8 мгновений

      С момента признания прошло несколько лет. Несколько прекрасных, наполненные любовью, доверием, пониманием и уважением лет. Мы переехали в Токио, купив здесь небольшой, но уютный одноэтажный домик. Я поступила и успешно окончила университет, а Вакатоши достиг небывалых высот в спорте, играя за Schweiden Adlers.       Мы много путешествовали, познавая разные страны и открывая для себя что-то новое. Сыграли не пышную, но самую счастливую свадьбу. Проводили время вместе, пасуя мяч на заднем дворе, читали книги по ролям, убиралась, танцуя под смешную музыку.       Хотели ребёнка и больше года планировали, стараясь сделать всё, чтобы он у нас появился.       И в тот важный для нас обоих день стояли над столом, на котором лежал тест, держась за руки, в надежде, что в этот раз всё получилось.       И у нас получилось.       Долгожданная беременность, наполненная всевозможной нежностью и заботой мужа, прошла вполне хорошо. А сейчас трёхмесячный малыш звонко плакал в своей колыбели, проснувшись после дневного сна. Его жалобный зов заставляет меня отставить миску с тестом и вернуться в детскую, чтобы проверить сына. — Мой милый, Йоши, что случилось? Кошмар приснился? — я беру ребёнка на руки, аккуратно поглаживая по спине. Он затихает, с интересом рассматривая меня. — Что такое? — улыбаясь, в который раз рассматривая маленькое детское личико. Йоши тянет ручку и кладёт её на мою мягкую щёку. — Пойдём готовить пирог, чтобы встретить и накормить нашего папу? — мальчик озорно улыбается, слыша слово «папа».       Вакатоши уехал на соревнования, оставив нас вдвоём на целых 10 дней. Но сегодня муж должен был вернуться, поэтому я решила приготовить что-нибудь вкусное к его приезду. Покрепче прижимая сына к себе, иду на кухню. Наклоняюсь, чтобы посадить его в люльку, и слышу звук закрывающейся двери.       Приехал       Наши взгляды, полные нежности, встречаются. Он выглядит немного запыхавшимся, словно бежал от самого аэропорта, а не ехал на машине, и таким счастливым, стоя на пороге дома. Мужчина наспех скидывает обувь и заключает нас в свои медвежьи объятия.       Широкие плечи прячут от любых невзгод и проблем, аккуратно окутывая со всех сторон. Он такой большой, такой тёплый, такой надёжный. Он мой. Тот человек, выбрав которого в 17 лет я ни разу не пожалела.       Тот, кто поддержал меня во всех начинаниях. Тот, кто проживал со мной горе и радость. Тот, кто помог поверить в людей и перестать тревожиться по пустякам. Ушиджима тот, с кем я была бесконечно счастлива и уверена в завтрашнем дне.       И сейчас мы стояли в коридоре нашего дома, обнимая сына, о котором так мечтали, и понимали, что всё, что есть у нас сейчас, и называют счастьем.       Тёплые губы касаются моего виска, а большая ладонь гладит по спине. Взгляд мужа, наполненный нежностью, ласкает мой взор. — Йоши, ты так вырос! — восхищение слышится в каждой букве, произнесённой волейболистом, — давай поможем нашей мамочке с домашними делами, она точно устала за прошедшие дни.       Мужчина берёт сына на руки, ещё раз касается губами моей макушки и направляется в детскую. А я возвращаюсь на кухню, чтобы закончить с готовкой.       Сумерки опускаются на город, окрашивая задний двор яркими красками. Зелёные деревья шелестят листвой, вторя тёплому ветру. А закатное солнце проникает в квадратные окна кухни, оставляя на подоконнике узоры.       Рука мужа аккуратно обвивает талию, а шею опаляет тёплое дыхание. Я откидываюсь назад, позволяя себе расслабиться в объятиях любимого человека. Волейболист оглаживает мои бока большими ладонями, прижимая ближе. — Я скучал, — шепчет он мне в самое ухо, слегка целуя мочку. — Я тоже, Тоши, — переплетаю наши пальцы и подношу их к губам, чтобы поцеловать. — Набрать тебе ванну? — Да, да и ещё раз да, — это именно то, что мне сейчас нужно. Побыть наедине с собой и расслабиться после 10 дней напряжённого пребывания один на один с маленьким ребёнком. — Хорошо, — он целует меня в плечо и отстраняется, чтобы исполнить просьбу.       Пар окутывает небольшую комнату, наполняя её теплом. Смотря на себя в мутное зеркало, я больше не вижу ту неуверенную в себе и окружающих её людях девушку.       Я вижу женщину, глаза которой горят при мысли о том, чего она добилась. Да, она не настолько свежа и малодушна в своих поступках, решениях и проявлениях, но она счастлива. Счастлива быть собой и не бояться проявлять эмоции. У неё есть чудесный дом, чудесный муж и чудесный сын.       Горячая вода окутывает тело, помогая расслабиться и смыть всю усталость, накопившуюся за прошедшие дни. После часового времяпрепровождения наедине с собой я радостно вылезаю из воды. Сушу волосы, мажу тело и лицо кремом, запахиваю домашний халат и снова возвращаюсь в мир, полный приятных обязанностей и забот.              Нахожу мужа, стоящего над кроваткой малыша. Он поправляет ползунки и любуется на уснувшего сына. Совсем рядом с детской кроваткой стоит тот самый плюшевый Дораэмон, врученный Вакатоши мне в порыве чувств. Эта плюшевая игрушка стала символом нашей с ним крепкой и трепетной любви.       Йоши лежит в смешной позе, подмяв кулачком щеку, окутанный родительской нежностью и заботой.       В таком раннем возрасте не ясно, на кого будет похож сын, но я бы хотела найти в нём отражения нас обоих. Ведь нет ничего прекраснее, чем видеть в ребёнке, являющемся плодом вашей чистой любви, частичку любимого человека.       Смотря за тем, как Вакатоши — этот рослый мускулистый мужчина трепетно обращается с нашим ребёнком, я понимаю, почему сказала ему «да» оба раза.       Прижимаюсь к широкой спине, скрещивая руки у него на животе. Теперь муж переплетает наши пальцы и целует тыльной сторону моей ладони. Медленно переходит к предплечью и наконец полностью разворачивается ко мне.       Мы соприкасаемся лбами, стоя в томной тишине детской комнаты, и целуемся. Всё больше и больше поглощая друг друга долгожданными объятиями.       Волейболист легко подхватывает меня под бёдра, прижимая к себе, и уносит в сторону спальни.       Мы не были вместе с самого момента рождения сына. И, кажется, я забыла, как всё это ощущается. Тёплые и сильные руки, мягкая, слегка шершавая кожа, запах, которым обладает только он, окутывают меня, заключая в кокон.              Вакатоши аккуратно опускает меня на кровать, нависая сверху. Его глаза, одновременно горящие страстью и нежностью, блуждают по моему раскрасневшемуся лицу.       Обвиваю шею мужа обеими руками, отвечая на страстные поцелуи. Удивительно, как простые поцелуи могут вскружить голову. Чувствую, как наши языки соприкасаются и в конечном итоге переплетаются, становясь почти единым целым. Вакатоши всего лишь на миг отрывается от моих губ, чтобы снять с себя черную кофту, а затем, чуть помедлив, снова нависнуть сверху.       Прикосновения губ к нежной коже, сначала неуверенные и даже робкие, а после накрывающее нас обоих с головой. Непристойные звуки, заставляют меня свести ноги и мелко задрожать.       Горячая мужская ладонь, исследующая моё тело, окончательно развязывает пояс домашнего халата. Она начинает свой путь от груди, нежно сжимая правое полушарие, касается затвердевшего соска, заставляя меня томно простонать в поцелуй.       Продолжает скользить по животу, аккуратно растирая кожу большим пальцем, оставляя на ней красный след и спускается на бедро.       Вакатоши спускается вслед за ней, оставляя по всему своему пути влажную дорожку поцелуев.       Он задерживается в районе пупка. Тело, ещё не совсем пришедшее в норму поле беременности, выглядит в мягком свете прикроватная лампы не так привлекательно, как раньше. Я напрягаю мышцы живота, стараясь скрыть это.              Но он замечает.       Замечает эту перемену в моём настроении и специально нежно целует именно это место, обводя пупок влажным языком и оглаживая следы от растяжек по бокам.       Спускается ниже, отбрасывая ткань, закрывающую всё самое сокровенное. Смотрит мне в глаза и нежно улыбается, показывая, насколько рад снова видеть меня такой.       Такой, какой я могу открыться только ему одному.       Волейболист поднимает мои ноги, закидывая к себе на плечи. И приступает к самому интересному, обхватывает мои бёдра, прижимая их ближе к собственному лицу.       Его язык медленно двигается вверх-вниз, уделяя особое внимание клитору. Я начинаю медленно вилять бедрами в такт умелым движениям. Нам нужно контролировать громкость стонов, ведь никто не хочет разбудить Йоши, забывшись и полностью отдавшись ощущениям.       Он проникает в меня, беспорядочно поглощая соки, стекающие по бёдрам и покрывающие его губы, щеки, подбородок. Вакатоши добавляет пальцы. Сначала средний, а потом и безымянный, постепенно ускоряя темп.       Пальцы сгибаются внутри, растягивают, заставляя меня сильнее сжиматься. Давление неуклонно нарастает и нарастает, доводят до самого пика. Я тяну руку к оливковым волосам, запуская в них пальцы. Сжимаю, стараясь показать, насколько мне приятно то, что он делает.       В какой-то момент мне кажется, что Йоши плачет, поэтому я прошу мужа остановиться. Мы замираем, прислушиваясь к полуночной тишине.       Я с разведёнными ногами лежу на простынях перед своим любимым. Он сидит на коленях и аккуратно ведёт губами от моей щиколотки до бедра, оставляя влажную дорожку поцелуев на коже. Это заставляет кожу покрыться мурашками.       Но сын не плачет. Мы снова пристально смотрим друг другу в глаза, наслаждаясь происходящим вокруг. Вакатоши поднимается выше, к моему лицу, осыпая его поцелуями. Его желание сложно не почувствовать, ведь выпуклость в боксерах касается моего бедра, настойчиво напоминая о себе.       Я опускаю руку ниже, касаясь торса мужчины, и забираюсь под резинку его боксёр. Прижимая пальцы к самому кончику, я слышу протяжный вздох любимого у самого уха.       Он перехватывает мою руку, целует и стягивает с себя последний элемент одежды. В оливковых глазах немой вопрос. Он спрашивает разрешения.       Даже сейчас, нависая надо мной в такой развратной позе, изнемогая от желания он заботиться о моём комфорте. Я обхватывая мужское лицо обеими руками и притягиваю к себе для поцелуя, тем самым давая разрешение.       Эти бездонные глаза, внимательно следящие за моим состоянием, губы, нежно целующие меня на протяжении многих лет. Я знаю мужа полностью и настолько давно, что, кажется, готова раствориться в нём.       Вакатоши касается меня твёрдой плотью, не спеша и аккуратно входя. Тело не слушается, дрожит, отвыкнув от таких действий за долгий срок. Пальцы, ищущие опору огибают мужские руки, сжимая их от нарастающего чувства растяжения. Всё словно в первый раз. — Он б-большой, — протяжно срывается с моих губ. — Большой? — немного самодовольно повторяет за мной мужчина, — он всегда таким был. Неужели ты забыла, дорогая?       Ответом ему служит мой протяжный стон, полный удовольствия.       Сначала его бедра двигаются медленно, заставляя нас обоих тихо стонать. Я чувствую каждый сантиметр, входящий внутрь, и каждое прикосновение его головки к шейке матки.       Всё это слишком громко — звук шлепков кожи о кожу, звук его грудных и мои затаенных стонов, звук шуршания постельного белья. Мужчина наклоняется к моему ушку, шепча непристойности. — Ты умница. Так хорошо принимаешь папочкин член, — его голос стал отдавать хрипотцой, а тон приобрел железные нотки.       Эти слова. То, чего я так давно не слышала. То, что заставляло узел внизу живота затягивать всё сильнее, приближая к долгожданной разрядке. В уголках глаз собрались слезы, а голос срывался из-за ощущения наполненности внутри.       Волейболист склонился над моей грудью, припав губами к соску, жадно вбирая его в рот. Моя рука легла на крепкие плечи, сжимая светлую кожу до красноты. Этот момент единения напоминает мне о сотни таких же нежных, но никогда не похожих друг на друга ночей. Таких интимных в прямом и переносном смысле этого слова.       Наши губы вновь соприкасаются, желая наполнить воздух вокруг звуками любви и нежности. Рука Вакатоши тянется к моему клитору, дополнительно стимулируя его. Стоны, срывающиеся с моих губ, он прячет в поцелуе. Тело дрожит, отвыкнув от такой нагрузки, и я слышу то, что может ласкать лишь мой слух.       Негромкое утробное рычание, исходящее от мужа.       К этому сладкому звуку прибавляются сильные толчки, возводящие нас на самый пик. Голова пустеет, не желая думать о приличиях и чем-то окружающем нас. — Люблю тебя, — тяжёлый выдох, толчок, — я так сильно люблю тебя.       Его слова заставляют мои ноги задрожать ещё сильнее, а в животе распространяется приятное тепло. С каждым толчком его становится всё больше. Разрядка настигнет нас одновременно, приятно опусташая голову и заставляя тело прогнуться в блаженной истоме.       Вакатоши всем телом опускается на меня, прижимая голову к изгибу нежной шеи, заботливо целуя, продолжая шептать слова любви, пока мы оба переводим дыхание. Я поднимаю непослушные руки, обхватывая его голову, и глажу по волосам, прижимая ближе.       Ощутимый вес волейболиста вдавливает меня в матрас, не давая вздохнуть полной грудью. Но сейчас мне не до этого. Не хочу. Не могу думать. Хочу лишь остаться здесь, с моим любимым мужем и повторить всё произошедшее снова. И Снова.       Из соседней комнаты раздаётся негромкий детский плач. А это означает лишь одно — мы забылись.       Вакатоши поднимается на локтях, снова нависая надо мной. Целует в губы, осматривая моё раскрасневшееся лицо, обрамлённое разметавшимися по подушке волосами. — Я схожу к нему и принесу салфетки, отдыхай, — он аккуратно выходит. Это заставляет меня захныкать, потому что тело ниже пояса всё ещё очень чувствительно.       Тихий смешок срывается с губ Вакатоши, он целует меня в макушку и поднимается, ища свои вещи в приглушенном свете спальни.       Мускулистая спина, плечи, за которые я так отчаенно хваталась пару минут назад, бёдра. Всё это услаждает мой усталый и затуманенный взор ещё пару мгновений, позволяя растянуть этот прекрасный вечер.       Лежу, укутывая разгорячённое тело, в мягкое одеяло. Втягиваю носом запах мужа оставшийся на постели и закрываю глаза, проваливаясь в сон.