are you even sorry?

Смертельно вымотанная и эмоционально опустошенная, Эллейн склонилась над счетами, даже не заметив, как зашло солнце, и звон бокалов с первого этажа начал медленно превращаться в шорох тряпок и скрип стульев о деревянный пол. Совсем скоро должны были заявиться итальянцы, чтобы провести время с девочками, но вместо того, чтобы прельщать богатых бандитов, они покорно сидели на телефонной линии и сами уже не понимали, чего там хочет найти Браунинг, ведь кроме бесполезных семейных разборок Шелби и дежурных созвонов Соломонса никакой информации не предвиделось. Элли и сама будто забыла о той части сделки, которую бережно укрыла от большинства рэкетиров, потому что установка трансляционного канала со скачек оказалась таким прибыльным занятием, что, вероятно, можно и вовсе забросить идею с прослушкой. Работяги изо дня в день приходили убить пару свободных от жён и детей часов, чтобы прогнать стаканчик рома и поглазеть на лошадок. В перспективе можно было ставить им не только скачки, но и другие записи различных видов спорта, в чем и наблюдалась на тот момент наибольшая потенциальная прибыль. Эллейн, на мгновение вспомнившая, что давненько не видела Констанцию, небрежным движением руки отбросила ненавистную стопу бумаг и чиркнула спичкой о корешок, чтобы перевести дух за сладким табаком и бездумно поглазеть в потолок, задаваясь вопросом, той ли жизни она ждала от Бирмингема и вообще заслужила ли ее после того, что случилось на войне. После очередной глубокой затяжки Элли, покачиваясь на задних ножках стула, безуспешно попробовала выпустить дым колечками, как когда-то учил ее Александр. Воспоминания о нем больше не кололи в груди, словно осколочная граната бессердечно разрывала розоватую плоть. Вместо этого тело сдавливала вселенская тоска, смешанная с липким страхом перед будущим и влажной холодной пощёчиной жалости к самой себе. Выдвинув ящик стола, девушка убедилась, на месте ли единственный предмет самозащиты, который в случае чего можно было применить против угрозы. — Эллейн! — о дверь настойчиво забарабанили костяшками пальцев. — Мисс Браунинг, кажется, я услышала что-то важное! — это была Вивьен. Самая, казалось, преданная из девушек, которая безмолвно каждый день благодарила Элли за то, что та забрала ее с металлургического завода и подарила новую жизнь, пусть даже это была жизнь проститутки. Действительно, информация, услышанная рыжеволосой работницей паба Браунингов, не требовала отлагательств. Наоборот, всё, что нужно было сейчас, — это напрячь каждую извилину, чтобы придумать, как вывернуть это в свою пользу. Спустя какие-то пять минут по лестнице уже стучали каблуки. — Джейми, где ключи от машины? — в спешке натягивая рукав чёрного шерстяного пальто, Эллейн хлопала себя по туловищу, проверяя содержимое карманов на наличие портсигара, часов и прочих мелочей. — Неважно… Быстро одевайся и закрывай бар, мы уезжаем по делам! Белла, почему ты еще здесь? Ты за главную внизу, следи за Сюзи, поняла? Брюнетка, хлопнув нечеловечески длинными ресницами, с трудом оторвалась от барной стойки рядом с Джейми и бездумно кивнула, вряд ли поняв, что ей только что сказали. Самая глупая и самая мечтательная из шлюх была в баре на вес золота: смешит посетителей, лишнего не болтает, красивая и работящая — бриллиант для любого сутенера. Разве что всегда выпрашивает у Джейми налить бокальчик вина, которое лежит в пабе, судя по заказам, только для неё одной, однако напиваться себе никогда не позволяет, манерно делая настолько маленькие глотки, словно только мочит губки. Тем временем, выпустив из легких тяжелый выдох, буднично-флегматичный Джейми медленно вытащил ключ из-под стойки и широкими неторопливыми шагами прошел к входной двери, чтобы закрыть ее на замок. Нацепив на плечи тёмно-серое пальто, юноша нащупал ключи от машины, провалившиеся в подклад в рваном кармане, и проследовал к выходу. — В чем дело? — наконец произнес парень, когда милые ушки Беллы не могли услышать их с Элли разговор. — Расскажу по пути, — сдвинутые к переносице брови и суматоха в голосе вещали о том, что Браунинг упорно думает, каковым должен быть ее следующий шаг и не зря ли она потащила с собой брата. — Ты знаешь, где находится Брод-стрит? — Да, — привычно немногословный Джейми Браунинг, воспитанный в хорошей семье, открыл сестре дверь «Форда», а сам, прикрывая глаза выдающейся ладонью от бившего по асфальту, стеклу автомобиля и крышам Бирмингемских домов дождя, прошел к водительской двери. — Только не говори, что ты закрутил с проституткой, — командным железным тоном осадила Эллейн, метнув гневный взгляд влево. Джейми еще не было восемнадцати, и девушка, конечно же, до сих пор чувствовала ответственность за его воспитание и вину — за упущения в нём. Поэтому она и завела разговор о том, что рассматривать девушек с такой работой, как у ее подчиненных, было не самой перспективной и уважаемой в обществе идеей. Они продают себя за деньги всем, кто этого захочет. Шлюхи. Пропащие. Красивые падшие ангелы. — Окстись, сестра, — бесцветно ответил парень, мысленно закатив глаза от нелепости претензии. Захрипел мотор. — Она сама ко мне липнет, а я просто не хочу ей говорить, что меня это раздражает. — Ладно, верю, — Эллейн пригладила непослушные русые волосы, пытаясь привести в порядок прическу, но, кажется, сделала только хуже. — Остановись за пару кварталов до места. Где папин пистолет? — Под сидением, — внезапно Джейми обернулся на заведенную, как механическая игрушка, сестру и не на шутку встревожился вопросом. — А зачем он тебе? — Тебе, — Элли вытащила еще не успевший потрепаться коллекционный кольт. — На всякий случай. Он заряжен? — непослушные руки никак не могли нащупать правильный рычажок, чтобы вытащить магазин. Когда условленная точка была достигнута, Браунинг-младший проверил состояние всего оружия: Эллейн взяла с собой старый военный револьвер покойного мужа. Девушка сказала, что нужно ждать. Неизвестно, сколько времени это займет и насколько опасно было то, чем они занимались. Она просто надеялась, что Констанция, - черт бы побрал ее манеру шастать где-то после заката, - уже вернулась в паб. Спустя где-то час обсуждения с братом возможных путей отхода и всех вариаций плана, Браунинг увидела свечение фар вдалеке, рядом с конторой Шелби, и они с Джейми тут же пригнулись, чтобы не быть замеченными. Когда сдавленные звуки борьбы вперемешку с бубнежкой на итальянский лад снизили градус шума, пора было действовать. Заведя мотор, они с громким гудком и включенными фарами проехали вдоль пары домов. Рядом с машинами, припаркованными поблизости, мелкая суета быстро захлопнулась железными дверьми авто. Итальянцы, скрипя шинами о скользкую брусчатку, ретировались. Когда на улице стало очевидно пусто, Элли вышла из автомобиля и завидела ожидаемую, но всё же впечатляющую по количеству оказанной жестокости картину: согнутый напополам в луже собственной крови, в мокрой подворотне и без признаков жизни лежал Томас Шелби.

⊹──⊱✠⊰──⊹

Прохладный ветерок из приоткрытого окна гонял запах табака и тяжёлых женских духов по освещённой одной лишь тусклой лампой комнате. Нотка чёрного перца пощекотала обоняние лежащего без сознания Томаса, заставляя того с трудом приоткрыть глаза. Силясь в сумерках раннего утра рассмотреть окружение, он наткнулся взглядом на размазанный силуэт, скрутившийся на кресле у постели. Аккуратно и со всеми возможными подозрениями, крутящимися в раскалывающейся голове, Томми попытался приподняться. Под телом жалостливо заскрипели матрасные пружины, беззастеничиво будя, как теперь уже понял Шелби, Эллейн. С судорожным вдохом девушка внезапно подскочила, тут же обращая свой затуманенный дрёмой взор на вынужденного гостя и по совместительству пациента. Проморгалась, цепляя маску холодной отчужденности и спокойствия на мгновением ранее потревоженное испугом лицо. Тут же деловито закинула ногу в домашних брюках на ногу, не дав ни себе, ни Томасу даже секунды промедления перед предстоящим напряжённым разговором. Ленивым движением Эллейн дёрнула за цепочку лампы на прикроватной тумбочке, заставляя мужчину резко отвернуться от заполнившего комнату дополнительного освещения. — Доброе утро, мистер Шелби, — «а не входит ли это фамильярное и частично глупое обращение в привычку?» — пробежала ранящая чем-то острым мысль в голове Элли. Девушка и не знала, что ещё можно сказать человеку в его положении: кроме Эллейн внезапно проснулись и её горькие воспоминания о времени, проведённом на фронте, рядом с ранеными и умирающими солдатами, когда с губ сами собой срывались нежные и успокаивающие слова. Тогда ей не приходилось выбирать, что и с какой интонацией сказать, потому что от слов её не зависела ничья жизнь, только лишь последние её минуты, которые Элли подсознательно хотела облегчить без помощи обезболивающего — его ведь не тратили на безнадёжных. Сейчас же ситуация была в корне иной: шевелящийся на кровати Томас Шелби нуждался в действенном средстве от засевшей в плоти и костях боли, и свои ласковые слова Эллейн могла выбросить из окна в улочки стремительно просыпающегося Бирмингема в надежде на то, что найдётся тот последний человек, которому они понадобятся и спасут жизнь. Она больше не была в ответе за финальные мгновения чужого существования, на плечах Браунинг лежало намного больше: забота о сытой и довольной жизни своей семьи. — Много же врагов у вас за спиной, — девушка следила за с трудом приподнявшимся на локтях Томасом, подавив мимолётное желание вскинуть руку для помощи. Мужчина же снова начал беззвучный допрос ледяным взглядом, кое-как справляясь без неё. — Они хотели, чтобы вы сдохли, как дворняжка под забором. — И вот я здесь… — хрипящий от долгого сна голос волной мурашек пробежал вдоль позвоночника Элли. Позволить себе передёрнуть плечами она не могла, обойдясь глубоким вдохом на грани сожаления. — И вот вы здесь. В моей комнате, пачкаете своей кровью мою постель, — между строк включились рычащие нотки затаившейся под овечьей шкурой волчицы, которую так старательно выискивал в образе девушки Томас. Кажется, нашёл её он в самое неподходящее для себя время. — Благодарностей не жду. Однако, есть ещё кое-что, что вы хотели бы узнать. Девушка выделила показательной паузой момент истины для Томаса Шелби, благодаря которому он точно не избежит ответной услуги, что когда-нибудь понадобится Браунинг. Смотря своими карими глазами, что в темноте комнаты казались похожи на элитный тёмный виски, на мужчину, девушка вынудила того в любопытстве и безмолвном вопросе склонить голову, впиваясь в каждую искру, которую они выпускали. А разум его тем временем заставил пошарить вокруг себя руками в поисках оружия, которого там, естественно, не было, пока уши внимательно прислушивались к возможным голосам за стенами и на улице. Ни одного знакомого выкрика вдалеке, а в помещении стояла абсолютная утренняя тишина. Оторвавшись от выглядывания правды в глазах напротив, он обвёл взглядом все возможные места, где могли бы покоиться его вещи, но не отыскал ничего знакомого, что было при нём. Девушка подготовилась, несмотря на домашний и немного усталый вид. — Уже двое суток никто не знает, что случилось с Томасом Шелби. Может, он мёртв? А быть может, зализывает раны в мрачном подвале? — она положила руки на подлокотники кресла, перестукивая пальцами на манер дирижёра, отсчитывающего ритм. — Весь Бирмингем стоит на ушах. Представляете, целых два дня без известий. И кто знает, сколько ещё понадобится Шелби, чтобы вернуться на криминальную арену? Звучит как великодушно подаренный шанс на раздумья над ответным манёвром, — вовремя остановив себя от предсказуемого и самодовольного «как вы считаете?», Элли замолчала. Уголки губ нервно приподнялись: реакция на столь помпезную речь не обязана была представлять из себя россыпь благодарностей, Шелби вполне мог и проклясть ее за очередной отрезок жизни в смердящем и кишащем чертями Бирмингеме. Может, глава банды уже был бы и не прочь, чтобы его проводили на верховный суд нежные ручки ангела смерти вместо того, чтобы ступать за тенью дьявола. Несмотря на видимое глазу спокойствие, Томас заглядывал глубже, туда, где скрывался стресс от явно непривычных девушке переговоров. Она всеми силами старалась держать высокий уровень мастерства, которого ещё не успела достичь за свою короткую карьеру в легальном бизнесе, и это заставляло глубоко внутри Томми ползать нечто вроде уважения. Эллейн вытащила из недр тумбы портсигар, поджигая сигарету. Прежде чем спрятать предмет в деревянном ящичке, предложила гостю угоститься не таким элитным, но всё же добротным табаком. Шелби, как и предполагалось, отказался вялым повелительным взмахом ладони, как и она отмахнулась от виски в его кабинете во время переговоров. Счёт неприятия сравнялся. В установившуюся минуту молчания, отданную Шелби на раздумья, тот сумел зацепиться острым взглядом за стоявший рядом с постелью таз, наполненный покрасневшей водой. Вокруг него в хаотичном порядке лежали тряпки, вперемешку чистые, только выстиранные, и уже впитавшие алую кровь с чужого тела. — Вы вызывали врача? — пытливым взглядом он пытался подловить Браунинг на лжи, выведывая, кто ещё знает о его нахождении здесь. — Я медсестра, — девушка отчего-то встала и, прошуршав носками по полу, подошла к окну. Её тихий голос, наполненный твёрдостью закалённого металла, по которому упорно барабанили наковальней, был бы не слышен Шелби в другое время, но утренняя тишина паба открывала возможность понимать то, что она говорит, будучи дальше привычного. — Была ею. — На войне? — разошедшийся на односложные, но информативные вопросы, Томас тоже встал, хотя и столкнулся с трудностями. Кажется, один из швов, наложенных Эллейн, разошёлся скраю, окрашивая и без того пятнистые бинты мужчины. — Спасли немало жизней, как я погляжу. А? — иронично отметил Шелби, поглядывая на расплывающееся пятно. — Вообще-то ни одной, — девушка обернулась на внезапно приблизившийся голос Томми и, заметив причину его сарказма, заправила за уши волнистые пряди волос, бившиеся у лица, и касанием нежной ладони о грудь уложила нахмурившегося от такого беспардонного поведения мужчину обратно в постель. — На войне ни одной. Первая была позавчера. Девушка опустилась на коленки на холодном полу, склонив голову над раной. — Здесь есть телефон? Я могу сделать звонок настоящему врачу? — на секунду отвлёкшаяся Элли схватила с тумбы стакан и бутылку с виски, на которые Томас до этого не обратил внимания за ненадобностью, и неаккуратно плеснула янтарную жидкость в фамильный хрусталь. Стакан ударился о сжатую в кулак ладонь мужчины, не собиравшегося пить с самого утра, но решившего сделать исключение. Элли рваным движением расстригла ножницами бинт на торсе Шелби и вытащила из судочка вымоченную в спирте иглу, чтобы возобновить шов. — Да, — первый неуклюжий стежок трясущимися руками. — И нет, — высвобожденная кровь растекалась по коже, впитывалась в простыни, наполняла воздух тяжелым привкусом свинца на языке, а глаза Томаса — чрезвычайным сомнением в действиях девушки. — Черт возьми, ты хоть раз это делала?! — сдавленный низкий хрип означал, что Шелби вряд ли намерен терпеть и процедуру, и общество Эллейн. — Дай телефон, я хочу позвать нормального врача! — Нет, не хочешь, — Элли затянула узел и будто бы случайно чистой повязкой надавила на рану, доставив Томасу новую порцию боли, чуть искривившей его лицо. — Только я сейчас могу либо вылечить тебя, либо убить. — Подняв взгляд в глаза Томми, девушка искала в них понимание того, кто из них сейчас находится в более уязвимом положении. — Терпи. Неприкрытая дерзость мужчины дала понять, что хныкать от боли или молиться, прощаясь с жизнью, он не собирается, а значит, можно действовать более уверенно. Плеснув еще немного виски в незаметно опустевший стакан Томми, Браунинг развернула желтоватый бинт и безуспешно попробовала просунуть катушку под поясницей Шелби. — Ты не мог бы приподняться? — почти промяукала Эллейн, осознав, что скорее всего она просит о почти невозможном. — Еще что сделать? Может мне ещё и самому себя перевязать? — прорычал сквозь зубы Томас, но все же попытался выполнить просьбу. Быстрыми, но по старой привычке очень ласковыми движениями Элли несколько раз обмотала его торс, плотно прижимая повязку к шву. Аккуратно, практически невесомо завязав узелок на бинте, она с полными тревогой за «пациента» глазами осмотрела его: венки на лбу и шее судорожно пульсировали, щеки зарделись, дыхание не поддерживало нормальный ритм. Девушка медленно поднесла ладонь к лицу Томаса, который в ответ на это незаметно дёрнул головой, впиваясь взглядом в пятна крови на чужой коже, и тыльной ее стороной огладила щеку: жар. Увлеченная процессом, Браунинг даже не замечала, что Томас ее разглядывает, пытается читать, наблюдает и разгадывает. — Тебе нужно поспать, — Эллейн, не поднимаясь с пола и не замечая морозного сквозняка, ползающего вокруг ее тела, открыла ящик тумбочки. Двумя ложками раздавив несколько таблеток в стакан с водой, Браунинг протянула его мужчине. Залпом осушив стакан, Томми откинул голову на подушку, зажмурившись от картинок, стремительно пробегающих в голове. Поддавшись мимолётному желанию, девушка поднялась и расправила скомканное у ног мужчины одеяло, накрывая подрагивающего Томаса. Воспротивиться её заботе у него не было ни сил, ни, что самое удивительное, желания: тёплое покрывало заставило все тревожные мысли растаять, расплывшись по уголкам сознания. Эллейн замерла, воспользовавшись неуловимым мгновением покоя, окутавшего комнатку, и провела по лицу Томми нежным взглядом — сейчас он выглядел так непривычно расслабленно, словно тот мужчина, которого она видела до этого, вовсе не существовал. В этой холодной и маленькой комнате они оба на миг стали прежними, какими были до выжигающей внутренности боли, пережитой в Сомме. Красной краской разошедшихся швов замазали фрагменты нескольких предыдущих лет, представ на минуту теми, кем им никогда больше не стать: милым ангелом и беспечным юношей. Тряхнув волосами, Элли попыталась избавить себя от странного секундного желания присесть рядом и поговорить, когда Томми уже начал мирно посапывать. Подойдя к окну, Браунинг прикрыла его, дабы не дрожать от пронизывающего ветра, и без того заползающего через щёлочки оконной рамы. — Я не сбегу. Ты можешь отдохнуть в другой комнате, — раздался позади тихий, но устойчивый голос, обладателя которого вырвала из дрёмы скрипящая оконная створка. Шелби ещё в момент пробуждения заметил усталый и помятый вид девушки, отчаянно желавшей казаться сильной. Первой её мыслью было промолчать, всё равно оставшись следить за потенциальной угрозой для семьи и паба. Но плечи сами собой осунулись, доказывая, что вечно проницательный Томас прав и в этот момент: ей действительно нужно отдохнуть. Элли устала вечно тащить на себе абсолютно всё, так что даже несколько часов сна казались теперь блаженством. И почему-то она верила словам гангстера, вновь опустившего голову на набитую утиным пухом подушку. — Спасибо, — прошептали сухие губы на грани безмолвия. — Я у тебя в долгу, — шелестом пронеслись по комнате неожиданные слова. — Несмотря на то, что медсестра из тебя никакая. Девушка кивнула, расправив плечи. Она могла бы ответить колкостью, обвинить в бесчувствии и непонимании, но вряд ли всё это было уместно в такой момент. Взгляды их сошлись в заключительной ленивой битве, но отчего-то оба воина мирно сложили оружие вместо борьбы. И Эллейн ушла, предварительно дёрнув шторы, чтобы скрыть Томаса от рассвета нового дня. Заглянув в соседнюю комнату к уже проснувшемуся брату, она невесомо коснулась его плотно сложенного плеча и шепнула что-то на ухо, а затем буквально свалилась спать в незаправленную кровать. Пришедший через пару часов юноша, поудобнее перехватывая поднос, на котором стояла пиала с бульоном, костяшками жилистых пальцев постучал по двери. За ней навязчиво гудела тишина, словно комната эта пустовала вовсе. Повернув латунную ручку свободной рукой, Джейми приоткрыл щёлку, через которую возможно было увидеть внутреннее убранство и наличие непрошенного гостя. Пройдясь взглядом пару раз туда-сюда, парень понял, что внутри никого. Закатив глаза на такое неуважительное по отношению к его сестре действие, Браунинг-младший чуть не облился с ног до головы горячей жидкостью, от которой до сих пор шёл пар. «Всё равно этот не задержался бы надолго. Мне больше достанется», — подумал Браунинг, направившись по лестнице вниз, обратно в бар, чтобы подготовить зал к очередному дню, наполненному слежкой за уровнем виски в чужих бокалах и разговорами между мелкими преступниками.