Чувства по контракту

Джуд

      Я вернулся в Мадрид к началу предсезонной подготовке. После победы Ла Лиге и вылета из Лиге Чемпионов я полетел в Бирмингем и провел там практически месяц вместе со своей семьей, отказавшись от отдыха с друзьями, хотя, если уж быть совсем честным с собой, я просто не хотел возвращаться в пустой дом и столкнуться с суровой реальностью. Но в середине июля я вернулся и как только переступил порог своего дома я почувствовал изменения. Нет все осталось на своих местах, также, как и было раньше, но я чувствовал будто из моего дома выжали и забрали всю радость. Гостиная была серая, комната была серая, да и жизнь моя стала серая. Словно сетчатку в моих глазах поменяли, и я мог теперь видеть мир только в серых тонах. Я не смог сдержаться и прошел через холл к нашей спальне, мои шаги звучали как мрачная мелодия в притихшем доме. Мои глаза просканировали знакомое окружение, ища хоть какой-то след от нее, который остался. Но я сразу понял, что теперь это обычная спальня, ведь в ней не было ничего от нее. Гардероб был пуст, в ванной пропали все баночки на балконе уже не было ее цветов. Она уехала, как и планировала изначально. Она выполнила все условия контракта и провела в моем доме положенный срок и ушла, будто ее никогда и не было в моей жизни. Будто почти год, который она провела со мной и я назвал ее своей девушкой был моим видением, а не реальностью. Тишина дома была удушающей, и давила на меня со всех сторон. Искупавшись я рухнул в свою постель и почувствовал запах. Запах персика, смешанного с мятой. Ее запах. Вот оно. Вот доказательство того что мне ничего не приснилось. Она лежала здесь на этой постели и была в моих объятиях. Это горьковато-сладкое напоминание о ее присутствии, которое витало подобно призраку. Сельма не поменяла белье в моей комнате, и я как никогда был благодарен ей за это. Я глубоко вдохнул, пытаясь удержать ее мимолетную сущность, которая все еще цеплялась за ткань. Аромат окутал меня, будто это были ее теплые объятия. Зарывшись в подушку, на которой она спала я заснул.       Следующим утром я спустился вниз и приготовил себя завтрак. Джек слонялся рядом, ожидая пока я обращу на него внимание. За последний год он слишком сильно привык к вниманию, которое ему всегда уделяла Рене. Ни на кого не похоже, Джуд? Он был не один такой в этом доме. Нас было двое и нам нужно было привыкать, что ее руки уже никогда не приласкают и не обнимут нас.       Я приступил к тренировкам раньше остальных одноклубников. Я не мог находится в своем доме, потому что везде видел ее. Этим утром, во время завтрака, я задумчиво сидел за столом я сидел за столом и вспоминал как проснулся однажды утром и обнаружил ее на кухне. Она готовила панкейки, кружась и пританцовывая в одной лишь моей футболке. Зрелище, к которому я впоследствии быстро привык. Иногда я думал, что она была создана для того, чтобы ходить в моей одежде. Я подошел к ней сзади и обнял. —Ты голоден? — спросила она, поворачивая голову ко мне и целуя в губы. — Да, умираю как хочу съесть…., — отвечал я, поворачивая ее в своих объятиях и поднимая на стойку позади нее — Тебя, — ее губы откликаются на мой жадный поцелуй — Ну и панкейки тоже можно, — улыбаясь в ее рот отвечаю я. Спустя полчаса кухня наполнилась звуками ее стонов, пока она сидела на столе с широко раздвинутыми ногами, покрытая шоколадной пастой, которую я с упорством слизывал с ее нежной кожи.       Встряхнув головой, я отделался от воспоминаний и собрался на тренировку. Тренерский штаб не ждал меня так рано. Последнее время я старался проводить свои выходные с Рене, поэтому они были удивлены, когда я пришел. Каждый день я выжимал из себя максимум и тренировался в зале и на поле. Но это не помогло мне, и предсезонная подготовка прошла ужасно, также, как и начало сезона. Никто не понимал, что со мной происходит, а я не хотел никому признаваться. Даже мой брат, которому я рассказывал обо всем, что со мной происходило не знал всех подробностей нашего расставания. Просто однажды во время телефонного разговора, я сухо сообщил ему, что мы обоюдно разошлись после окончания контракта и каждый из нас пошел по своему пути. — Знаешь, а я ее недавно видел, — сказал Джоб после моего рассказа. Из моего рта рвались вопросы «Где?» «Как она?» «Говорила ли она обо мне?». Но мой брат знал меня достаточно хорошо и ответил на самый важный из всех — И она не выглядела как девушка, которая была бы счастлива. Да и в твоем голосе не слышно радости       И тут он тоже был прав, и я не знал, что должен сказать на это. Я и сам был этому не рад, но это был не мой выбор, поэтому мне оставалось только промолчать на его замечание.       Спустя три с половиной недели отсутствия Рене все кругом начали странно поглядывать в мою сторону и шептаться за моей спиной. Я видел немой вопрос в глазах друзей, который они почему-то не решались мне задать. Я даже был рад этому, ведь признавшись им я признаюсь и себе, поэтому я как мог старался избегать их, не желая признавать суровую действительность. — А сеньорита Галлардо уехала надолго? Ее уже давно нет, — спросила меня однажды Сельма пока мы были на кухне. И этот вопрос ударил по мне словно она приложилась по моему телу битой. Я знал, что на этот вопрос мне когда-нибудь придётся дать ответ и старался проводить со всеми как можно меньше времени, чтобы это не обсуждалось. — Да, надолго. Она не вернется, — спустя пару минут молчания ответил я ей. И только когда я произнес эти слова в слух я ощутил всю их тяжесть. Ее больше здесь не будет. Я не проснусь в ее объятиях, сплетенный ее руками и ногами, которые она обернула вокруг моего тела, не столкнусь с ней на кухне, не встречусь с ней взглядом на трибунах, не увижу ее стоящую у кромки поля, ожидающую меня с улыбкой на лице. Никогда больше не вдохну полную грудь ее аромата, не почувствую мягкость ее тела и кожи. Никогда не обниму ее и не прижму к себе желая вдавить и растворить ее в своем теле и не отпускать. Никогда не поцелую ее губы и тело. Никогда не увижу ее закатывающиеся глаза в те моменты, когда ее тело пронзает оргазм. Этого больше не будет и осознание этого факта так сильно ударяет по мне, что я не выдерживаю, сраженный всей тяжестью этой новой реальности, которая обрушилась на меня как лавина, сносящая все хорошее на своем пути. Я встаю из-за стола, поблагодарив Сельму за обед и несусь в свою комнату. Сельма все же поменяла мою постель поэтому сейчас я засыпал уже не чувствуя ее запах в своей комнате. И у меня больше ничего не осталось. Она не оставила мне ничего в напоминании о себе. Даже жалкого горшка с цветами, которые я так не любил. Весь мой дом, который почти год был наполненный ей и ее присутствием опустел. Я с болью в груди вспоминал о том, как отреагировал на ее переезд ко мне, на ее цветы и подушки в гостиной и понимал, что все бы отдал лишь бы вернуться в тот первый день, когда она только переступила порог этого дома. Ведь тогда у меня был бы год, чтобы начать все по-другому.       Дни превращались в недели, а те переходили в месяцы, но ничего не помогало мне. Несмотря на то, что я старался жить заново воспоминания о ней, слишком часто будоражили мой разум и я находился в ловушке ностальгии, тоски и сожаления. Воспоминания о нашем совместном времяпрепровождении преследовали меня, словно беспокойные духи, нашептывающие мне на ухо, отказываясь позволить мне двигаться дальше. Куда бы я ни посмотрел, я видел следы Рене, призрачное присутствие, которое отказывалось исчезать. Ее смех эхом отдавался в мои ушах, а ее прикосновения казалось задерживались на моей коже. Не в силах вырваться из тисков воспоминаний о Рене, я пытался отвлечься, встречаясь с другими женщинами, но после нее я не смог быть с кем-то. Каждая встреча только подчеркивала ее отсутствие в моей жизни. Она испортила меня для всех остальных и оставила слишком сильный отпечаток на мне. И каждую я на подсознательном уровне сравнивал с ней. Их улыбки были пустой имитацией ее улыбок, их смех - плохой заменой ее смеху, а их прикосновения казались чужими и холодными по сравнению с теплотой ее прикосновений. На прошлой неделе я решил уединиться с девушкой, которая весь вечер кидала мне недвусмысленные намеки, но ничего дальше поцелуев у нас не зашло. Я чувствовал себя грязным, когда оторвался от ее назойливых губ, пока она расстегивала мою рубашку, хотя мне уже некому было хранить верность. Но я вернулся домой с ощущением что предал Рене или воспоминания о ней. Я старался, правда пытался не думать о ней, но все равно каждый день, каждый час я возвращался мыслями к ней. Все вокруг напоминало мне о ее присутствии: диван, за которым мы смотрели фильмы, кухонный стол, где завтракали каждое утро, и постель, в которой каждую ночь засыпали, обнимая друг друга. Из-за этих навязчивых воспоминаний, заполнявших каждый уголок моего дома, я попросил Джаспера выставить мой дом на продажу. Я больше так не мог. Мне нужно взять себя в руки и начать жить, не надеясь на ее возвращение. Тренер и клуб терпеливо отнеслись к моему спаду, но я не могу долго пользоваться этим. Нужно начать заново. Все что происходило со мной не могло не сказаться на моей игре. После отвратительно проведенной предсезонки начался сезон, который также не отличался ничем особенным. К середине октября я не забил ни одного гола и отдал лишь один ассист. По сравнению с показателями прошлых сезонов это было отвратительный результат. Благо в нашей команде было кому забивать, и мы не отставали в гонке за первенство в чемпионате и в лиге чемпионов, но все кругом буду ждали, когда со мной случится спад. Испанские спортивные журналисты уже несколько месяцев обсуждали мой спад и перемывали мне кости. Marca, Relevo и AS с завидным постоянством выпускали статьи обо мне, как минимум раз в неделю, от них не отставали и английские газеты. После всех этих статей мои родители забеспокоились о моем состояние и приехали меня поддержать. Прямо сейчас я сидел вместе с отцом в гостиной и смотрел по телевизору репортаж о вчерашней игре нашей команды. Все было хорошо ровно до того момента пока Хосеп Педрероль не задал вопрос обо мне. —Это команда выглядит хорошо и работает слаженно, один человек выделяется. Джуд Беллингем не забивает с конца прошлого сезона. Да, вы можете ответить, что при наличии в команде таких исполнителей как Мбаппе, Винисиус и Родриго ему не обязательно забивать, но ведь его игровой спад очевиден. Он плохо играет в атаке, не отрабатывает в обороне и кажется выключается из игры в какие-то моменты. Сейчас мы с вами наблюдаем его худший сезон. Как вы думаете, с чем это связано? — Я думаю все знают с чем это связано. В середине июня стало известно, что он расстался со своей девушкой и после этого у него начался спад. Не известно сколько это еще продлится, но он тоже человек, его можно понять— ответил на вопрос Педрероля Эду Аггире. — Идет уже пятый месяц с момента их расставание, он профессиональный спортсмен и должен взять себя руки. Игрок, который не готов выкладываться на все сто не должен выходить и играть за Мадрид. Он должен разобраться со своими проблемами как можно скорее и вернуться на прежний уровень, иначе его место в старте будет под вопросом,— подмечает Хуанфе Санс, который был известен своей неприязнью к Мадриду. — Послушай, Мадрид не отворачивается от своих игроков в трудные моменты. Все ждут, когда он вернется на прежний уровень и будет оказывать такое же влияние на игру, как и прежде. Он высококлассный игрок и я уверен, что скоро все изменится, — продолжает Эду. — Я не разделяю твой оптимизм, я понимаю неделю, месяц может два, но вот уже скоро полгода как он не может оправиться от расставания. Сколько можно ждать? — я не могу услышать, что ответили в студии на вопрос Хуанфе. В этот момент мама, которая была до этого на кухне, вырвал пульт из моих рук и выключил телевизор. Я удивленно смотрю на нее, а она в ответ взирает на меня серьезным взглядом. Я знаю, что следует после этого взгляда, поэтому быстро встаю и ухожу от нее дальше в сторону кухни. Не проходит и минуты как она заходит следом за мной. Пока я подхожу к холодильнику и наливаю себе стакан воды она начинает говорить. — Сынок, — произносит она своим фирменным тоном. Тоном, из-за которого я снова становлюсь маленьким мальчиком, которого сейчас будут отчитывать. — Да, мам? — Что с тобой происходит? — прозвучал вопрос, который я ожидал услышать от нее уже давно. — Все в.. — Не смей меня обманывать, Джуд Виктор Уильям Беллингем, — произносит она громко и подходит ко мне. — Мы с твоим отцом беспокоимся о тебе. Я знаю, ты уже взрослый и самостоятельный и я правда не хочу лезть в твою личную жизнь, но с тех пор как ты расстался с Рене ты изменился. Ты закрылся в себе, я перестала видеть улыбку на твоем лице, радость в твоих глазах, ты исхудал, стал хуже играть, а недавно мы узнали от Джаспера, что ты продаешь этот дом, хотя так его любил. Джуд, мне больно наблюдать за тем как мой сын страдает, а я ничего не могу с этим поделать, ведь ты меня избегаешь — она подходит ко мне ближе и кладет свою руку поверх моей. — Дай мне возможность помочь тебе, расскажи мне все. Я пристально смотрю на ее ладонь и колеблюсь, пытаясь скрыть свои эмоции, но пронзительный взгляд матери видел меня насквозь. — Это все из-за нее, верно? — я киваю головой, не в силах произнести слова. — Что у вас произошло? Почему вы расстались? — У нас закончился срок контракта, и она уехала, — отвечаю я и в моей голове проносятся воспоминания того вечера. —Как она тебе объяснила это? Просто сказала, что вам пора расстаться из-за окончания контракта? — Она мне, по правде говоря, это никак не объяснила. Просто собрала вещи и уехала, — произношу я, вспоминая свои ощущения, когда, вернувшись с тренировки увидел ряд чемоданов, выставленных в гардеробе. — Но должна же быть причина, какое-то объяснения. Мне казалось ты ей не безразличен, — рассуждает моя мать. — Причина? Ты хочешь знать причину? Правда хочешь? — не выдерживаю я и срываюсь на крик потому что мама бороздила еще незажившую рану. — Причина в том, что для нее все это был лишь контракт и ничего больше и я отпустил ее, потому что люблю. Да, мама я влюбился в свою фальшивую девушку. Причем по уши. Я не могу дышать есть, спать, не думая о ней. Она мне видится днем, она мне снится по ночам. Я продаю этот дом, потому что он насквозь пропитан воспоминаниями о ней, — плотина сдерживающая накопившуюся во мне за последние месяцы боль прорывается, и я выплескиваю все на свою мать. — Сынок, — сказала она, протягивая ко мне руки, чтобы успокоить. Но я отошел от нее потому что мне не нужна была ее забота. На мой крик из гостиной вышел отец и теперь они вместе с мамой стоят посреди кухни как вкопанные, пораженные неожиданным всплеском моих эмоций. — Я не могу так больше… ее слишком много во мне, и я не могу избавиться от всех этих чувств, — произношу я уже гораздо тише, опустив свою голову. Я слышу шаги матери пока она приближается ко мне и поднимает меня за подбородок. — Почему ты не рассказал ей об этом? — Потому что в тот день, когда я хотел ей признаться я услышал, как она говорит с менеджером о том, что наш контракт закончен и она может возвращаться. Потом я вернулся с тренировки и увидел в гардеробе собранные чемоданы и понял, что она собирается уйти, поэтому я написал письмо, прощаясь с ней, потому что иначе я не смог бы ее отпустить и молил бы ее остаться. Как только мои последние слова оседают в воздухе я поднимаю свой взгляд и встречаюсь с самыми глубокими глазами в мире. — И это все? — спрашивает она устала и переглядывается с отцом. — А по-твоему этого мало? — В твоих словах я не услышала доказательств того что она к тебе ничего не чувствует, — поясняет она. Я терпеливо жду, что она скажет дальше, все еще не понимая, о чем именно она говорит. — Ох, мой взрослый ребенок, порой ты бываешь так глуп, — мягко сказала она. Я недоуменно гляжу на нее, и она продолжает. — Знаешь почему я пригласила ее к нам домой на Рождество? На праздник, который мы проводим только с семьей, — я отрицательно машу головой. — Все просто, Джуд, потому что я видела вас настоящими, не играющими роли для кого-то. Я видела, как в ее глазах загорается искра, когда она смотрит на тебя и как ты смотришь на нее в ответ, как вы заботитесь друг о друге. Любовь, Джуд, не всегда бывает громкой и величественной. Обращай внимание на тонкости, они могут раскрыть то, что жаждет узнать твое сердце. Иногда она шепчет в тихие моменты, в небольших жестах доброты и заботы. — Если бы она любила меня, то она бы не ушла, — произношу я, отказываясь обнадеживать свое сердце. — Может она боялась также, как и ты? Мы так часто боимся признаваться в своих чувствах, будто это какая-то слабость, но чувства — это не слабость они показывают то чем ты дорожишь. Мы боимся, что не получим в ответ взаимность, и из-за этого страха многие остаются одни. А факт в том, что глупо бояться всего этого, ведь жизнь так коротка. И не забывай, что женщинам всегда тяжелее признаваться в любви первой. Я пытаюсь переварить все что сказала мне мать. В моих воспоминаниях еще живы моменты, когда она прилетела на мой матч из другого города, как заботилась обо мне во время травмы, как она поддерживала меня, в те дни, когда у меня ничего не получалась. — Но как я могу быть уверен, мама? Как я могу знать, действительно ли она любит меня? — Сынок, любовь не дает гарантий. Может все что я сказала это просто бред старой женщины, и я не права, но ведь пока ты не попробуешь не узнаешь. Ты можешь выбрать всю жизнь прожить в сожалениях, что не остановил и не сказал ей ничего или сделать хоть что-то чтобы бороться за свою любовь. Не дай себе потерять свое счастье, — сказала она приподнимаясь и целуя меня в лоб. Она обнимает меня в последний раз и выходит вслед за отцом, который давно оставил нас наедине.       Слова мамы глубоко осели в моем сознание. Ведь и правда я действительно ни разу не задумался над тем что Рене могла подразумевать совсем другое, когда произносила те слова. Прокручивая в голове эту мысль, я прошел в свою комнату. Уже ночью пытаясь уснуть я в очередной раз проводил свою стандартную традицию перед сном – заходил в ее инстаграмм и заметил, в ее профиле со вчерашнего вечера ничего не изменилось, и я пролистал ее страницу дальше в очередной раз утешая себя тем фактом, что она не удалила ни одного нашего совместного фото и видео. Все наши лучшие совместные воспоминания и моменты хранились в ее профиле. Я нажал на свою любимое видео, в котором она просто идет прогуливаясь по Барселоне, в которую она заставила меня поехать, пока я ее снимаю. В конце видео она улыбнулась своей неотразимой улыбкой, по которой я так сильно скучал. Я не просто был влюблен в эту девушку. Я любил ее. И прямо сейчас я сидел в своей комнате сраженный осознанием этого факта и знал, что мне нужно действовать и вернуть ее в свою жизнь. Иначе весь мир кругом навсегда останется для меня плоским и серым…