Врачеватель душ

      В лужах отражались тусклые фонари, мутная занавеса плавала в воздухе. Ворота отворились и через арку въехала неотложка. Если бы не огни её фар, внезапно прорезавших темноту, никто бы не знал, что там стоял человек. У его лица вспыхнул жёлтый огонёк, отразившись бликами в стекле очков, после чего отдалился, поплясал в воздухе и исчезнул. Осталась только красная точка, то ярко вспыхивающая, то постепенно угасающая.       Фосфорные стрелки наручных часов показывали полдевятого: «Они должны скоро подойти». Антон был терпелив. Он три недели ждал, когда эспер проявит себя и вот, наконец-то он нашёлся. Он обязательно придёт, просто не сможет иначе. Его секрет узнали совершенно нелепым образом, так что оставлять свидетеля он не захочет. Он и до этого испытывал подозрения именно насчёт Мори, заказал у информатора досье на него, из которого узнал, что Огай никакой не бывший студент, а младший сержант запаса, что он был одарённым военным хирургом в части N. О способности ничего не удалось выяснить, но добытые сведения уже сильно облегчали работу. Обрадовавшись найденной зацепке, Антон в тот же вечер вызвал связного, чтобы передать полученные сведения, а утром следующего дня ему внезапно дали наводку и приказ: хирург, что возьмётся за оперирование Нацумэ, как раз и будет нужным человеком; выяснить, кто это, и немедленно войти с ним в контакт. Про себя Чехов слегка удивился, но тут же отбросил опасение за ошибку. Как видно, его руководители не уверены в достоверности информации, раз отдают подобные указания. Здесь они правы, нужно поставить точный диагноз…       Единственное, что оставалось непонятным Чехову, это поведение девочки. Разве Мори не дал ей чёткую установку держать язык за зубами? А может быть, его раскрыли прежде, чем он обнаружил способность Огая? Они пришли в больницу вместе и работали там всего два месяца, поэтому сложно сказать, было ли это невероятной удачей, или за ним велось такое же осторожное наблюдение. Хоть и прикидывается простачком, но этот тип явно был не из простых, хотя бы потому, что успел послужить в армии врачом, поэтому перед началом активных действий нужно было тщательно проверить свои догадки. Начальство же пошло прямым путём, и то, что он увидел, было самым убедительным доказательством. Оставалось прощупать, что представляет из себя Огай на самом деле, действительно ли он тот человек. В любом случае, всё решится в течение часа, если не меньше.       Открылась дверь парадного входа. На мокрый асфальт шагнула нога в чёрном ботинке, а затем показался маленький детский башмачок. Сквозь туман проступили очертания двух силуэтов: мужчина твёрдо ступал по направлению к месту встречи, а рядом с ним семенила девочка.       «Наконец-то» Чехов потушил папиросу. Мори поздоровался первым:       — Добрый вечер, Чехов-сан. Какая капризная погода!       — Добрый вечер, Огай-сан. Да, сплошная сырость от этих дождей и перепадов температур. Из-за этого люди стали чаще приходить ко мне с ОРВИ.       — Да, надо в такое время беречься и понапрасну на улицу не выходить. Хотя болезни вам на руку? — хитро подмигнул японец. В знак согласия Антон слегка улыбнулся. — Но раз вы позвали меня выйти после работы, значит вы что-то хотели со мной обсудить?       — Вы правы. Сегодня вечером я принёс вам историю болезни пациента Нацумэ Сосэки, но вас не оказалось на месте. Как прошла операция?       — Спасибо за сотрудничество, операция прошла хорошо. Собственно, почему вас это интересует? — Мори сощурился. — Разве у господина Нацумэ есть осложнения, не указанные в карточке?       Антон промолчал. Затем надел на лицо улыбку и задал вопрос:       — Давайте пройдёмся? Я могу сопроводить вас до дома, всё равно надоело сидеть в крошечной ординаторской, хочу размяться.       Мори вопросительно подался головой вперёд. По его фигуре можно было считать едва заметную растерянность от неожиданного поворота разговора, а в глазах за долю секунды электрическим током пробежала холодная мысль. «Хорошо, что здесь темно, ничего не поймёт».       — Я не против, — медленно произнёс японец. — А ты, Элис-тян?       — Пускай идёт с нами, — безразлично отозвалась девочка.       — Кстати, ты чего не поздоровалась со старшим?       — А мы уже встретились сегодня. Когда вы были заняты, я передал документы Элис.       — А, ну да! Дырявая я голова, совсем забыл. — Мори заулыбался и по-актёрски завёл руку за голову, как бы извиняясь за своё простодушие. — Я забыл запереть комнату.       Элис непонимающе взглянула на Огая.       — Ладно, пойдёмте!       Выйдя за пределы больницы, они зашагали по широкой улице. Навстречу и по сторонам после работы устало шли домой люди, магазины светили неоном, кафе и бары завлекали яркими вывесками и выставленными наружу меню. Мори шёл немного поодаль и осторожно наблюдал за этим человеком. Элис была на пару шагов впереди Антона. «Пора».       — Ах! Совсем забыл! — Воскликнул Антон, хлопнув с досады по лбу. — Я же должен был передать подарок от медсестёр Элис-тян. Он в ординаторской, а я ключи уже сдал!       — А что за подарок? — резво спросила Элис.       Теперь ей было не так скучно, как она думала.       — Увидишь завтра, это сюрприз.       — Ну нет, Чехов-сан, ты всё испортил, — Элис надулась. — Ты виноват, что забыл и не принёс его, а мог и не говорить о нём. Если не расскажешь, я на тебя обижусь, поэтому расскажи, что мне хотят подарить.       «А она клюнула».       — Эх, хорошо, Элис-тян, рассказываю. Я не могу допустить, чтобы такая милая принцесса на меня сердилась. При слове «принцесса» Мори перекосило и он уставился на Чехова с уничтожающим взглядом, будто увидел своего первого врага. А тот вроде бы и не заметил, пижон.       — Тебе подарили… — Антон сделал многозначительную паузу, с удовольствием наблюдая, как у девчушки всё живее и живее загораются глаза, — DVD-диск с новым мультиком и две книжки с картинками!       — А-а-а-а! — Радости девочки не было предела.       — И ещё я купил в придачу к этому красивые и очень вкусные пирожные в форме мишек, — Чехов подлил ещё масла в разгорающийся огонь детского интереса. Искоса наблюдая за Мори, про которого племянница явно и знать забыла, парень соображал:       «Качай его, качай!»       — Чехов-сан! Как ты мог забыть это! Ты плохой! — к горлу Элис подкатывали слёзы обиды.       — Прости меня, я правда не хотел… — тот, чуть не плача, согнулся в извинительном жесте.       Люди недоумевающе заинтересованно оглядывались на сцену, разворачивавшуюся посреди тротуара. «Надо прекратить это, он привлекает слишком много внимания». Мори вмешался:       — Элис, Чехов-сан не виноват, у него много работы, поэтому неудивительно, что он не вспомнил за делами. Завтра утром он отдаст тебе подарок, не расстраивайся, — дядя заботливо обратился к племяннице.       Элис подняла голову, посмотрела на него, потом на Антона и, немного успокоившись, согласилась:       — Хорошо, Ринтаро. Простите, Чехов-сан.       «Вывел! Ринтаро! Она это сказала при нём. Что? Удивился, да? Ну давай, злись на меня».       — Прости меня, Элис. — Парень с искренним сожалением положил руку к сердцу. Потом порылся в портфеле, достав маленькую коробочку. — Я не хотел. В качестве моих извинений прими этот яблочный сок. Завтра я куплю ещё конфет.       Девочка взяла в руки предложенный напиток и когда хотела оторвать трубочку, Мори быстро перехватил гостинец и сам достал и вставил трубочку в коробку, отпив малость жидкости. Всё как ожидалось.       Они двинулись дальше. Туман, съедавший остатки дождя, становился плотнее.       — Огай-сан, не хотите ли сигарету? — Свободной рукой Чехов протянул пачку Мори.       В этот момент Элис слегка передёрнуло, она обернулась с ужасно недовольным взглядом в сторону русского. Огай на секунду скосил глаза в её сторону, что не осталось незамеченным для Чехова, и с деликатным холодком в голосе произнёс:       — Извините, Чехов-сан, но откажусь.       — Ну же, Огай-сан, я ведь знаю, что вы курящий. Может, вы не хотите курить при ребёнке? Так мы на улице, да и Элис идёт не так близко к нам.       Девочка повернулась обратно, пряча лицо.       — Нет, не в этом дело. Я решил бросить.       — А вот это правильно! — воскликнул Чехов. — Курение вред, а здоровье у каждого одно.       При этих словах он повернул в сторону к оказавшейся рядом урне, выбросил в неё почти полную пачку и вернулся с сияющим лицом.       Мори лучезарно заулыбался в ответ, зеркально отвесив одобрительную реплику «А вот это правильно!», только по вздутым венам на руках можно было догадаться, что внутренне он значительно напряжён.       — Будем честны, курение это такой серьёзный дефект, что его надо запретить на государственном уроне, не ниже! — активно жестикулируя затараторил Антон. — Говорят, что пускать никотиновый дым это достойное или даже элегантное занятие для человека, некоторые сравнивают его с искусством, однако же все эти глупейшие доводы разбиваются о реальные факты, свидетельствующие против сего дела. Да чего далеко ходить, вот вы курили, возможно пусть и недолго, а начинаете понимать, что тем самым наносите себе огромный урон, несообразную с замыслом природы и невыгодную вам самим пагубу. С курением вы не только способность свою убиваете, вы и выглядите значительно хуже, вон, морщины начинают прорезаться, а всё потому что сигарету курите, наверняка и лёгкие страдают, память подводит, а если б не курили, то и кабинет где Элис-тян на ключ не забыли бы закрыть. Да я ещё за другой ущерб от этого гадостного занятия молчу, это так, капля в море. Да и кому вы будете такой нужен? Разве девушки в вашу сторону посмотрят, когда вы в расцвете лет станете морщинистым шарпеем или склеротиком? Нет. Поэтому вы встаёте на верный путь оздоровления…       Мори кисло, но терпеливо слушал эту ахинею, пока улицы пустели, а Элис, пребывая в своих маленьких мечтаниях, невольно вела их в нужном ему направлении. Ему нужно было устранить этого внезапно разболтавшегося тихоню. Хоть напоказ он проявлял к нему уважение, как ко всякому коллеге, однако и раньше подозревал этого белого в неблагонадёжности. Господин Нацумэ дал понять, что в госпитале есть один иностранец, который обладает даром и пришёл сюда с какой-то целью, поставленной своим правительством, и что с этим иностранцем надо быть осторожным. Огай всё понял. Страну последние месяцы потрясали теракты, организаторами которых в большинстве случаев выявляли выходцев из Запада. А по документации в их больнице ранее не проводился обмен зарубежными студентами. Кроме Чехова в этом году прибыло ещё пять человек: бразилец, два американца и два вьетнамца. На них Огай нашёл достаточно много информации, порой даже совершенно ненужной, а с русским дела обстояли гораздо сложнее. В его резюме было всего три строки с прилагающимися документами: «Во время учёбы получал президентскую стипендию. Досрочно с отличием окончил медицинский факультет Московского университета по специальности «Лечебное дело»; 2001 — поступил на магистратуру и успешно окончил её по специальности «Клиническая психология». Особые навыки: владение японским на уровне N1 и английским на уровне В2». Те же самые данные нашёл информатор. И всё, ничего лишнего. Подозрительно выходит. Если глубоко искать информацию на любого обычного человека, как бы сильно он не хотел скрыть её, можно в любом случае найти следы хотя бы какой-то малозначительной детали из его жизни, например, узнать о его любимых фильмах и музыке, или с кем он общался. А здесь сплошной пробел, нагло и крайне насмешливо ничем не заполненный. Ну и пусть, можно проверить человека на практике по его поведению, но и здесь до последнего момента этот тип казался самым заурядным врачишкой, скрупулёзно исполняющим свои обязанности. Как бы то ни было, он не упускал этот экземпляр из внимания, а сейчас, уже устав читать писанные вилами по воде домыслы, пошёл ва-банк и как бы случайно не закрыл ординаторскую, оставив там Элис и дав ей указания в случае, если его спросит Чехов, назвать своё настоящее имя. Реакция налицо. Он нервничает, думает, за что бы его зацепить, как бы заставить взболтнуть лишнего, да что врать, у Мори тоже мысли в голове смешиваются.       «Хорошо, я тебя выведу на чистую воду». Теперь Мори Ринтаро, он же Мори Огай, знал, с каким человеком ему предстоит иметь дело.