.»       Но слова комом застревают в горле, и я нервно сглатываю.       — Все произошло так быстро, — говорю я снова дрожащим голосом, — что я мало что помню. Лишь то, что это были самые мрачные дни в моей жизни.       Йен понимающе смотрит на меня и снова обнимает.       Мне его правда не хватало.       — Он в лучшем месте, — шепчет он, поглаживая меня по голове, — все будет хорошо.       — Спасибо, Йен, я скучала.       — И я, мелкая.       И снова детское прозвище от него, и снова неприятное покалывание в груди от воспоминаний.

***

      Мы еще некоторое время обсуждаем с Йеном все-что-в-голову-придет. Например то, что произошло с ним и со мной за эти несколько лет, прочие новости и многое другое. Он отметил, как я повзрослела и изменилась (сделав акцент не только на внешности), и что я уже не та мелкая, которая постоянно мешала ему проводить время с моим братом.       Он ушел под предлогом отдохнуть, ведь устал после ночной смены, и вместо долгожданного сна заговорился со мной. И я была только рада позволить ему спокойно выспаться, поэтому, сердечно попрощавшись (до своего подъема), он поднялся на второй этаж.       А я так и не легла больше, не пожелав возвращаться к Карлу. Хотя, на самом деле, несколько раз заходила к нему, чтобы посмотреть, спит ли он вообще, — разумеется, от скуки.       И вот, в очередной раз подхожу к его комнате, приоткрываю дверь и вижу его.       Проснувшийся, и, кажется, слегка растерянный моим отсутствием Галлагер выглядит забавно, и единственное, что я выдаю, когда он наконец смотрит на меня:       — Ты спал, как убитый, не хотела будить.       Он улыбается, когда замечает, что я тут.       — Думал, ты ушла.       — Как видишь — нет. Разочарован?       — Очень, — саркастично говорит он, поднимаясь с кровати.       — Тогда я пойду? — уже серьезно говорю я. — Глупостью было мое решение остаться, тебе так не кажется?       — Да, — вдруг четко говорит он, — извиняй, я вчера слишком много выпил, поэтому да, мне тоже так кажется, Де Кавелье.       Отмечаю, что он перестал звать меня Ванессой. Признаться, мне больше нравилось, когда он обращался по имени.       — Только передай Йену, что он может заходить ко мне когда угодно, если захочет. Адрес тот же. Он поймет, — прошу я, разворачиваясь в сторону лестницы.       — Я вижу, ты со всей моей семьей познакомиться успела? Быстрая ты, однако, — закатывает глаза он.       — Мы давно друг друга знаем. И давно не виделись, — говорю я, но чего это я должна объясняться? — а вообще, не твое дело, Галлагер. Не думаю, что будет сложно передать ему пару слов от меня.       — Если не забуду, — безразлично отвечает он, когда я уже спускаюсь на первый этаж.       И ухожу.

***

      Вернувшись домой, становится вдруг одиноко. Проведя вечер и ночь общаясь с Галлагерами, я и не думала, что начну потом скучать. Удивительно.       Набираю Дженнифер, которую, кажется, игнорировала ещё со вчерашнего дня.       Недоступно.       — Эй, Дженн, Это Ва. Прости, что не отвечала тебе вчера, надеюсь, что все в порядке и ты хорошо провела время. Можешь зайти ко мне на чай, если хочешь. Обнимаю, — говорю автоответчику, надеясь, что и подруга скоро доберется до телефона.       Вижу пропущенный.       «Papà”       Я с ним так давно не общалась…       Набираю его номер, умоляя всех богов, чтобы он ответил.       И эти молитвы были услышаны.       — Несса?       — Привет, пап.       — Привет.       — Ты звонил, что-то случилось?       — Нет, хотел узнать, как там моя дочь?       — У меня все неплохо, а у тебя? Как работа?       — Тоже недурно. Скоро переведу еще денег. Тебе всего хватает?       — Вполне. Когда собираешься в Чикаго?       «Я скучаю.»       — Как только, так сразу. Сама знаешь, мало от меня зависит. Сделаю все, что в моих силах.       — Хорошо. Я буду ждать.       — И я. Люблю тебя, Несса, звони чаще.       «Конечно. И я.» — но слова остаются несказанными, ведь он кладет трубку.       Я понимаю это и бросаю телефон на кровать, после чего падаю туда сама.