За любовь платят слезами

      — Сколько же раз я запрещал убегать из дома, тем более играться с сыном семьи Кортни? — зло произносил герцог Чон Джерон, глядя на мальчика.       Он привёл ребёнка в обитель сразу же после того инцидента в особняке врагов. Альфа был в бешенстве и с большим усилием сдерживал гнев, чтобы, упаси Господь не сорваться на любимом сыне. Он даже не подумал бы, что Чонгук станет свидетелем случившегося, пусть и маленькой части всего.       — Он мой друг, отец, самый лучший, — признавался наивный мальчик, дуя губы.       — Я не пойму, в округе больше детей нет? Почему именно он? — старший размахивал руками, злобно смотрел то на супруга то на их чадо и с ума сходил. — А ты где был? Говорил же следить за ним и не выпускать из дома! — Но ответа так и не последовало.       Какими только способами он не пытался доказать сыну то, что ему запрещено было играться с Виёном. Да и вовсе твердил о том, что негоже омеге убегать из особняка и возиться с ребятами во дворе. Твердил, что ему надо учиться быть прилежным и воспитанным, а не оборванцем, который то и дело, искал возможность удрать из дома.       А Чонгук что?       Он был ребёнком, таким же как и другие. Почему-то, запрещённое привлекало и сеяло внутри маленького омеги желание ослушаться приказа. А уж ради Виёна, он готов был сворачивать горы, только бы сбежать, пробежать половину городка и пробраться в чужой сад. Там достаточно было нескольких минуток, чтобы весело провести время с новым другом.       Чонгук откровенно не понимал, почему отец был так против этого, не известные взрослые стычки и чувства друг к другу. Видел вражду в родных, отцовских глазах по отношению к Кортни, но причины не знал. Понимал только, что ему было приятно находиться в компании этого альфочки и время вместе с ним пролетало незаметно. Виён был для него кем-то родным, будто брат или даже сильнее. Омега не понимал тогда своих чувств по отношению к нему, а может и наоборот? Порой дети способны мыслить куда лучше, чем взрослые. Со временем, когда он подрос, осознал то, что любил, пусть и детско, но даже спустя годы не смог забыть те глаза и ощущения рядом с ним. Чувства не прошли, всего лишь спрятались куда-то в коробочку на потом, если их получилось бы однажды достать и подарить мальчику.       Его не раз ругали, даже бывало преподавали урок учительской указкой, но это ни разу не останавливало, а напротив заставляло ребёнка сильнее противиться воле взрослого и ступать наперекор.       — Дорогой, он больше не будет так делать, обещаю, — вмешался Дживон, супруг альфы и папа Чонгука. Он прижимал ребёнка к груди, боясь, чтобы муж не навредили ему.       Старший омега был другим. Он не реагировал на дружбу сына с этим альфой так негативно. Дживон напротив радовался, что их с мужем ребёнок не был белой вороной и находил общение со сверстниками. Не раз защищал и расспрашивал о том, как провёл время. Именно папа помог купить музыкальную шкатулочку в подарок, обрадовав как сына, так и ребёнка семьи Кортни.       — Папа, у Виёна завтра день рождения, — признавался Чонгук, держа Дживона за руку и глядя прямо в глаза.       — Правда? Как славно, — старший омега улыбнулся, приобнимая сына.       — У меня нет подарка для него, — пробубнил себе под нос Чонгук.       — А что нравится твоему другу?       — Музыкальная шкатулка. Папа, однажды он так на неё смотрел в лавке, — оживлённо малыш рассказывал про их поход в городок и тот день, когда Виён застрял возле витрины и сквозь окно рассматривал безделушки.       — Забавно, — хихикал старший омега. — Давай договоримся, мы поедем и купим ему этот подарочек, но прошу, родной, не говори об этом отцу. Знаешь, как он зол в последнее время.       — Хорошо.       — Умница, — омега погладил сына по голове.       — Папа, ты лучший, — Чонгук запрыгнул к старшему в объятия, сверкая от счастья.       Тогда они с Дживоном и правда уехали в городок под предлогом пошива новой одежды для сына. Муж отпустил и старший сдержав обещания, купил то, что просил Чонгук, радуясь маленькому счастью в глазах ребёнка. На следующий день омега помог сбежать младшему из дома, даже не подозревая, свидетелем чего тот стал.       — Конечно не будет, никто не позволит да и ребёнка увезли из особняка, больше нет предлога туда убегать. А ещё через две недели я отправляю его в пансионат — заграницу. Там Чонгука быстро научат уму-разуму и сделают достойным наследником, — поставил перед фактом Джерон, в одиночку приняв такое решение.       — Но… — старший омега оторопел, слыша такое известие. — Гуки же ещё малой, ему только одиннадцать лет, что он будет делать в чужой стране совершенно один?       — Другие дети справляются и с ним ничего не будет. Он же хочет быть таким как все, — отец бросил разочарованный взгляд на сына, а после и на шокированного супруга.       — Но ты даже со мной не советовался, как можно принимать такое решение? — возмущался Дживон, испепеляя взглядом мужа.       — Я в доме главный, мне и решать.       — Но, Чонгук не твои дела в которые я даже не хочу совать нос, потому что мне не важно, чем ты занимаешься. Он наш сын, наш! Не твой. Всё что касается его, должны решать мы вместе.       — Пансионат хороший и я наслышан о нём. Там достойное образование и хорошая дисциплина. Ты должен гордиться, что нашего ребёнка приняли. Знаешь, сколько семей желают устроить своего отпрыска в тот пансионат? Знаешь, что из ста, туда попасть может только один? Подготовь его как следует! Пусть образумится там, а то вечно одни проблемы с вами, омегами, — Джерон договорил, а после, приказав придворному заварить чай, уединился в кабинете.       — И что же мне делать, — омега присел от удивления прямо на полу возле лестницы, смаргивая слёзы, чтобы не разрыдаться перед ребёнком.       — Папочка, я справлюсь со всем, — Чонгук вовсе не понимал, куда его хотят отправить. Что за место, этот пансионат и как далеко от дома оно находилось. Ничего не известно. Он знал только, что туда отвезут таких же детей. Он смотрел наивно на старшего, обнимал и не желал видеть его слёзы. — Прошу, не плачь.       — Мой малыш, — Дживон гладил ребёнка по спине, не веря в происходящее. Ему всё казалось безумием и сном. Как его кроху, которого лелеяли все эти годы, который совершенно не привык быть одним, отправлять за тридевять земель одного? Что он там будет делать?       А Джерон не шутил.       Пусть ни старшему омеге, ни Чонгуку до последнего не верилось, что его правда отправят заграницу в этот пансионат. Казалось, что герцог желал просто припугнуть ребёнка, чтобы тот больше никогда не убегал, а глядя на слёзы папы, Чонгук готов был стать таким как надо. Готов был на всё, только бы не наступал тот самый, решающий день. Однако время проходило, рассветы сменялись закатами, беспроглядными ночами и две недели, как по ветру, минули, не успев осмыслить. Папа всё сильнее грустил, не показывал слёз держался, но Чонгук ведь понимал. Он начинал собирать сыну вещи, складывая аккуратные стопки в большую сумку, смотрел на ребёнка, понимая, что когда тот вернётся, то уже не будет таким малышом, а станет юным, прекрасным цветком.       Чонгук осознал, что в словах отца, лжи не было и ему придётся оставить стены собственного дома на долгих восемь лет, открыть для себя новый мир, новые правила и запреты. Он не знал, что его там ожидало, какие ребята и проблемы. Не известно было и то, понравится ли ему там, а может и нет.       Но ребёнок морально подготовился встретиться со страхом лицом к лицу и перевернуть следующую страницу собственной жизни. Он долго прощался с папой, с дворовыми работниками и знакомыми детьми. Ему хотелось хоть разок увидеть Виёна, но это было невозможно.

***

      Чонгук впервые в жизни плыл на корабле, рассматривал морскую гладь и то, как корма разрезала волны. Наблюдал за рыбами, которые иногда поднимались вверх, видел даже дельфинов. В открытых водах даже закат другой: вишнёвые, алые и розовые оттенки отображались на воде, становились чем-то удивительным и завораживающим. Он впервые передвигался на поезде, жужжание которого не нервировало, а напротив успокаивало. Всё было так захватывающе и удивительно. Чужие страны, пейзажи и красивые городки. Другие традиции, темп жизни и даже воздух. Он наблюдал из окна мелькающие перед глазами, удивительные страны и ждал момента, когда прибудет в то самое место, которое должно было стать его домом на восемь лет.       По пути в вагончике была семья с маленьким ребёнком и собакой. Ему так понравился пушистый, что аж глаза искрились от радости. Мальчик всегда мечтал о домашнем питомце, но почему-то отец никогда не разрешал заводить их. Были только кони, самых разных пород, но маленький Чонгук до жути боялся их. Звери были большими и опасными для ребёнка.       — Отец, он такой милый, — показывал Чонгук пальцем на собаку, отрывая старшего от чтения газеты.       — Да, Гуки, веди себя спокойно, не шуми, — равнодушно произнёс герцог, продолжая заниматься тем же.       — Я тоже хочу такого, — грустно пробубнил омега, не отводя взгляд от пушистого.       — Малыш, давай договоримся? — Джерон глубоко вздохнул.       — О чём? — заинтересовался младший.       — Когда ты хорошо отучишься в пансионате, приедешь домой послушным омегой, так уж и быть, я куплю тебе собаку. Как тебе такой уговор? — альфа надеялся, что за годы ребёнок перегорит подобным желанием и перестанет донимать его такими вопросами. А пока что, это послужило бы хорошим стимулом учиться.       — Обещаешь? — Чонгук с прищуром смотрел на старшего, выжидая подтверждения.       — Да.       — Договорились, — он заключил пари с отцом и был уверен в том, что сделает всё, только бы получить собаку.       Спустя двое с половиной суток, герцог с сыном добрались до Франции. Дальше предстояла часовая езда в карете через какие-то поля, затем городок и только после, они добрались в пункту назначения. Отец, за руку держал его у входа на территорию пансионата и они осматривали то, что было перед глазами. Пансионат встречал вновь прибывших омег огромным кованым забором с заострёнными концами, а по периметру высокими ограждениями. Впереди, к большому зданию с каменными стенами, окутанное плющом, словно цепью, вела длинная широкая тропинка, по обе стороны которой цвели кусты роз всевозможных оттенков. Возле главного входа уже стоял распорядитель, староста пансионата и директор. Они улыбались, радостно осматривая новых учеников, и мило общались с их родителями, заверяя в том, что всё у их детей будет прекрасно.       — Рады приветствовать вас здесь, какие же все прекрасные, — улыбаясь произнёс старший омега. — Заверяем, вам здесь понравится. Спасибо родителям, что доверили своих детей под нашу опеку. Мы не разочаруем вас.       — Позаботьтесь о Чонгуке, — довольно произнёс Джерон и отправил сына вслед за другими детьми.       Ребёнок обернулся назад, замечая, как отец уже отдалялся и чувство одиночества настигло его.       С того дня, начался совершенно другой этап в жизни омеги. Его заставили повзрослеть, выучить много правил и обязательств. Он познакомился с новыми детьми, нашел даже друзей и со временем привык к необычной среде и обстановке.       Поначалу Чонгуку казалось, что пансионат это какая-то колония для детей, где даже вздохнуть без разрешения нельзя было. Постоянные запреты по типу: туда не ходи, это не делай, так стоять нельзя и прочее, убивали. Еда казалась ему невкусной, учителя страшными, а комендант — злючим омегой, который одним только взглядом, многих заставлял обмочиться от страха.       Чонгук часто вспоминал Виёна и представлял место, в которое отправили его друга. Было интересно, альфа в подобном заведении или же лучшем? Какая была его жизнь и что нового. Гуки скучал за разговорами с другом, за его шутками и милым, искренним взглядом. Так хотелось поиграться в саду под их большим деревом, но где был он? Омеге не известно.       Чонгуку всего лишь оставалось наслаждаться мелодией музыкальной шкатулки, которую в ту ночь Виён обронил, оставил на память и исчез. Звучание напоминало о друге и с каждым годом, отдавалось в груди ноющей болью.       Даже спустя время, Чонгук не смог забыть этого альфочку. Виён для него навсегда остался в памяти маленьким мальчиком с удивительной улыбкой. Хотелось хоть краем глаза взглянуть на него, на то, каким он стал и как изменился, но это было за пределами мечтаний.

***

      Тулуза, Франция, 1870 год.

      — Пора подниматься. Всем вставать, — надоедливый голос коменданта раздавался вдоль коридоров, а звон колоколов звучанием пробирался словно в самую душу.       Очередной день ожидал студентов пансионата с новыми уроками, новыми заданиями и интересными моментами. Подъём всех, по правилам был в пол седьмого, время на собственные потребы — пол часа, к семи все должны спуститься в столовую и получить свой завтрак. Дальше ещё пол часа на подготовку и в восемь начиналось первое занятие.       В детстве Чонгуку казалось это издевательством. Время, когда хотелось ещё поспать нагло отбирали и заставляли грызть гранит науки. Он свыкся с этим, но даже спустя годы, противный звон колоколов, словно крючок, выкручивал все нервы.       — Ну невыносимо, сколько ещё терпеть это, — недовольно мычал Чонгук, поднимаясь с кровати, зевая и прикрывая ладонями лицо.       — Хаха, ещё полтора года, дорогой, — отзывался с соседней кровати Чимин. Он был одним из лучших друзей Чонгука, преданный и верный. Омега обладал очаровательным внешним видом, добрым сердцем и ранимой душой. Также был любителем веселья и нарушения правил. — Поднимайся Пак Сону, — он стянул одеяло с брата-близнеца, заставляя того выбраться из оков сна. — Если не встанем, этот дьявол душу высосет, — указал головой на коридор, в котором всё ближе подходил комендант.       — Да встаю я, — недовольно пробормотал Сону, зло пялясь на дверь. — Чёртовы полтора года!       — Ну не так уж и плохо. Вспомните сколько уже прошло, осталось немножко, — Чонгук смотрел на братьев напротив и радостно было.       Семь лет назад, когда его только привели в это заведение, омега боялся одиночества. Переживал, что не примут соседи по комнате и станут издеваться. Всё ему было чужим, начиная от страны, в которую попал впервые в жизни, заканчивая каждым углом пансионата. Незнакомые лица пугали, язык тоже был не родной, пусть омегу с самых ранних лет заставляли его учить, страшно было сделать что-то не так или ступить не туда.       Однако, как только попал за дверь сто тринадцатой комнаты, стало легче на душе. Чимин, Сону и Хосок в тот же момент тепло поприветствовали нового соседа, выделили ему лучшую кроватку возле окна и стали для него лучшими друзьями. Они всегда протягивали руку помощи и в случае чего, прикрывали перед старшими. Парни горой стояли друг за друга и были словно семья.       Чонгук за семь лет втянулся в здешнюю жизнь и всё началось казаться не таким уж плохим. Он усердно и старательно учился, желая радовать отца и папу, помнил об обещании, продолжал мечтать о собаке. Он был одним из лучших среди сверстников.       Омега сравнивал себя с тем, кто только переступил порог заведения и понимал, что за годы кроме улучшенных знаний, грации и прилежности, прибавилась также смелость и хитрость.       Они с друзьями умудрялись прошмыгнуть сквозь охрану и старших, убегая за пределы пансионата. Они выведали самые безопасные и незаметные пути, научились льстить другим, тем самым получали прикрытие и поддержку. Стоило ключнику принести со столовой дополнительную порцию его любимых пирожков, как омега душу готов был продать. Он с радостью шёл на встречу ребятам, умалял только, чтобы не блуждали слишком долго.       Юнцов манили живые улицы Тулузы, наполненные новым, интересные ларьки, небольшие кафетерии, и заграничные альфы, которые казались чем-то недосягаемым и удивительным. Всё было удивительным и хотелось познать хоть частичку этого мира, окунуться в колорит и насладиться молодостью.       — О да Гуки, это были ещё те переключения, — хихикнул Чимин, вспоминая одно из них: — Помнишь, как однажды влезали через окно из-за ключника который заснул и забыл о том, что надо было нас впустить в здание?       — Такое разве забудешь? Подставил нас мистер Гу и мы чуть не попались охране. Мы тогда друг друга подсаживали. Хорошо, что живём на первом этаже. Представляю, как бы нам влетело, — оживился Хосок, слыша разговоры друзей.       — Наконец-то проснулся. Никаким образом ты не солнышко, коль встаёшь позже всех, — подшутил Сону и они вместе зашлись смехом. Он задумался и нахмурил брови. — Знаете, я бы лучше ещё годиков десять тут посидел, чем домой возвращаться.       Слова родителей звонким эхом пролетали в памяти, раня сердце влюблённого омеги.       — Мы обязательно что нибудь придумаем, не переживай преждевременно, — Чимин обнял брата, понимая то, что его беспокоит.       ‌Лорд Пак Чисин заверял, что как только дети закончат обучение их обязательно выдадут замуж и для Сону уже подыскали достойного альфу, некоего графа Ким Намджуна. Омега этого парня в жизни никогда не видел, но родители и слушать ничего не желали.       Старшие распинались над тем, чтобы заверить сына в том, что альфа прекрасный, из обеспеченной семьи, умный, прилежный и одарённый. Что с таким было бы выгодно заключить брачный союз.       Но эта обязанность жениться угнетала молодого омегу, особенно с тех пор, как он воспылал чувствами к одному французу. Тот не славился каким-то высоким орденом и важностью в стране, а был обыкновенным пекарем, который зарабатывал на жизнь, выпекая булки. Был простым альфой с милой улыбкой и добрым сердцем, был заботливым и с трепетом и уважением относился к любимому.       Случилось это однажды, когда в очередной раз друзья гуляли в городе. Эрик неожиданно вышел из пекарни, и об его ногу споткнулся Сону. Альфа тогда долго извинялся и корил себя за невнимательность. Ведь мало того, что не заметил, так ещё и не успел поймать, из-за чего, Пак упал, поцарапав локоть о край стеллажа. Он, чтобы загладить вину, залечил ранение и отдал омеге, свежеиспечённую и ароматную булочку с маком, а ещё, своё сердце. С тех пор, каким-то необъяснимым образом Пак влюбился и тайком начал видиться с Эриком.       Друзья знали об этом и Чимин тоже, однако, как помочь Сону, никто не понимал. Всем это казалось тупиком и безвыходной ситуацией. Была мысль о побеге, но готов ли был Сону, совершать такую жертву?       Исчезнув, он мог бы потерять всё в этой жизни: семью, с которой, наверное, никогда больше бы не встретился, друзей, а ещё дом. Но ради любви готов был пойти на такой важный шаг.       Но что же было бы тогда с этим женихом и родителями тоже? Убежит он — замуж выдадут Чимина. А брата подставлять таким образом не хотелось. Не было желания строить счастье, на чужом горе, а ведь его Минни тоже нашел бы однажды любовь.       Ещё было время и ребята надеялись, за полтора года отыскать то самое решение, которое станет лучшим для двух братьев.       — А ты что? — Чимин смотрел на Чонгука и улыбался.       — Мм? — омега ничего не понимал, он завязывал бант на рубашке, собираясь на завтрак вместе со всеми.       — Ну не прикидывайся. Мы все заметили, как тот красавчик из кафе смотрит на тебя, небось запал, — хихикал Сону, ударяя друга по плечу.       — И что? Его чувства в мои заботы не входят, — равнодушно ответил Чонгук, а после, посмотрев на музыкальную шкатулочку, улыбнулся.       — Господи, Гуки. Ну ты и зануда. Сколько можно быть одиноким? Неужели тебе не хочется любви, повстречать альфу и окунуться в чувства вместе с ним? — Чимин явно не понимал, как такое возможно. Ему, почему-то, всё было интересно, хотелось купаться во внимании красавчиков и ловить каждый момент, а их друг Чонгук, вовсе, казалось, не горел такими мечтами.       — Моё сердце навеки отдано, — в который раз повторил омега, вспоминая альфочку-соседа.       — Виёну, которого видел лет десять назад? Прекрасный расклад. Где же он? Небось омега давно появился, а ты мечтай тут о нём не прекращая, — Чимин качал головой в стороны, ступая с друзьями по коридору в столовую. — Родной, детская любовь почти никогда не бывает счастливой. Мало кто вышел замуж за альфу с которым в песочке игрался. Если на то ваша судьба, вы обязательно встретитесь однажды, а пока, не ограничивай себя счастьем молодости.       — Попробуй присмотреться, если не тут, то после окончания учебы дома в Англии. Вдруг какой-нибудь принц, да покорит твоё сердечко, — следом за братом добавил Сону.       Не зря же ребята были близнецами. Они словно одно целое, прекрасно дополняли друг друга и гармонировали. Стоило Чимину начать что-то, как второй с лёгкостью продолжил бы мысль брата.       Чонгук ими откровенно восхищался и удивлялся такому. У него был младший брат, милый альфочка с которым омега так и не успел наиграться. Его отправили в пансионат, а спустя год, младший ребенок семьи Чон умер, подавившись леденцом. Больше детей в герцога не было, а траур ещё долгое время не оставлял стены особняка. Зато с этих пор, они пообещали друг другу с трепетом относиться к оставшемуся сыну и сделать всё для того, чтобы Гуки был счастлив.       — Доброе утро ребятки, — повар улыбчиво поприветствовал детей из сто тринадцатой комнаты. — Сегодня на завтрак круассаны с шоколадной начинкой и малиновым чаем.       — Благодарим, — довольно произнёс Чонгук с друзьями и с полным подносом отправились за столики.       — Какие же ароматные, — потянул носом Хосок и облизнулся. Уж кто-кто, а этот милаш был истинным фанатом свежеиспечённых круассанов здешних поварих. Каждый раз он с удовольствием уплетал их за обе щёки, наслаждался и помогал друзьям справиться с завтраком, особенно Чонгуку, который будто птенец, ел очень мало.       — Медленнее, никто не забирает, — хихикал Чимин, наблюдая за другом.       — Где элегантность и манеры? — подшучивал Сону, любуясь. — Глянь-ка на Чонгука, истинный аристократ.       — Да да, с оборванскими привычками, — пробубнил Хосок и четверо друзей рассмеялись.       — Я совершенно забыл, придвиньтесь пожалуйста, у меня новость, — Пак приклонился к столу, смотря, чтобы никто не шёл и стал рассказывать новость. — Вы слышали, что завтра в городке пройдут соревнования по верховой езде?       — Нет, — трое одновременно ответили и покачали головами.       — Так вот, там будут самые известные и умелые наездники. А самое главное, в этот раз на соревнования прибудет Ким Тэхён. Уверяю, он победит, — шептал Чимин с азартом и восхищением в глазах.       — Кто это такой? — Чонгук изогнул в удивлении бровь, не понимая вовсе о ком речь.       — Ты не знаешь? Он наш земляк, сын графа Ким Ёнджуна, прекрасный как внешностью так и умом. Альфе нет равных во всем мире. В свои девятнадцать лет достиг уже пяти побед по верховой езде не только в Англии, но и в Нидерландах, Швейцарии, Мексике и Испании. Ещё он справный стрелок с огнестрельных, арбалетов и лука, а также самый молодой владелец большой винодельни и сотни гектаров виноградников, — разлепетался Чимин, сверкая глазами от удовольствия. Он чувствовал себя омегой, открывшим для друга Америку.       — Понятия не имею о нём, — Чонгука никогда ранее и не волновали светские сплетни, он видел перспективу в том, чтобы провести время в библиотеке, насладиться очередным романом, уделить время вышивке или вязанию. Омеге такое очень сильно нравилось, и не одно изделие было украшено разнообразными узорами в его исполнении. Последним был нежный белый платок, с лилией в уголке и рюшками по сторонам.       — Разве они не проживали уже лет шесть в Швейцарии? — поинтересовался Хосок, вспоминая эту семью. По каким-то удивительным обстоятельствам, они покинули страну и не возвращались долгое время.       — Верно, как я мог забыть. Но не так давно Кимы вернулись обратно, — вспомнил новостную прессу Чимин, с улыбкой смотря на Чонгука.       Чон всего лишь удивлённо смотрел на друга, в глазах которого черти танцевали и назревал безбашенный план чего-то сумасшедшего. Он наперёд знал, что такое выражение лица напротив, несёт за собой очередное приключение.       — Что такое? — спросил Гук, прищурив взгляд.       — Ты с нами? — и уже в его сторону повернулись и Сону с Хосоком.       — Вы о чём? — он понимал, что всё решено, друзья готовы совершить задуманное, осталось только, уговорить его.       — Чонгук, ты пойдёшь с нами смотреть соревнование? — поинтересовался Сону.       — Вы сумасшедшие? Кто нас отпустит? Заметят и голову снесут. Нас в последний раз почти поймали, если бы не тот кудрявый, с соседней комнаты, спали бы на улице. Я не стану снова рисковать, тем более из-за каких-то коней и их всадников! — отнекивался Чонгук, протянув последнее слово, не желая получить наказание. Он ещё тогда пообещал себе, что больше не станет убегать и доучится достойно. Не хватало, что бы о его похождениях донесли отцу и тогда о собаке омега мог бы забыть.       — Ну Гуки, пожалуйста, нам очень хочется. Тэхён такой красивый, увидеть его в живую, такая честь, — Чимин расплывался, представляя каково это. На газете он был восхитительным, а в жизни, наверное, лучше в сто крат.       — Вернёмся в Англию и хоть хвостиком бегай за ним. Раз уж такой хороший, упроси отца женить вас, думаю против господин Пак не будет, — фыркнул Чонгук в ответ, не любя такое поведение друга. Для Чимина каждый альфа с хорошими внешними данными был чем-то неземным, но это быстро проходило. И ради очередных воздыханий Пака, так не хотелось рисковать.       — Пожалуйста, — протянул Чимин. — Уверяем тебя, не пожалеешь если пойдёшь, — упрашивал он, как всегда умея льстить, подлизываться и разжигать интерес.       — Прошу тебя, — подключился Сону, охватывая руку с другой стороны. — У меня появится возможность увидеться с Эриком, я так соскучился по нему, — грустно произнёс Пак, не отставая от Чона.       Друзья долго ещё сверлили мысли омеги, прежде чем достигли желанного ответа. Они отсидели учёбу, поглядывая друг на друга всё время, пропуская половину материала от преподавателя. Мечтали о том, как оказались бы на том соревновании и любовались бы альфами. Даже Чонгук, который до последнего отгонял эти фантазии из головы и пытался сосредоточиться, не мог остановиться. Что-то необъяснимое тянуло его туда и казалось, что если пропустит соревнование, то сделает самую большую ошибку в жизни.       — Чон Чонгук, повторите вопрос, который я только что задал, — держа указку в руках, пробормотал преподаватель французского.       — Вы сказали… — омега занервничал, прикусывая губу и опуская голову. — Простите, учитель, я не услышал вопрос, — честно признался он.       — Я вас не узнаю сегодня. Вы плохо себя чувствуете? — озадачился старший.       — Всё хорошо, простите.       — Садитесь и будьте внимательней, — попросил учитель, продолжая вести урок.       И ещё долго Чонгук ходил рассеянный, с постоянными упрашиваниями друзей и различными мыслями в голове. Ему казалось, что этому дню не было конца. Аж только после ужина и подготовки ко сну, омега выдохнул. Хотя и приземлившись на кровать, окутавшись одеялом и взглянув на обиженных друзей, его совесть загрызла.       «Они же столько для меня сделали, а я вот так предам их? Ладно Чимин с Хосей, но Сону…» - лежа на постели, Чонгук грыз губы. — «Может в последний раз согласиться?»       После мысленных метаний, борьбы с совестью и сердцем, он всё-таки, ближе к полуночи, дал ответ.       — Ребята, вы спите? — прошептал во тьме Чонгук, слыша, как обиженные парни поотворачивались и закутались в одеяла. — Я тут подумал, может и правда стоит пойти? — с уловочкой поинтересовался он, замечая поднявшиеся головы.       — Ты согласен? — пробормотал Хосок, глядя из-за изголовья кровати.       — Решение мне тяжело далось, но мы же молоды. Когда если не сейчас проворачивать странности, поэтому только ради Сону и Эрика, я согласен на эту авантюру, — оправдался омега, улыбаясь.       — Да да, конечно, так мы и поверили, — хихикнул Чимин поворачиваясь на кровати.       — Думайте что хотите, а сейчас спите, завтра нас ожидают приключения и нагоняи от старших. Это в последний раз! — заприметил он, и с души будто камень упал.       — Понятно, — произнесли друзья.       После длительного молчания с улыбками на лицах, почти сонный Чонгук услышал «Спасибо», которое искренне произнёс Сону. От этого на сердце стало тепло. Кто бы что не говорил, но ради друзей, Чон согласен на всё.

***

      Утром по старой схеме, омеги тихонько как всегда прошмыгнули к чёрному входу, где их уже поджидал, заранее осведомлённый, ключник. Парни вручили ему пакетик пирожков, а старший омега всего лишь просил ребят не гулять долго и с улыбкой открыл дверь. Младшие в свою очередь поблагодарили и со всей скоростью убежали по лесной тропинке к главной дороге.       — Можно слегка расслабиться, — со сбившимся дыханием произнёс Чимин. — Здесь безопасная территория и нас никто не заметит. Не подавайте виду и ведите себя как всегда.       Они гуляли по знакомым улочкам Тулузы, предвкушали предстоящие соревнования и весело проведённое время. В городке было очень много людей, не так как в прошлые разы. Они, забрав с собой Эрика, направились следом за толпой к месту торжества. На стадионе уже было не протолкнуться, но всё же им удалось остановиться в первых рядах.       Возле старта собирались вольтижеры на скакунах, все как по подбор красивые, грациозные и гордые. Альфа, лет под шестдесят проводил инструктаж:       — Вы должны проехать верхом на лошади трижды весь маршрут и не задеть ни одно из двенадцати препятствий. Они распределены по всей арене, чередуясь между собой барьерами по высоте и ширине.       Также он рассказывал правила все нюансы обязательства и нарушения, благодаря которым вольтижер выбывает из участия и его результаты анулируются. Однако Чонгуку было не интересно это слышать, он нетерпеливо ждал, когда это всё начнётся и придёт к завершению, чтобы побыстрее вернуться в пансионат.       — Гуки, Гуки, смотри, — Чимин дёргал друга за рукав, тыча пальцем к старту. — Вон тот, в синем жакете, — указывал он в сторону альфы на чёрном, словно смоль коне с, вроде бы, очень красивой внешностью. — Это тот самый Ким Тэхён.       — А мне-то какое дело? — фыркнул омега, отводя взгляд.       — Он такой, — Пак теребил тянул друга за руку, продолжая рассматривать кандидатов. — Тот что рядом тоже ничего такой.       — Да тебе все альфы прекрасны. Мы это уже поняли, — подшутил Хосок, внимательно наблюдая за поднимающейся рукой инструктора. — Начинается.       Они все приковали внимание к вольтижерам, наблюдая за умелыми, грациозными движениями. Даже Чонгук открыл рот, откровенно восхищаясь этим. Ничего прекраснее и удивительнее он в мире не видел. Ранее, конный спорт казался ему чем-то скучным и не эстетичным, но взглянув на всё своими глазами, его мнение изменилось. Это лучшее, что омега когда либо видел в своей жизни.       Возле них уже во второй раз промчались всадники, оставался третий круг и когда впереди всех, преодолевал расстояние тот самый Ким Тэхён, он украдкой бросил свой взгляд на Чонгука. Им он проник словно в самую душу, заставил сердце Чона подать признак жизни и почувствовать какое-то странное притяжение. В тот миг, мир будто остановился, всё исчезло остался только вольтижер перед глазами на чёрном коне, смотрящий на него с лёгкой улыбкой. В близи он ещё краше, особеннее и удивительнее. Тот взгляд словно стрела пронзил сердце и остался в памяти омеги. Хватило секунды, чтобы в сердце зародилось что-то новое.       — Гуки, он на тебя посмотрел! — заприметил Чимин, выводя друга из мысленных метаний.       — И что? — Чонгуку казалось, будто бы он уже видел те глаза раньше, такие же искренние и глубокие, только не мог вспомнить где.       — Как что?       — С чего ты взял, что именно на меня смотрел? Думаешь, за несчастную секунду заметил омегу с именем Чонгук среди толпы? — Чон не понимал, из-за чего поднимать такую шумиху. Он знал, что этот взгляд был и правда на него, но разрисовывать полотно фантазий он не собирался. Не один Ким Тэхён на него смотрел в этой жизни. Но таким взглядом, который был у Виёна, никому не суждено взглянуть на него.       На финише уже награждали победившего Тэхёна и ещё двух вольтижеров, одевали им медали на шеи и дарили букеты. Альфа снова смотрел в сторону Чонгука, сквозь большое расстояние, но уже не видел омегу. Только когда стадион опустел, он подошел к тому месту, где был незнакомец. Ему показалось, что омега померещился и никого там не было, но совершенно случайно он обнаружил на земле белый платочек с вышитой лилией и рюшами по краям. Он приложил его к носу, вдыхая аромат, вспоминая ту самую вишню, и улыбнувшись произнёс:       — Он…