Брак по расчёту

Холодный поток воздуха залетел через щель в окне и окутал Шан Цинхуа. Тот натянул плед выше на плечи, пытаясь хотя бы немного спрятаться от холода. В последние дни стало совсем холодно. На улице качались голые деревья, на которых оставались висеть самые последние листочки, которых вскоре сдует ледяной ветер. Всё будто начало замораживаться с наступлением зимы: начиная от природы, утратившей былую яркость и живость, заканчивая банальными звуками жизни. Во дворах больше не переговаривались слуги, теперь все прятались по домам, нехотя выходя наружу из-за своих обязанностей. Шан Цинхуа меланхолично смотрел на всё это в окно, понимая, что время бежит вперёд, а он за промежуток последнего "осмысления" ничего не улучшил в своей жизни. Знаете такое состояние, которое приходит к вам очень редко, но во время которого вы полностью осознаёте своё существование и присутствие какого-то невообразимого бытия? Вы понимаете, что это оно только в процессе "осознания", а потом вновь забываете до следующего прихода, закручиваясь в суете дел. Так вот именно это сейчас чувствовал Шан Цинхуа, глядя на тёмные тучи, нависшие над его поместьем, и обдумывая каждое своё невольное движение и мысль, будто наконец стал способен сделать это после длительного отсутствия. Он просидел бы так ещё дольше, если бы в его дверь уверенно не постучали, после чего сразу вошли, разгоняя все витавшие в комнате мысли. — Шан Цинхуа, ты уже прочитал новые письма? — Ещё нет. — Повернувшись, улыбнулся Шан Цинхуа и встал с нагретого места, перемещаясь за стол. — Как раз хотел этим заняться. Они уже по привычке сели напротив друг друга за большим столом, который теперь для одного человека казался слишком громоздким. Кидая иногда друг на друга беглые взгляды, они работали. Но Шан Цинхуа внезапно поднял одно из писем и сказал: — Ого, родители прислали письмо. — Видя непонимающее лицо Мобэя, Шан Цинхуа уточнил. — Обычно отец пишет письмо в конце месяца, сейчас ещё слишком рано. Случилось что-то? — Так читай скорее. Мобэй-цзюнь положил голову на ладони и, наклонив голову, смотрел на заинтересованного Шан Цинхуа. Удивительно, но даже за таким банальным занятием на Шан Цинхуа хотелось смотреть. — Пишут, что поедут в путешествие на Север. — А куда именно? В Дакию или, может, в Северное Араватское королевство? — Не знаю, они не уточняли. — Ну и пусть едут, куда хотят. — Шан Цинхуа от этого хмыкнул и неловко согласился. *** На следующий день Шан Цинхуа встал с утра пораньше, чтобы подготовиться к фестивалю, который начнётся сегодня вечером. Фестиваль начала зимы отмечается в течение одной недели, в это время главная площадь забита торговцами зимней одежды и горячей еды. Шан Цинхуа любил в детстве сбегать из дома, чтобы погулять в оживлённой атмосфере. Но тогда у него не было денег, чтобы купить что-либо, а когда он вырос, то ни времени ни желания для праздника не осталось. Но сегодня.. сегодня он будет не один! Сердце яростно стучало в груди, почти готовое вырваться. Волнение было необоснованное, по мнению Шан Цинхуа, но поделать со слегка трясущимися руками он ничего не мог! Он позвал Сяо Лин, которая тут же примчалась, чтобы помочь Господину. — Сяо Лин, ты можешь.. Эм.. Меня сделать покрасивее как-нибудь? — Девушка на это сильно удивилась. — Что? Зачем? Вы и так очень красивы! — Спасибо за лесть, но.. я правда хочу сегодня выглядеть лучше, чем обычно. — Шан Цинхуа стыдливо отвёл глаза. — Так, я могу поискать для вас хороший дорогой костюм! Вы такое нечасто носите, но подходящее должно найтись. — Это было бы отлично. — Ещё я могу подобрать украшения.. и подстричь вам ногти. — Сяо Лин задумчиво встала, после чего воодушевлённо сказала. — Могу сделать вам макияж! — Не-не, это уже лишнее! — Посмеялся Шан Цинхуа и доверил своё тело Сяо Лин. Проведя несколько косметических процедур, Сяо Лин расчёсывала мокрые волосы Шан Цинхуа. Она ненадолго ушла в свои мысли, но в итоге спросила: — Господин.. — М? — А зачем вам прихорашиваться? Вы хотите пойти на фестиваль?. — Хах, ты права. — С Господином Мобэй-цзюнем?. — Да.. — Улыбнулся своим мыслям Шан Цинхуа. Сяо Лин зацепилась взглядом за эту реакцию и прежде чем подумать, спросила: — Господин, вам нравится Мобэй-цзюнь? Улыбка сползла с лица Шан Цинхуа. В комнате повисла идеальная тишина, Сяо Лин покрылась испариной. Она хотела вновь что-то сказать, но Шан Цинхуа её опередил. — Что ты имеешь в виду?. — Господин! Не поймите меня неправильно! Просто вы проводите с Господином Мобэй-цзюнем много времени, постоянно с ним гуляете и болтаете! И!. Вы часто краснеете при нём, на что ещё я могла списать всё это? — ... — Капли воды с волос капали на одежду. Сяо Лин продолжала расчёсывать волосы. Звук шелестения волос был единственным в комнате, даже дыхание Шан Цинхуа перестало быть слышно. Он широко раскрыл глаза, чего Сяо Лин не увидела. Рот приоткрылся в удивлении. В груди сердце затрещало с новой силой, стоило хоть подумать о возможности.. О том, что Шан Цинхуа нравится Мобэй-цзюнь. Хоть он читал множество любовных романов: страстных и милых, душевных и жестоких, везде любовь описывалась по-разному. Сам он никогда с этим чувством не сталкивался, поэтому не знал, как её распознать. Ему казалось странным то, что он невольно начинал суетиться при Мобэе, но винил в этом своё излишнее волнение и паранойю. Банально не понимая, что симптомы были немного другими. При обычном волнении не хочется постоянно смотреть на своего собеседника, щёки не краснеют при любом слегка смущающем моменте, а кожа после прикосновений не жжётся ещё какое-то время. Теперь Шан Цинхуа стало ясно, что с ним происходит последние полгода. Почему при каждой мысли о Мобэй-цзюне улыбка наползала на лицо, руки не слушались, мысли не хотели собираться вместе. Почему ему хотелось хоть как-нибудь дотронуться до него, хоть как-то, просто для контакта кожи, который неведомо почему Шан Цинхуа жаждал. Сейчас стало понятно. Он влюбился. "Неужели.. именно это — любовь?"— Появилась мысль, от которой к сердцу прилила большая волна тепла, которая обволокла Шан Цинхуа с головы до ног. "Как я мог влюбиться в него?" — Уши горели огнём. *** В это время ничего не подозревающий Мобэй-цзюнь сел в карету и в предвкушении ждал мужа, который почему-то задерживался. Через несколько минут пришёл молчаливый Шан Цинхуа. Мобэй-цзюнь поднял голову в окно, в котором был виден небольшой силуэт идущего мужчины. Мобэй-цзюнь прикрыл рот кулаком, чтобы случайно не произнести постыдного звука. Шан Цинхуа был одет в красочно вышитое сине-белое ханьфу со светлой накидкой на плечах. На памяти Мобэй-цзюня Шан Цинхуа ни разу не одевался настолько богато. Даже на, чёрт его дери, собрание торговцев Шан Цинхуа приехал в скромненьком наряде. Он приказал извозчику двигаться, после чего уткнул глаза в пол, сидя со слишком взволнованным лицом. Это не укрылось от голубого взгляда. — Что с тобой? Понявший свою влюблённость Шан Цинхуа не мог вымолвить ни слова. Находиться рядом с Мобэй-цзюнем стало невыносимо стыдно и неловко, будто все эмоции обострились донельзя. — Всё нормально. Он старался звучать спокойно, но в конце голос всё-таки дрогнул. Он сглотнул и сжал губы. — Ты так волнуешься из-за фестиваля? — Взгляд Мобэй-цзюня проходился по красивой одежде Шан Цинхуа. Подняв глаза на человека напротив, Шан Цинхуа стало трудно дышать. Он приоткрыл окно, чтобы не задохнуться в карете. — Д-да.. Мобэй-цзюнь решил поддержать супруга из-за его "страха", поэтому пересел к нему и ободряюще положил руку на плечо Шан Цинхуа, отчего у последнего по позвоночнику прошлась молния. Мобэй-цзюнь хотел помочь, но не понимал, какие мучения сейчас приносил человеку, который так внезапно осознал, что влюблён. — Цинхуа, эм..— Тихий шёпот тронул уши. Из-за близкого расстояния и так красная кожа Шан Цинхуа ещё больше нагрелась от тёплого дыхания, которое он слишком чётко ощущал. — Я понимаю, что ты волнуешься перед фестивалем, но ты со мной, не один. Мы вместе хорошо проведём время! "Тупица! Из-за тебя-то я и волнуюсь!"— Кричал внутри Шан Цинхуа, будучи не в силах отодвинуться от мужчины рядом. Они быстро приехали к городу. Чтобы люди не обращали внимание на дорогую карету, Мобэй-цзюнь и Шан Цинхуа вышли, не доезжая до ворот города. Они неторопясь шли, переговариваясь на разные темы. Во время этого лёгкого разговора Шан Цинхуа сумел немного успокоиться. Но заворожённый взгляд был скрыть не в силах. — В школьные годы я любил покупать пряники с сахарной посыпкой. — О, я тоже их очень люблю. Но обычно я покупал самые маленькие, у меня было мало денег на свои расходы. — Тогда сегодня я куплю тебе самые большие и свежие. — Гордо улыбнулся Мобэй-цзюнь и статно сложил руки на груди. — Да что ты, не надо!. — Засмущался Шан Цинхуа. Когда они дошли до главной площади, их встретили громкие торговцы и не менее громкая толпа людей. Все улыбались и смеялись, поднялся большой гул. У Шан Цинхуа глаза разбегались от множества украшений и лавок. Пройдя чуть вперёд, показались ларьки с разными играми. Шан Цинхуа подошёл к игре, где нужно было попасть иглой в мишень. При попадании в три мишени владелец обещал дать небольшую игрушку, но цели находились далеко, поэтому далеко не каждый мог это сделать. — Ха, ты думаешь, что сможешь победить? Это же выжималка денег. За одну попытку 3 медянка, это дорого. — Заворчал рядом Мобэй. — Не волнуйся, у меня достаточно денег. Давай попробуем? Мобэй-цзюнь не мог отказать такому в кои-то веке радостному Шан Цинхуа. Они взяли каждый по три иголки и встали перед стойкой. Владелец стоял в стороне и улыбался покупателем. Мобэй-цзюнь первый занёс руку, но стоило руке отпустить иголку, как она полетела совершенно не в ту сторону, в которую задумывал Мобэй. Хоть игла была толстой и массивной, её немного сдувал ветер, что только усложняло игру. Шан Цинхуа следом кинул иглу, которая вонзилась рядом с центром мишени. — Как ты это сделал?!— Вскрикнул Мобэй-цзюнь, удивлённо смотря на Шан Цинхуа. Тот тоже не ожидал, что попадёт так близко к центру. — Не знаю, просто прицелился и бросил. — Давай ещё раз. В этот раз Мобэй-цзюнь сильнее сжал в руке иглу и, тщательно прицелившись, бросил иглу, но та снова пролетела мимо. Мобэй-цзюнь стукнул ладонью по прилавку, отчего владелец невольно дёрнулся. — Да как вообще возможно попасть туда?! — Мобэй-цзюнь перевёл взгляд на Шан Цинхуа. — Мишень слишком далеко, кто вообще?. Ему пришлось замолчать, так как игла Шан Цинхуа угодила прямо в чёрную сердцевину. Он стоял с открытым ртом, когда Шан Цинхуа метнул последнюю иглу, которая, ожидаемо, попала в мишень. Владелец заулыбался и поспешил поздравить победителя. Он достал из ящика три вида маленьких игрушек размером с три пальца. Они были маленькие, но милые и аккуратные. Перед ними стояла маленькая лиса, кошка и белый волк. Шан Цинхуа, что-то решив у себя в голове, радостно взял волка. — Давай, Мобэй, кидай последнюю иголку. — Я!. Я!. — Он хотел было уйти от этой глупой игры, но из-за широкой улыбки ноги приросли к земле, а ладоням пришлось взять лежащую перед ним иглу. Он без старания её кинул, даже не прицелившись, но она попала в мишень! Не в центр, но хотя бы долетела до середины. — Да как это работает?! — Не выдержал Мобэй-цзюнь и под звонкий смех Шан Цинхуа ушёл от прилавка. *** После этого они поиграли в несколько других игр, где Шан Цинхуа сокрушал Мобэй-цзюня абсолютно во всём! Метание мячей, мини-рыбалка, рукоделие и даже загадки! В общем, Мобэй-цзюнь понял, что у его мужа какая-то внеземная удача. Или очень умная голова. — Да не расстраивайся ты, можем попробовать сыграть ещё в.. — Всё, хватит с меня игр. — Несмотря на свои постоянные проигрыши, злость от них перекрывала радость за Шан Цинхуа, который сегодня не переставал улыбаться. Небо уже потемнело и повсюду развесили фонари. Они шли по длинной улице, любуясь красотой ночного города. Хотя, по правде сказать, это Шан Цинхуа любовался округой, а Мобэй-цзюнь почти непрерывно смотрел на него. Спустя какое-то время они оба поняли, что проголодались. Зашли в первую попавшуюся кафешку и сели за стол. Вскоре подошёл работник и с недовольным лицом и протянул им список блюд. — Мобэй, ты что будешь? — Не знаю, а ты? — То же, что и ты. — Не глупи, говори, что ты хочешь. — Хм, ну я бы попробовал жареные крылья и.. Слуга нервно топал ногой рядом, сверля гостей неприветливым взглядом. В итоге он не выдержал и гневно сказал: — Вы можете определиться быстрее..— Слуга скользнул по Мобэй-цзюню и выдавил. — ..пожалуйста. — Хорошо, тогда давайте жаренную утку, шаньси и гирин. — Давайте ещё два кувшина вина. — Шан Цинхуа удивлённо поднял голову. — Нужно же отпраздновать первый день фестиваля. Когда слуга записал заказ в свой маленький блокнот, Шан Цинхуа внезапно сказал: — Подождите, я хочу заменить шаньси на цзяоцзы со свининой. Как вы их подаёте? — Порция посыпана луком. Это всё? — Подождите.. Эм, а мясо у вас не острое? — Острое. — Тогда можете, пожалуйста, сделать его неострым? — Да-да. — Недовольно промямлил слуга. — Цинхуа, давай возьмём шаньси. — Снова подал голос Мобэй. — Но мы же всё не съедим. — Ничего страшного, оставим. — Как хочешь.. — Большое спасибо за заказ. — Сквозь губы прошипел слуга и ушёл. Вслед ему летели осуждающие взгляды двух чжухоу. *** Когда наконец принесли блюда, разговор был в самом разгаре. Шан Цинхуа и Мобэй-цзюнь спорили по поводу книги, которую Мобэй недавно прочитал. Авторство, несложно догадаться, было Шан Цинхуа. — Нет, я всё равно считаю, что он поступил неправильно. Как можно было оставить напарника на гибель?! — Оживлённо сказал Мобэй-цзюнь. — Как ты не понимаешь?! У него не было другого выбора: на кону были жизни целого отряда магов, он не мог их подвести. — Шан Цинхуа, не глядя на принесённую еду, взял палочки. То же сделал Мобэй-цзюнь. — Тем более в книге должна быть драма, а то её будет неинтересно читать. — Мне всегда интересно читать твои книги. — В ответ на это Шан Цинхуа невольно покраснел и поспешил заткнуть рот едой. Дожевав, он сказал: — Не в этом дело.. — Рыба таяла во рту. — Мне нужно было добавить грустный момент в книгу. — Но зачем тогда ты так тщательно прописывал отношения между ними, если он всё равно должен был умереть? — Мобэй-цзюнь тоже попробовал рыбу. — Чтобы после потери друга он ожесточился и смог стать главой клана. — Ты слишком жесток. Я бы на твоём месте сделал счастливый финал.. Шан Цинхуа посмеялся в ответ и принялся за еду. Он попробовал часть от жареной утки, а следующий кусок радостно протянул Мобэй-цзюню. — М! Очень вкусно, попробуй. Он понял, что сделал, только когда Мобэй-цзюнь, доверчиво придвинувшись ближе, медленно взял в рот утку, не переставая смотреть Шан Цинхуа в глаза. Он прожевал еду и улыбнулся краями губ. В этот момент его глаза блестели потусторонним светом. — Да, правда очень вкусно. — Мобэй-цзюнь спокойно продолжил есть. Шан Цинхуа снова погрузился в свои мысли, замечая свою реакцию на действия Мобэй-цзюня. Ему это казалось настолько же странным, насколько романтичным. Вот так просто проводить время с человеком, не будучи обязанным работой или чем-то подобным.. Раздумывая о своих чувствах, Шан Цинхуа взял один цзяоцзы. Он медленно жевал, пока ему не показалось, что со вкусом что-то не так. Но что именно, он понял слишком поздно. Он проглотил мясо, а рот начал мгновенно воспаляться. За секунду он перестал чувствовать свой язык, а нёбо и щёки стало так сильно жечь, что у него пошли слёзы. Шан Цинхуа открыл рот, чтобы стало легче, но от быстрого дыхания острота обострилась. Мобэй-цзюнь тут же заметил это и тоже попробовал пельмень. Он не имел непереносимости остроты, но даже он поморщился от этого мяса. — Чёрт, мы же просили сделать их неострыми! — Закричал Мобэй-цзюнь, одновременно с этим ища что-нибудь, чем можно было бы уменьшить страдания Шан Цинхуа. У того уже ручьями текли слёзы и сопли. — Мобэй, дай воды! Мобэй-цзюнь схватил вино — единственную жидкость на столе — и протянул мужу, который тут же начал пить большими глотками. Его даже не смутил алкоголь, он взахлёб выпил кувшин, а после поморщился. Острота не ушла, и Шан Цинуха хотел приняться за второй, но Мобэй-цзюнь его взял, приговаривая: — Подожди, нельзя так много пить, это вино! — Слёзы уже начинали пропитывать воротник ханьфу Шан Цинхуа. Мобэй-цзюнь смотрел на это. — Давай я принесу воды.. — Пожалуйста, скорее! В итоге Шан Цинхуа выпил почти весь кувшин, но подавился горьким алкоголем и закашлялся. Мобэй-цзюнь схмурил брови и в самом неположительном настроении пошёл искать того слугу, который не уследил за просьбой гостей. Тот быстро нашёлся около другого столика. — Эй, ты! — Мобэй-цзюнь грубо толкнул слугу, который не менее злобно посмотрел на него. — Что ты творишь?! — Закричал слуга. Такое грубое и неформальное обращение ещё больше разозлило Мобэй-цзюня. — Давай отойдём отсюда. — Глаза сверкали холодом. — Я не буду!.. Э! Что ты делаешь?! Мобэй-цзюнь сильно сжал предплечье парня, буквально волоча его за собой в сторону столика с Шан Цинхуа, который теперь налёг на другую еду, чтобы перекрыть остроту. Когда они подошли, он удивлённо посмотрел сначала на Мобэя, потом на слугу. — Ты слышал, что он сказал тебе, когда делал заказ? — Обратился к слуге Мобэй-цзюнь и подтолкнул того к столу. Слуга увидел красное лицо Шан Цинхуа, и его лицо сморщилось от отвращения. — Что вы имеете в виду? — Всё-таки перешёл на уважительный тон слуга. — То, что он попросил сделать мясо в цзяоцзы НЕ острым! Понимаешь?! Не острым! А ты что принёс? — Все посетители заведения обернулись на переполох. — На, попробуй! В каком месте это не остро?! Парень попытался отбежать, но Мобэй-цзюнь крепко держал его за руку. Он взял один пельмешек и силой втолкнул слуге в рот. У того вскоре округлились глаза от остроты. Он еле-еле проглотил цзяоцзы и испуганно сказал: — Я.. Я.. Я думал, вы попросили поострее.. — Но Мобэй-цзюня не волновало, что думал слуга. Его интересовал только бедный Шан Цинхуа, который чуть ли не задыхался. — И что?! Нужно было слушать, когда тебе говорили заказ! Тупоголовый, принеси быстро воды, или я!.. До Мобэй-цзюня легко дотронулась ладонь, из-за чего он тут же обернулся на смущённого Шан Цинхуа. Тот выглядел встревоженно и оглядывался по сторонам. Мобэй тоже обратил внимание на то, что почти все глаза направлены на них. После послышался тихий голос: — Мобэй, пожалуйста.. Он понял без слов и отпустил слугу. Тот тут же пробормотал что-то извиняющееся и убежал на кухню. Мобэй-цзюнь сел за стол и прикрыл глаза. — Прости, я просто так разозлился. — Мобэй-цзюнь выдохнул. — Этот парень так меня взбесил, что я.. — Всё хорошо, не нужно было кричать. Мы могли бы просто позвать его и сказать обо всём без криков. — Хоть глаза Шан Цинхуа всё ещё были красными, он улыбнулся и продолжил. — Не произошло ничего страшного, он просто ошибся. — Но ты же чётко ему сказал, что хочешь неострые, а он даже не слушал! — Мобэй, давай не поднимать шум. Если узнают, кто мы, то поползут слухи.. Мобэй-цзюнь виновато закусил губу. Спустя минуту прибежал слуга и владелец. Они вежливо поклонились гостям, слуга поставил сосуд с водой перед Шан Цинхуа. Владелец сказал: — Дорогие гости, простите пожалуйста этого глупого слугу, не уследил за своим сыном. — Мужчина средних лет ещё раз поклонился. — Он только вышел на работу, совсем ничего не знает, простите его! Я дам вам угощение за счёт заведения! — Конечно-конечно, не волнуйтесь, мы всё понимаем. — Сказал Шан Цинхуа, допив воду. Острота приутихла, и он смог расслабленно развалиться в кресле. — Спасибо большое! Сейчас всё принесу! Владелец вежливо сложил руки и поспешил на кухню. Следом за ним поплёлся слуга, который пилил Шан Цинхуа и Мобэй-цзюня хмурым взглядом, потирая красную щёку. Вскоре мужчина принёс два сладких пирожных и не переставал извиняться. Когда он ушёл, Мобэй-цзюнь спросил: — Всё в порядке? — Он всё ещё чувствовал себя неловко. Мобэй-цзюнь привык не скрывать свою злость. Если ему что-то не нравилось, он говорил это. Иногда даже в грубой форме. И точно не собирался проявлять милосердие к какому-то слуге, который совершил ошибку. Но Шан Цинхуа же был совершенно другим: не спорил и молчал о своих неудобствах. Для Мобэй-цзюня проявление недовольства было само собой разумеющееся, но поступок Шан Цинхуа заставил его обдумать своё поведение. — Да, но чувствую остатки остроты.. — Я должен был сначала попробовать их, чтобы не съел острое. — Ущемлённо сказал Мобэй. — Откуда ты мог знать, что они острые? Мобэй, не волнуйся. — Эта ситуация меня разозлила.. — Я знаю, всё хорошо. Улыбка Шан Цинхуа стало главным доказательством, что всё правда нормально. Мобэй-цзюнь тоже улыбнулся, начиная понимать, что от улыбки супруга в районе груди трепетала кровь. Они доели десерт и своим ходом дошли до ворот города, где их уже ждала карета. В этот вечер они оба думали о том, что, несмотря на инцидент с едой, день выдался безумно счастливый и беззаботный. А Шан Цинхуа ночью рассматривал маленького белого волка, который так сильно напоминал ему одного человека.